Загадка Демиурга

Генерал низко поклонился и поспешно удалился. Буквально через мгновение в комнату вошли командующий пехотой майор Всеволод Тихий и капитаны кавалерийских отрядов – Никита Ясный Пень и два Данилы: Молчун и Оптимист. В руках у Ясного Пня был окровавленный мешок.

– Что это Вы сюда притащили? – спросила королева, обращаясь к Ясному Пню и морщась от вида крови.

– В этом мешке – голова короля Михаила Храброго, – коротко и буднично доложил Никита Ясный Пень, покосившись на свой мешок. – Её отрубил один из моих кавалеристов. Он переживает за свои двести золотых, вот я и принес её, чтобы вы удостоверились. Во время нашей атаки, помимо самого монарха, нами были ликвидированы ещё два старших офицера Миргорода стоявшие на нашем пути.

– Король Михаил Храбрый мёртв! – радостно воскликнула Диана. – Вот это славная новость! Да здравствует Ясный Пень! Все отличившиеся получат награду, обещанную нашей королевой!

– Возможно, вы выиграли для нас сегодня не только это сражение, но и всю войну, – похвалила Никиту Екатерина. Вид у неё моментально стал расслабленный и умиротворённый. – Кто теперь будет править, если король убит?

– В их войске ещё остались офицеры, командование, скорее всего, перейдёт к ним, – поделилась размышлениями принцесса Маргарита. – В самом Миргороде главная теперь супруга Михаила Вероника Вольгородская.

– Эта старая бесплодная дура? Ха-ха! – рассмеялась Диана. – Задача сильно упрощается. Вольгородская сучка ни на что не способна, даже детей королю родить не смогла.

– Корона благодарна тебе, капитан Никита Ясный Пень! – перебила стрекотание сестёр королева Екатерина. – Ты лично будешь щедро мной вознаграждён за проявленную храбрость и отвагу! Этот ваш мешок с головой отдай писарю, скажи пусть забальзамируют и отправят в городской музей. Голова короля там будет прекрасно смотреться на фоне подаренного им гобелена. Все отличившиеся получат столько золотых монет, сколько было обещано. Я обо всём распоряжусь. – Глаза Екатерины заблестели от едва скрываемого триумфа. – На сегодняшнем пиру Никита Ясный Пень будет нашим главным виночерпием и героем.

Никита поклонился королеве. На его обычно суровом и безучастном лице проскользнула тень удовлетворённой улыбки.

– Нет смысла слушать остальные доклады, – продолжила королева торжественным голосом. – Мы видели весь ход сражения со своего холма. Цели атаки достигнуты. И твоими действиями, Данила Оптимист, и твоими, Данила Молчун, корона удовлетворена. Вы выполнили то, что смогли, и то, что было велено. Удовлетворены мы также и твоими пехотинцами, майор Всеволод Тихий. Все получат вознаграждение, что было обещано. Поскольку сегодня столь судьбоносный для Екатеринодара день, я не в настроении никого ругать или критиковать. Только поощрять! Доложите мне лишь о потерях, которые мы сегодня понесли. Я хочу знать, какую цену заплатил Екатеринодар.

– Мой отряд потерял на поле боя шестнадцать человек, Ваше Величество, – первым взял слово Данила Оптимист. – Много легко раненых, но все готовы завтра же продолжать сражение. Мы исполним любой ваш приказ.

Королева удовлетворённо кивнула ему, что могло означать только одно: она больше на него не сердится.

– В нашем отряде потери составили двадцать семь человек, Ваше Величество, – доложил Данила Молчун. – Мы бы прорвались в их лагерь, но нам помешала наша же артиллерия. Упустив момент, мы рисковали попасть в окружение и потерять весь полк. Тогда я принял решение отступить. Прошу вас наказать меня за это, как сочтёте нужным.

– Полно, Молчун, – махнула рукой королева. – Полно тебе. Я же сказала, что не желаю никого наказывать. Мы похороним павших бойцов с почестями, корона компенсирует их семьям утрату. Похвалите своих солдат и отпустите их отдыхать и праздновать.

– Ваше Величество, – начал майор Всеволод Тихий, когда взгляд королевы переместился на него. – Наши пехотные полки приняли на себя основной огонь артиллерии Миргорода. Потери убитыми – тридцать четыре человека, но много солдат тяжело или легко ранены картечью. Боеспособность полков не потеряна, завтра на рассвете мы готовы продолжить наступление. Мы возьмём штурмом редуты.

– Хорошо, хорошо, – оборвала доклад майора королева. – Ясный Пень, сколько людей сегодня потерял ты?

– Убитыми двадцать шесть человек, ещё полсотни легко ранены, Ваше Величество, – чётким голосом доложил Никита. – Все снова рвутся завтра в бой. Ребята сожалеют только об одном, что королей больше не осталось.

– Мы потеряли больше двух сотен человек, – печально подвела итог королева Екатерина. – И ещё не меньше наших бойцов ранены. И это всего за половину дня.

– Учитывая, какой урон, понёс противник, это блистательная победа, Ваше Величество, – ответил ей Всеволод Тихий. – Даже если не считать самого короля и половину старших офицеров, их потери в несколько раз больше.

– Поднимите сегодня с солдатами тосты за магию принцессы Маргариты, с помощью который был взорван пороховой склад! За капитана Никиту Ясный Пень и его полк, добывший голову короля Михаила! Выпейте за артиллерию генерала Серафима, наводившую на противника ужас! За наших павших бойцов, дорого заплативших за эту победу! Получите у писаря золото и давайте праздновать. Завтра мы покончим с их лагерем!

– Да Здравствует королева Екатерина Великолепная! – хором и очень слаженно и громко прокричали офицеры. Сегодняшний успех явно поднял их боевой дух и укрепил веру в Екатерину.

______________

Состояние в лагере миргородцев после скоротечной, но дерзкой атаки армии королевы Екатерины можно было описать лишь как шок и ужас. Люди были подавлены и растеряны. Потери убитыми оказались значительными, хотя и не катастрофическими, однако госпиталь был переполнен ранеными, контуженными и покалеченными. Ещё хуже обстояло дело с управлением: это быстрое сражение полностью разрушило иллюзии миргородцев о том, что такое война. Война оказалась иной, чем они себе представляли. Но главное – армия Миргорода лишилась не только своего короля, но и половины командиров. Солдаты не знали, что делать дальше. Уничтожен главный склад с боеприпасами, треть пушек выведена из строя. Людям оставалось лишь гадать, что последует за этим. В их прогнозах и ожиданиях уверенно преобладал пессимизм.

Регулярные полки, до этого скрывавшиеся в лесу, вышли оттуда и разместились в лагере – идти им было больше некуда. Однако и лагерь, не рассчитанный на такое количество народу и сильно повреждённый ядрами и пожаром, теперь казался далеко не самым безопасным местом. Солдаты сидели на земле, ожидая хоть каких‑то команд и решений от оставшихся в живых командиров. Если бы артиллерия Екатеринодара возобновила обстрел, это неминуемо вызвало бы панику, давку и новую катастрофу. Белые мундиры мобилизованных и зелёные мундиры регулярных полков перемешались, а люди с потерянным видом слонялись туда-сюда, лишь усиливая беспорядок. Часть миргородцев уже дезертировала, и этот процесс стремительно набирал обороты.

К счастью, противник не предпринимал дальнейших действий. Сражение, казалось, завершилось и не собиралось продолжаться в этот день. Артиллерия Екатеринодара молчала, пехота не наступала, а конница, так дерзко ворвавшаяся в лагерь и обезглавившая короля Михаила, просто ускакала обратно. Дым от пороха постепенно рассеялся, а пожар утих, оставив после себя лишь тлеющие пепелища.

На месте бывшего шатра короля Миргорода Михаила Храброго собрались выжившие в сражении старшие командиры: воевода Кузьма Валун, командовавший южным редутом, начальник разведки Потап Лисий Хвост и командир полка южной засады Макар Невеличка.

– Мне наша ситуация видится как безнадёжная, – обречённо начал их совещание Макар на правах самого опытного из присутствующих. – Давайте признаем очевидный факт – план короля Михаила провалился. Сам он пал в бою, осталось только его тело, головы нет. Штаб, вместе с большей частью его адъютантов, сами видите, уничтожен. – Невеличка понурил голову, демонстрируя своё сожаление о такой потере. – Ефим Красава предал нас. Его полк сейчас полностью деморализован и плохо управляем. Им пришлось пережить три ночёвки в лесу, потом измену командира и приказ сдаться. Как только они вышли из леса – попали под страшный удар конницы и за пару минут потеряли десять процентов личного состава. Ефима, нашли пронзённого копьём прямо в грудь. Видимо, карма!

В его взгляде промелькнуло злорадство, и он продолжил дальше:

– От воеводы Виктора Шеи ничего не осталось, кроме левой руки. Пушечным ядром тело разорвало на части. Наш молодой воевода Илья Зоркий тоже пал. Пытаясь не допустить прорыв конницы в лагерь, был застрелен и затоптан лошадьми. Когда его нашли, он находился без сознания и истекал кровью. Десять минут назад, мне доложили, что воевода умер в госпитале, так и не приходя в чувства. Среди мобилизованных – массовые дезертирства. Мы остались втроём и нам нужно принимать решение.

– Не вижу иного выхода, кроме как отправить к Екатерине парламентёров, – предложил Потап Лисий Хвост, оценивающе поглядывая на Кузьму Валуна. – Причина нашего поражения кроется не в изначальном плане, не в предательстве Ефима и даже не во взрыве порохового склада. Я никогда не видел такой артиллерийской работы, как у их Серафима. Это стало для нас полной неожиданностью. У Екатеринодара не только в три раза больше орудий, но и их скорострельность значительно выше нашей. Да и точность их огня несравнимо лучше. Центральный редут полностью разрушен, потери там огромные. Их боеспособность можно полностью списать со счетов. Во время обстрела они даже головы поднять не могли.

– Что мы можем предложить королеве на переговорах? Пасть перед ней в ноги и молить: «Матушка, прости»? – гневно спросил Кузьма Валун. – Первое, что она сделает, – повесит нас на этих обгоревших деревьях. И будет права. На её месте я поступил бы точно так же. Единственное, с чем я готов согласиться, – это то, что план короля Михаила Храброго на сражение никуда не годился. Но король мёртв, а о мёртвых – либо хорошо, либо ничего. У него не осталось детей, но есть законная супруга. Только она имеет право решать: капитулировать или продолжать войну. Численность солдат у нас пока ещё достаточная.

– А что вы предлагаете, воевода? И что вы вообще можете сделать? – выпучил глаза и возбужденно заговорил Макар Невеличка. – Вы действительно верите, что если выйдете перед войском и прикажете им идти в атаку, вас кто‑то послушает? Они могли бы подчиниться королю, но вы – не король. В нашей ситуации солдаты будут выполнять только те приказы, которые сулят хоть какую‑то надежду на успех. Нам явно нужно отступать. Оставаться здесь нельзя.

Спорить с Макаром было сложно – дела обстояли именно так, как он описывал. Невеличка вытер пот с лица; на улице по-прежнему стояла жара.

– Мой полк не понёс потерь и сохранил управляемость только чудом. И именно я спас вас, воевода, от неминуемой гибели. —напомнил Кузьме Макар. – Но три дня кормления комаров в лесу и вся эта дурацкая маскировка пошли прахом. В бой мой полк точно не рвётся. А он сейчас единственный, кто ещё сохраняет боеспособность.

– В казне нет денег, – добавил Потап Лисий Хвост. – Наши солдаты давно не получали жалованья и теперь задают вопросы. Ответит на них Вероника Вольгородская? – Потап посмотрел на Кузьму, предлагая ему задуматься и над этим. —Нам пора честно признать самим себе, что армия королевы Екатерины на данный момент сильнее нас и лучше оснащена. Да и обороной Гнилого леса такие войны не выигрывают. Место было выбрано крайне неудачно. Этот лагерь загнал нас в безвыходную ситуацию. Но и в открытом поле нам нечего им противопоставить. Их артиллерия перестреляет нас, как куропаток, а если попытаемся контратаковать, нас растопчет конница. Кавалерия Екатерины атакует с такой яростью, что пехота не в состоянии её сдержать. Никакое численное преимущество здесь не сыграет роли.

– Признаю, что оставаться в лагере – смерти подобно, – потухшим от тяжёлых мыслей голосом вынужден был согласиться с аргументами офицеров воевода Кузьма Валун. – Но просто сдаться? Капитулировать? Эта мысль никак не укладывалась у него в голове. – Мы должны отступить и оборонять Миргород. В уличных боях их конница не так опасна.

– Чем отличается манёвр отступления от сражения прямо здесь? – скептически спросил Потап Лисий Хвост. – Или вы надеетесь, что они позволят нам свободно уйти? На марше мы станем ещё более уязвимы. Добиться свободного прохода можно только через переговоры.

– Если мы отступим в Миргород, войска на марше неизбежно растянутся и станут лёгкой добычей для кавалерии, – согласился с мнением Потапа Макар Невеличка. – Даже если нам чудом удастся отбиться и дойти до города, защитить его будет крайне сложно. Численного преимущества у нас не будет. Их конница тем и опасна, что может легко спешиться. Город не готов к обороне, единственное, что мы сможем им противопоставить – это уличные бои. А если они вместо пехотного штурма начнут обстреливать нас из пушек?.. – не дожидаясь ответа, Макар продолжил: – Горожане запаникуют. Начнётся хаос, пожары, полная неразбериха. Вы видели, что произошло с редутами. Теперь представьте, что будет твориться на улицах Миргорода. Мы можем в итоге только усугубить положение. Я однозначно за то, чтобы отправить к Екатерине парламентёров. Нам нужно выторговать у неё возможность беспрепятственно уйти. Это сохранит жизни солдат и даст время на передышку. А по вопросам стратегии пусть дальше ведёт переговоры Вероника Вольгородская.

– Какую цену Екатерина за это потребует? – усмехнулся Кузьма Валун. – На её месте я бы потребовал сдать Миргород.

– Екатерина пока не знает всей плачевности нашего положения, – продолжал настаивать на своём Потап Лисий Хвост. – Во всяком случае, у Вероники будет время запросить помощь Вольгорода. Мы же сохраним армию, горожан, их дома и имущество.

– Вероника сейчас – единственная законная власть в Миргороде. Только она должна принимать такие решения. Вольгород точно придёт нам на помощь, – упорствовал воевода Кузьма Валун.

– А что предлагаете вы? – спросил воеводу Потап Лисий Хвост. – Послать к Веронике гонца и ждать её указов здесь? Ну и потом… кто мы такие, чтобы сдавать город? Пообещать-то можем, но что толку?

– Судьбу Миргорода должна решать Вероника, а не мы. Но оставаться здесь тоже нельзя. Давайте обсудим манёвр отступления, – настаивал на своём Кузьма.

– Ты можешь взять все мобилизованные части и отправиться маршем в Миргород, – предложил воеводе Макар Невеличка. – Я с двумя регулярными полками останусь здесь. Пока мы будем оборонять редуты, у тебя появится фора по времени. Быстро справиться с нами у екатеринодарцев не выйдет.

– Ты уверен, что удержишь редуты с двумя полками? – засомневался Кузьма. – Сам только что говорил, что это самоубийство.

– Редуты нет. Их они, конечно, возьмут, но из леса нас ещё придётся выкуривать. Мы там уже освоились. Два-три дня мы сможем продержаться, и это заставит их застрять здесь. Без обоза и пушек у тебя есть шанс добраться до Миргорода вовремя. А там уже и решайте, что делать дальше. Из королевского дворца стратегия видна лучше.

Ответа от Кузьмы Валуна не последовало. Он лишь закрыл глаза, сделав вид, что глубоко задумался.

– Это оптимальный план, господа, – согласился Потап Лисий Хвост. – Именно так нам и следует поступить. Отправляйтесь налегке, – обратился он к Кузьме Валуну. – Возьмите с собой только самое необходимое. Орудия и большую часть боеприпасов оставьте Макару. А я попробую выиграть время, отправившись к Екатерине парламентёром. Думаю, один-то день мне удастся выторговать.

– Но вы погибнете, – Кузьма Валун внимательно и с сочувствием посмотрел на Макара Невеличку и Потапа.

– Мы солдаты, – ответил ему Макар. – Такова наша работа.

У воеводы Кузьмы Валуна не оставалось выбора, кроме как согласиться с этим планом. Хоть он и не доверял Макару Невеличке, решение было компромиссным и логичным со всех сторон, как ни посмотри. Когда план окончательно утвердили, в лагере снова воцарилась осмысленная деятельность. Солдаты в зелёной форме заняли позиции на редутах, сменив там мобилизованных. Воины в белых мундирах начали готовить повозки, чтобы с наступлением темноты тайно отступить в Миргород. Обезглавленное тело короля, погибших офицеров и часть легкораненых погрузили в телеги. Тяжелораненых оставили в полевом госпитале. Тела погибших в бою простых солдат сложили на месте шатра короля Михаила Храброго, чтобы похоронить их там в братской могиле.

__________________

Светало. Утро выдалось непривычно влажным, и в воздухе витала ощутимая прохлада. Все низины между степными холмами окутал густой туман, словно природа набросила на землю белёсое покрывало. Принцесса Диана вышла из шатра, глубоко вдохнула влажный, тягучий воздух и медленно огляделась. Видимость была слабой: даже человека, идущего в десяти метрах, разглядеть не удавалось – лишь смутные силуэты, будто тени, проступали сквозь пелену. Зато звуки, обычно теряющиеся в дневном шуме, теперь обрели невероятную чёткость. Казалось, кто‑то выключил привычный фон – голоса людей, стук копыт, жужжание мошкары и бесконечное стрекотание кузнечиков. В этой тишине, усиленной туманом, слух обострился, и каждый звук стал громче, ярче, почти осязаемым.

Диане это состояние пришлось по душе. Она замерла, прислушиваясь. Вот чьи‑то тихие, осторожные шаги. Там лошадь, громко втягивая воздух, пьёт воду. Кто‑то скребёт ложкой по дну металлической миски, кто‑то громко кашляет. Даже хруст суставов, когда кто‑то поднимается на ноги, и лёгкий шорох одежды, с которой стряхивают землю, – всё это было слышно так отчётливо, будто происходило совсем рядом.

Но одного звука Диана не уловила – как незаметно, словно тень, к ней подошёл сзади Никита Ясный Пень.

– Моя госпожа, – его хриплый голос прозвучал тихо, спокойно и даже нежно, словно он боялся её спугнуть. – Вы уже проснулись? К вам прибыл парламентёр из лагеря Миргорода. Просит исключительно о вашей аудиенции.

«Как ему удаётся всегда так незаметно подкрадываться? Словно он никуда и не уходил, а всё это время находился рядом», – подумала Диана. – «Даже браслет, подаренный князем Александром Веским, никак не реагировал на Ясного Пня. А браслет был не простой – он обладал немалой силой».

«Наблюдай, ты теперь сокол, ты глаза королевства», – сказал князь, вручая ей этот богато украшенный изумрудами аксессуар. И он работал, непостижимым образом работал. Диана стала видеть далеко, словно сокол, парящий в небесах. Она замечала шпионов Миргорода, следивших за ней с холма, когда отпускала охрану. Видела свою сестру Маргариту, тайком пробирающуюся в Гнилой лес. Рассматривала в подробностях лагерь миргородцев и приближающееся войско Екатеринодара. Подзорная труба была ей нужна лишь для отвлечения внимания. Она даже могла разглядеть отдельные моменты вчерашнего боя, будто находилась в самой его гуще. Если бы захотела, смогла бы видеть и сквозь этот туман. Но появление Ясного Пня Диана пропускала всегда.

Принцесса машинально поправила браслет на руке, коснулась кулона на груди – ещё одного подарка князя – и медленно повернулась. Ясный Пень стоял в покорной позе, слегка склонив голову. Его взгляд был устремлён куда‑то себе под ноги, будто он не решался поднять глаза на свою госпожу.

– Что за парламентёр? – безучастно спросила Диана. –  Представился капитаном Потап Лисий Хвост, – ей показалось, что она даже не успела договорить до конца свой вопрос, как Ясный Пень уже ответил и теперь покорно ждал её дальнейшую реакцию.

– Знаю такого, – кивнула принцесса, – зови. Только не спеши, мне нужно несколько минут, чтобы окончательно проснуться, – и удалилась в свой шатёр.

Спустя минут десять Ясный Пень появился вновь, он покряхтел возле входа, потом тихонечко откинул полог шатра и одним глазом виновато заглянул внутрь. Диана, сидя на диване и наблюдая эти шевеления, махнула ему рукой – заходи.

Когда полог шатра открылся уже полностью, внутрь, в сопровождении Ясного Пня и двух его кавалеристов, быстрой уверенной походкой вошёл Потап Лисий Хвост. Направился прямо к Диане и вынужденно остановился в пяти шагах от принцессы, увидев перед своим лицом обнажённую саблю Никиты. Жест Ясного Пня однозначно давал понять, что ближе приближаться не следует. Потап был без оружия, но вид у него был гордый и уверенный в себе. Крепок, хорошо сложен, одет в идеально выглаженный и чистый зелёный миргородский мундир. Со всем изяществом, на которое способен, он поклонился принцессе и заговорил своим чуть дребезжащим, лишённым каких‑либо интонаций, голосом.

– Ваше Высочество, вам, несомненно, известно, что наш король Михаил Храбрый пал во время вчерашнего сражения. – Лисий Хвост чуть улыбнулся, давая тем самым понять, что констатирует факт, но о случившемся вовсе не сожалеет. – Войска Миргорода, обороняющие редуты, возглавляет в данный момент капитан Макар Невеличка. Тот самый капитан, что руководил южной засадой, выполняя наши с вами договорённости, в бой вчера не вступал.

На этом моменте Лисий Хвост сделал короткую паузу, предлагая принцессе высказаться или задать вопрос. Поняв, что она этого делать не собирается, вновь продолжил:

– Мобилизованные горожане покинули лагерь и возвращаются в Миргород. Я вызвался быть парламентёром, чтобы обсудить, сложившуюся ситуацию, с королевой Екатериной. Но памятуя о наших успешных вчерашних договорённостях, предположил, что мне стоит сперва обговорить её с вами.

– Что в этот раз вы хотите нам предложить? – коротко спросила Диана.

– Уф… – Потап впился взглядом в Диану, пытаясь уловить её малейшую реакцию. – Все, кто в данный момент обороняет редуты, люди служивые. Они преданы Миргороду, но в этом городе больше нет короля. Некому платить им жалованье, некому их снабжать, некому отдавать приказы. Они не горят желанием драться, не понимая точно, за что именно, и что их дальше ждёт. Но это почти четыре тысячи хорошо обученных и вооружённых солдат. Военная элита, на которой держится власть в Миргороде. У нас есть пушки, ружья, и нам хватит припасов, чтобы обороняться. При этом совершенно некуда отступать. С нами можно договориться, если соблюсти те незначительные условия, которые были бы нам приемлемы.

– И какие же условия будут для вас приемлемы? – прищурила глаза Диана, словно говоря – продолжай уже, хватит тут воду в ступе молоть.

– Те условия, когда солдаты будут понимать свою дальнейшую судьбу и судьбу города Миргорода, где живут их семьи. – На этот раз уклончиво ответил Потап, – предлагая Диане самой сделать ему предложение.

– Я услышала вас, капитан, – Диана встала со своего дивана. – Ожидайте меня тут, я сама переговорю с королевой.

Больше не сказав ни слова, вышла наружу. Потап остался в компании Никиты Ясный Пень и двух его солдат, явно не дружественно к нему настроенных.

Ждать пришлось долго, больше часа, прежде чем в шатёр принцессы Дианы снова заглянули. На сей раз вошедшим оказался королевский адъютант, совсем ещё молоденький парнишка. Демонстративно не желая смотреть на Потапа и опасливо поглядывая на Никиту Ясный Пень, он доложил:

– Её Величество королева Екатерина Великолепная ожидает всех в своём шатре.

Когда Потап в сопровождении Ясного Пня и его солдат вошёл в апартаменты королевы, его походка уже не была столь быстрой и уверенной, как в шатре принцессы Дианы. На этот раз он двигался медленно, тщательно выверяя каждый шаг, словно боясь оступиться или допустить малейшую оплошность. Его взгляд то и дело скользил в сторону Ясного Пня, словно он искал в его поведении подсказки или предостережения.

Королева Екатерина восседала на диване в самом центре просторного шатра. Её поза была одновременно расслабленной и величественной, словно она излучала спокойствие и власть одновременно. На ней было роскошное платье бледно-золотого цвета, которое мягко переливалось при свете свечей. На её открытой шее сверкало массивное золотое ожерелье, украшенное огромным синим сапфиром, который казался каплей океана, застывшей в драгоценном металле. На правой руке королевы красовался массивный золотой браслет, усыпанный сапфирами поменьше, но не менее впечатляющими.

Справа от королевы, слегка развалившись в кресле, сидела принцесса Диана. Она успела переодеться, и теперь на ней было платье бледно-зелёного, почти салатного цвета. Грудь принцессы украшал кулон, который невозможно было не заметить: изящная серебряная цепочка с тончайшими плетениями держала ослепительно зелёный изумруд в серебряной оправе. На её левой руке сверкал браслет, похожий на королевский, но полностью покрытый изумрудами, которые переливались при каждом движении.