Контракт на Сердце. Замуж за Воронцова

– Она явно не в восторге от вашего разрыва.

– И от нашей свадьбы тоже, – в его голосе промелькнуло что-то похожее на удовлетворение. – Ты хорошо справилась. Быстро сориентировалась.

– Годы работы в PR, – пожала плечами Виктория. – Умение держать лицо в кризисных ситуациях – мой профессиональный навык.

– Полезный навык для жены бизнесмена, – заметил он. – Даже фиктивной.

Это напоминание о фиктивности их союза почему-то кольнуло сильнее, чем должно было. К полуночи ноги Виктории гудели от усталости, а лицо болело от непрерывной улыбки. Когда Александр наконец объявил, что они покидают приём, она почувствовала только облегчение.

Они попрощались с гостями, пообещали родителям Виктории встретиться на следующий день перед их отлётом обратно в Швейцарию, выслушали последние поздравления.

В лимузине, увозившем их от особняка, воцарилась тишина. Виктория смотрела в окно на ночной город, физически ощущая расстояние между собой и сидящим рядом мужчиной, который теперь юридически был её мужем.

Без свидетелей они оба сбросили маски «счастливых молодожёнов». Александр проверял что-то в телефоне, его лицо вернулось к обычному сосредоточенному выражению. Виктория украдкой наблюдала за его профилем, вспоминая события дня – церемонию, поцелуй, танец, прикосновения.

Всё было ложью. Игрой на публику. И всё же в некоторые моменты эта ложь казалась почти… настоящей.

«Это опасные мысли, – напомнила себе Виктория. – Никогда не забывай, что это всего лишь контракт».

– Мы приехали, – внезапно произнёс Александр.

Лимузин остановился перед современным высотным зданием из стекла и стали. Одна из самых роскошных жилых башен города – она знала это место по журналам о недвижимости.

– Добро пожаловать домой, – сказал Александр, когда они вошли в просторный вестибюль с мрамором и зеркалами. – Точнее, в наш дом на ближайший год.

Они поднялись на частном лифте на верхний этаж, и Виктория приготовилась к своей новой реальности. Жизни с незнакомцем, который заплатил за неё огромную сумму. Ночи в чужом доме, с человеком, чей поцелуй почему-то до сих пор ощущался на её губах.

Год только начинался, и она понятия не имела, чем он закончится.

Глава 8

Лифт поднимался бесшумно, словно капсула в стерильном научном эксперименте. Тридцать два этажа – и ни намёка на вибрацию, ни малейшего звука. Только цифры на электронном табло сменяли друг друга с неумолимой методичностью. Виктория стояла, не шевелясь, боясь нарушить идеальную тишину. Сегодняшний день, полный шума, притворства и напряжения, казался далёким сном по сравнению с этим моментом абсолютной, звенящей тишины.

Александр стоял рядом, глядя прямо перед собой. Без публики, без зрителей, без необходимости изображать любящего мужа, он вернулся к привычной холодной отстранённости. Виктория украдкой разглядывала его профиль – чёткая линия подбородка, прямой нос, плотно сжатые губы. Те самые губы, которые несколько часов назад прикасались к её собственным в фальшивом, но неожиданно неравнодушном поцелуе.

Табло высветило «32», и двери бесшумно раздвинулись.

– Добро пожаловать, – произнёс Александр с вежливой формальностью, словно встречал делового партнёра, а не новоиспечённую жену.

Виктория шагнула в пентхаус и замерла, ошеломлённая. Даже люксы пятизвёздочных отелей, в которых ей доводилось бывать на деловых мероприятиях, не шли ни в какое сравнение с тем, что она увидела.

Огромное пространство с панорамными окнами, открывавшими головокружительный вид на ночной город. Стеклянные стены, бетонные колонны, светлое дерево и металл – всё выдержано в минималистичной цветовой гамме: белый, серый, чёрный, с редкими вкраплениями глубокого синего. Дизайнерская мебель, идеально расставленная, словно в музейной экспозиции. Изысканные произведения современного искусства на стенах. Встроенное освещение, подсвечивающее отдельные зоны и акценты интерьера.

Безупречно. Стерильно. Холодно.

Она сделала несколько шагов по мраморному полу, и её каблуки отозвались звонким эхом в этом пространстве, где, казалось, никто никогда по-настоящему не жил.

– Анна уже ушла, обычно она работает до девяти, – проинформировал Александр, ставя портфель на консоль у входа. – Домработница, – пояснил он, видя непонимание на лице Виктории. – Здесь нет постоянно проживающего персонала. Анна приходит ежедневно, кроме воскресенья. По вторникам и четвергам приходит повар, готовит на два дня. В остальные дни можно заказать еду, меню есть на кухне.

Он говорил деловито и кратко, словно зачитывал инструкцию по эксплуатации дорогого оборудования. Виктория слушала, пытаясь осознать, что вот это – её новый дом на ближайший год. Не дом. Жилое пространство. Временное пристанище. Клетка.

– Завтрак в семь. Я встаю в пять тридцать, к семи уже готов, – продолжил Александр, двигаясь по пространству с автоматизмом человека, совершающего ежедневный ритуал. – Обычно я не ужинаю дома, только если нет формального приёма, на котором нам нужно быть вместе. График таких мероприятий Вера Николаевна будет высылать заранее.

Виктория слушала и отмечала то, что он не говорил: «мы» появлялось только в контексте публичных появлений. В остальном он жил и планировал жить как прежде – один, по своему неизменному распорядку.

– Хочешь экскурсию сейчас или предпочитаешь отдохнуть? – спросил он, наконец взглянув на неё.

Она поймала себя на мысли, что не заметила, когда они перешли на «ты». В официальной обстановке и при свидетелях было «вы». Сейчас, наедине… когда это произошло?

– Экскурсию, пожалуйста, – ответила она, справившись с секундным замешательством. – Хотелось бы знать, где я буду жить следующий год.

Александр кивнул, принимая её решение, и повёл по пентхаусу. Общая зона включала в себя несколько «островов»: гостиная с двумя минималистичными кожаными диванами и стеклянным журнальным столиком, столовая с длинным столом из массива дерева, рассчитанным на двенадцать персон, библиотека с тёмными, встроенными от пола до потолка полками, на которых ровными рядами стояли книги в кожаных переплётах.

– В основном бизнес-литература и классика, – заметил Александр, видя, как Виктория рассматривает корешки. – Если тебе нужны какие-то другие книги, просто составь список для Веры Николаевны.

– У меня есть свои книги, – ответила она. – Их привезут вместе с остальными вещами.

– Конечно, – кивнул он. – Твои книги можно разместить в твоей комнате. В общих пространствах я предпочитаю сохранять… определённый порядок.

Виктория стиснула зубы. Первый намёк на правила. Её книги – недостаточно хороши для его идеальной библиотеки? Или это просто маркировка территории – что общее, а что её, строго разделённое?

Он продолжил экскурсию. Кухня – образец современного минимализма: белые шкафы без ручек, серая каменная столешница, встроенная техника, которая при первом взгляде была почти незаметна. Ни намёка на малейший беспорядок – ни крошки, ни пятнышка, ни забытой чашки.

– На кухне ты можешь чувствовать себя свободно, но после использования всё должно возвращаться на свои места, – сказал Александр. – Анна очень щепетильна в вопросах порядка. Как и я.

За кухней следовал кабинет – тёмное дерево, кожа, металл. Строгий и безупречно организованный, как сам его хозяин.

– Сюда вход только с моего разрешения, – Александр даже не стал открывать дверь полностью. – Здесь я работаю, когда не в офисе.

Наконец, они дошли до жилой части пентхауса. Коридор разделялся на два крыла.

– Моя спальня и гардеробная, – Александр указал направо. – Твоя часть здесь, – он повернул налево и открыл дверь.

Виктория вошла в просторную комнату с огромной кроватью под белоснежным покрывалом. Высокие окна с той же панорамой на город, встроенные шкафы, отдельный туалетный столик, кресло для чтения в углу. Дверь вела в отдельную ванную комнату – мрамор, стекло, хром, огромная ванна, отдельная душевая кабина с множеством форсунок.

– Гардеробная, – Александр открыл следующую дверь, и Виктория увидела помещение размером с её бывшую кухню, полностью занятое стеллажами и вешалками. Уже развешана была часть одежды – явно новой, с ценниками. – Вера Николаевна организовала базовый гардероб. Если что-то не подойдёт, просто отложи – заменят.

Виктория молча кивнула, чувствуя странную смесь благодарности и унижения. Даже её одежда была недостаточно хороша для нового статуса. «Жена» Воронцова должна соответствовать, даже если это фикция.

– В этом крыле есть ещё одна свободная комната, – продолжил Александр, указывая на дверь дальше по коридору. – Можешь использовать её как кабинет, если захочешь вернуться к работе.

Это было первое упоминание о её профессиональной жизни, и Виктория ощутила прилив благодарности. По крайней мере, в этом он держал слово – её карьера не должна была полностью прерываться.

– Спасибо, – произнесла она, обводя взглядом свои новые владения. – Всё… очень впечатляюще.

– Располагайся, – кивнул Александр. – Твои вещи привезут завтра. Нам нужно обсудить несколько моментов, но это может подождать до утра. Ванная полностью укомплектована всем необходимым на первое время.

Он направился к двери, затем остановился:

– Да, ещё один момент. В пентхаусе автоматизированная система климат-контроля. Не нужно открывать окна – они все герметичны для оптимальной работы системы. Если хочешь изменить температуру в своих комнатах, есть панель управления, – он указал на почти незаметный сенсорный экран у двери.

– Даже проветрить нельзя? – удивилась Виктория.

– Система вентиляции работает идеально, проветривать не требуется, – ответил он с лёгким недоумением, словно сама мысль открыть окно казалась ему странной. – Воздух фильтруется и обновляется каждые тридцать минут.

Ещё одно напоминание о том, насколько искусственным было это пространство. Герметичная капсула на тридцать втором этаже – изолированная от мира, идеально контролируемая, безупречная.

– Спокойной ночи, – сказал Александр, выходя из комнаты.

– Спокойной, – эхом отозвалась Виктория, глядя на закрывающуюся за ним дверь.

Оставшись одна, она опустилась на край кровати, вдруг ощутив всю тяжесть прошедшего дня. Свадьба, церемония, приём, бесконечные улыбки и притворство, переезд – всё это обрушилось на неё, вызывая физическую боль в каждой мышце. Она сбросила туфли и с наслаждением зарылась пальцами в мягкий ковёр.

Тишина пентхауса была абсолютной – не то, что в её квартире, где даже ночью слышались отдалённый шум машин, шаги соседей, скрипы старого дома. Здесь не было ни звука, словно весь мир перестал существовать за пределами этих стен.

Виктория разделась, аккуратно повесив свадебное платье на специальную вешалку в гардеробной. Завтра его заберут и, вероятно, сохранят где-то как реликвию их фиктивного союза. Она сняла драгоценности – колье и серьги с изумрудами, отражающими цвет её глаз. Интересно, Воронцов заберёт их? Или позволит оставить как часть её «образа»?

Ванная оказалась укомплектована, как в пятизвёздочном отеле: множество пушистых полотенец, халаты, тапочки, полный набор косметики и средств гигиены в маленьких флаконах с логотипом дорогой марки. Всё новое, безличное, рассчитанное на комфорт, но не на домашний уют.

Стоя под горячими струями душа, Виктория наконец позволила себе расслабиться и осознать реальность: она замужем. Юридически, официально, со всеми вытекающими последствиями. У неё есть муж, который спит где-то в другом крыле этого огромного пентхауса. Чужой, холодный человек, купивший год её жизни.

Она вытерлась, завернулась в мягкий халат и вернулась в спальню. В чемодане, который привезли сразу после церемонии, была сложена ночная рубашка, подготовленная для первой ночи. Виктория усмехнулась, доставая её – белый шёлк, кружево, явно дорогая и подобранная стилистом. Ночная рубашка для брачной ночи, которой не будет.

Она натянула её и забралась под одеяло. Постель была непривычно большой и мягкой, с простынями из египетского хлопка и пуховыми подушками. Роскошь, к которой предстояло привыкнуть.

Сон не шёл. Виктория лежала, глядя на огни города за окном, слушая тишину и думая о своей новой жизни. О матери, которая так тревожно вглядывалась в её лицо сегодня, чувствуя неладное. Об отце, который скоро вернётся в Швейцарию на долечивание. О брате, обещавшем заняться рестораном. О Марине, обнявшей её на прощание и шепнувшей: «Не теряй себя там».

Как не потерять себя здесь, в этой стерильной, безличной крепости, рядом с человеком, для которого она – лишь временное приобретение? Как прожить год в золотой клетке, не превратившись в такую же безжизненную, идеальную статуэтку, как все предметы в этом пентхаусе?

И самое тревожное – почему она до сих пор чувствует на губах тепло его поцелуя? Почему воспоминание о прикосновении его рук заставляет что-то внутри сжиматься в непонятном напряжении? Это не входило в контракт. Это не должно было происходить.

Виктория перевернулась на другой бок, пытаясь найти удобное положение на незнакомой кровати. Часы на прикроватной тумбочке показывали 2:17. До утра и неизбежной встречи с её новым «мужем» оставалось ещё несколько часов. Виктория открыла глаза, дезориентированная и не понимающая, где находится. Высокий белый потолок, стена из стекла, за которой – панорама города в утреннем тумане. Не её спальня. Не её кровать. Не её жизнь.

События вчерашнего дня обрушились на память единым потоком – свадьба, пентхаус, новый дом. Виктория потянулась за телефоном – 7:30. Она проспала всего несколько часов, но чувствовала себя неожиданно бодрой, хотя и эмоционально опустошённой.

Она выбрала из чемодана самые простые вещи – джинсы и белую рубашку. Сомнения терзали её – что надеть в первое утро совместной жизни с новым «мужем»? Повседневную одежду или что-то более формальное для соответствия новому статусу? В конце концов решила остаться собой – джинсы, рубашка, минимум макияжа, волосы, собранные в простой хвост.

Выйдя из спальни, она тихо прошла по коридору, ориентируясь на запах кофе – единственный признак жизни в этом стерильном пространстве. На кухне её ждал сюрприз: Александр Воронцов, одетый не в привычный костюм, а в домашние брюки и футболку, стоял у кофемашины.

– Доброе утро, – произнесла она, замерев в дверном проёме.

Он обернулся, окинул её быстрым взглядом:

– Доброе. Кофе?

– Да, спасибо.

Виктория проскользнула на кухню, чувствуя себя неловко и неуместно. Александр выглядел иначе в домашней одежде – моложе, менее формальным, но всё таким же недоступным и холодным.

– Чёрный? – спросил он, доставая вторую чашку.

– Да, без сахара.

Он кивнул, словно сделал мысленную пометку, и продолжил готовить кофе.

– Я обычно завтракаю легко, – сказал он, ставя перед ней чашку. – Но если тебе нужно что-то более существенное, Анна может приготовить.

– Кофе достаточно, спасибо, – ответила Виктория, отпивая глоток. Кофе был идеальным – крепким, ароматным, явно из дорогих сортов.

Они сидели по разные стороны кухонного острова, избегая смотреть друг на друга. Тишина висела между ними, тяжёлая и неестественная, как всё в этом доме.

– Нам нужно обсудить некоторые моменты, – наконец произнёс Александр. – Установить правила сосуществования. Чтобы избежать… неудобств.

Виктория внутренне поморщилась от этого слова – «сосуществование», словно они были двумя биологическими видами, вынужденными делить одну территорию.

– Разумеется, – она постаралась, чтобы голос звучал нейтрально.

– Я уважаю твоё личное пространство, и рассчитываю на взаимность, – начал он. – Твоя комната – это твоя территория. Моя – моя. В общих пространствах я предпочитаю поддерживать определённый порядок.

Виктория кивнула, делая ещё глоток кофе. Начиналось очерчивание границ, как и предполагалось.

– Конкретнее, – продолжил Александр, – мне важно, чтобы вещи оставались на своих местах. Особенно в гостиной и столовой, где могут быть посетители. Книги возвращаются на полки, посуда не должна оставаться на столах, журналы в строго отведённых местах.

Он говорил спокойно, без агрессии, просто констатируя свои требования, как человек, привыкший к тому, что его правила соблюдаются безоговорочно.

– Я понимаю, – ответила Виктория, подавляя раздражение. Она не была неряхой, но такой уровень порядка казался ей неестественным. – Что-то ещё?

– В холодильнике правая сторона организована для моих продуктов, левая будет твоей. Анна закупает всё по списку, если тебе что-то нужно – просто добавляй в общий документ. – Он помолчал, словно собираясь с мыслями. – Относительно нашего… статуса. Внутри дома мы можем вести себя естественно. Никакой необходимости изображать чувства, когда мы одни.

– Отлично, – с облегчением выдохнула Виктория. – Это было бы странно.

– На публике, однако, мы должны выглядеть как счастливая пара. Это означает соответствующие жесты, внимание друг к другу, физический контакт в разумных пределах.

Она вспомнила их поцелуй на церемонии, его руку на её талии во время танца, и почувствовала, как щёки предательски теплеют.

– Я понимаю, – сказала она, стараясь звучать деловито. – Это часть контракта.

– Именно, – кивнул он. – Что касается распорядка – я обычно уезжаю из дома в восемь и возвращаюсь поздно. График непредсказуемый. В нашем совместном календаре будут отмечены мероприятия, требующие твоего присутствия. В остальном ты свободна планировать своё время как хочешь.

Он сделал паузу, затем добавил:

– Через месяц, как мы договаривались, ты сможешь вернуться к работе. До этого было бы разумно освоиться в новой роли, привыкнуть к дому, обновить гардероб согласно рекомендациям стилиста.

– У меня нет особого желания менять свой стиль, – заметила Виктория, указывая на свои простые джинсы.

Александр окинул её внимательным взглядом:

– Дома – как хочешь. На публике понадобится соответствовать определенному… уровню. Это не обсуждается.

Что-то в его тоне задело Викторию – снисходительность, уверенность в своей правоте, привычка командовать.

– Я знаю, как одеваться соответственно случаю, – сказала она прохладно. – К твоему сведению, в PR-индустрии внешний вид не менее важен, чем в твоём мире.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.