Ворота во тьму часть 2

– Еще что-то нашел? – поторопил Алексей, замолчавшего товарища.

– Бабушку, вернее то, что от нее осталось. С площади примерно в десяток квадратных метров собирать пришлось. Голова целой оказалось, по фото сразу опознали, а остальное…

– Ее внучка гранатой?

– Василевская тут не причем. Бабушку по всему дикий кабан упокоил. И еще человеческий скелет рядом, должно быть несколько лет тут лежал. Чистые кости. Криминалист, как проблевался, осмотрел, говорит, вроде, женщина. Вернулись к базе, смотрю, труп одного волка куда-то пропал. Разбираться еще и с этим? Боже упаси!

Так что оттуда мы вернулись с двумя мешками и одним начальником охраны, который еще в вертолете впал в кому. До сих пор в реанимации. Прогнозов не дают. Я начальству по возвращении все доложил строго конфиденциально. Останки отправили судмедэкспертам, они подтвердили: кабан.

– Получается, бабушка к внучке прилетела в гости, пошла прогуляться и нарвалась. Внучка тем же вертолетом вернулась в Козлов, а уже оттуда в Питер, жаль, не помнит, как. Не сходится.

– Тут ничего не сходится. Уголовное дело мы, конечно, завели, да тут же и закрыли.

– Почему?

– Нашему генералу с такого верха позвонили, что у него фурага свалилась, приказали, заткнуться, и чтобы ни-ни! Несчастный случай! Он спросил, как со вторым скелетом быть. Судебники признаков насильственной смерти не нашли? Значит, по естественным причинам! Но тут «Нутридан» затребовал розыск сбежавшего специалиста, которую теперь обвиняют в порче особо ценного имущества. А поскольку она являлась материально ответственной, за то имущество должна расплатиться.

– Получается, сатанисты свой интерес блюли, родственник – свой, а фирма, прослышав о наследстве не самой бедной бабушки, решила за счет сотрудницы поправить свои дела. Ты оказался на перекрестке интересов. Отправляй запрос, думаю, нам даже с транспортировкой заморачиваться не придется. Люди из фирмы прилетят и заберут… если это все же она.

– Так-то оно так, да только куда я дену мертвую деревню, детскую улыбку от которой мороз по коже, а еще трупы горгульи и волков?

– Эти-то чем тебе не глянулись?

– Ростом в холке оба по метру.

– Радиация?

– Криминалист замерял – не превышает. А так бы все конечно уложилось: и мутанты сюда и ребенок в деревне.

– Хочешь тоже звонка сверху дождаться, от которого не только фурага, но и погоны слетят?

– Есть у меня возможность копнуть в самой фирме. Через пару дней, если ничего не нарою, отправлю запрос.

Они еще с полчаса говорили. Алексей уже забыл времена, когда не надо было фильтровать до полной стерильности. С Мишкой все было правильно. Таких в последнее время Алексей почти и не встречал, оттого запечалился, когда пришло время закругляться. Мишку звали в три голоса домашние, да и собственные соседи зашевелились, пора было идти усмирять.

Все комнаты в коммуналке сдавались. Он и сам сдавал, пока жил у Инны. По возвращении жилплощадь оказалась до отказа набита гастарбайтерами, не разумеющими языка. Они еженощно напивались без всякой оглядки на Коран, а также таскали с точки самых дешевых девок. С ними разобрались оперативно. Квартира постепенно заселилась тихими и не очень алкоголиками славянского типа. Этих также приходилось время от времени усмирять, но уже не столь радикально.

Обычно он спал, что называется, без задних ног, а сегодня никак не мог отключиться. Его в последнее время так затянула рутина и так достала серая Питерская жизнь, что даже некая зависть к Мишке проклюнулась. Чтобы он сам сделал, окажись он в тех обстоятельствах? Да, наверное, то же самое. Алексей усилием воли отогнал от себя крамольные мысли и, наконец, заснул.

– Развелся? – спросил начальник РОВД: два метра с пузом, год до пенсии.

– Вчера.

– По отделу докладывай.

Пока Алексей говорил, подтянулись остальные. Планерка уже подходила к концу, когда в кабинет ввалился дежурный и, заикаясь, сообщил, что эта, из второй камеры, кажется… того.

– Что?! – взревел Палыч, выпрастывая живот из-за стола.

– Умерла, – выговорил дежурный, пятясь из дверей, иначе его бы снесли.

Они так и подбежали к камере в полном составе. Алексей оказался первым, подскочил к кровати, на которой вытянулась абсолютно белая женщина с растрепанными рыжими волосами, и попытался нащупать пульс на шее, но не смог определить, ее сердце бьется, или его собственное отдается в пальцах. Но вот, кажется, там что-то тренькнуло.

– Скорую!

– Живая? – потребовал запаленный Палыч.

– Вроде.

– Уже вызвали, – сообщил кто-то из задних рядов.

Алексей отступил, дабы осмотреться. Крови оказалось очень много. Она пропитала короткие брючки, постель, даже под кровать немного натекло.

– Кто ночью входил в камеру? – потребовал он у дежурного.

– Никто, – отказался тот. – С вечера ей ужин принесли, и все.

Первой мыслью было, что кто-то пробрался в управление, открыл камеру и зарезал сонную женщину. Раны не видно, но это ничего не значит, она могла быть на спине. Сотрудники отдела толпились за дверью, которую перегородил могучий Палыч. Никаких следов на полу камеры, Алексей не увидел, а тут и скорая приехала.

– Изнасилование? – спросил мордоворот в очках и мятом когда-то белом халате, больше похожий на грузчика.

– Нашли вчера на скамейке в сквере. Не жаловалась. А с чего вы взяли?

– Похоже, маточное кровотечение. Помогите переложить на носилки. Довезем, не довезем, не знаю.

Когда переносили тело, Алексей убедился, что раны на спине нет. Не исключено, что врач прав. Она ж ничего не помнила. Но если изнасилование подтвердится…

– Я уехал, когда она еще была в отделе, – тут же перевел от себя стрелки Никита.

В Москве у него случилась неприятность именно по этой линии, сейчас побежит дяде стучать. Просить, чтобы молчал, бесполезно, только хуже будет. И так уже призрак подозрений сгустился над ночной сменой. Алексей перебрал в уме тех, кто оставался дежурить. Зайти в камеру и надругаться над беспомощной жертвой – нечего делать. И не услышит никто. В аквариуме вечно ор стоит. Но подумать особо было не на кого. Все вроде нормальные.

Палыч чернее тучи велел Алексею отправляться в больницу следом за пострадавшей, а остальным в актовый зал на спрос.

В больнице женщину сразу увезли в операционную, но ждать пришлось не так уж долго. Невысокий, крепенький хирург вышел и жизнерадостно сообщил, что сделал все от него зависящее.

– Изнасилование было? – спросил Алексей.

– Нет. Вообще никаких признаков. Не исключено, выкидыш. Кровотечение прекратилось само, по причине отсутствия крови в организме – вся вытекла.

Гора не то чтобы свалилась с плеч, но давила уже не так сильно.

– Ну? – потребовал Палыч.

Он пребывал в собственном кабинете совершенно трезвый и чернее тучи.

– Выкидыш. Крови много потеряла. В коме.

– Изнасилование?

– Признаков нет.

– Уф! Ну, хоть так. А то Никитос всем уже по три раза объяснил, что вчера ушел из отдела, когда ты с ней в закрытом кабинете беседовал. Дядя в курсе, но шума пока не поднимал. И на том спасибо. Ты зачем вчера в техотдел звонил?

– Женщина сообщила, что она из Козлова. У меня там старый знакомый в розыске сидит.

– И? – поторопил Палыч, полез в стол, достал початую бутылку коньяка и два стакана.

– Василевская у них в розыске по запросу фирмы, в которой работала. Административное дело. Я фото нашей потеряшки показал. Какое-то сходство есть.

– Но точно он сказать не может?

– Нет, – не стал вдаваться в подробности Алексей.

Палыч разлил по чуть-чуть исключительно для равновесия и тут же махнул свою порцию. Алексей присоединился.

– Тетку держи на контроле. Я дяде отзвонюсь, пусть за племянничка не беспокоится. Если потеряшка жива останется, постарайся ее в Козлов спихнуть. Все, иди.

Год до пенсии! Если Алексей ему про Мишкины заморочки начнет втирать, Палыч даже психушку вызывать не станет, пришибет тут же на месте, чтобы не мучился.

Если отвлечься от рассказа Казапасова, который по его же словам мог надышаться чем-нито в деревне, все вполне объяснимо. Бабушка внучку прилетела проведать и попалась кабану. Допустим, внучка при этом присутствовала и от увиденного свихнулась. Могла она на бабкином вертолете улететь? Могла. Могла потом в состоянии транса добраться до Питера? Могла. Могла паспорт потерять, а им воспользовалась наркоманка на сносях? Легко! А что некое сходство прослеживается, так по большому счету все люди похожи. У-у-у! Пятница, на субботу и воскресенья даже дежурить не придется. Осталось подогнать хвосты и валить с опостылевшей работы в свою конуру. Он толком даже вещи не разобрал по возвращении от Инны. Тем и займется.

Каким образом информация о кончине бабульки попала к сатанистам, если там связи нет? Могли вертолетчики рассказать. Но тогда бы весь город гудел. Это вам не столицы, там людей поменьше, слухи быстро расходятся. Не исключено, вертолетчики, а то и сама бабушка были связаны с сектой. Во, Мишка попал! И я прицепом.

Алексей возился с коробками, непрерывно мусоля хлипкие факты. К обеду воскресенья он решил ломать карту. Сидеть дальше в четырех стенах, анализируя чужое помешательство, грозило. Он набрал номер Инкиной подруги, с которой имел вялотекущие отношения, и предложил встретиться. Та как раз гуляла неподалеку. Быстро переодевшись, Алексей пешочком потопал на свидание.

Ее звали Каледония, но представлялась она Даной. Откуда так много странных имен? Так в культурной столице проживаем! Она была весьма романтичной, хотя не без рациональной жилки. Как только дело у Алексея с Инной пошло к разводу, Дана начала названивать, таскать его по выставкам и спектаклям. Ее знакомые реагировали на явление серого опера спокойно, в собственные разговоры не тянули, но и интеллектуальное превосходство не демонстрировали. Если бы не матримониальные поползновения Даны! Он от брака с Инкой еще не отошел, а уже новый капкан наготове. Приходилось слегка напрягаться, придерживая девушку на расстоянии.

Они погуляли, посидели на летней веранде и поехали к ней. На какое-то время о страшненькой потеряшке, которая то ли выживет, то ли нет, удалось забыть.

Если с зав гинекологией, Алексей знаком не был, то с зав реанимацией как-то даже пришлось водку пить. Василий Петрович, в просторечии Васька, имел внушительные размеры, зычный голос и лексику, в которой мат мешался с латынью.

– Кого ты слушаешь? – заорал он, имея ввиду гинекологов. – Им бы только руки, куда не надо засунуть. Не было там выкидыша.

– А что было? – заикнулся Алексей, слегка обмирая от того, что опять замаячил призрак изнасилования.

– А хер его знает. Но беременности точно не было. Я на гормоны ее прокрутил. Никаких признаков. С такой кровью люди не живут. По анализам она вообще труп. Кетоацидоз несовместимый ни с чем. Однако, живет, больше того, на данный момент практически здорова.

– То есть как?

– Каком кверху! Кровь при поступлении, будто девка в ацетоне неделю плавала. Я ей литр эр массы вкачал, два плазмы, лежит розовая, дышит сама, почки работают, хотя должны были отлететь и раствориться в воздусях без остатка.

Васька возмущался будто поймал карманника, а злочинный мент собрался того отпустить. В ординаторскую заглянула медсестра.

– Чего тебе? – рявкнул доктор.

– Анализы.

– Вот, смотри, – начал он тыкать Алексею в лицо длинные мелко распечатанные бумажки.

– Ты мне ротом сказать можешь, что тут к чему?

– Ротом я тебе могу сказать одно: так не бывает.

– Уже есть, теперь скажи, с чем оно может быть связано. Ну, радиация, там, отравление…

– Отравление? – слегка притормозил Васька. – Мне эта мысль приходила. Только я даже близко не знаю таких ядов. Если… если только ее травили очень медленно. А вот чем, спрашивай у своих криминалистов. Да и зачем ее могли травить?

– Там речь может идти о нехилом наследстве. Бабушка у нее на собственном вертолете улетела на пленэр и попалась кабану. Если это вообще Василевская. Можно на нее посмотреть? Мне начальство велело бдеть.

– Пошли.

Васька выкинул в окно недокуренную сигарету и потопал в отделение. Алексей в полупрозрачной накидке – следом.

Вместо старухи с серым лицом и провалившимися глазами, он увидел молодую женщину с чистой розовой кожей, светло-рыжими волосами, и легкими, какими-то нездешними чертами – будто средневековую картину отмыли от тысячелетней копоти и выставили на солнышко.

– Ну, вот смотри, все показатели в норме, моча чистая.

Какая моча?!

– А это точно она? – спросил Алексей на всякий случай.

– Онее не бывает! Или думаешь, у нас можно человека подменить?

– Да ничего я не думаю. Розовая.

– Я сам первый раз вижу, чтобы за несколько дней труп в человека превратился. Мы ее уже не подгружаем, как только проснется, переведем в отделение токсикологии.

На работе сначала захватила текучка, за которой последовал вызов к начальнику. Палыч успел слегка принять, потому пребывал в относительно хорошем настроении.

– В больнице был?

– Был. В реанимации, в сознание не приходила, но поправляется, – лаконично отрапортовал Алексей.

– И что тебя не устраивает? – уловил легкую заминку старый мент.

– Они предполагают отравление.

– Чем?

– Неизвестно.

– Пусть разбираются. Мы тут вообще не причем. Может она спайсов наглоталась.

Не исключено, – подумал Алексей, – или травок каких-нибудь – в Интернете нарыла рецепт вечной молодости и принимала по три капли на литр воды. Чем не версия? И хватит о ней.

Но тонкое лицо женщины почему-то стояло перед глазами, излучая свет.

Он как-то еще совсем маленьким вбежал на веранду летней дачи. Мать варила варенье. Наверное, было утро. Солнце превратило ее волосы в огненную корону. Он именно такой ее всегда вспоминал. Надо бы позвонить…

Телефон как подслушал – выдал стандартную трель. На экране проступило лицо Даны. При наличии романтического флера и общей миловидности, она никогда по-настоящему Алексея не волновала. Однако не ответишь, будет названивать: как ты, что ты, не заболел ли, позавтракал ли? Прежде его такая гиперопека забавляла, сегодня вызвала раздражение.

– На выставку пойдешь? – Дана никогда не здоровалась, полагая сие пережитком. – Там интересная тусовка собирается.

– У меня дежурство, – отказался Алексей, хотя дежурить предстояло только завтра. – Извини, не могу говорить.

– Жаль, – Дана отключилась.

День пошел без происшествий. А на завтра в телефоне заблажил доктор Васька.

– Слушай, она только проснулась. Пусть в больнице останется хоть на пару дней.

– Не понял, – действительно не понял Алексей.

– Ваши приехали ее забирать. Делай, что хочешь, я против. Я неделю собственной жизни на нее потратил не для того, чтобы вы мою работу коту под хвост пустили!

– Я никого не отправлял, – въехал в ситуацию Алексей. – Задержи их под любым предлогом. Я сейчас буду.

Перед входом в реанимацию топтались двое бритых качков. Они, не они? Алексей потребовал предъявить документы. От него потребовали того же, после чего один махнул перед носом раскрытым удостоверением и тут же его спрятал. Но даже такого короткого просмотра хватило, чтобы понять это не ФСБ, не собственная безопасность и даже не братья оперативники, а левый элемент, скорее всего чоховцы или чадовцы. Для прояснения Алексей пошел в ординаторскую.

– Там у тебя в предбаннике двое – это они за Василевской пришли?

– Они. Не твои?

– Нет. Вообще не нашего племени. Основание предъявили?

– Вот.

– Так… – протянул Алексей, соображая, как будет задерживать самозванцев.

Бумага являлась грубой липой, рассчитанной на постороннего человека. Не заартачься Васька, выдали бы девушку на руки непонятно кому. Не было в Питере такого подразделения, а печать хоть и имелась, очень мелкими буковками отсылала к охранному предприятию «Геракл» города Новосибирска.

Бумагу он аккуратно сунул в карман куртки, отстегнул кнопку кобуры и пошел на выход.

В коридоре никого не оказалось. Сдрыснули товарищи! Алексей перевел дух, потому как готовился к худшему.

– Ну? – сунулся в дверь Васька.

– Слиняли.

– Кто это был?

– Думаю, частники. Нахрапом хотели взять.

– Что теперь делать? – озадачился доктор. – Мне ее переводить надо. У нас ни одной свободной койки. Токсикологи к себе брать отказались, мест тоже нет. А в терапии проходной двор.

– Она до машины дойдет?

– Дойдет.

– Можешь ее вывести через заднее крыльцо, я свою туда подгоню. Но желательно, чтобы без свидетелей.

– Сестры пошли чай пить… – задумался Васька. – Но я не могу ее выписать. Из реанимации просто так на улицу не отправляют.

– Пиши перевод в любое отделение. Завтра скажешь, что по дороге сбежала.

– Экий ты простой. Я обязан ее отправить на каталке с сопровождающим.

Грохот и гам со стороны приемного отделения прервали Васькины метания.

– Притащили кого-то. Сейчас в ремзал закатят. Машину подгоняй, я ее под шумок выведу.

Когда Алексей подъехал, за окнами реанимации метались силуэты врачей и сестер. Даже сквозь стеклопакеты и двойной тамбур пробивался мат. Анна Сергеевна Василевская в больничной пижаме сидела на приступочке возле двери с закрытыми глазами.

– Вы меня в тюрьму повезете? – спросила она, устроившись на переднем сиденье.

– По казенным харчам соскучились? – хотел пошутить Алексей, а вышло грубо.

Он аккуратно спустился с пандуса и чуть не получил удар в задницу. К ним вплотную подкатил громоздкий заляпанный грязью джип, дверцы с обеих сторон распахнулись, из них споро вывалились те самые качки.

– Держись! – крикнул Алексей и дал по газам.

Старенький судзуки крякнул, исполнил прыжок с последующим пируэтом и рванул по закрученным аллейкам больничного парка. Только выбравшись на проезжую, Алексей глянул в зеркало заднего вида. Черная железная туша выползала из тесноты узких дорожек. Что качки отстанут – никакой надежды. Оставалось не самое удобное, но надежное – камера. Джип отвалил, только когда подъехали к крыльцу отделения.

– Отведи в четвертую, – приказал Алексей дежурному.

На плечи девушки еще на улице он накинул свою куртку, на голову свою же бейсболку.

– Но…

– Ключи отдашь мне.

Кроме аквариума в отделении было три камеры, а четвертую держали как бы для себя. Чаще всего в ней ночевал Палыч, не всегда кстати один, Алексей только раз. Жильцы из его коммуналки еще не съехали, а Инна вся в нетерпении привела в дом нового мужа. Алексею предложили переночевать на кухне. Он молчком закрыл за собой дверь, испросил разрешения у Палыча и перекантовался одну ночь на казенной койке, по традиции в стельку напившись. Трезвых пользователей камера пока не видела.

В кармане уже минут тридцать беззвучно дергалась трубка. Хочешь – не хочешь, а пришлось включаться.

– Ты, бля… почему бля… трубку бля… не берешь?! – ревел Палыч.

– Оставил на зарядке в кабинете. Только вернулся.

– Мухой на Героев. У нас перестрелка. Есть пострадавшие.

Микроскопическая вытянутая как пенал комнатка, дверь в туалет, стакан воды на стуле возле кровати и массивная решетка на окне с закатными лучами. Солнце трудно протискивалось на ту сторону света и от натуги покраснело.

Анна прилегла, завернулась в одеяло. Недолгое путешествие сильно утомило. Следовало поспать и набраться сил. Она со всем справится, главное, она оказалась среди нормальных людей в нормальном мире. Тюрьма? Смешно! Совсем недавно она пережила нечто даже покруче явления парочки бесов и битвы призрачных волков.

В этот раз туман появился только через две недели. Хозяйка металась по двору, вместе с Анной загоняя скотину в хлев. Как только последняя свинья исчезла в сарае, хозяйка кинулась в дом. Анна потащила на себя тяжелый притвор, но его вырвало из рук порывом ветра. Раньше туман наползал только в тихую погоду. Сегодня черно-серая пелена приближалась со страшной скоростью. Волнуясь будто грязный кипяток, она расползалась между постройками. Анна потащила дверь на себя, но у той сорвалась петляю. Сдвинуть с места махину из толстых досок стало невозможно.

Что с ней сделает хозяйка? Убьет, наверное. Она давно грозилась пришибить рабыню и скормить труп свиньям. Те жрали все подряд. Сдохло несколько куриц. Анну избили за недосмотр, а тушки выкинули. Свиньи рвали падаль на части и чавкали.

Анна дрожала в углу сарая, баюкая отбитую руку. Вместе с туманом приближался конец всему. Она не знала, как здесь оказалась, не знала, сколько тут живет, но вдруг поняла, что больше так не может, однако просто сдаться на волю надвигающегося ужаса не могла. Отогнав животных в дальний угол, Анна схватила двурогие деревянные вилы.

Черно-серое кипение накрыло двор, подкатив к воротам сарая, язык тумана ухватил одну из свиней. Животное истошно завизжало. Анна закричала. Вилы воткнулись в кипящий мрак. Туман отпустил свинью, завился языком в сторону Анны, замотал ее будто куском ткани и потащил. Орали животные, выл ветер, внутри кокона было тесно и душно, а над головой вдруг раздался тихий смешок.

– Что там? – спросил женский голос.

– Я поймала! Я поймала! – засмеялся ребенок.

– Свинья или собака, что на этот раз? – голос женщины стал ироничен.

– Человеческая женщина!

– Электра, я не велела тебе баловаться. Одно дело наблюдать и даже слегка шалить, другое – хулиганить. Отец скоро вернется, что мы ему скажем?

– Ее там все время били, даже грозились убить. Скажем отцу, что ничего другого не оставалось.

– Ты горазда врать.

– Фу! Как ты выражаешься. Врать? Ни в коем случае. Ее бы точно хозяйка забила за то, что не заперла сарай и потеряла свинью.

– Это исключительно твои домыслы.

– Это правда!

– Правда и истина иногда сильно различаются. Но сделанного не воротишь. Отпусти ее.

Под ногами оказался мраморный пол, на который сразу натекала грязная лужа. Мокрое платье прилипло к телу, стало зябко. Анна обхватила себя руками за плечи.

– Видишь, – обернулась девочка лет десяти в длинной белой рубашке к высокой женщине в похожей одежде, – он чистая, не то что эти свинари.

– Она инородна, – заключила женщина.

– Вечно ты придираешься, – расстроилась Электра.

– Как твое имя? – спросила женщина.

– Анна.

– Меня зовут Аспасия. А это Электра. Должна признаться, в этот раз она вместо нагоняя заслужила похвалу.

– Я же говорила! – возликовал ребенок. – Давай оставим ее себе.

– Это невозможно. Нам придется ее отпустить.

– Я попрошу отца, когда вернется.

– Нет. Решает не он. Решаем вообще не мы. Раз ты уже здесь, – обратилась Аспасия к Анне, давай приведем тебя в подобающий вид.

Она хлопнула в ладоши, на пороге зала появилась невысокая фигура, которая слегка волновалась, как восходящие потоки воздуха в жару.

– Ариэль тебя проводит. Ничего не бойся.

Анна двинулась за волнующейся фигурой. Просторная комната с окнами от пола до потолка осталась за спиной. Место, куда ее привели вообще трудно было назвать помещением. Перед анной встала стена белого тумана, в которой пропал провожатый. «Иди за мной», – прозвучало из молочной глубины. Анна помедлила еще секунду и шагнула.

Это можно было сравнить с теплой водой, только без тяжести воды, или с облаком, или с невесомым одеялом. Анна сделал несколько шагов и оказалась перед Аспасией и Электрой.

– Теперь совсем другое дело, – улыбнулась женщина.

Чистая кожа, чистая белая туника. Босые стопы холодил гладкий мрамор.

– Пойдем, – позвала Электра.

Они вышли на террасу, спустились с сад к неспешно вращающемуся туманному шару. Его ничто не поддерживало, он просто висел в воздухе.

– Присмотрись, только ничего не трогай, – велела девочка.

Анна подошла к шару почти вплотную. За лентами тумана начал проступать ландшафт. Чем больше она всматривалась, тем отчетливее и ближе становилась картинка. Анна увидела двор, по которому бродили свиньи. Хозяйка металась, шлепая опорками в жидкой грязи. Она звала Анну, грозилась ее разрубить, бросить свиньям, а еще прибить к воротам и оставить на ночь разбойникам.

Анна отшатнулась. Получается она ушла из той жизни и попала в эту. Там смерть – тут новая жизнь? Или смерть и воскрешение есть непрерывная череда превращений?

– Отец вернулся, – позвала Электра. – Только он может открыть дверь. Поторопись.

Босые ноги ступали по теплым плиткам дорожки, мягкий ветерок ласкал кожу, белая туника невесомо касалась тела. Все было реально настолько, что хотелось тут остаться, никуда больше не уходить, чувствовать мягкую прохладу и удовольствие от теплого солнечного пятнышка, попавшего на руку.

– Почему ты остановилась? – спросила Электра.

– Я хочу остаться, – ответила Анна, одновременно пугаясь своего выбора.

– Решаем не мы, – важно повторила девочка слова матери. – Идем.