Тот, кого нельзя желать

Я выдержала её взгляд, не моргнув.

– Если ты действительно так думаешь, то лучше не забывай, кто теперь держит тебя на плаву.

Глава 9. Вики

После того случая бабушка стала сдержаннее. Она не была глупа и понимала, что я тоже не глупа. Никаких больше нравоучений, никаких приказов, только редкие комментарии, в которых проскальзывало разочарование, но и завуалированное уважение. Я больше не была девочкой, которой можно было командовать.

Моя популярность росла, и вскоре у меня появился агент – Жюль Моне. Он был далёк от идеала, но именно таким мне было легче управлять. Он был человеком простым, почти наивным, открытым, как книга, в которой можно заранее прочитать все его мысли и намерения. Именно поэтому я была уверена, что, если он когда-нибудь попытается меня обчистить, я узнаю об этом первой. К тому же в его услужливости была определённая польза. Он не пытался играть против меня, не лез в мою личную жизнь и не строил иллюзий насчёт того, что может мною командовать.

В мире по-прежнему предпочитают работать с мужчинами. Даже самые успешные женщины зачастую добиваются своего ценой таких потерь, что невольно задаёшься вопросом: стоило ли оно того? И сколько пришлось заплатить тем самым мужчинам, чтобы получить своё место в этом замкнутом, насквозь пропитанном властью кругу? К тому же на мне всегда было одно пятно, которое закрывало передо мной многие двери – я модель. В современном мире быть моделью – это всё равно что в резюме написать "курье". Ты никто. Ты не более чем красивая картинка, красивое тело, пластичная кукла, которую можно двигать, одевать, трогать, использовать. Никто не воспринимает тебя как личность, никто не ждёт от тебя ума, амбиций, стремлений.

Но я была другой.

Во Франции я выучила английский так же легко, как когда-то осваивала дефиле. Теперь учила испанский, не особо понимая, зачем. Просто было ощущение, что однажды я захочу исчезнуть. Улететь куда-то, где тёплый песок, морской ветер и солнечные закаты. Мне всегда нравились закаты – их мягкий свет, их тающая в воздухе томность. Рассветы я ненавидела. Именно на одном из таких серых, пустых рассветов умерла бабушка.

Когда мне позвонил врач и сообщил новость, я ничего не почувствовала. Ни облегчения, ни печали. Только странную, липкую пустоту. В тот момент я обернулась через плечо и увидела лишь длинный пустой коридор. Я осталась одна в 20 лет.

Вики Леру. Точнее, Виктория Кайрене. Это имя давно стерлось в памяти людей, но теперь оно звучало громко в моём сознании, напоминая, кем я была прежде, до того, как превратилась в Вики.

После её смерти я взялась за работу с удвоенной силой. Во-первых, потому что знала, что мир модельного бизнеса жесток. Пару лет – и ты уже никому не нужна. Мне нужна была безопасность. Подушка. Я должна была построить своё будущее сама, без чужой помощи.

Во-вторых, в двадцать три года я сделала то, чего от меня никто не ожидал – поступила в университет. Заочное отделение, но для меня это был первый шаг к новой жизни. Направление – кураторство и организация культурных мероприятий. Я хотела узнавать этот мир с другой стороны. Не просто быть частью картинки, а создавать её.

Когда я подавала документы, мои руки дрожали.

Когда получила подтверждение о поступлении – я впервые заплакала.

Это был новый этап.

Это было то, чего мне не хватало.

Целостность. Не просто красота. А внутреннее достоинство.

На последнем курсе обучение давалось тяжело. Именно поэтому я отказалась от большинства проектов и заказов. Я не справлялась. Я хотела больше постичь то, к чему стремлюсь, и впервые в жизни выбирала учёбу, а не работу. Видит бог, но я многое отдала модельному бизнесу. Слишком многое. А вернее, всё. Время, молодость, эмоции, внутренний ресурс – всё было вложено в это ремесло, но дальше так продолжаться не могло.

Полностью уйти я пока не могла. Этот мир слишком жесток: если ты не появляешься больше двух месяцев, тебя забывают. Я была не готова исчезнуть. Не сейчас. Я хотела по возможности выгрызть свою долю, взять от этого мира всё, что мне причиталось, прежде чем уйти.

Съёмка для рекламной кампании нового парижского парфюма была запланирована давно. Один из немногих проектов, который я не могла и не хотела отменять. Я заранее знала абсолютно всё.

Кроме одного.

Фотографа.

Когда мы ехали на локацию, я не ожидала увидеть его.

Русский парень. Артём.

Когда я его увидела, что-то во мне дрогнуло. Почему? Я не знаю. Может, потому что, несмотря на годы за границей, я всегда испытывала особые чувства к тем, кто говорил на русском. Может, потому что в его взгляде было что-то другое – внимательное, считывающее, глубже, чем у большинства фотографов, которые работали со мной.

Такие взгляды я встречала редко.

В нашем безумном мире умных людей почти не осталось.

Он был симпатичным. Вихрь русых волос, лёгкая щетина, спокойная, уверенная подача. Был в своей тарелке, в ладу с собой, полностью погружён в процесс.

А во время работы я поняла, что он действительно специалист.

Я не смущалась перед камерой. Прошли те времена, когда моя обнажённость могла хоть чуточку меня смутить. Я знала, как выгляжу. И выгляжу отлично. Роскошно.

Но я хотела увидеть его взгляд.

Обычно моё тело вызывало у других лёгкое, но желание. Неважно, кто был передо мной – мужчина или женщина, люди неосознанно реагировали на эстетику, на кожу, на изгибы. Это всегда просматривалось в глазах.

Мне было интересно, как отреагирует он.

Я ждала. Пыталась поймать момент.

Но не увидела ничего. Только чистый профессиональный интерес. Я пробовала ещё раз – изучала его, ловила взгляд. И именно тогда он пару раз ловил мой.

После окончания съёмки я была довольна.

Он действительно профессионал. И я ему об этом сказала.

– Работать с тобой интересно.

– Спасибо. Ты тоже профессионал.

В этот момент я почувствовала тепло, потому что он заметил, что я не просто кукла. Не просто манекен.

Я уходила, чувствуя лёгкое удовольствие от того, что увижу его снова. Когда мы с Жюлем сидели в машине, я увидела, как он вышел с Элоизой. Они сели в её машину.

Что ж. Их вечер будет интересным.

Я знала Элоизу и знала, какой типаж ей нравится. Я закрыла глаза и снова вспомнила тот момент. Когда он фотографировал меня сверху, его взгляд был сосредоточенным, внимательным.

Когда он попросил показать экстаз, я представила.

Закат.

Самый красивый закат в моей жизни. Я стою у кромки воды, солнце тонет в море, воздух пахнет солью, тепло касается кожи…

А когда я открыла глаза – увидела его.

Остаток дня прошёл спокойно, без лишних эмоций, без событий, которые могли бы выбить меня из колеи. Я вернулась в свою квартиру, которую купила не так давно. Просторная трёхкомнатная, в уютном районе, без показного шика, без излишеств, которыми наполнена жизнь большинства людей в моей индустрии. В мире, где каждый стремится демонстрировать помпезность, мне хотелось другого – уютного, настоящего, без фальши.

Хотя и того, и другого у меня в жизни никогда не было.

Я не видела смысла покупать что-то больше, особняк с садом или многокомнатные апартаменты с панорамными окнами. Зачем? Я живу одна, и мне хватает этих метров. Остальные деньги лежат под проценты, работают на меня, но больше всего я вкладываю в себя. Ставлю на свои мозги.

Я заварила чай, открыла ноутбук и села за домашнее задание.

Проект. Задание было простое: разработать концепцию и детализировать процесс её реализации. Я любила это дело и не сомневалась в своём выборе. Я знала многих в этом бизнесе, знала, как работает индустрия, знала, как нужно общаться. К тому же, меня тяжелее обмануть. Я не верю в банальные вещи, я прекрасно считываю людей.

Вечером, закончив работу, я сделала себе лёгкий ужин.

Я не могу пока позволить себе съесть гамбургер или жирную пиццу. К сожалению, моя внешность должна быть на высоте, и, как бы мне ни хотелось убедить себя в обратном, в этой профессии внешность – это всё. Дрессура в еде у меня есть. Жёсткая, без поблажек. С другой стороны, я никогда не знала другого. Бабушка воспитывала меня так, что первый бургер в своей жизни я попробовала уже в Париже, когда мне было семнадцать.

Мучное, сладкое, жирное – запрещено.

Иногда я закрываю глаза и представляю, что бы я съела прямо сейчас, если бы могла позволить себе всё, что захочу.

Пока ела, я ответила на пару приглашений.

Я часто хожу на выставки, разные мероприятия, потому что мне нравится искусство. И, с учётом моего обучения, мне ещё интереснее наблюдать не только за результатом, но и за процессом создания. А затем увидела новое сообщение.

Алекс

Бизнесмен из Лондона, связанный с люксовыми автомобилями. Мы познакомились на одном из мероприятий. Он высокий, ухоженный, красивый, дерзкий. Я ему понравилась. Не потому, что красива – у него были десятки таких, как я.

Ему нравилось, что я не прыгнула к нему в постель в первые же дни. И, наверное, его зацепило, что я задавала конкретные вопросы о его деятельности, а не просто улыбалась и кокетничала. Сейчас мы переписывались, и пару раз я согласилась с ним на свидание.

Я открыла сообщение.

"Скоро буду в Париже. Давай встретимся?"

Я прочитала его несколько раз.

"Согласна."

Простое слово. Я знала, что он увидит в этом нечто большее.

Не просто «согласна пройтись», а «согласна переспать».

И, наверное, он прав. Я не кривила душой и отдавала себе отчёт, что только что дала зелёный свет. Стоило ли? Я посмотрела на пустую квартиру.

Одинокое пространство. Я одинока. И если он – тот, кто подарит мне удовольствие, подарит эмоции, звезду во время оргазма, почему бы и нет?

Я не собиралась бросаться в омут. Но пора начинать встречаться с кем-то. С учётом того, что после моих отношений с Анри, сыном одного из владельца модного дома, прошло уже почти восемь месяцев.

Когда я засыпала, я словила себя на мысли, что жду завтрашней съёмки.

Глава 10. Вики

Проснувшись, я какое-то время просто лежала, глядя в потолок. Солнечный свет уже пробивался сквозь шторы, наполняя комнату мягким утренним светом, но вставать не хотелось.

Я никогда не была человеком, который любит утро.

Если бы могла, всегда бы просыпалась ближе к полудню, когда мир уже пробудился и пришёл в движение. Но график диктовал свои условия, и через десять минут я уже поднималась с постели, направляясь в душ.

Горячая вода стекала по коже, смывая остатки сна, а мысли уже были заняты предстоящим днём. Сегодня на съемке будет представитель парфюмерного дома. Я уже встречалась с ними ранее, когда подписывала контракт. Они выбрали меня, потому что видели во мне воплощение концепции аромата, доверили лицу этой кампании передать их идею, их эмоцию, их историю. Но даже несмотря на всё это, я знала – нельзя расслабляться. Никогда.

В мире моды достаточно одного неверного движения, одного дня, где ты выглядела хуже, чем вчера, одного момента, где ты не попала в нужное настроение съёмки, и кто-то уже займёт твоё место. Сегодняшний день должен был пройти идеально, так же, как и предыдущий. Я была уверена в себе, в своих навыках, но знала, что первое впечатление нужно не просто произвести – его нужно поддерживать. В этом бизнесе нельзя позволить себе становиться чем-то обыденным, нельзя превращаться в просто ещё одно красивое лицо.

Я закрыла воду, смахнула капли с кожи, быстро вытерлась полотенцем. В отражении я видела своё лицо – безупречное, отточенное годами работы, но я всегда знала, что даже самая идеальная картинка может надоесть, если за ней нет содержания.

Я высушила волосы и нанесла необходимые крема, моя ежедневная процедура. Из одежды выбрала обычное легкое бежевое платье в пол. В нем комфортно, не жарко и его удобно снимать. Я не стала одевать лифчик, так как не видела смысла. Посмотрела на себя в зеркало. Отлично. Свежий и аккуратный вид. То, что мне нужно.

Когда я вышла из дома, у подъезда уже ждал Жюль Моне – опершись на капот машины, он что-то печатал в телефоне, но, увидев меня, тут же оторвался от экрана и расплылся в широкой улыбке.

– Ты выглядишь, как дорогая картинка, Вики.

Я небрежно усмехнулась, садясь в машину.

– Ты же знаешь, я всегда выгляжу так, будто стою дорого.

Он захлопнул дверь, сел за руль и, запустив двигатель, хмыкнул:

– И не забываешь брать за это соответствующую цену.

– Конечно. Никогда не продавай себя дешевле, чем стоишь.

Жюль вырулил на дорогу, убавил громкость музыки и, не теряя времени, перешёл к делу:

– Кстати, пока ты наслаждалась сном, я получил несколько предложений по новым проектам. Хочешь послушать?

Я взглянула на него, пристроив ногу на приборную панель.

– Если там есть что-то достойное, я вся во внимании.

– Есть. Два бренда предлагают тебе участие в кампаниях. Один из них—линия свадебных платьев, фотосессии в Риме. Оплата хорошая, условия мягкие.

Я тут же покачала головой:

– Нет. Я не хочу светиться в свадебной линии.

Жюль даже не удивился, просто кивнул, убирая один из предложенных контрактов.

– Тогда другой вариант. Нью-Йорк, съёмки рекламной кампании для бренда ювелирных украшений. Стилизация под эпоху двадцатых годов, немного декаданса. Контракт подписывается на год, но первый съёмочный день – только через восемь месяцев.

Я задумалась.

– Нью-Йорк? Хм. Это интересно. Какие условия?

– Почти полная свобода, им важен не просто твой образ, а твоё имя в качестве амбассадора. Они хотят не просто лицо, а личность.

– Тогда давай. Через год – в самый раз.

Жюль кивнул, довольно улыбаясь.

– Я знал, что тебе понравится.

Мы свернули на боковую улицу, ведущую к Jardin des Plantes – ботаническому саду Парижа.

Перед одной из оранжерей, окружённой густыми зарослями зелени, уже стояли рабочие из команды парфюмерного дома, организаторы и несколько ассистентов. Дверь в здание была закрыта для посетителей – специально для нас.

Когда я вошла внутрь, прохладный воздух оранжереи приятно контрастировал с тёплым утренним солнцем. Запах влажной зелени, насыщенный и густой, словно обволакивал пространство, перемешиваясь с ароматами редких цветов, которые здесь росли. В глубине помещения уже ожидал представитель парфюмерного дома – мужчина лет сорока, в идеально сидящем светлом костюме, с короткими аккуратно подстриженными волосами и внимательным взглядом. Его осанка, лёгкое движение рук, уверенность в каждом жесте – всё в нём говорило о том, что он человек, привыкший иметь дело с элитой.

– Mademoiselle Lerou, – он шагнул ко мне, протягивая руку. – Энтони Дюваль. От лица нашего дома благодарю вас за участие в проекте.

Я легко пожала его руку, слегка улыбнувшись.

– Благодарю за доверие, – спокойно ответила я.

Но в этот момент я почувствовала взгляд.

Теплое, лёгкое покалывание в области декольте, словно невидимое прикосновение. Едва ощутимое напряжение в воздухе, пробежавшееся по позвоночнику, медленное, но уверенное.

Я повернула голову и встретилась с ним глазами.

Артём.

Спокойный, непроницаемый, в уголках губ лёгкая полуулыбка, но взгляд внимательный, изучающий. Как будто он читал меня, не спеша, смакуя каждую страницу.

Сегодня он выглядел так же свежо, без намёка на усталость. Вчерашняя ночь с Элоизой явно прошла для него успешно. В этом не было ничего удивительного – такие, как она, умеют сделать мужчине приятно не только физически, но и эмоционально. Обволакивают, будто мягкий французский кашемир, наполняют теплом, но в любой момент могут сменить одного мужчину на другого, без сожалений и привязанности.

Я знала таких женщин.

Была ли я такой?

Я чуть приподняла бровь, не отводя взгляда, но он был непроницаем, и я так и не поняла, о чём он думает.

– Надеюсь, условия для вас комфортны, – снова раздался голос Энтони.

Я вернула внимание на него, легко кивнув.

– Всё идеально. Я сделаю всё, чтобы передать аромат и утончённость вашей продукции так, как она того заслуживает.

Энтони удовлетворённо кивнул, коротко улыбнувшись, и отошёл к ассистентам. В этот момент ко мне подошёл Жюль, слегка наклонился и тихо, чтобы никто не услышал, спросил:

– Я могу поехать? Здесь душно.

Я даже не удивилась.

– Да, конечно, – ответила так же спокойно, легко касаясь его рукава пальцами.

Жюль, не прощаясь развернулся и направился к выходу.

Я взглянула на Артёма ещё раз, но уже чуть мимолётнее. Кивнула ему в знак приветствия. А затем спокойно направилась в гримёрку.

Я скользнула ладонями по ткани, ощущая её лёгкость, как утренний туман, окутывающий тело. Нежно-розовое, почти невесомое, платье струилось по коже, расшитое яркими цветами, но не скрывающее ничего. Сквозь полупрозрачную ткань легко читалась каждая линия моего тела – изгиб груди, контуры бёдер, ключицы, которые подчёркивали тонкие шлейки. Оно выглядело невинно, но было создано для соблазна.

Визажисты снова работали над моим образом, их руки ловко создавали воздушную укладку, оставляя волосы мягкими волнами, макияж был естественным, почти невидимым, но умело расставляющим акценты.

Когда я вышла, всё уже было готово.

Артём стоял у импровизированной зоны для съёмок, проверяя камеру, его взгляд скользнул по мне быстро, профессионально, не задерживаясь, но я знала, что он оценил. Он смотрел, как художник на свой холст – спокойно, сосредоточенно, без ненужных эмоций, но с пониманием, что сейчас он создаст нечто стоящее.

– Встань здесь, ближе к орхидеям, – его голос был ровным, уверенным.

Я послушно сделала шаг вперёд, чувствуя под босыми ногами гладкий каменный пол оранжереи. Тепло, влажность, тонкий аромат цветов смешивались в воздухе, создавая почти гипнотическую атмосферу.

– Хорошо. Теперь чуть наклонись, подними подбородок, – он двигался вокруг, выбирая ракурсы, его камера ловила свет, движения, мельчайшие детали.

Мне нравился его профессионализм. Это было редкостью. Многие фотографы, особенно мужчины, пытались играть на грани между работой и личным интересом, но в Артёме этого не было. В его голосе звучало спокойствие, передающееся и мне. Я не чувствовала себя объектом, не чувствовала оценивания, а это значило, что я могу расслабиться и полностью довериться процессу.

– Отлично. Теперь подойди к вьющимся розам, прижмись спиной к стене. Одно плечо опусти, да, так. – Он легко корректировал, его слова были точными, без лишних объяснений. Я выполняла всё, что он просил, зная, что он видит картинку, которую нужно создать.

Следующая сцена была сложнее.

Цветочная «кровать» – тщательно составленная композиция из лепестков, мягких стеблей, нежных бутонов. Нужно было лечь так, чтобы ни одно растение не повредилось, стать частью этой хрупкой картины.

Я опустилась осторожно, ощущая под собой мягкость, цветы поддавались движению тела, но не ломались. Артём поднялся на лестницу, чтобы снимать сверху.

– Голову чуть левее. Руку к волосам. Полуприкрытые глаза.

Я последовала указаниям, едва дыша, чувствуя, как тепло от света пробивается сквозь стеклянную крышу, а воздух наполняется ароматами.

– Хорошо. Теперь расслабься, представь, что ты… – он замолчал на секунду, а потом неожиданно добавил, уже на русском:

– Что ты паришь в этом море цветов.

Я моргнула, удивлённая.

Наши взгляды встретились.

Его глаза внимательно изучали моё лицо, будто проверяя, узнаю ли я язык, понимаю ли его. Я не подала виду, лишь медленно улыбнулась, так же переходя на русский, который так давно не использовала:

– Я тебя услышала.

Артём усмехнулся и вернулся к камере, словно этого момента не было.

Глава 11. Вики

Прошло пять дней с момента последнего дня съёмок в оранжерее, и я до сих пор ловила себя на мысли, что момент, когда Артём перешёл на русский, продолжал цеплять меня больше, чем должен был. Я не знаю, как он узнал, но он меня этим удивил. Артём будто видел дальше, за грани очевидного, и это пробуждало во мне любопытство.

Я бы хотела раскрыть наш общий секрет. Хотя с чего я вообще решила, что у нас может быть что-то общее?

Тем не менее, после того момента он ни разу не дал понять, что это было чем-то значимым. Рабочий день шел своим чередом, и Артём оставался таким же, каким был с самого начала – спокойным, уверенным, полностью погружённым в процесс. Он не проявлял флирта, не пытался заглянуть дальше, но, что странно, это отсутствие излишнего внимания лишь усиливало мой интерес. Азарт всё-таки был. Такой тонкий, еле уловимый, что, возможно, его даже не было вовсе, но я всё равно чувствовала его присутствие.

Мы доработали тот день, не касаясь лишнего.

Когда съёмки подошли к концу, вся команда собралась, чтобы подвести итоги и официально закрыть процесс. Энтони поблагодарил всех за проделанную работу, отдельно остановившись на мне, подчеркивая, как тонко и утончённо удалось передать концепцию аромата. Я выслушала, улыбаясь так, как подобает в таких ситуациях – сдержанно, но тепло, после чего сказала несколько слов в ответ, поблагодарив команду за их труд.

Я чувствовала на себе взгляд Артёма.

Повернув голову в его сторону, я поймала его легкий кивок, эту усмешку, и, что самое интересное, ничего больше. Ни намёка на глубину, ни малейшего следа скрытого интереса. Он был лёгким, открытым. Как будто свой парень. Но это только на первый взгляд.

Внутри таких людей всегда скрываются целые вселенные, спрятанные в чёрных дырах.

И я почти уверена, что Артём именно такой.

Сегодня я собиралась на выставку Ника Найта. Его работы всегда вдохновляли меня, вызывали восторг и заставляли пересматривать их снова и снова. Он создавал нечто большее, чем просто фотографии – он выстраивал целые миры, где красота становилась абсолютом, а границы традиционного видения размывались. Его смелость, дерзость, умение показать знаменитостей так, как никто другой, завораживали. Я бы отдала многое, чтобы оказаться в его объективе, но прекрасно понимала – он птица слишком высокого полёта, и в этот небесный поток мне уже не взлететь.

Кроме выставки, на сегодняшний вечер у меня были и другие планы. После мероприятия я должна была встретиться с Алексом. Он не смог бы присутствовать на выставке, но пообещал заехать за мной, чтобы отвезти в ресторан. Я заранее решила для себя, что сегодня позволю ему больше, и поэтому стояла перед зеркалом, выбирая платье.

Оно должно было соответствовать моменту.

Выбор пал на облегающее платье с разрезом на ноге, доходящее до косточек. Его ткань словно переливалась, меняя оттенки под разным светом, переходя от глубокого тёмного оттенка к тёплым, почти золотым всполохам. Оно подчёркивало линию талии, изгибы тела, но не выглядело вызывающим, а скорее изысканным. Настоящий хамелеон, играющий с восприятием. Идеально подходящее под эстетику Найта.

Я оставила волосы распущенными, лишь слегка уложив их волнами, и добавила акцент на глаза, усилив глубину взгляда. Готово.

Когда я приехала на место и вошла внутрь, зал уже был полон гостей. Кто-то пришёл парами, кто-то группами, и одиноких, как я, было немного. Атмосфера вибрировала лёгким возбуждением, люди обсуждали фотографии, смеялись, щеголяли друг перед другом своими нарядами и статусами. Я взяла бокал шампанского с подноса официанта и медленно пошла вдоль экспозиции, впитывая каждый кадр, рассматривая градиенты света, композиции, замысел.

Работы были потрясающими. Я плавно двигалась по залу, иногда встречая знакомые лица, останавливаясь для коротких приветствий и обмена любезностями.

Пока не увидела его.

Смутно знакомая спина, вихрь русых волос, лёгкая расслабленность в позе. Он стоял в компании Карин.

Я отпила шампанское, усмехнулась и решила подойти ближе.

Когда я подходила ближе, знакомая речь вырвала меня из общего гула разговоров, тихой фортепианной музыки и приглушённых вспышек камер.

Меня всегда поражала эта энергичная женщина. Наверное, единственная, кто никогда не скрывал эмоций, не старался выглядеть сдержанно и правильно, а прямо транслировал всё, что чувствовал, от нетерпения до восторга, словно ребёнок, получивший новый подарок. В мире, где каждый второй носил маску, это было почти мило.

Сейчас она экспрессивно что-то рассказывала Артему, размахивая руками и быстро сбиваясь на французский. Он, казалось, терпеливо ждал, время от времени поднимая бровь, но в какой-то момент всё-таки не выдержал.

– Карин, английский, пожалуйста.

Я слегка улыбнулась.

Но уже и так поняла, о чём шла речь.

Карин говорила о выставке Артема. О том, что не сможет заниматься ею на все сто процентов и сейчас усиленно ищет кого-то, кто бы мог взять на себя большую часть организации.

К этому моменту я уже стояла рядом.

– Бонсуар, Карин. – Мой голос был ровным, лёгкая улыбка – учтивой.