Всемирная история. Том 6. История галлии

Некоторые авторы даже утверждают, что часть этих бойев впоследствии смешалась с воинственной конфедерацией, образовавшейся между Рейном, Майном, Эльбой и морем под именем франков; так что франки, вступая в Галлию, лишь возвращали себе свою колыбель.

Умелость и благоразумие, соединенные с мужеством, повсюду расширяли, укрепляли и упрочивали могущество римлян; галлы же, напротив, каждый день теряли свои завоевания, сделанные лишь благодаря их необузданной ярости и безрассудной отваге, из-за раздоров, недальновидности и невежества в политике и законодательстве.

Однако для Рима было недостаточно изгнать их из Италии, преследовать во Фракии, Иллирии и подчинить в Азии; завоевав Африку, став владыкой Востока и части Запада, он все еще раздражался именем Галлии; существование этого древнего соперника, единственного, кто оставался на обломках свободы мира, задевало его гордость; нужно было сокрушить его, чтобы править спокойно; но такая обширная, населенная и воинственная страна не обещала легкой победы; в каждом человеке там был солдат, в каждом лесу – крепость, в каждой реке – преграда, в каждом городе – армия; требовалось столько же хитрости и упорства, сколько отваги, не только чтобы завоевать этот старый арсенал независимости, но даже чтобы проникнуть в него.

Борьба между галльской свободой и римскими амбициями была долгой и упорной. Массилия, которая должна была закрыть римлянам вход в Галлию, первой открыла им ворота. Эта республика, чья мудрость так долго внушала уважение Риму и Карфагену, которые боялись ее оружия и искали ее дружбы, наконец совершила опрометчивость, призвав на помощь силу, которая должна была ее уничтожить. Устав от непрерывных войн, которые ей приходилось вести против галльских племен дециатов и убиев, она обратилась за поддержкой к Риму в 155 году до Р.Х.

Консул Опимий сразился с этими галльскими племенами, победил их и отдал их территорию массалийцам; но те вскоре поняли, что слишком могущественный защитник – это проводник, чьи шаги невозможно остановить.

Через несколько лет консул Фульвий вернулся на путь, открытый его оружием, проник в Галлию и разбил саллювиев. Его преемник Гай Секстий завершил их поражение, и Массилия снова получила их добычу: Секстий исключил из этого дара только место, где находились знаменитые минеральные источники; он основал там город, названный Аквы Секстиевы, ныне Экс-ан-Прованс.

Это стало первым римским поселением в Галлии. Они обращались с побежденными варварски и продавали их в рабство. Разврат проник в эту несчастную страну вслед за легионами вместе с рабством. Один галл по имени Кратон доказал, что предал своих соплеменников и способствовал римскому оружию; консул Секстий снял с него оковы и даровал свободу девятистам его соотечественникам.

Время произвело значительные изменения в нравах галльского народа; уважаемые извне и защищенные от нападений иностранцев страхом, который внушало их имя, этот внешний покой постепенно смягчил суровость их мужества: цивилизация сделала успехи; уже в Галлии можно было увидеть построенные города, возведенные стены, несколько храмов; галлы знали использование монет, строили корабли: их плотники и столяры славились своим мастерством; некоторые мануфактуры производили грубые ткани; искусство обработки металлов не было им чуждо; плуг сделал плодородными огромные равнины, некогда покрытые лесами: торговля принесла богатство, а богатство уничтожило равенство.

Политика друидов приучала народ к повиновению: богатые, знатные, те, кого Цезарь называл благородными, разоряли страну своими амбициями и распрями. Самые умелые, становясь главами своих городов, заключали союзы с другими кантонами; их бесконечные войны поддерживали беспокойство народа, не сохраняя при этом той дикой отваги, которая была плодом их древних и простых нравов. Лишь у гельветов на юге, на севере в Бельгии, и особенно у нервов и батавов, можно было найти следы почти свирепой отваги древних галлов.

Две могущественные конфедерации долгое время боролись за превосходство в Галлии; одна из них была конфедерация арвернов (овернцев), а другая – эдуев (народ из Отена). Римский сенат умело воспользовался этими раздорами; и поскольку саллювии, побежденные Секстием, были союзниками арвернов, консул Домиций предложил дружбу Рима эдуям, заключил с ними договор, объединил свои легионы с их войсками и дал бой их врагам на равнине Виндалия, ныне Авиньон.

Ужас, вызванный у галлов видом слонов, шедших во главе римской армии, сделал их поражение легким: это была не битва, а кровавое бегство, в котором консул убил двадцать тысяч человек и взял в плен три тысячи, за 122 года до Рождества Христова.

Битуит, царь арвернов, более возмущенный, чем испуганный этим бедствием, призвал к оружию свой народ и всех своих союзников; во главе огромной толпы воинов он двинулся с гордостью неопытности, льстил себя надеждой на скорую победу и хвастливо заявлял, что собаки, которых он ведет за собой, будут достаточны, чтобы обратить всех римлян в бегство.

Едва выйдя из ущелий Севенн, он встретил эти грозные легионы, предмет его презрения: сигнал к битве был дан; но напрасно галльская ярость пыталась поддержать славу детей Бренна; она разбилась о сомкнутые ряды римлян; галльские мечи бесполезно тупились о непробиваемые доспехи их врагов.

После нескольких неудачных атак усталость начала расшатывать их утомленные колонны; римская кавалерия проникла в них быстрыми маневрами; и Битуит был вынужден отступить, оставив на поле боя или в плену сто тысяч своих самых храбрых воинов.

Фабий Максим, его победитель, воздвиг на месте, где он сражался, два храма: один Марсу, а другой Геркулесу: затем он запятнал свою славу ужасным вероломством; пригласив Битуита на переговоры, он взял его в плен и повез в Рим, чтобы украсить свой триумф. Фабий появился там, облаченный в богатые одежды царя арвернов и стоя на серебряной колеснице, на которой этот князь ехал в битве, где был побежден. Римский сенат не осмелился ни одобрить, ни наказать это предательство, он тщательно воспитал сына пленного царя и вернул ему его владения: этот князь, по имени Когентиат, более чувствительный к благодеянию, чем к обиде, оставался с тех пор постоянным союзником римлян.

Покорение арвернов, столь грозных в Галлии, обескуражило другие конфедерации: только аллоброги сопротивлялись, но их страна была завоевана: области, носящие сегодня названия Прованса, Дофине, Савойи, склонились под ярмо и стали римскими провинциями. Город Нарбонна был основан в 118 году до Р.Х. консулом Марцием: всем этим завоеваниям было дано имя Нарбоннской Галлии. Цепион расширил их несколькими годами ранее, захватив страну тектосагов. Посидоний утверждает, что он нашел в городе Тулузе, их столице, сокровище, оцененное в сорок миллионов.

Все тогда предвещало римлянам скорое покорение остальной Галлии, когда ужасное и внезапное вторжение варваров с севера прервало череду побед Рима, приостановило его триумфы, поколебало его удачу и угрожало полным уничтожением.

В этих северных землях, погруженных большую часть года во тьму ночи и покрытых почти вечными льдами, малочисленное и дикое население жило в течение нескольких веков в бедности, слабости и безвестности. Но человеческая изобретательность побеждает природу; эти народы, заставляя землю давать урожаи, реки и леса кормить их, моря нести их легкие суда по всем соседним берегам, которые они опустошали, сумели так размножиться, что этот Север, казавшийся обреченным на вечное запустение, стал, по выражению гота Иорнанда, великой фабрикой человеческого рода; и именно из этого вулкана, открытого среди льдов, вырвались затем столько пожирающих вихрей, столько разрушительных яростей, которые прошли по большей части Европы, опустошили Галлию, разорили Испанию, заставили содрогаться Италию и, наконец, донесли свои разрушения до Африки.

Именно их последовательным вторжениям, под разными именами, мы обязаны печальным хаосом, который бросает столько тени на древнюю историю Германии. Подобно тем ужасным тучам насекомых, которые на Востоке в мгновение ока пожирают урожаи, северные потоки разрушали повсюду города, опустошали поля и останавливали цивилизацию в ее зарождении; все племена, все поселки, все области постоянно меняли свои названия, правителей и жителей.

При их приближении целые народы, оттесненные на запад или к югу, распространяли повсюду тот же ужас, который их изгнал; и что кажется почти невероятным, так это то, что эти огромные тучи разрушителей, спустившиеся с севера, постоянно обновлялись и, казалось, выходили из неиссякаемого источника.

Первыми из этих опустошителей, которые привели мир в ужас, были кимвры и тевтоны; они прошли, как поток, через большую часть современной Германии. Но галльские бойи, поддержанные скордисками с берегов Дуная, оказали им в Богемии непреодолимое сопротивление. Отброшенные ими, они двинулись к Гельвеции; там они нашли других галлов – амбронов из Золотурна, тигуринов из Цюриха и тугенов из Цуга, которые, вместо того чтобы сражаться с ними, объединили свои силы с их силами в надежде удовлетворить свою древнюю ненависть и с их помощью свергнуть власть Рима.

Их отряды, столь же грозные своей храбростью, как и численностью, вторглись в римскую провинцию, встретили консула Карбона, атаковали его легионы, прорвали их, рассеяли и перебили; грабеж, разрушение, рабство и смерть шли с ними по всей Нарбоннской Галлии. Арверны, секваны, эдуи, наказанные за свою робкую покорность римлянам, подверглись тем же опустошениям; и в течение одиннадцати лет вся Галлия была разорена этими свирепыми победителями, чья дикая ярость, лишив землю ее урожаев, питалась человеческой кровью.

Только Бельгия сопротивлялась; воинственные нравы и суровая храбрость древних галлов еще сохранялись в этой стране; они отбросили варваров и спасли свою родину.

Вскоре, устав от скитаний по истощенной остальной части Галлии, кимвры, тевтоны и гельветы снова спустились в римскую провинцию, устремили свои жадные взоры на Италию и отправили в Рим послов с требованием уступить им часть территории в Цизальпийской Галлии и Лигурии.

Сенат, пренебрегая ответом, призвал народ к оружию; но на этот раз удача, храбрость и тактика римлян потерпели неудачу перед неистовым пылом и необузданной яростью диких детей севера.

Напрасно консулы Силан и Скавр надеялись изгнать их из Нарбоннской Галлии; их орлы бежали. Кассий, еще более несчастный, был застигнут врасплох, окружен, вынужден сложить оружие и с позором пройти под ярмом в 107 году до нашей эры.

Две новые римские армии выступили под командованием Цепиона и Маллия; между этими двумя полководцами возникли раздоры; нерешительность нарушила их планы, страх заставил их колебаться; в конце концов, скорее вынужденные необходимостью, чем решившиеся сражаться, они дали битву; четыре тысячи римлян погибли, сорок тысяч попали в рабство; и только десять солдат, избежавших резни, принесли сенату весть о гибели двух армий.

Ненависть к Риму, казалось, была тогда сильнее в умах победителей, чем любовь к грабежу; верные обету, данному их божеству перед битвой, они бросили в Рону всю добычу, взятую у врага. Можно было подумать, что впервые, движимые только любовью к славе, они хотели победить, а не обогатиться: странная слава – опустошать самые плодородные земли и превращать их в пустыни.

После победы они разделились: тевтоны устремились в Испанию, но там они нашли народы, которые во все времена были столь же мало склонны к завоеваниям, сколь и трудны для покорения.