Феи говорят по-русски!

– По нраву!

А утром, собираясь на свой промысел, вообще впал в ступор. Потупив глаза, дикарка протянула ему что-то завернутое в большой зеленый лист.

– Не побрезгуй. Тут пирожки – с лучком, с грибочками, с просвирником. Негоже целый день голодным в поле работать…

Так и повелись: на работу – перекус в зеленом листе, после работы на ужин – каша, щи или другая похлебка. Командор даже не прикасался к своим концентратам. К Ульке он тоже начал привыкать, только глядя на нее вечерами, чувствовал, как растет беспокойство.

С дикаркой что-то происходило. Занимаясь кручением ниток или вывязывая на деревянных спицах, она внезапно замирала, тревожно оглядывалась или начинала тереть виски руками. Ее явно, что-то беспокоило. И чем короче становился световой день, а длиннее вечера, когда спать было еще рано, а делать на улице нечего из-за холода и усиливающегося ветра, тем озабоченней и тревожней становилась Улька.

Внезапно командора осенило, что это очень похоже на ностальгию, которая может одолевать всех разумных. И не имеет значение, о чем тоска: о далеком доме, о былой привычной жизни или упущенных возможностях. Чувство неприятное и болезненное. Но пока это не доходит до острого депрессивного состояния, пытаться лечить ее медикаментозно не имеет смысла.

Глава 17

Сопровождение грузов в функции Ольта, лингвиста и ксенопсихолога, не входило ни каким местом. Его основной целью визита на Флору было проверить состояние и адаптацию переселенных землянок.

В основном поселении смотрителей, ожидаемо, проблем не оказалось. Все уже разбились по парам и светились от счастья. Не мудрено: смотрители едва не полгода выносили представителям правительства мозг, умоляя предоставить им женщин, а получив их, буквально сдували с девушек пылинки. Те же, не привыкшие в своих деревнях к такому отношению в семьях, поголовно втюрились в своих мужей.

Беспокоила Ольта Ульяна, а точнее Тос. Он был уверен, что после всего пережитого, девушке будет достаточно и толики внимания и участия от мужчины, чтобы почувствовать себя удовлетворенной. Только смог ли командор предоставить ей эту «толику»? Ольт был с Тосом дружен не один десяток лет и знал его как надежного товарища, остроумного собеседника, обаятельного человека. Полгода назад все это куда-то подевалось. Тос отгородился даже от близких какой-то непроницаемой стеной. А Ольт себя чувствовал не вправе применять к нему свои профессиональные навыки и пытаться влезть в душу.

Когда грузовой челнок опустился на участке командора, Ольта уже ждали. Несколько успокаивало, что девушка стояла рядом с Тосом и не похоже, что ее насильно заставили это делать.

– Здравствуй, Ульяна-красавка! Ну как живется тебе на новых землях? – Полушутя поздоровался с ней куратор.

– Спасибо, барин Ольт. Хорошо живется, – с улыбкой ответила девушка.

– А жених не обижает?

Тос, напрягшийся при этом вопросе, по мере Улькиного ответа стал приближаться цветом лица к бордо.

– Что ты, барин! Он хороший, добрый, он мне помогает… – Расписывала достоинство «жениха» Ульяна. И вдруг встрепенулась. – Ох, чего я это? Гость с дороги, а я, непутевая, лясы точу! Сейчас барин, сейчас на стол соберу. Взвару налью, у нас блины с припеком – вкусные… – Улька метнулась в сторону пещеры.

Ольт моментально помрачнел, сердито посмотрел на командора и перешел на родной язык:

– Ты чего над девушкой издеваешься? В чем она перед тобой виновата?

– Да ты что? – Опешил Тос. – Я ее не заставлял! Это она по своему желанию готовит все, что на Флоре растет.

– При чем здесь, что она готовит? Почему она как чучело одета, что вообще у нее на ногах? – Заводился Ольт.

– Да ты же сам ее в таком виде привез!

– А одежду из контейнера, который я вместе с ней привез, почему ей не отдал? Или для себя решил женские тряпки приберечь, так не твой фасончик. Специально же было задумано, чтоб невесты свои наряды получили именно из рук женихов, что должно девушек дополнительно расположить.

– Да откуда я знал?! Я даже в него не заглядывал! – Оправдывался Тос.

– А питался ты чем, воздухом? Или, когда концентраты доставал, одежду просто не заметил?

– Прошу к столу – все готово! – Раздался звонкий голос Ульяны.

– Сейчас узнаешь, каким воздухом я здесь питаюсь, – многозначительно пообещал Тос.

А Улька ради гостя дорого расстаралась: обещанные блины с припеком, грибы жареные и соленые, жареные листья калачика-просвирника, квашенная капустка с зеленым лучком и льняным давленным маслицем, гороховая каша с поджаркой, пироги с разной начинкой… Ну и взвар из ягод и мяты.

Ольт обалдело разглядывал изобилие, почесал затылок и заявил уже на русском:

– Ты это… командор, загружай стержни и мотай отсюда вместе с ними. С Ульяной я останусь…

…Проводив Ольта с грузом и перетащив в пещеру свежедоставленные контейнеры, Тос подвел Ульку к тому, злополучному привезенному вместе с ней. Открыв, принялся передавать ей вещи.

– Это тебе.

Ульяна округлившимися глазами разглядывала новые сорочки и сарафаны, пошитые по подобию ее родного, но из дорогой узорной ткани, непромокаемое пальто-разлетайку, длинную шубу в пол, туфли-балетки и сапожки с металлическими застежками, как у Тоса, только не черного цвета, а белые.

– Это все-все – мне одной?! – Спросила недоверчиво.

– Тебе! – Подтвердил смущенно командор, видя ее наивно-искреннюю радость.

…А ночью он неожиданно проснулся, будто что-то вышвырнуло из сна. Прислушался к непонятным звукам, резко включил свет и бросился к Ульяне. Она сидела, скрючившись на своей постели, и, сжав голову руками, тихо скулила.

– Что? Что случилось?! – Осторожно коснулся рукой ее плеча.

Не отвечая, та подняла на него глаза с расширенными зрачками, щеки были мокрыми от слез.

Тос к ксенопсихологии не имел никакого отношения, поэтому успокаивал, как мог: гладил ладонью по голове и спине, шептал слова утешения, поспешно вытряхнутые из накопителя-переводчика. Помогало мало. Лишь под утро, Улька угомонилась и уснула.

Глава 18

А днем следующего дня Ульяна была в хорошем настроении, словно, не помня своей ночной истерики. Она весело хлопотала по хозяйству. А Тос, которому больше не надо было загонять себя сбором стержней, остался дома и украдкой наблюдал за ней. Он очень хотел верить, что кризис прошел также внезапно, как и начался.

А ночью Улька сбежала…

Сбежала фактически голой – в своем старом сарафане и непонятной плетенной обувке, не взяв с собой ничего из вещей или еды. В отличие от ее первого побега, когда ночная температура держалась выше ноля, сейчас на улице был уже явный минус. Местные растения такой мороз почти не замечали благодаря природному антифризу. Но для человека это уже смертельно опасно.

Тос быстро надел теплую куртку и защитный шлем, схватил в охапку одеяла и бросился на поиски. Он очень надеялся, что дикарка убежала туда, где пряталась в первый раз. Если нет, но он даже не представлял, где ее искать.

Да, ее зеленое убежище он случайно нашел еще неделю назад. И даже удивился, как рационально дикарка его построила. Она не стала отрезать лист, который и стал укрытием, от черешка, благодаря чему тот оставался живым и упругим.

Подсвечивая себе фонарём, Тос пробирался сквозь порывы ветра, норовившие сбить с ног, сквозь мечущиеся на ветру листья травы, сквозь пронизывающую ночной воздух ледяную сечку… Если бы не защитная маска, он бы не смог нормально дышать этим взбесившимся воздухом.

Улькин шалаш-палатка трясся под порывами ветра, но держалась. Тос посветил внутрь, там на земле, сжавшись и обхватив себя руками, тряслась всем телом от холода дикарка. Тос забрался в укрытие и принялся, как младенца, пеленать в одеяла ледяное на ощупь тело. Потом, дома в тепле будет успокаивать и попытается выяснить, чем он так обидел, что она убежала от него рискуя своей жизнью.

Он уже собирался подхватить дикарку на руки, когда прямо в ухе раздался настойчивый вызов от смотрителей. Стащив с головы шлем и прижав пальцами висок Тос рявкнул на своем языке:

– Слушаю!

– Командор! Беда – у нас эпидемия какая-то. Невесты с ума сошли: воют и на стены бросаются! Бьюг, держи Нюшку, она себе голову проломит!!! Командор, что делать?! – Для этих парней, прослуживших под началом Тоса несколько лет, бывший командор по-прежнему оставался авторитетом, к которому они обращались в непонятных, но крайних случаях.

Одновременно на разных концах материка, похожие симптомы… Учитывая, что на Флору землянок отправляли после тщательной медкомиссии, как космонавтов перед первым полетом… Прозрение буквально ошарашило.

– Собирайте теплые вещи, берите переносные модули и немедленно выводите землянок из пещер! Немедленно! Утром все обсудим. До связи!

Тос сжал за плечи продолжающую стучать зубами дикарку и попросил по-русски:

– Здесь жди. Жди меня. Я быстро.

В пещере командор первым делом достал и включил шумовой уровнемер. Ультразвук! У землянок, несмотря на всю физическую и генетическую схожесть с представителями Содружества Трех Планет, оказался более высокий уровень звуковой чувствительности. То, что пока вообще не замечали смотрители, у девушек вызывало боль и панику. И ключевое слово здесь – «пока»…

Тос не стал брать модуль, рассудив, что в зеленом укрытии они смогут переждать до утра. Но захватил с собой два термоспальника и нагревательные элементы. Уже в шалаше, соединив оба спальника в один, переложил в него дикарку, разместил нагреватели ближе к ее ногам. Сняв куртку и сапоги, он тоже забрался к Ульке в спальник и застегнул его. Тос крепко прижимал дикарку к себе, пытаясь дополнительно согреть ее теплом своего тела. Лишь когда она перестала дрожать и заснула, командор и сам вырубился.

Глава 19

Первое, что почувствовал Тос проснувшись, – теплое тело у себя под боком. Покосился на Ульку и даже приподнялся от неожиданности – на него тоскливо смотрели огромные от страха глаза.

– Что? – Спросил кратко, проклиная примитивный переводчик и свое нежелание учить язык дикарки.

– Прости, барин… Христом Богом прошу, не бей сильно… Не могу я в твоем доме – страшно там… больно там…

«Не бей сильно» – это как, и что именно надо бить несильно? Поскольку Тос не собирался бить ни сильно, ни слабо, просьбу комментировать не стал. Как вообще объясняться с дикаркой, не зная, по каким лабиринтам бродят ее мысли? С цивилизованными людьми говорить просто, они понимают с полуслова. Вот его бывшая жена, например… Командор зарычал от злости: неудачный пример! Очень неудачный!

Почувствовав, как дикарка попыталась шарахнуться от него, хотя это было невозможно в сдвоенном, но все равно достаточно тесном спальнике, он поспешил расстегнуть мешок и избавить соседку от своего слишком близкого присутствия.

– Я не злюсь… Тебе не будет страшно и больно.

На улице уже совсем распогодилось: ветер стих, о ледяной сечке напоминала только не успевшая еще испариться под теплыми лучами солнца роса. Командор приготовился уговаривать Ульяну вернуться в пещеру. Ему не хотелось оставлять ее одну под листом. Но надо было выяснить источник ультразвука в пещере и попробовать его устранить, иначе они останутся без единственного имеющегося убежища. Впрочем, Улька и без уговоров страха не демонстрировала и бодро шагала к внезапно ставшему непригодным жилью.

Тос проанализировал поведение дикарки. Первые дни, точнее ночи на Флоре, она вела себя в пещере совершенно спокойно. Признаки тревожности начали появляться совсем недавно, когда осень стала вступать в свои права, день стал короче, а ветра сильнее. Так что командор догадался легко, что ультразвук непосредственно связан с усилением ветра. Осталось обнаружить, где именно сифонит.

В пещере Улька, как ни в чем не бывало, занялась приготовление завтрака. А Тос достал приборы и приступил к поиску проблемы.

Найти ее помог георадар, а окончательно подтвердить дефектоскоп. Командор в буквальном смысле схватился за голову – это было катастрофой! Единого источника ультразвука не было. Но весь камень, из которого состояла пещера, подвергаясь эрозии в течении миллионов, а может и миллиардов лет, стал похож на губку из-за пронизывавших его микроскопических пустот. То есть, при достижении ветра определенной силы, сама скала, в которой находилась пещера, превращалась в гигантскую ультразвуковую свистульку.

Исследовательская группа, проработавшая на Флоре несколько лет, казалось бы, изучила планету вдоль и поперек. И пещеры в том числе. Что же они пропустили? Тос постоянно сопровождал ученных. Сейчас он пытался вспомнить, над чем конкретно они работали. Почему опасность не обнаружили специалисты?

Да потому что они даже не подозревали, что именно надо искать! Все геологические исследования проходили в теплое время года, когда и особых ветров на Флоре не было. А единожды обследовав пещеры летом и признав их неинтересными с точки зрения полезных ресурсов, никто и не подумал соваться сюда в сезон ветров. Зимой исследователи вообще жили в стационарном ангаре и предпринимали лишь краткие вылазки, облачившись в термоскафандры, с единственной целью – изучение уникальной зимостойкости растений.

А ведь еще не зима. Еще ветер не достиг предельной силы, когда усилившийся свист пещер выгонит за порог на мороз и более тугоухих обитателей. Получается, что Ольт не просто притащил смотрителям невест-землянок, он доставил «лилейный стержень» – панацею, которая спасла жизни смотрителей. Ультразвук подействовал бы и на них, но горазда позже, когда строить альтернативное жилье уже не позволили бы погодные условия.

Тос связался с основным лагерем смотрителей, обрисовал сложившуюся ситуацию, а также на корню забраковал идею строить дома из камня. Смысл: бежать из природной свистульки, чтобы городить рукотворную. Единственной альтернативой оставался местный аналог древесины – створки гороховых стручков. Вот только строить необходимо надежно и фундаментально, чтобы зимой их вместе со стручками не унесло в черную дыру.

Возле основного лагеря тоже было гороховое поле и, по-хорошему, Тосу с Ульяной стоило бы перебраться к ним. Всем вместе выживать безопаснее, когда можешь друг друга подстраховать. Только вот лагерь находился на другом краю материка, а летательных аппаратов, наземной быстроходной техники как, впрочем, и надежных стационарных ангаров, им не оставили. Просто, чтобы свести к минимуму техногенную нагрузку на экосистему Флоры. Опасно? А что значат жизни десятка смотрителей, которых никто не принуждал сюда прилетать, по сравнению с сохранностью заповедника и его лилий? А смотрителей, если что, и новых набрать можно…

Тос распаковал электроплатформу. Разложив ее в рабочее положение, занялся загрузкой необходимыми для строительства инструментами и приборами. Для выживания, на время пока дом не будет построен, захватил упаковку с мобильным жилым модулем, спальники, нагревательные элементы и несколько ветрогенераторов – инструмент заряжать надо, да и сидеть ночью в потемках не хотелось.

Узнав, что происходит, Улька тут же подключилась к процессу, по-хозяйски попытавшись тащить к платформе все свои припасы. Пришлось объяснить, что за ними вернутся позже, когда «избу» построят. Улька нахмурилась, подумала и решительно поставила на платформу пятилитровый металлический цилиндр доверху полный льняным маслом, немного «посуды», небольшую емкость, куда отложила чуток опары, а потом приволокла… свои каменные жернова. Начав было протестовать, Тос махнул рукой и помог их загрузить.

Подхватил охнувшую от неожиданности Ульку за талию и посадил ее впереди на платформу. Тос шел первым, ведя за собой «безлошадную телегу». А Улька, оглядывая свысока окрестности, чувствовала себя настоящей барыней… в потрепанном сарафане и уже порядком пожухших лаптях. В пылу сборов ни она, ни Тос даже не вспомнили о ее новых нарядах.

Глава 20

На гороховом поле Тос для начала разбил временный лагерь: раскрыл и укрепил жилой модуль. Рядом с помощью землеройного мини-агрегата вырыл схрон. Модуль, рассчитанный на одну персону, без проблем вместит и двух жильцов, но вот инструменты уже там будут явно лишними. Чтобы не собирать их после ночных завихрений по всем окрестностям, необходимо было обеспечить надежное хранение.

Для строительства жилья Тос выбрал самый большой уже пожелтевший, но еще не созревший, а значит продолжающий расти стручок. Это позволяло надеяться, что растение само сможет устранить мелкие огрехи вмешательства, которых не избежать из-за отсутствия опыта. Строить Тос собрался не из стручка, а… в стручке. Во время экспедиции он иногда сопровождал помощницу профессора Киа Оль, которая занималась на Флоре «гороховедением». Яркая дама не закрывала рта, постоянно подкалывая «солдафона» и попутно комментируя результаты своих исследований. Будучи верным идиотом, то есть мужем, Тос пропускал мимо ушей заигрывания, а вот сведения о растениях в памяти отложились.

Итак, несмотря на чудовищные размеры, горох на Флоре являлся однолетним растением со своим секретом зимостойкости. Созревший стручок уходил в зиму в закрытом и полностью герметичном состоянии, защищая семена, то есть горошины от вымораживания. Внедренные внутрь зонды зафиксировали, что даже при минус 110 градусов по Цельсию, внутри стручка благодаря толстому бальзовому слою, покрывающему створку изнутри, температура не опускалась ниже минус 20. (Бальзовая или бальсовая древесина реально существует на Земле. Легкая, мягкая и очень прочная, обладает высокими звуко– и теплоизолирующими характеристиками. Естественный ареал произрастания бальзового дерева или охромы – страны Южной Америки).

Ранней весной, когда в горошинах начинался процесс роста, они изнутри буквально выдавливали створки в стороны. Все еще сильный ветер раскатывал освободившиеся горошины по ближайшим площадям, где они укоренялись.

Если стручок к зиме не успевал сформировать полноценные горошины, он так и оставался нераскрытым до полного разложения, которое занимало, в зависимости от размера, от трех до пяти лет. То есть, если извлечь горошины из стручка, есть неплохой шанс, что весной стручок нечему будет раскрывать, и смотрителей с невестами, вместо горошин, не разметает по полю весенним «бризом» в 11 баллов.

Выпустив из контейнера с десяток сканеров-дронов, Тос направил их к избранному стручку, а сам на интерактивном безэкранном дисплее осуществлял управление и фиксировал данные замеров: размер стручка по всем параметрам, толщина и плотность створок, точное расположение горошин внутри… Попутно по связи он делился своей информацией и размышлениями со смотрителями основного лагеря.

За спиной Тоса стояла крайне заинтригованная Улька и, едва не затаив дыхание, наблюдала за «колдунством» – как прямо в воздухе выкладываются изумрудные контуры, вертятся вокруг всех осей и мелькают непонятные знаки. «Едва не затаив», поскольку это не мешало ей тщательно вымешивать в котелке тесто на оладьи.

Три световых дня Тос потрошил стручок. Прорезав на боковой створке дверь, кромсал на куски горошины и выносил наружу. У хозяйственной Ульяны прямо сердце кровью обливалось, глядя сколько харчей даром пропадает! Не выдержав, спросила у Тоса, когда тот остановился передохнуть:

– А можно нам поросеночка завести? Или два поросеночка…

– Зачем? Ты хочешь домашнего любимца?

– А ты разве мясо не любимца? Все мужики до мяса охочи.

Тос на несколько минут завис вместе с накопителем-переводчиком, пытаясь вывести взаимосвязь между поросеночком и мясом. Получалось плохо. Нет, жители Содружества не были поголовно вегетарианцами, и даже помнили, что когда-то их предки занимались животноводством и охотой для пропитания. Но это осталось в далеком прошлом. Не потому что животных жалко, а поскольку выращивать их на еду трудозатратно. Поэтому появились технологии, позволяющие расщеплять растительные белки до аминокислот с последующей трансформацией их в белок животный. Полученный продукт мало напоминал кусок вырезки, скорее фарш очень мелкого помола, ну к чему еще заморачиваться с имитацией мышечной ткани, если ее все равно потом пережевывать придется?

Тос вспомнил, вроде бы среди агрегатов и приборов у него где-то на складе в пещере было и такое портативное оборудование. Благодаря кулинарным стараниям Ульки, командор несколько разбаловался и был не прочь еще разнообразить рацион, думая теперь о пищевых концентратах только как о суровой необходимости.

Итак, через три дня стручок был пуст внутри. А ночью его едва не унесло ветром, поскольку вес гороха больше не удерживал оболочку на месте. Четвертый день Тос полностью посвятил закреплению будущего жилища к почве с помощью полутораметровых шипов местного аналога верблюжьей колючки, вбивая их в «пол» стручка. Так же для веса втащил внутрь Улькины жернова и сделал несколько ходок на электроплатформе к пещере за каменными блоками. Внутри жилища камни без ветра «свистеть» не будут, да и печь необходимо из чего-то сложить.

По сравнению со строительством, Тосу показалось, что сбор стержней лилий даже в авральном темпе был просто отдыхом! Пришлось делать водоснабжение на основе нескольких снежных ловушек, так как зимой на Флоре вся вода, кроме глубин океана, надежно превращается в лед. Прорубать под стручком подобие канализации, потому что при таких температурах попытка сходить до ветру стопроцентно станет фатальной.

В стручок, то есть в новое жилище, Тос с Ульяной переселились, перетащив туда все вещи, задолго до окончания внутреннего благоустройства, поскольку жилой модуль уже не выдерживал ночные буйства непогоды.

А ведь пришлось еще потрошить и присоединять дверь к двери еще один стручок поменьше, который исполнил роль тамбура и хранилища для запаса дров, а также морозостойких продуктов. Дрова собирали вдвоем в ставшие уже короткими дневные затишья. Тос доверил Ульяне лазерный резак, и она азартно пластала им прошлогодние сухие створки гороховых стручков, а сам командор таскал дровишки, заполняя под самый потолок одну из сторон «тамбура».

В целом получилось уютненько. Внутри дом напоминал перевернутую лодку-ладью длинной метров двенадцать, шириной до четырех метров и такой же высотой потолка в центре. Ее одинаковые «нос» и «корма», где эти показатели сходились практически к нулю, до точки, где можно было стоять почти в полный рост, были заполнены камнями балласта. В центре роль такого балласта исполняла печь с водогрейным баком на ней. Рядом устроили кухонно-столовую зону. Со стороны носа – спальня. Хотя Тос с Улькой уже привыкли ночевать бок о бок в модуле, большую кровать, занимающую почти все носовое пространство дома, командор разделил пополам невысокой перегородкой, имитирующей личные зоны. Кормовая часть жилища также была разделена на две части, но уже полноценными кабинками – туалет и душевая.

Как джентльмен, Тос уступил Ульяне пространство, от кухни – к спальне, для личного использования, а также под общую гардеробную. С противоположной стороны, от кухни – к туалетным, выделил место под свой «кабинет»: рабочий стол с аппаратурой контроля, стеллажи с оборудованием, запасными ветрогенераторами и солнечными панелями, аккумуляторами и прочим, необходимым для зимнего выживания скарбом. Остатки оборудования, которое не боится морозов и пока без надобности, оставили в запертой пещере – уж чего-чего, а воровства зимой на Флоре можно было не опасаться.

Глава 21

С самого утра поступило сообщение из основного лагеря смотрителей. Они еще раз заверили, что «гороховый городок» к зимовью готов, и доложили, что на их участке лилии уже уснули.

Тос решил проверить свое хозяйство. В принципе, лилии впадали в спячку на Флоре практически синхронно и являлись довольно точным индикатором – не позднее чем через десять дней наступит зима с настоящими морозами. Но на участке командора, кроме взрослых растений, располагался и своеобразный экспериментальный питомник. Прошлой весной, перед отлетом ученные засадили небольшой участок клонированными ростками лилий. Как они размножаются в естественных условиях, определить так и не удалось, поскольку, несмотря на все усилия были обнаружены только две колонии взрослых растений: там, где обосновался Тос, и возле места базового лагеря смотрителей. А это чертовски мало для нужд Содружества.

Это уже была не первая попытка размножить и рассадить лилии и все они заканчивались ничем: в первый год жизни лилия не цветет, следовательно, накопить стержень ей не в чем. Во второй год – неизвестно будут ли цветы – еще ни одно растение не пережило первую свою зиму. В принципе ученные только потому и доверили наблюдение за питомником бывшему командору, не имеющего никакого отношения к ботанике, что ожидали нулевой результат.

Заметив, что Тос явно собирается куда-то идти, Улька просительно заглянула ему в глаза.

– Можно мне с тобой?

Хотевший уж было отказать, Тос вдруг подумал, что за зиму она еще успеет насидеться в замкнутом пространстве, и согласился.