Феи говорят по-русски!

Улька попыталась выйти из пещеры. Ага, получилось! Видно ведьмак уходя забыл свое колдунство на входе поставить. Неожиданно для себя она почему-то стала относиться к ведьмачеству недомужа философски: на благо же! Вот и в пещере окон нет, а свет, как при ясном солнышке, пока ведьмак не уснет – тогда темно делается.

«Ведьмак» не видел, как Улька уходит. С противоположной от входа в пещеру стороны он чинил свое «колдунство». Проснувшись командор обнаружил, что батареи стали медленней заряжаться. Пошел проверить. Так и есть: два ветрогенератора из восьми опрокинуло ночью порывами ветра, а часть солнечной батареи успел заплести какой-то бойкий вьюн. Ремонт занял больше времени, чем ожидалось.

Улька успела вернуться, притащив с собой пару недозревших «молочных» зерен овса. В поисках какой-либо посудины подошла к стеллажам недомужа и сразу же обнаружила искомое. Черная (может закопченная?) штуковина стояла вверх дном и даже имела с противоположной от дна части две удобные ручки. Улька осторожно приподняла ее, заглянула внутрь и щелкнула пальцем по стенке. Металлический звук убедил ее, что котелок просто отличный. Вместительный. Да еще и с крышкой, на которой стоял непонятный цилиндр. Цилиндр был отставлен в сторону, а посудина конфискована.

Выдавливая в новоявленные котелок одно из зерен, Улька оценивающе смотрела на тянущуюся, словно густое тесто, массу. А если попробовать блинов напечь сразу, без опары? Быстро разожгла печь – что она зря вчера наблюдала, как это делает недомуж? Дождалась, когда нагреется верхняя плита и прямо по ней дважды мазнула срезом зерна. Круглые «блины» почти моментально потемнели на горячей поверхности, приподняв свои края. Улька ловко переложила их на стол, еще дважды повторила процедуру. Решила попробовать полученные результат. Скривилась: сухо и пресно. Вернулась к первоначальному варианту: выдавила в котелок второе зерно, добавила воды и принялась старательно вымешивать найденной на столе вилкой, подготавливая будущую опару.

Войдя в пещеру, командор почувствовал, как волосы на голове становятся дыбом: дикарка держала в руках контейнер от аварийного маяка. Маяка, который при активации, вызывал не просто спасательную экспедицию с родной планеты командора, а военный флот! Бросился к стеллажам и с трудом перевел дыхание: маяк был цел-невредим и даже в выключенном состоянии. Но как же с этим бороться?! Не может он постоянно держать защитное поле на всех предметах, которые не должны попадать в загребущие лапки дикарки. Генератор потребляет немерено энергии, а у него здесь не ядерный синтез, а все лишь энергия ветра и солнца.

Так, надо с ней объясниться и сделать это максимально убедительно. Чтобы акцентировать внимание оппонента, психологи рекомендуют начинать с его личного имени. Командор попытался вспомнить, как зовут дикарку. Ольт ведь называл ее имя, и они, кажется, даже созвучны.

– Ольтьяна… Ультьяна… – Попробовал обратиться Тос.

– Улька я! – С готовностью идентифицировалась дикарка.

– Улька. Мое не брать! – И указал на предмет в ее руках.

Дикарка обижено попыталась вернуть ему контейнер. Тос отмахнулся, ну в самом же деле, не отбирать то, чем она уже завладела. Потом для маяка деревянный сделает.

– Надо – меня просить! – Для убедительности похлопал ладонью себя по груди.

Дикарка резко повеселела:

– Надо! – Поставила контейнер с непонятной массой на стол и понеслась к стеллажам.

Не ожидавший такой прыти Тос бросился следом, пока она еще чего-нибудь не зацапала. Но дикарка замерла, скользнула взглядом по полкам и ткнула пальцем в лазерный резак.

– Надо!

– Зачем? – Удивился Тос.

– Очень надо! – Аргументировала дикарка.

Тос взял резак в одну руку, а второй – за руку дикарку:

– Где надо – показывай.

Улька вывела его из пещеры и указала на лежащие с правой стороны от входа две каменные плиты, которых еще с утра, командор точно помнит, тут не было. И как только дотащила?

– Резать надо! – Дикарка выставила руки кругом, показывая, что хочет.

Тос пальцем обрисовал на плите окружность указанного диаметра:

– Так?

– Так!

Тосу стало смешно: рваные фразы, на которые перешла дикарка, явно давали понять, что она пытается подстроиться к особенностям его речи, вызванным примитивностью переводчика. Командор активировал резак, сменил настройку с дерева на камень. Выдвинул с боку резака упор на гибком тросе-линейке и, зафиксировав упор в центре плиты, очертил резаком идеально ровный круг, от которого отвалились излишки камня.

– Все?

– Нет! – Дикарка опять выставила руки кругом и ткнула пальцем во вторую плиту.

Тос повторил процедуру, но прежде чем успел что-то спросить, увидел, что дикарка показывает растопыренными ладонями окружность значительно меньшего диаметра и тычет в цент полученного каменного круга. Ну, надо дырка в центре – будет тебе дырка! Не успел дорезать, как ему под нос сунули сложенные колечком пальцы, а потом ткнули почти в край каменного бублика. Тос покачал головой: как она собиралась все это сделать самостоятельно даже с помощью резака? Да, ей удалось проковырять им отверстие в створке горохового стручка, но только потому что командор по рассеянности забыл поставить резак на предохранитель.

– Все? – Уточнил еще раз.

Дикарка отрицательно покрутила головой, приподняла каменный «бублик», провела ладонью по его поверхности и по поверхности лежащего рядом каменного круга:

– Ровно надо! – Пояснила.

Тос вернул упор в паз резака, выдвинул уровень и двумя непрерывными движениями выровнял обе поверхности, только каменная крошка посыпалась.

Тос посмотрел на дикарку. Она стояла, прижав ладони к груди, и не спускала с него восторженного взгляда.

– Теперь все! – Сказала с придыханием.

В пещеру оба возвращались крайне довольными. Улька, поскольку получила новенькие ручные жернова. Тос, так как надеялся, что дикарка все поняла, и к его вещам больше не сунется. Что именно он только что соорудил из камня, командора не интересовало. Наверное, какой-то предмет культа. Ведь у большинства дикарей есть культ, правда?

И все-таки придется учить язык… Накопитель-переводчик позволял примитивно общаться, но не давал возможности полноценной коммуникации. А неизвестно сколько придется жить рядом с дикаркой, пока удастся от нее избавиться. Командор не собирался убивать Ульку, или как-то иначе ей вредить. Но, рано или поздно, на Флору прибудет очередной одинокий смотритель, и Тос с удовольствием сплавит ему «невесту» – пусть она кого-нибудь другого радует.

В задумчивости Тос отщипывал от лечащих на столе пересушенных овсяных блинчиков кусочки и отправлял в рот. Те приятно хрустели на зубах. И вкус – ничего так… Но чего-то не хватает. Достав с полки баночку с белыми мелкими кристаллами, присолил – вот другое дело! И подпрыгнул от неожиданности, услышав радостный вопль рядом:

– Надо! – Дикарка требовательно указывала на баночку с солью.

Ни Улька, ни Тос не подозревали, что в этот день совместными усилиями они изобрели соленые овсяные чипсы.

Глава 13

С утра Тос отправился на «гороховое поле» – пора было заготовить доски и сделать наконец дверь на вход в пещеру – ночами становилось уже совсем холодно. Дикарка увязалась следом.

С задачей командор справился быстро и даже дополнительно вырезал по требованию дикарки четыре круга и две доски шириной метр и длинной метра два, а также совсем узкую дощечку метровой длинны. Пусть играется, лишь бы вредительством не занималась.

Обратно Тос нес доски на двери, а Ульяна тащила свой заказ, да еще прихватила охапку волокон на пряжу. Дома, едва сложив доски, командор получил баночку соли под нос с напоминанием:

– Надо! – И обрисованный руками объем необходимого.

Страдальчески закатил глаза. Ну ладно, посвятит этот день ее хотелкам. Пришлось идти к океану, где на грани прибоя образовался природный солончак.

Тосу соль в большом количестве была не нужна. Концентраты, которыми он питался, были полностью сбалансированными. Так, держал небольшую баночку, на случай если понадобится восстановить солевой баланс после интенсивных физических нагрузок. А зачем дикарке соль? Хотя… Она же отказалась есть концентраты, может, после «подножного корма» ее организм соли требует? Но не в количестве же целого мешка?!

На этот раз с ведьмаком Ульяна не пошла, хотя и было очень интересно, где тот будет соль добывать. Но у нее и без того дел оказалось – не знаешь за что хвататься! С помощью ножа она отковыряла со своих досок внутренний какой-то толстый губчатый слой мягкой древесины, получив на выходе едва ли не фанеру. С полученными дощечками помчалась на реку, загрузила их в воду, придавив камнями, чтоб не всплывали. Рядом притопила объемный пук стеблей льна.

Пока все это вымачивалось, расстелила снятый с себя фартук и принялась наполнять его упругими листьями дикой капусты. Ну почему у бабы всего две руки, как ими все успеть?! А вокруг – глаза разбегаются: вот совсем сухие стебли льна с созревшими семенами, там – дикий укроп и сочно-зеленый, и с сухими зонтиками семян. Чуть в стороне расстелил по земле длинные сочные листья дикий лук. А еще колышутся на легком ветерке несколько колосков, точнее колосов, дикой созревшей пшеницы…

Ульке трижды пришлось мотаться туда-сюда, пока перетащила к пещере всю свою добычу. Четвертой ходкой забрала вымоченные доски и лен. Но отдых еще не предвиделся: пока доски не высохли, Улька обернула их с нахлестом вокруг круглых донышек и крепко обвязала мокрой веревкой, скрученной из грубых волокон местного льна-переростка. Проковыряв дырочки по короткому краю маленькой дощечки и ее согнула в кольцо, «прошив» край льняными волокнами. Сделав насечки по кругу одной стороны, густо заплела его сеткой из волокон, прижав их для надежности сплетенной льняной косичкой.

Пока самодельные кадушки и сито высохнут, можно было бы и отдохнуть, поскольку спина ломила и руки от работы уже отваливались. Но очень хотелось испытать новые жернова. Да и разве это работа – сидя камень крутить? Сложив камни один на другой на широком деревянном поддоне, Улька ссыпала в отверстие по центру верхнего жернова куски предварительно раздробленного пшеничного зерна, сунула выточенный из куска дерева колышек в боковое отверстие и принялась вертеть рукоять. А когда на поддон посыпались первые крупинки мелкой пшеничной сечки и белая пыль муки, настроение у Ульки стало благостным и медитативным. Она даже негромко запела, что-то мелодичное и протяжное.

Уставший командор с мешком соли заявился домой уже под вечер. Сразу увидел возле входа в пещеру дикарку. Она, словно погруженная в транс, напевала и крутила камень. Тос попытался согласовать с накопителем-переводчиком: как одним словом по-русски называется совершение культа – «культурить», «культовать»?.. Так и не придя к определенному выводу, плюнул и понес соль в пещеру, чтоб, если ночью пойдет дождь, не отсырела.

И все! С него на ближайшее время хватит! Ему еще предстоит обойти все лилии на своем участке и собрать в последний раз перед зимой созревшие стержни. Как выяснили исследователи, попутно загубив около десятка растений, минимум за месяц до наступления сильных морозов изымать стержень нельзя, если лилия уйдет в зиму без него – растение погибнет.

Глава 14

Утром завтракали за одним столом, но молча. Тос ел разогретый концентрат, Улька задумчиво грызла очередной зеленый калач растительного происхождения. Командор все ждал, когда она попытается осчастливить его какой-либо просьбой. И даже с помощью переводчика заранее старательно заучил фразу, объясняющую неуместность ее претензий. Но дикарка решила в этот день не посягать ни на его персону, ни на его время. Лишь один раз прозвучало короткое: «Надо!», с указующим перстом на самый большой нож из его коллекции.

Вооружившись тесаком размером с мачете, Улька удалилась из пещеры. Стало даже как-то обидно…

Тос собрал свою экипировку для сбора стержней. Перед выходом не удержался и отковырнул ножом маленький кусочек с недоеденного калача дикарки. Пожевал, прислушиваясь к ощущениям. Хм… Интересно: чем-то напоминает орех с легким привкусом цветочного нектара. Оказывается, дикарка знает, что есть, а не тащит в рот все, что видит. Надо будет попробовать, каков на вкус горох, который она с таким энтузиазмом уплетала.

Когда командор проходил мимо дикарки, отправляясь к лилиям, та азартно рубила на большой доске какие-то зеленые листья и даже не обратила на него внимания. Да она его что, за пустое место держит?!

А Ульяна торопилась: листья дикой капусты – это не тугие кочаны, которые могут в погребе до весны храниться. Завянут – и все, хоть выбрасывай. Посеченные листья она перетирала с солью, добавляла сухие измельченные семена укропа и плотно закладывала все это в кадушку. Запасенных намедни листьев хватило заполнить ее наполовину. На первое время хватит.

Спешить заставляло и то, что очень хотелось нормально накормить ведьмака, да и самой поесть по-человечески. К тому же по изменившейся погоде Улька чувствовала, что наступила осень. Насколько суровая на новых землях зима, она не знала, но понимала, что та приближается…

Лапти, которые Улька сплела три дня назад из местной осоки, пока выглядели достойно, выдержав всю ее беготню. Поэтому кузовки с крышками Ульяна тоже сплела из нее. В один засыпала смолотую вчера на жерновах, просеянную муку, во второй – оставшуюся на сите крупу.

Метнулась в пещеру. Растопила печь. Пока та нагревалась, вытащила из теплого закутка казан с опарой. Присмотрелась – действительно будущая опара – уже пузырьки появились. Подмешала в нее немного муки, добавила воды и опять упрятала в тепло. К тому времени печь прогрелась. Подбросив еще дров в топку, Улька насыпала прямо на жарочную поверхность первую партию льняного семени. Она не была уверена, что добыть из него масло удастся. Как не крути, эти семечки с ладонь размером сильно отличались от привычных Ульке малюсеньких зернышек. Но не попробуешь, не узнаешь…

Прокаленное семя она ссыпала во вторую пока пустую кадушку – посуды катастрофически не хватало. Теперь Улька с ясностью понимала, почему в приданное невестам входит кухонная утварь. Хотя и такого сроду не было, чтоб в семье, куда невесту берут, из посуды – шаром покати! Был соблазн посмотреть среди запасов ведьмака, но она помнила о данном слове, без разрешения ничего у него не брать.

Прокаленное семя оттащила к жерновам. Сейчас смолоть, потом сообразить, как запарить и из чего пресс соорудить, чтоб масло отжать… Уже минут через пять после начала помола Улька поняла, что что-то идет не так: вместо размолотого семени первой между двумя жерновами появилась… капелька масла! Очевидно в местном льне его было гораздо больше. Счастливо вскрикнув, Улька бегом притащила из пещеры спасенные от выбрасывания пустые упаковки из-под концентрата и, прорезав ножом на деревянном поддоне желобок, поставила под него первую.

Тос вернулся перепачканный с ног до головы в пыльце, липкий от нектара и полумертвый от усталости. За день удалось совершить шесть восхождений на лилии. В пяти из них оказались полностью сформированные стержни, которые он и принес в двух контейнерах.

Пещера, несмотря на пока так и не поставленные двери, встретила его жарой и густым духом чего-то жаренного. Разбираться, чем занималась в его отсутствие дикарка, не было сил. Ясно что печь она зачем-то топила долго и упорно, а значит в закрепленном к ней баке полно горячей воды. Хоть этим заниматься не придется.

Тос стянул с себя одежду, включил насос подачи воды и отправился в благоустроенный в укромном уголке пещеры душ. После водных процедур командор почувствовал себя едва не заново родившимся. Вышел из душевой в одном полотенце вокруг бедер и столкнулся нос к носу с дикаркой.

Увидев его, та сначала вытаращила глаза, потом крепко зажмурилась и завизжала, но так и не выпустила из рук упаковку из-под концентрата.

Надо же, какие мы впечатлительные! Командор поспешно облачился в халат. Аккуратно вынул из рук Ульки упаковку с маслянистой жидкостью и поставил на стол. Она что, в мусоре рылась?

– Улька! – Позвал, слегка встряхнув ее за плечи.

Та осторожно приоткрыла один глаз, обнаружив, что недомуж больше не голый, перестала визжать и уставилась на него уже в оба. Командор указал на упаковку на столе.

– Надо?

– Надо! – Подтвердила та.

Со вздохом вытащил из-под стеллажа большой ящик, куда складывал упаковки из-под оборудования. Дикарка радостно попыталась выгрести из него все пустые цилиндрические контейнеры сразу. Тос остановил ее:

– Твое! Все твое! Иди. Мыться, – сунул ей в руки полотенце и новый халат и подтолкнул к душевой.

Улька заглянула внутрь, перевела на Тоса взгляд:

– Не смотреть! – Предупредила строго.

Командор фыркнул. Не очень и хотелось!

Уже лежа в своей кровати, Тос дождался, когда дикарка выйдет из душа, расчешет длиннющие волосы (это у них на Земле что-то сакральное?) и заплетет косу, устроится в своей постели и только после этого взмахнул рукой возле сенсорного выключателя, гася освещение.

Глава 15

Утром Тос получил сообщение, единое для всех смотрителей Флоры: через десять дней прибывает последний в сезоне корабль, который заберет стержни и доставит на планету дополнительное оборудование, вещи и пищевые концентраты.

Казалось бы, какое нерациональное использование ресурсов высокоразвитой цивилизацией. Сделали заповедник из прекрасной и, в большинстве ситуаций безопасной планеты, вместо того, чтобы начать ее освоение. Ну если не разрабатывать недра и строить мегаполисы с обеспечивающими их предприятиями, то хотя бы на теплый период открыть здесь курорт, который, несомненно не знал бы отбоя от желающих отдохнуть среди разнотравных джунглей. Да и ввозить сюда необходимые грузы через полгалактики – дело весьма затратное. Затратное для частных компаний, но не Содружества Трех Планет, гражданином которого Тос и являлся.

Обычно СТП так и поступало. Открыв и изучив новую планету, передавало ее на освоение частным корпорациям, пополняя за счет налоговых отчислений бюджет для финансирование государственных программ: развития оборонного сектора, инфраструктур, социальные нужды и прочее. В том числе и на самое перспективное направление – дальнейшее исследование космоса. За исключением случаев, когда обнаруженный на свежеоткрытой планете ресурс являлся стратегическим.

На Флоре, как говорится, ничего не предвещало. В течение нескольких лет обширная группа ученных совала свои носы в недра планеты, ее океаны, с азартом препарировала растительность. Как и большинство открытий, уникальные свойства стержня местной лилии обнаружилось случайно.

Конкретно этим растением занималась опытнейшая и старейшая в Содружестве профессор астроботаники Киа Оль. Это была ее последняя экспедиция, после которой профессор собиралась уйти в отставку и заняться преподавательской деятельностью, если на это хватит здоровья и сил.

В чем-то бывшая благоверная командора Тоса была права: космическая радиация, несмотря на современнейшую защиту, имела свойства накапливаться. Это совершенно безопасно для тех, кто покидает планету пару раз и на незначительное время. Но Киа Оль почти всю жизнь провела в космосе, следуя от одной планетарной системы к другой. И здесь уже речь велась не о мутации ген, которые профессор (кстати, бездетная) могла передать своим потомкам, а в изменениях в организме самой Киа Оль, которые постоянно проявлялись в разных вариациях. Их удавалось купировать медицинскими методами, что в дальнем космосе не всегда возможно.

Исследуя лилию в целом и по частям, в разрезах и срезах, и на клеточном уровне, профессор внезапно ощутила значительное улучшение в состоянии своего организма. Вначале списала это на научный азарт, который всегда охватывал ее при виде нового растения и позволял на время отвлечься от проблем. Но вскоре игнорировать свое самочувствие она уже не могла, и сама сдалась на изучение коллегам.

Результаты обследования произвели фурор: профессор не помолодела, но все болезни, вызванные именно космическим излучением, как и его следы, из организма бесследно исчезли! Причина была очевидна – ее длительное нахождение в непосредственном контакте с инопланетной лилией. Вскоре удалось определить, что конкретно в цветке дает столь потрясающий целительный эффект – стержень, образующийся в районе его семяпочки. К сожалению, искусственно воссоздать химический состав стержня не удалось.

Прежде чем начать в промышленных масштабах заготавливать чудодейственное средство, необходимо было определить, насколько этот ресурс самовозобновляющийся. И вот с этим возникли проблемы. Стержни образовывались в лилии только в теплый период года, а, перезрев, сбрасывались в уже потерявшем свои свойства виде. Кроме стержня, с которым лилия уходила в зиму, – без него растение гибло. Более того, лилия оказалась жутко капризной и искусственному размножению, а также пересадке не поддавалась.

Тут пришло время иронично похихикать: тоже еще, высокоразвитая цивилизация! А про генную инженерию и клонирование не слышали, не? Слышали. И даже клонировали цветок во всей красе. Кстати, на планетах СТП как раз вошло в моду высаживать его для декора в общественных зонах отдыха.

Только, как говорится, есть нюансы – стержень не являлся частью цветка. Он образовывался в нем только в условиях совокупности экологических факторов и уникального климата планеты произрастания. Чтобы не нарушить этих условий, Флора была объявлена заповедником с ограниченным доступом, а стержни – ресурсом государственного значения, информация о котором закрыта к широкому распространению. В первую очередь, панацеей от излучения необходимо было обеспечить участников космических программ. Иначе бы нашлось немало желающих заполучить «чудодейственное лекарство от всех болезней», которое в других случаях совершенно бесполезно. Но эффект плацебо никто не отменял, а спрос всегда порождает предложения.

В случае с бывшим командором Тосом ситуация получилась ироничной: теперь он собственноручно занимался сбором решения проблемы, из-за которой бывшая благоверная лишила его права иметь родных детей. Впрочем, с ее стороны забота о потомстве была не причиной, а поводом. Иначе все связанные с космосом воспитывали бы приемных детей и были бы к этому морально готовы уже на момент выбора профессии. Но существовало такое понятие как отложенное родительство: перед тем как покинуть планету, работники космической сферы сдавали свой материал в банк. А поскольку требования к состоянию здоровья будущих астронавтов было весьма жестким, родить от них ребенка с генетическими отклонениями было намного сложнее, чем от тех, кто планет никогда не покидал. Ибо те зачастую диагностику своего организма до зачатия игнорировали…

Глава 16

Декада до прибытия корабля прошла для Тоса как в тумане. Словно заведенный он «скирдовал» стержни лилий, предоставив дикарку саму себе.

Впрочем, Улька тоже не скучала: с запасливостью мышки она тащила «в норку» все, что видели ее глаза и до чего дотягивались руки. А когда после зачастивших ночных дождей, обнаружила в травяных зарослях вылезшие из земли грибы, пройти мимо такого богатства естественно не могла. Засолила целую кадушку и нанизала для сушки бесчисленные гирлянды. Правда, учитывая размер «грибочков» нарезать их приходилось прямо на корню.

Возвращаясь домой после заготовительных подвигов, Тос рассеяно наблюдал, как его жилище превращается в нечто среднее между продуктовым складом и пещерой дикаря, в данном конкретном случае дикарки. Во всех углах стояли плетенные коробки и короба, кадки, заполненные чем-то футляры из-под приборов. А стены были украшены сушащимися пучками трав, связками грибов и чего-то круглого, размером с голову человека.

Ругать дикарку за такую хозяйственность командор постеснялся. А когда в очередной раз выполз из душевой, еще внутри облачившись в халат, чтоб не доводить девушку до истерики, и увидел поставленный на стол перед собой уже горячую вскрытую жестяную упаковку, умилился до щемящего чувства в груди. В Содружестве было не принято ухаживать за другим человеком во время еды, разве что за детьми. Какой смысл, если вскрыть концентрат или разогреть готовый полуфабрикат можно за секунды?

Тос с аппетитом орудовал вилкой, немного удивляясь непривычному вкусу концентрата. Из другой партии, что ли? Расправившись за считанные минуты с содержимым контейнера, задумался, может еще один открыть? Все-таки весь день ничего не ел. Дикарка разрешила его сомнения, заново наполнив опустевшую упаковку из стоящего на печке металлического контейнера.

– Что это?.. – Спросил удивленно.

– Кашка с грибочками жареными. Аль не по нраву? – Засмущалась Улька.

Командор почувствовал, что дичает – вот уже перешел на то, что в земле растет. Усмехнулся, принимаясь за кашу: