Феи говорят по-русски!

Людмила Ляшова

Феи говорят по-русски!

Пролог

Солнце вовсю заливало просторы. Среди колышущегося моря разнотравья то тут то там возвышались стебли белых лилий. И это было необычно – лилия цветок декоративный, а не дикорастущий. Посади луковицы лилий среди бурьянов, и получишь бурьяны – лилии вымрут…

Еще более необычно было, что у стебля одной из лилий стояла малюсенькая фигурка человечка. Можно было бы подумать, что это фея. Но крылышки отсутствовали напрочь, а через прочную ткань, напоминающую спецовку, явно обрисовывались бицепсы, трицепсы, кубики вместо пузика – в общем полный набор мачо, включая легкую небритость на мужской скуластой физиономии.

Мачо внимательно смотрел на цветок лилии и бубнил на русском с сильным акцентом:

– Ти моей цвьеточек… Я льюблью тьебя… Я хячу тябя замушь…

В общем, то ли территорию метил, то ли в любви местной флоре признавался. Но самое удивительное, что цветок лилии явственно подрагивал – что, и правда соглашался с этакими притязаниями?

Нет, нет… Это просто из самого венчика высунулось что-то, или кто-то сильно испачканное в пыльце. Морда этого «чего-то» очень смахивала на маску Дарта Вейдера из «Звездный войн». Маска вместе с телом вывинтилась из цветка лилии, следом с явным трудом вытащила внушительный мерцающий «световой меч» сиреневого цвета, и, схватившись одной рукой в перчатке за веревку, ведущую от самого цветка вниз, мигом скользнул к его корням.

– ЗамуЖ! Тверже надо! – Безапелляционно заявил «Дарт Вейдер», стащил с головы маску, пару раз чихнул и осторожно положил свой «меч» в аккуратно подставленный «феем» футляр.

– Дас! Ну пьячьему мы далжон яйзык выучиивать??? – Канючил «фей», бережно прижимая футляр к груди.

– А кто должен? ОНИ??? Это ты жену хочешь. А у нее, может, и не спросят. Покорять придется. – Дас оторвал зеленый листочек размером с зонтик для двоих, и попытался привести в порядок свой нос, несмотря на защитную маску, жутко чесавшийся от пыльцы.

– Та, тьябе и Бюгу харьяшо, а я не языкатый!.. Тафай, хотя пьереевыв… – И «феечка» попытался защебетать почти по-птичьи.

– Давай! – Дас, плюнув на воспитание, с чувством высморкался в листок. – Только у нас с Бьюгом жены будут. А ты, ну это… и язык учи…

Глава 1.Улька

Ульяна еще с двумя бабами щипала гусей у сарая на заднем дворе барской усадьбы. С утра в деревнях стался настоящий переполох. Барин, ранее не особо жаловавший свою усадьбу визитами, вдруг заявился без всякого предупреждения, да еще с гостями, с дворней и своим поваром. Из деревень в срочном порядке в усадьбу «на подхват» отрядили баб и мужиков. Благо было начало осени, и продукты по запросу барского повара, не мудрствуя лукаво, дергали сразу с грядок. Или вот как гусей, как говорится, с утра еще бегали.

Возле дверей барского дома крутились несколько пострелят. Получив от повара или управляющего указание, босоногий «телеграф» тут же мчался на задний двор, чтоб передать распоряжение.

Вот несется Гришка – пятилетний внук старосты. Извазюканая мордаха сияет энтузиазмом, а самого Гришку едва не разрывает от новостей.

– А немчура-то, немчура! – Запыхавшись выпалил Гришка. – Девок он покупать будет у барина – не порченных!

Ульяна хмыкнула – не порченных. С этим дефицита не было. Улька и сама в свои 21 была непорченой и, к сожалению, немужней. Как уже сказано было, барин усадьбой не сильно интересовался (лично девок не портил), сборы и подати платят исправно – и ладно. Так что в усадьбе давно образовалась демократия. Порядок в деревнях поддерживали старосты – мужики крепкие, на сходе выбранные. А с ними не забалуешь.

Вот благодаря Прохору, старосте деревни, где Улька жила, она в девках и засиделась до своего возраста, плавно приближаясь к статусу вековухи.

Прохор осиротевшую Ульку к себе взял, когда ей было всего пять лет. Не сказать, чтоб из милости – уже в том возрасте она свой кусок хлеба отрабатывала. А к 10 годам на Ульке был уже фактически весь старостин дом – уборка избы, стирка, присмотр за детьми, двор. За шестнадцать лет в семье Прохора Ульке довелось младших детей Прохора вынянчить, сейчас нянчилась с его внуками, от старших детей народившимися.

Беда Ульки как раз в том и оказалась, что была она справной работницей, с которой Прохор расставаться не хотел. Как заневестилась Улька, а девка выросла не только работящая, но и ладная, Прохор палкой от нее деревенских ухажеров гнал. Был вариант за одного из своих сыновей сосватать, только на кой ляд ему в семью бесприданницу брать. А через пару лет можно будет и присмотр за ней сбавить, куда она, перестарка, с дома денется?

– Барин велел, – вещал Гришка обступившим его бабам. – Чтоб всех девок к усадьбе вели!

Народ загомонил. Кому ж дите свое, как скотину на торг выставлять охота? Но старосты сходу смуту подавили и отправили гонцов, каждый в свою деревню – за девками.

Барин сроду крепостными не торговал? А вот все когда-то впервой бывает!

Глава 3

Улька донесла таз с пятью увесистыми, ощипанными и потрошенными гусями до барского дома, попыталась отдать выбежавшей с людской стороны дома бабе из прислуги. Баба, едва не уронив таз себе на ногу, заорала:

– Тишка! Тащи на кухню!

На вопль выскочил молодец, подхватил таз с гусями и уволок в заданном направлении.

Улька вытерла руки о подол фартука и, крадучись, пошла к главному входу барского дома, где собирались девок торговать. Интересно же!

Там уже все было готово. На крыльце стояли барин, управляющий и немчура собственной персоной, облаченной во фрак, белые штаны и с цилиндром на голове. Персона небрежно помахивала тростью.

В стороне от крыльца собралась толпа деревенских: мужики, бабы и дети – ну куда ж без них? Из толпы доносились сдавленные, но дружные бабские завывания. Улька втиснулась в толпу и принялась глазеть сразу во все стороны.

Перед крыльцом неровным рядом выстроилась шеренга оборванок – те самые непорченые девки, предназначенные на торги. Вид жалкий. Потому что, узнав о таком деле, родня не наряды пожалела, а проявила крестьянскую хитрость: авось, немчура проклятая, нашу красоту не рассмотрит и какую другую девку купит!

Улька внимательно оглядела выставленных на торги, но среди них не оказалось ни дочек, ни внучек ни одного из пяти старост деревень. Впрочем, она не удивилась: даже маленький хозяин, в первую очередь свои интересы блюдет.

– Девки-красавки! – Провозгласил немчура.

Бабский вой среди деревенских усилился, а «красавки» еще сильнее опустили головы, плечи и попытались ввинтиться в лужайку перед барским крыльцом.

– Девки-красавки, – повторил немчура. – Я вас выкупайт, Христом… – Запнулся и оглянулся на барина.

Первым среагировал управляющий и подсказал шепотом:

– Христом Богом!

– Христом Богом. Есть! – Продолжил речь немчура. – Выкупайт не на разный непотребств, а невеста – для мужа! Новый земель давать, хозяйства давать! Вы – счастье жить, мужа любовь, детей рожать, внуков нянькать!

По мере поступления информации, бабский вой стал стихать, а «красавки-невесты» начали переглядываться между собой и с родней в толпе.

– Надо есть – десять невест. Ну, красавки, кто счастья желать!

Вой в толпе окончательно сменился заинтересованным шепотом. А «красавки-невесты» выпрямились, приосанились, пытаясь сквозь напяленную ветошь продемонстрировать достоинства фигур.

Немчура легко сбежал с крыльца. Медленно проходил перед шеренгой невест, время от времени беря одну из них за руку и отправляя к себе за спину.

– Ты!.. Ты!.. Ох, ты – майн кляйн!.. – Комментировал свой отбор.

Вскоре за его спиной оказалось десять девушек. Оставшиеся в ряду недовольно нахохлились.

– Красавки, утро завтра – дорога к жених и счастье. Вам бежать, собирать себя. Вещь не надо много брать, у жених все есть! – Немчура инструктировал, повернувшись лицом к отобранным невестам.

«Жених… Муж… Детки, свои родненькие… Да еще и хозяйство!..» Ульку, словно черт в спину толкнул. Она вылетела из толпы деревенских, оказавшись лицом к немчуре и задом к отобранным невестам и к барину с управляющим, по-прежнему стоящими на крыльце.

– Меня! Меня, барин, купите! – Взмолилась Улька.

Очевидно, черт, толкнувший Ульку, был не один, поскольку следом за ней вынесло и старосту Прохора.

– Старая она для невесты! – Заявил Прохор, пытаясь схватить за руку свою рабыню.

Немчура отодвинул Прохора, а Ульку принялся с интересом рассматривать. Обошел вокруг нее. Зачем-то дернул за косу.

– Молодой девка! Красивый! – Вынес свой вердикт.

– Так порченная она! – Не унимался староста Прохор и стукнул себя в грудь кулаком. – Я сам ее спортил! – И тут же в ужасе вытаращил глаза, поняв, при ком и что ляпнул.

Ахнули все: Авдотья – жена Прохора, отобранные и неотобранные «красавки», деревенские бабы и мужики, барин с управляющим на крыльце…

Только Улька не ахнула. От такого навета у нее дыхание сперло в груди, помутилось в голове, а рука сама взметнулась вверх и отвесила старосте Прохору такую оплеуху, что того отбросило на два шага и опрокинуло наземь, только лапти в воздух взметнулись.

Среди мертвой тишины раздался ржач немчуры. Запрокинув голову, он ржал как необъезженный конь. Ну, в крайнем случае, как деревенский бескультурный мужик, которого что-то развеселило чрезмерно.

– Беру, девка! Беру, красавка! Есть для тебя жених!

Глава 4

С самого утра перед барским домом начали собираться отобранные невесты и их родня. Девки ничем не напоминали вчерашних оборванок. Все в нарядных сарафанах, в руках держали узелки с мелким приданным. Немчура же сказал: «Вещь много не брать». И это был тот случай, когда барина хотелось слушаться: и экономия в хозяйстве, и перед людьми не стыдно, что не снабдили невесту в новую семью ни кухонной утварью, ни другим домашним скарбом.

В толпе слышались тихие всхлипы да шепот, которым матери давали дочерям последние наставления.

Улька подходила к барскому дому на ходу вынимая соломины из косы. Была она в той же одежде, в которой вчера гусей потрошила, и с пустыми руками. Личных вещей у нее было немного, а ценных еще меньше. В общем, ничего, из-за чего стоило рисковать и идти в избу старосты. Ульяна не без основания подозревала, что после того, что она прилюдно вчера учудила, выйти оттуда уже бы не удалось. В лучшем случае бы заперли, а то и вовсе прибили. И сыновья старосты приняли бы в этом самое активное участие, мстя за позор батяни.

Поэтому вчера, как только получила от немчуры утверждение, что ее выкупят, Улька сбежала с отбора невест и пробралась в конюшню на заднем дворе барской усадьбы. На ночь устроилась даже не в пустом деннике, а в стойле, позади привязанного коня, рискуя попасть под копыта. Предосторожность оказалась не напрасной: Ульяна слышала и видела, как ночью кто-то тщательно осматривал конюшню, подсвечивая себе масляной лампой. Но конский зад надежно укрыл Ульку от взора ночного гостя.

Заснуть ей так и не удалось. С одной стороны, думы думные. С другой, очень хотелось есть – с самого утра кроме краюшки хлеба, которую Улька наскоро сжевала, собираясь на работу в усадьбу, у нее во рту маковой росинки не было. Так что на следующий день настроение у Ульяны было мрачное, а вид весьма потрепанный.

На крыльце усадьбы уже стояли барин, управляющий и немчура. Немчура просматривал купчие на девок, которые ему передал управляющий, и по ходу дела успокаивал барина, у которого, кажется, весьма ни к месту проснулась совесть.

– Герр Серж Пьетрович, слово чести: весь девка только замуж! Никакие грязных дилишка. Ну хотеть, я вам с их свадьба дагеротип присылать?

На лужайку подали большую карету по типу дилижанса, запряженную четверкой лошадей. Подгоняемые немчурой невесты наскоро попрощались с родней и устремились к карете. Ульку они нарочито сторонились, будто боясь испачкаться, и высоко задирали носы. Наверняка вчера родня успела им в уши напеть, что общение с подобной чистым девам не подстать: и своевольна, и без почтения к старшим, да и заявление старосты, что девка-то порченная, без внимания не осталось.

Поэтому получилось, что Улька и немчура в карету садились последними. Его близкое присутствие Ульки ничуть не смущало, а кажется даже забавляло. Как какой-то благородной барышне немчура подал ей руку, помогая забраться в карету. А внутри усадил на лавку рядом с собой.

Кучер гикнул, понукая коней, и карета тронулась. Девки тихо перешептывались, косясь на немчуру и сидящую рядом с ним Ульку. Немчура же долгое время ехал молча, а потом внезапно склонился к Ульке и спросил шепотом без всякого акцента:

– Тебя зовут-то как?

– Улька… – Удивленно захлопала на него ресницами девушка.

– Ульяна, значит. Красивое имя, сильное.

Немчура достал из кармана платок и прижал к своему лицу.

«Забрезговал видно», – решила Улька, не сомневаясь, что платочком тот прикрылся именно от нее. Остальных девок наверняка бабы вчера в бане намыли, хотя бы частично соблюдая свадебный обряд. А вот от самой Ульки после лошадиного стойла пахло явно не розами. Но переживать по этому поводу ей не пришлось: раздалось тихое шипение, и Улька вместе со всеми девками тут же лишилась сознания.

Глава 5

Улька пришла в себя, но лишние телодвижения делать не спешила, лишь приоткрыла глаза и немного покрутила головой, пытаясь определить, где находится. Лежанка под ней была довольно мягкой, а помещение ничем не напоминало крестьянскую избу и, скорее всего, палаты в барском доме тоже. Потолки очень высокие и белые, как и стены… На соседних лежанках просыпаясь завозились остальные невесты.

Часть стены сдвинулась в сторону, образуя вход, и в помещение шагнули трое. Посередине – немчура в белом костюме, а по бокам – двое в масках и в одежде очень похожей на антибактериальный медицинский костюм, которые на Земле в девятнадцатом веке еще не производили. А что? Если представители разных цивилизаций имеют по две руки, две ноги, одну голову и седалище с противоположной стороны туловища, то наверняка и изобретенный ими велосипед будет иметь схожие вид и функции.

Увидев явившихся чудищ, невесты с визгом бросились к противоположной стене и сбились там в верещащую кучу. Только Улька осталась лежать, выжидая неизвестно чего, и наблюдая за вошедшими сквозь неплотно прикрытые ресницы.

– А ну цыц! Молчать всем! – Прикрикнул немчура, вызвав звенящую тишину. Покосился на затаившуюся Ульку и перешел на свой корявый акцент: – Ульяна-красавка, меня в ухо кулак – нихт! – И весело подмигнул.

Улька веселья не разделяла. Перестав притворяться спящей, села на своей лежанке и уставилась на немчуру.

– Значится, женихов не будет? – Спросила мрачно.

– Внимание сюда! – Призвал всех немчура, в подтверждение несколько раз хлопнув в ладоши. – Женихи будут! Как и обещано, каждая из вас получит мужа и возможность создать счастливую семью. Поэтому, сохраняем спокойствие и выполняем мои распоряжения. Сейчас вас покормят. Потом будет купание и отдых. А завтра вас осмотрит лекарь. Вы отправитесь на новые земли и нельзя чтобы туда вы завезли старые болячки. Меня называйте Ольт. Я ваш куратор, нянька – если по-простому. Вопросы будут?

– И портреты женихов поглядеть дашь? – Подозрительно сощурилась Улька.

– Есть портреты. Только вы их не увидите, также, как и они ваши. Не хватало, чтобы вы тут по портретам навыдумывали, а потом передрались. Разбираться в чувствах и влюбляться будете при личной встрече. Времени у вас будет много – вся жизнь.

На обед девок вывели в соседнее помещение, где уже стоял сервированный стол. Ольт занял место во главе стола, усадив Ульку по правую руку от себя, и предложив невестам располагаться дальше по своему усмотрению. «Чудища» в защитных костюмах остались стоять за спиной Ольта, явно выполняя функции охраны.

Столовые приборы мало отличались от земных. Только загвоздка в том, что в деревенских избах из сервировки – у каждого по личной деревянной ложке и общая миска посреди стола, из которой всей семьей зачерпывали по очереди, по старшинству. Девки недоуменно вертели в руках персональные тарелки, ложки и вилки.

Ольт невозмутимо принялся за еду. Девки сориентировались быстро и последовали его примеру, неловко с непривычки копируя его действия.

После обеда появился еще один персонаж в защитном костюме. Судя по тому, как одежда облегала фигуру и выпирала на груди, явно женщина. Эта особа, общаясь жестами и короткими непонятными возгласами, раздала всем принадлежности для купания, провела невест в душевую, так же без слов объяснив нюансы пользования благами цивилизации.

В изоляции невест продержали неделю, не выпуская из помещений, и ничему, кроме элементарных вещей не обучая. Обещанный лекарский осмотр занял несколько дней и сопровождался стыдными и устрашающими вещами, о которых невесты, периодически впадавшие в истерику во время медицинских процедур, постарались как можно скорее забыть.

А потом их опять усыпили…

Глава 6

Просыпались для разнообразия уже сидя в глубоких удобных креслах. Ольт стоял лицом к девкам и, подперев плечом стену за своей спиной, задумчиво кусал губу. Заметив, что все пришли в сознание, изобразил на лице восторженную радость:

– Девки-красавки, мы прибыли! За этой дверью вас ждут женихи. Берите свои пожитки и вперед, будем вас сватать!

Куратора едва не снесло звуковой волной. За неделю невесты с ним пообвыклись и перестали проявлять излишнее раболепие. А сейчас их возмущение было совершенно искренним: к женихам, вот в этих простых рубахах в пол, что им выдали?! Иш, чего удумал! Едва не насильно Ольта вытолкали за дверь и прямо поверх рубах принялись напяливать на себя свои свадебные сарафаны – как положено с вышивкой, а у тех, кто побогаче, даже расшитые бусинами.

Улька переодеваться не стала. Ее простой сарафан с многочисленными заплатками, был явно не краше надетой на нее рубахи.

Прихорошившись, невесты павами поплыли на выход. Улька уже привыкла идти замыкающей. Девок она понять не могла: ну что она им сделала? Ведь со многими из одной деревни, знали друг друга всю жизнь. Как они могли так легко в клевету поверить и отвернуться от нее?

– Ульяна, останься, – завернул ее назад Ольт. – Твой жених не здесь. Сейчас я невест с рук на руки сдам и отвезу тебя. Только не выходи. Не надо, чтоб тебя чужие женихи видели.

И Улька ждала: немного посидела в кресле, немного походила по проходу. А потом не выдержала, пробралась к открытой двери и, стараясь оставаться незамеченной, осторожно высунула нос наружу.

Вниз вела лестница, а у ее подножья развернулось настоящее гулянье. Ульке с возвышенности было все прекрасно видно и слышно. Как кокетничали невесты, заливисто смеясь и бросая на ухажеров лукавые взгляды из-под трепещущих ресниц. Как вились вокруг них женихи, говоря всякие приятности на русском в разной степени корявости. Без всякого акцента изъяснялся только Ольт.

– Девки, парни, а ну, стройтесь в ряд! Сейчас я вас на дагеротип снимать буду, – командовал он.

– Что такой дагеротип? – С недоумением спросил один из парней.

– Ай! Не бери в голову, потом в лаборатории изображение на пластину перенесут. Это я их барину обещал групповой портрет со свадьбы для отчетности выслать…

– А что такое барин? – Не унимался любопытствующий, но Ольт лишь отмахнулся от него.

Улька не сильно прислушивалась, она быстро шарила глазами по толпе, разбивая людей взглядом на пары. Была она неграмотна, но считать, как и все в деревне, на бытовом уровне умела. Надо ж знать, сколько в сарае скотины. И если квочка цыплят высидела – это прибавление. А если кура во щи угодила, или, не дай бог, хорь ее извел – это, понятное дело, убыль. Здесь все было по правильному – ни добавить, ни убавить – сколько невест, столько и женихов.

Заметив, что Ольт прощается с компанией, Улька поспешно вернулась и уселась в кресло. Выглядывая из-за его спинки, она с интересом наблюдала, как женихи под руководством куратора заносят и складируют в отдельном отсеке груз – длинные, похоже деревянные футляры. Интересно, это что – калым за невест?

Выпроводив посторонних и закрыв за ними вход, Ольт уже направляясь к девушке прижал два пальца к своему виску и что-то сказал на незнакомом языке. Кресло под Улькой слегка завибрировало, и она испуганно вцепилась в подлокотники. Доставили сюда девок в бессознательном состоянии, так что раньше спецэффекты при перелете оценить она не могла.

– Не бойся, мы сейчас к твоему жениху отправляемся, – куратор сел рядом с Улькой.

– Барин Ольт, – Улька замялась. – А что будет, если я жениху не приглянусь?..

– Боюсь, Ульяна, ты ему безо всяких «если» не приглянешься… Да и никто не приглянулся бы. Тос, так жениха твоего зовут, невесту не заказывал и жениться совсем не собирался. Понимаешь, у него большая неприятность случилась, от этого характер совсем испортился. Ты уж прости, что я тебя из дому забрал и во все это втянул…

Услышать такое было неприятно. Улька хмурилась, размышляя, а затем осторожно коснулась руки Ольта:

– Не вини себя, барин Ольт. Может, оно и к лучшему. Мне б там жизни все одно не дали, да ее и так почти извели. А тут… тут может еще и сладится…

Глава 7

Когда куратор вывел Ульку на «новые земли», она только и могла крутить головой по сторонам и хлопать глазами. Во время первой посадки, она же только на женихов и невест глазела, да больше там ничего толком и не видно было. А здесь… Вокруг серебристой штуки, из которой они вышли, стеной стоял зеленый… Нет не лес – разнотравье, но высотой побольше, чем избы в Улькиной деревне. То тут, то там мелькали среди зеленых листьев «колосочки», «метелки» и «цветочки» – руки в стороны расставь, все одно от края лепестка такого цветочка до другого края не достанешь.

Ольт, наблюдая за девушкой краем глаза, опять держался пальцами за висок и что-то говорил на незнакомом Ульке языке. Покачал досадливо головой:

– Ульяна, ты тут побудь. Далеко от «кареты» не отходи, – ткнул пальцем в свое средство передвижения. – А то заблудишься. Не бойся, зверей здесь нет. А я пойду пока с твоим женишком переговорю.

– Барин Ольт, а можно потрогать? – Улька восторженно тянула руки к растительности.

– Трогай, дергай, если хочешь, – отмахнулся куратор. – Только лилии не повреди. Это достояние Флоры и строго охраняется.

– Флоры?.. А лилии где?

– Флора – так называются эта… эти новые земли. А лилия – вот это, – куратор указал на ствол в два обхвата.

Улька скользнула взглядом вверх по стволу и задохнулась от изумления: его венчал огромный, как купол церкви, белый цветок с шестью ярко выраженными лепестками.

Ольт ушел по проложенной среди растительности дорожке, но судя по доносившимся до Ульки голосам, недалеко. Занявшись «исследованием», девушка не прислушивалась, все равно беседа, временами переходящая на рычание, велась не на русском.

«Это ж какое богатство! – Размышляла Улька, щупая и разминая край многометровой травинки. – Сюда б Зорьку на выпас! А сколько сена заготовить можно…»

Тем временем в пещере, оборудованной под жилище, Ольт вел беседу с ее «женихом». Рычал именно «жених», явно не соглашаясь с таким статусом:

– Как тебе в голову взбрело мне женщину притащить? Я же предупреждал, никто мне не нужен. Увози откуда взял!

– Тос, угомонись! Ты же понимаешь, что это невозможно, – увещевал Ольт. – У нас нет с Землей прямого контакта. Что она там понарассказывает, если ее вернуть? Ладно секретность… Но ее же, как сумасшедшую, до смерти залечат! А медицина там примитивнейшая. К тому же у нее никого там не осталось. Она сама просила ее выкупить…

– Так она еще и продажная! – Взвился Тос.

– Да не продажная она! Строй у них там такой. Не рабовладельческий, но с полной зависимостью и подчинением…

– Кому на ум пришло, женщин с Земли тащить?! – Продолжал яриться Тос.

– А где вам еще жен набрать? Наши, сам знаешь, не хотят от цивилизации в дыру на краю галактики отправляться. Похожие на нас расы во Вселенной встречаются. Но чтоб с полной генетической совместимостью… Да и наш Кодекс, сам знаешь, не позволяет перемещать разумных в худшие условия. Тос, ну послушай, не можешь ты один всю жизнь оставаться. А она тебе верной подругой будет, детишек родит…

Тос взвыл и вцепился руками в свои волосы:

– Не нужна мне ни подруга, ни жена, ни детишки! Убери ее с глаз долой!

– Куда?!

– Да куда хочешь! Себе оставь или вон, ребятам в поселение.

– В каком статусе? Гаремы ни у нас, ни у нее не приветствуются. К тому же уже все решено, и за девушку официально ты лично отвечаешь. Ее, кстати, Ульяна зовут. Так все, хватит! Это я тебе сейчас не как друг, а как куратор программы говорю. Язык, я так понимаю, ты принципиально не учил. Вот накопители-переводчики – от простого к сложному – на первое время достаточно. – Ольт выложил на стол небольшой пластиковый контейнер. – И вообще мне пора. Стержни давай. Много набрать удалось? – Ольт решительно встал.