Контактер. Книга 2. Виляя хвостом

– Обычно говорят: «Буду нем, как рыба». А вы сказали: «Как скала». Немного непривычно, поэтому я и переспросила, – пояснила девушка.

Он долил ей в стакан воды, которую она стремительно выпила. Успокоившись, она спросила его:

– Так я могу уже уйти отсюда?

– Конечно. Только сначала, после нашего разговора с вами, я вас отведу к дознавателю Тихонову, который ранее попросил меня об этом.

– А ему то я зачем?

– Он сказал, что раз уж вы придёте ко мне, и чтобы вас сюда лишний раз не вызывать, то он сразу ознакомит вас с подошедшими результатами какой-то экспертизы по вашему делу и проведёт все необходимые в связи с этим следственные действия.

– Понятно, – без какого-либо видимого интереса к услышанному от мужчины заявила девушка. – Тогда пойдемте к Тихонову.

– Сейчас, – Артём непродолжительное время колебался, взвешивая внутри своей головы все «за» и «против», и, наконец, решился. – А если допустить, что мы того человека, который дал вам наркотик, сами, без вашей помощи, задержим, застанем с поличным и «закроем в тюрьму». После этого вы дадите правдивые показания, как обещали Краснову? Понимаете, о чём я говорю?

– Понимаю, – утвердительно ответила она. – Вот вам, операм, только одно и надо. Все вы как от одной мамы. Вы даже внешне чем-то похожи с Валентином. Но, поймайте сначала этого человека. Тогда и поговорим.

Девушка встала и направилась в сторону выхода из кабинета. Остановившись возле двери, она обернулась к Долгову и произнесла:

– Я все свои обещания тоже всегда держу. Понимаете?

Оперативник молча кивнул головой и открыл ей дверь.

9

Артём нетерпеливо ходил из угла в угол, периодически посматривая на настенные часы, висящие над его рабочим столом. Время было – двадцать один час тридцать шесть минут вечера.

Ранее он, как и договаривался, отвёл Дмитриеву Лизу к дознавателю Тихонову, которого незаметно для неё попросил подольше проводить следственные действия с её участием, не отпускать из своего кабинета и не давать ей никому звонить, пока сам Долгов не разрешит это. Оперативник хотел быть уверен, что она пробудет в здании отдела до тех пор, пока ему не сообщат о задержании «девочек», а затем и Вольдемара. Так, на всякий случай.

В двадцать часов вечера в отдел пришел Степанов Олег Викторович, которого вчера допрашивал Краснов поздно вечером, и который, возможно, был последним, кто видел оперативника живым.

Опрос указанного лица ничего, что могло бы представлять интерес по факту убийства Валентина, не дал. Он отметил, что сотрудник милиции, когда допрашивал его, был спокоен и никуда не торопился. После завершения проведения следственного действия, приблизительно в двадцать часов сорок пять минут, он покинул квартиру, и больше его хозяин помещения не видел. Куда направился оперативник и собирался ли с кем-то встречаться ещё, он Олегу Викторовичу не сказал.

После того, как Долгов отпустил Степанова, он спустился в дежурную часть, где ждал новостей от уехавших на задержание оперативников.

В двадцать один час десять минут они по радиостанции сообщили в дежурку, что задержали «первых», то есть «девочек». Потом, через десять минут они сообщили о задержании «второго», то есть Вольдемара.

Артём сразу позвонил дознавателю, который тут же отпустил Лизу. Оперативник сам проводил её до выхода из отдела, после чего поднялся к себе в кабинет и стал ждать.

Он вновь взглянул на часы. Они показывали двадцать один час сорок одну минуту.

Входная дверь открылась, и в кабинет вошёл Петров. Он был возбуждён и доволен.

– «Девочек» мы привезли, – удовлетворенно заявил он.

– Пятерых? – спросил Долгов.

– Да. Двое моих архаровцев, твой Мальцев и два опера из ОБНОН их охраняют. Минут через десять твои оставшиеся бойцы и трое из ОБНОН привезут Вольдемара.

– Тогда ты оставайся здесь, а я отведу задержанных «девочек» в служебное помещение под номером двести четыре, расположенное этажом ниже. Там уже две тщательно проинструктированные сотрудницы подразделения по работе с несовершеннолетними ждут. И приглашённые ими понятые, тоже женского пола.

– Тщательно, говоришь? И оформить нормально смогут?

– Обижаешь. Конечно. Чай, не в-первый раз, – ответил Артём и вышел из кабинета.

Минут через десять он вернулся.

– Вольдемара привезли, – сказал оперативник. – Давай, Алексей, его к тебе в четыреста двенадцатый отведём, чтобы он случайно не столкнулся с «девочками», а они его не увидели. И там спокойно с ним поговорим.

– Давай, – ответил Петров и вышел из кабинета.

Через минуту в это же служебное помещение почти вбежал Привольнов.

– Там Петров к себе забрал Вольдемара, – озадаченно заметил он, обращаясь к Долгову. – Так должно быть?

– Да, не переживай. Его сначала опера из ОБНОН досмотрят, а потом я с ним поговорю. А у вас всё получилось, как договаривались?

– Ага. Получилось – лучше не бывает. Сейчас объяснение очевидца допишу, сами рапорта напишем и протокол составим. А три опера из ОБНОН там остались, на месте его задержания. Сказали, что сами досмотрят его машину, как понятых найдут.

– Понятно. Тогда я пошёл в четыреста двенадцатый. Вместе с Лехой поговорю с задержанным. А ты, как объяснение, рапорта и протокол будут готовы, всё это туда принеси. После того, как «девочек» досмотрят и если при них что-нибудь запрещённое найдут, надо будет это отвезти сразу на исследование и на них всех материалы собирать. Если что, то опера из ОБНОН подскажут, что и как оформлять. Я, как с Вольдемаром закончу, вам помогу.

– Хорошо, – тяжело вздохнув, ответил Вадим.

10

– Мне может кто-нибудь объяснить, за что меня задержали и доставили сюда? Да ещё и досмотрели всего. У меня при себе ничего запрещённого нет. Долго я здесь буду находиться? – нервно спрашивал мужчина лет сорока на вид.

Он сидел на стуле, который стоял между двух столов. За одним из них расположился Артём, за другим – Петров.

Мужчина был одет в модный шелковый пиджак, под которым виднелась расшитая жилетка, фирменные джинсы и кожаные с узкими носками полусапоги. От него пахло дорогими сигарами и хорошим одеколоном. Завершали картину внешней «респектабельности и представительности» пара массивных перстней на пальцах рук, громоздкий браслет и толстенная цепь на шее, изготовленные из металла жёлтого цвета.

Долгов привычно представился и попросил показать документы, удостоверяющие личность стильного франта, сидящего напротив.

– Так ведь их уже смотрели, когда досмотр проводили, – сказал тот. – Зачем ещё раз показывать?

– Ваш досмотр проводили сотрудники отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Я на нём не присутствовал, поэтому документы не видел. Так что будьте любезны.

Обладатель золотой цепи на шее возмущенно выдохнул, но, ничего не сказав, вынул из барсетки паспорт и протянул его оперативнику.

– Копейкин Владимир Николаевич, – прочитал милиционер вслух, просмотрел ещё несколько страниц паспорта и вернул его владельцу. – Но Вольдемар звучит гораздо солиднее.

– Конечно, – согласился мужчина, – только я никак не пойму причину моего попадания в стены этого уважаемого учреждения. Тем более, что у меня ничего не нашли в ходе проведения личного досмотра.

– В данный момент времени причина одна – мне необходимо знать, о чём ты разговаривал с этим мужчиной четыре дня назад, – и Артём протянул носителю перстней заранее подготовленную фотографическую карточку, на которой был запечатлен Краснов Валентин в гражданской одежде.

– Не знаю такого, – сказал Копейкин и, посмотрев внимательно на фото, добавил, – и раньше никогда не видел.

– Понятно. А где ты находился в период времени с двадцати одного часа вчерашнего вечера по четыре часа утра сегодня?

– Дома.

– Кто может это подтвердить?

– Не помню, я был выпивший.

– Живешь ты один?

– Да, абсолютно.

– Понятно. Тогда сейчас я оформлю объяснение, после чего и решу, что дальше с тобой делать.

– Оформляйте.

Долгов неспеша достал бланк объяснения, записал в него все продиктованные Вольдемаром установочные данные и стал также неторопливо записывать его показания. Когда он закончил это делать, то отдал данный документ разодетому мужчине на ознакомление.

Пока тот это делал, в кабинет вошёл Привольнов и, положив на стол перед Артёмом несколько листов бумаги, покинул данное помещение. Оперативник взял эти бумаги и быстро прочитал их.

– Всё прочитал и подписал, – сказал Копейкин и передал в руки Долгову своё объяснение. – Теперь я могу быть свободным?

– К сожалению, пока нет.

– Почему?

– Потому что перед тем как тебя задержали, ты несколько раз нецензурно выругался возле ресторана «Европа». Вот рапорта сотрудников и объяснения прохожего очевидца. Что является административным правонарушением – мелким хулиганством. Вот тут даже протокол составлен.

– Конечно. Ваши опера так подскочили ко мне, что я испугался. Вот и выругался.

– Ну, это ты завтра в суде расскажешь.

– Почему в суде?

– Потому что административный арест только суд может наложить. А так как сейчас ночное время суток, то до рассмотрения этого материала судом, ты пробудешь у нас.

– А почему не штраф?

– А потому что наш начальник посчитал, что штраф для тебя – это слишком мягкое наказание. И поэтому завтра, утром, мы тебя повезём в суд. Я приобщу к административным материалам всю информацию о твоих прежних судимостях. В личной беседе попрошу судью кое о чём, и он, учитывая тяжесть совершенного тобой правонарушения, назначит тебе, если не пятнадцать, то пять суток точно. А по пути в суд мы с тобой заедем в соответствующее лечебное заведение, где у тебя возьмут анализы на исследование, с целью установления наличия в них запрещённых, наркотических средств. И когда ты освободишься после административного наказания за мелкое хулиганство, то у меня уже будут готовы материалы по факту потребления тобой наркотических средств без назначения врача. И мы вновь поедем с тобой в суд, где тебе дадут ещё несколько суток административного ареста по указанному административному правонарушению. Когда ты вновь освободишься через определенное судом количество суток, то, возможно, будет составлен следующий административный материал о том, что ты проживаешь не по месту регистрации, так как в паспорте у тебя стоит один адрес, а в своем объяснении, подписанном тобою, стоит фактический, другой. Ну и со всеми вытекающими отсюда последствиями. И останется бизнес, осуществляющий свою деятельность в сфере оказания «сексуально-бытовых» услуг, на неопределенное время без твоего присмотра. Минимум на полмесяца. Понимаешь?

– Понимаю, – недовольно заметил Вольдемар.

Он сидел и почёсывал затылок, обдумывая в своей голове услышанное. Оперативники сидели за своими столами, молча наблюдая за мыслительным процессом опрашиваемого франта. Иногда, надо дать человеку подумать.

Так прошло несколько минут.

– Слушай, капитан, – наконец, произнес Копейкин, обращаясь к Долгову, – я так понимаю, что ты что-то хочешь от меня? Или что-то имеешь против меня? За что ты сейчас меня так прессуешь? Что я тебе сделал плохого? А?

– А за то, – медленно стал пояснять Артём, – что я, разговаривая с тобой, задал тебе конкретный вопрос, а ты, глядя мне честно в глаза, нагло врёшь. Тем самым показывая мне своё неуважение. Можно даже сказать, что ты оскорбляешь меня своей ложью. Ведь я точно знаю, что ты четыре дня назад встречался с этим человеком. И у вас была беседа на повышенных тонах. Так о чём ты разговаривал с этим мужчиной? И где ты находился с двадцати одного часа вчерашнего вечера по четыре часа утра сегодня?

– А с этим мужиком что-то случилось? Да? – и увидев утвердительный кивок оперативника, Вольдемар продолжил. – Я так и понял. Ну да, встречался я с ним четыре дня назад. Просил он за одну «девочку». Я ему озвучил свои условия. Он предложил свои. Меня они не устроили. Впрочем, также как и мои требования не устроили его. Поругались. Как без этого? Может я что-то и сказал ему резкое, но без реального умысла делать что-то плохое в его отношении. А вчера вечером я был в том же ресторане «Европа», возле которого вы меня сегодня задержали. Оттуда домой приехал поздно ночью. Точно не помню, сколько в тот момент было времени. Всё.

– Ладно, – заключил оперативник, – пока посидишь в помещении для административно задержанных лиц. Если до утра больше ничего нового и правдивого не вспомнишь, то тогда, как я уже тебе говорил, отправимся в «увлекательное путешествие» к зданию районного суда города. Естественно, с заездом для сдачи анализов в учреждение здравоохранения. Поэтому времени у тебя, чтобы вспомнить всё – несколько часов. Пошли.

11

Артём усталый, но довольный сидел в одиночестве за столом в своём рабочем кабинете. Настенные часы показывали шесть часов утра.

В ходе осуществления досмотра пяти доставленных «девочек» у каждой из них был обнаружен небольшой сверток с порошкообразным веществом, который, как показало химическое исследование, оказался наркотическим средством – кокаин. После того, как с помощью сотрудников ОБНОН все необходимые материалы были собраны, Привольнов, Голованов, Мальцев и Петров со своими «архаровцами», прихватив с собой всех задержанных тружениц «сексуальной промышленности», поехали в Ленинский районный отдел внутренних дел, на территории которого находится ресторан «Европа», для возбуждения уголовных дел по месту совершения преступлений. Там их уже ждали, так как Сорокин заранее созвонился с местным начальником уголовного розыска и всё объяснил ему.

Сотрудники ОБНОН, в ходе осмотра машины Вольдемара, также нашли несколько свертков, идентичных тем, что были обнаружены у «девочек», с порошкообразным веществом, который также являлся кокаином. Все материалы по этому факту тоже были собраны, и опера из антинаркотического отдела собирались выезжать в Ленинский РОВД для возбуждения уголовного дела по нему. Артём попросил их немного подождать, чтобы ещё раз поговорить с Вольдемаром.

Дверь кабинета открылась, и показалось лицо помощника дежурного сержанта милиции Сергеева.

– Ты просил привести тебе административно задержанного Копейкина? – спросил он.

– Да, я.

– Тогда вот он, – сказал сержант, пропуская в кабинет названного мужчину. – Только потом, как закончишь с ним, спусти его обратно к дежурке сам. А то я набегался за сутки.

– Хорошо, спущу.

Кивнув головой, помощник дежурного закрыл дверь кабинета.

– Доброе утро! – стараясь быть бодрым, произнёс оперативник, обращаясь к задержанному.

– Какое оно к чёрту доброе, – с недовольным видом ответил мужчина, с которого уже сняли массивный браслет, толстенную цепь с шеи и перстни.

– Ты за свои драгоценности не переживай, всё вернут, как уходить отсюда будешь.

– Да уж, пожалуйста, верните.

– Но что-то я смотрю, ты какой-то невеселый и не выспавшийся. Что случилось, Вольдемар?

– Да вот перед тобой, капитан, с операми из ОБНОН общался. Они сказали, что в моей машине, в тайнике под запаской, наркоту нашли. Говорят, кокаин.

– А ты что?

– А я – ничего. Не моё это. Подкинули. А опера эти, я смотрю, молодые совсем. Я думал, что они меня сейчас «колоть» начнут, «лепить» мне всякое будут. А они тихо всё записали, сказали, что закончили меня опрашивать, и к тебе отправили. Да-а-а, не те опера пошли!

– Естественно, не те, – утвердительно заявил Артём. – А с другой стороны, зачем им тебя «колоть»? Силы тратить, время? Если ты не в курсе, то пять твоих «девочек» прямо перед тобой задержали. У них у всех тоже кокаин нашли. Причём, прикинь, упакованный таким же способом и в таких же свёртках, какие и у тебя в машине обнаружили. Только в твоём автомобиле их семь оказалось, а у твоих «подружек» по одному. И по составу он будет идентичен. Да? И на некоторых свертках, изъятых как из машины, так и у «девочек», были обнаружены отпечатки пальцев рук. И они точно не «девичьи». Поэтому, чтобы не идти с тобою вместе по факту покушения на сбыт наркотических средств, совершенного группой лиц, они дружно дали показания, что приобрели кокаин у тебя. Так у них просто хранение получается. Вот почему твои показания теерь не имеют особого значения, и «колоть» тебя – смысла нет. Хватит их показаний и совокупности всех других доказательств. Перспектива понятна?

Копейкин сидел на стуле, и по напряженному выражению его лица было заметно, что он хорошо осознавал, в каком положении оказался.

– Да, – медленно ответил он.

– И что-то подсказывает мне, что административное наказание для тебя в данной ситуации – это предел мечтаний, – предположил Долгов. – За пять сбытов наркотика только этим «девочкам» тебе светит немалое количество лет. Плюс, за то, что у тебя в машине нашли. Ну, ты же калач тёртый, понимаешь всё.

– Понимаю.

– И ещё хочу сказать, – оперативник последовательно и целенаправленно «вбивал» в голову Копейкину перспективу результатов проводимых в его отношение следственных действий. – Сразу после возбуждения уголовного дела, у тебя, по месту фактического проживания, будет проведён обыск. Я сам поеду туда. Мне известно, что ты – любитель красивых охотничьих ножей, которые хранишь там. Эти ножи в ходе обыска будут изъяты. И если экспертиза покажет, что тот мужик, фотографию которого я тебе показывал, и с которым ты встречался пять дней назад, был заколот одним из тех ножей, то я уже разговаривать с тобой так не буду. Никаких явок с повинной от тебя никто не примет. Ты понял?

Вольдемар молча утвердительно кивнул головой.

– Подумай ещё раз, – спокойно сказал милиционер, – и скажи мне о том, что тебе известно об убийстве того мужчины?

– Так его, значит, убили. Закололи, говоришь, – задумчиво прошептал Вольдемар. – Только я здесь – ни при чём. Я, после той беседы с ним, больше его не видел. Поверь мне, капитан. Не убивал я его.

Мужчина говорил натужно, с напряжением. Вены на его широкой шее вздулись, желваки «заходили» на скулах. Широко раскрытые глаза смотрели прямо в лицо Артёму. Он возбужденно продолжил:

– Я понимаю, что тебе убийство раскрыть надо. Сейчас, вместе с наркотой, вы на меня ещё чего-нибудь «до кучи навешаете». «Показатель» на мне сделаете. Но пойми, капитан. Зачем мне его убивать? Ну, поругались. С кем не бывает? Но убивать то его мне было незачем? Не делал я этого. И не знаю, кто это сделал. Поверь мне…

Через пять минут после того как Долгов отвел Копейкина в Дежурную часть и сдал его сержанту Сергееву, к нему в кабинет вошёл старший от оперов из ОБНОНа.

– Ну что, как прошло? Как договаривались? – спросил он.

– Да, как договаривались, – ответил Артём.

– И что он говорит?

– Да пока ничего. Но по наркоте, кажется, «поплыл». Так что, пока вы его к следователю приведете, он может быть уже «дойдет», и там всё расскажет. А по убийству – глухо.

– Понятно. Так ты едешь с нами?

– Да. Я же на обыск хочу попасть, чтобы ножи у него изъять. Только подождите ещё минут десять. Мне дежурному все сведения по задержаниям надо написать, чтобы он в оперативную сводку их включил.

12

– Разрешите? – спросил Долгов, войдя в кабинет начальника отдела судебно-медицинской экспертизы, по привычке показывая служебное удостоверение в развернутом виде. – Добрый день, Маргарита Павловна!

– Добрый, – ответила женщина, сидящая за большим письменным столом, окутанным клубами сизого табачного дыма, который отказывался принимать её организм.

Привычное табачно-содержащее изделие было небрежно зажато между её губ. Она бросила быстрый взгляд на часы, висящие на стене. Они показывали, что осталось пятнадцать минут до двенадцати часов дня.

– Я по убийству Краснова, – пояснил оперативник, – мне надо показать кое-что эксперту, который проводил его осмотр и вскрытие. С вами должны были связаться.

– Да, – ответила она, не меняя позы, – ваш Сорокин мне звонил и говорил про вас. В сто девятнадцатом кабинете вас ждёт нужный вам эксперт.

– Спасибо, – поблагодарил Артём и закрыл дверь её кабинета.

Кабинет сто девятнадцать был расположен в самом конце длинного коридора, поэтому милиционер успел отдышаться и избавиться от остатков табачного дыма, которого он невольно «нахватался» в кабинете руководителя судебно-медицинской экспертизы.

Постучав в дверь служебного помещения с нужными цифрами, милиционер энергично её открыл и вошёл внутрь.

Сидевший за столом мужчина, одетый в белый халат, поднял свою голову и посмотрел на вошедшего.

– Добрый день, – поздоровался Долгов и вновь показал удостоверение. – Я по убийству Краснова. Вы проводили осмотр его тела и вскрытие?

– Да, я. Меня Маргарита Павловна предупреждала, что вы придёте. Так что вы хотите узнать?

– Я сегодня в ходе проведения обыска у одного человека изъял несколько ножей. Меня интересует только один вопрос. Могут ли быть ранения, от которых скончался Краснов, нанесены одним или несколькими из этих предметов холодного оружия? Посмотрите, пожалуйста, на них.

Артём вынул из большой сумки восемь охотничьих ножей различного размера, каждый из которых был упакован в полиэтиленовый прозрачный пакет, обвязанный и скрепленный биркой с оттиском печати.

– Вы сможете посмотреть так, чтобы не нарушать целостность упаковки? – спросил оперативник.

– Да, постараюсь, – ответил эксперт и разложил перед собой на столе все восемь ножей.

Внимательно осмотрев их сквозь прозрачную пленку пакетов, пять штук он отложил в сторону.

– Вот эти пять, точно нет. Слишком широкие и толстые лезвия. Да и оставшиеся три ножа не слишком похожи на орудие убийства Краснова. Почти со стопроцентной уверенностью могу утверждать, что не ими были нанесены смертельные ранения.

– Почему?

– Потому что ранения, обнаруженные на теле погибшего, имеют одинаковые глубину, угол входа в мягкие ткани и расстояние между самими проникающими ранениями.

– То есть? Объясните.

– То есть они были нанесены не в результате трех ударов ножом с одним лезвием. А в результате одного удара предметом или оружием, имеющим три лезвия. Что-то вроде трезубца.

– Вы уверены в этом?

– Более чем. Но всё же, чтобы быть абсолютно убежденным в этом, я возьму эти три ножа и ещё раз посмотрю на ранения. Хотите со мной?

– Нет, – уверенно ответил оперативник, – я полностью доверяю вашему профессионализму, поэтому к телу я не пойду.

– Хорошо, – сказал эксперт, взял три ножа и вышел из кабинета.

Приблизительно через десять минут он вернулся.

– Как я и говорил вам – это точно не этими ножами были нанесены ранения, от которых скончался Краснов.

– Спасибо, – немного разочарованно ответил Артём, укладывая обратно к себе в сумку все восемь предметов, изъятых в ходе обыска в квартире у Вольдемара. – А больше никаких повреждений на теле погибшего нет?

– Даже не знаю, как вам ответить.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну, я пока не определился с тем, что обнаружил на его теле. Можно ли назвать повреждениями те следы механического воздействия, имеющиеся на одной из его частей тела?

– Объясните, пожалуйста.

– На задней части головы погибшего, под сводом черепа, посередине, чуть выше роста волос имеются следы трёх слабозаметных проколов. Они незаметны за растущими там волосами. Да и без них эти проколы очень сложно рассмотреть. Так вот, эти три поверхностных прокола расположены так, что если соединить их прямыми линиями, то они образуют равносторонний треугольник. А внутри него, прямо по центру, имеется ещё один прокол. Он чуть крупнее. И этот, последний прокол – глубокий. Какой инструмент использовался для его осуществления, я не знаю. Что-то вроде иглы для инъекций. Только чуть тоньше, но гораздо длиннее. Вот.

– А когда этот прокол был сделан погибшему? То есть, за какое время до его смерти?

– Не более трех-четырех дней назад. Возможно, что ещё меньше. Точнее сказать не могу. А вы с родственниками погибшего поговорите. Может, они вам что-то скажут. Вдруг он какие-нибудь лечебные процедуры проходил. Сейчас развитие медицинских инструментов идёт такими бурными темпами, что о появлении каких-то новых я могу и не знать.

– Этот прокол как-то связан со смертью Краснова?

– Не знаю. Это я вам не скажу, так как не знаю всех обстоятельств его гибели. К тому же, этот вопрос больше относится к юридической составляющей и находится вне моей компетенции. Но то, что сам прокол не мог быть причиной смерти – это однозначно.

– Спасибо. Вы очень помогли.

– Не за что. Это моя работа.

13

Когда Артём вошёл в здание РОВД, то было почти тринадцать часов дня.

Проходя по этажам, он увидел большое число стоящих и сидящих лиц, которых доставили в отдел для проверки их на причастность к убийству Краснова, и выяснения любой информации, которая может иметь значение по данному факту. Уголовный розыск, с наступлением светового дня, возобновил свою работу по тщательной «отработке» и «просеиванию» «криминальных элементов» района.