Абсолютная высота

Касья Вауш

Абсолютная высота

Глава 1 Побег на рывок

За окном завывал ветер и лил проливной дождь.

– Дори, стой! Куда ты собралась в такую погоду, с ума сошла? Ты видела, как там сейчас?!

Ответа не последовало. Продолжилось метание сердитых взглядов в сторону отца, импульсивные швыряния вещей в рюкзак, истеричные хлопанья дверцами шкафов и шумные шаги с пятки…

Оба не воспринимали происходящее всерьёз – они не раз переживали эту ситуацию и прекрасно знали, чем всё закончится. Ничем. Максимум пара дней состояния «я с тобой не разговариваю», а потом всё вернётся на круги своя.

Сквозь эмоции Дори периодически прорывались мысли о том, насколько оправданно будет убегать прямо сейчас. Может ли она позволить себе реагировать эмоционально, или последствия этого будут слишком серьёзными и лучше поступить “с умом” и уйти позже, как и планировалось?

– Ты скажи мне, чего ты хочешь добиться?!

– Нет уж, папочка, раньше надо было спрашивать, теперь поздно! Ты меня никогда не слушал, да и какой смысл мне объяснять, если ты всё равно не пытаешься понять! Мне это надоело!

– А как мне надоело! Выслушивать вот это и терпеть твои выходки! – произнёс мужчина с шумным выдохом.

– Ну вот радуйся, больше не будешь!

Схватив рюкзак и пихнув в карман телефон, девушка помчалась вниз по деревянной лестнице, демонстративно топая при каждом шаге, отчего скрип ступеней усиливался. Спустившись, она почти бегом пересекла гостиную и толкнула входную дверь. Та распахнулась, издав визжащий звук и чуть не слетев с петель, ударилась о перекладину веранды, задребезжала и остановилась. Дори увидела, что отец не преувеличивал: на улице действительно был ливень, и, более того, он, похоже, не собирался заканчиваться. Этот дождь был похож на затяжной, какие бывают осенью и могут лить целыми днями без перерыва, однако сейчас стук капель стал заметно настойчивее. Девушка слегка сбавила пыл, сделала пару несмелых шагов и оказалась на веранде. Она стояла под крышей, но уже чувствовала долетающие брызги. Кожа покрылась мурашками. Секунда сомнения… “Если не придумаю, где переждать непогоду, то пара часов беготни под дождём и больное горло – кажется, максимум, что может случится. Потом доберусь до бабушки или в гостинице номер сниму… Тёплый душ, чай. Деньги на карте есть, я всё-таки готовилась…” Она обернулась.

Отец в это время спускался по лестнице. Их взгляды встретились. В глазах Дори застыла неуверенность или даже просьба остановить её. Если бы он сейчас сказал: «Прости, давай я тебя выслушаю», или даже просто: «Прости», или хотя бы какие-нибудь слова заботы и беспокойства за неё, она бы расплакалась, возможно закричала, но не ушла бы. Но вместо этого он совершил, возможно, самую большую ошибку в своей жизни, лишь коротко бросил:

– Дарина, не делай глупостей.

“Последствия этих глупостей не так уж фатальны. Я могу позволить себе эмоциональность!” Дори отвернулась, кровь прилила к щекам. То, что она чувствовала, противоречило тому, что она пыталась показать. Ещё секунда, и самообладание будет утрачено; ещё секунда, и слёзы выступят на глаза. И в этот момент она решилась. ”Всё вроде под контролем… Тогда играем ва-банк!”

 Дори кинула куда-то в пустоту короткое: «До встречи!» и побежала… Александр молча закрыл за дочерью дверь. Пытаться догнать ее сейчас было бесполезно. Капли монотонно стучали по крыше…

Дори быстро поняла, что сбегать из дома на самом деле не так романтично, как показывают в фильмах. Спустя несколько минут бега по просёлочной дороге под ледяным дождём ноги стали мокрыми и грязными до колен, с волос прямо за шиворот текли струйки воды, сарафан намок и начал больно натирать бёдра, а лямки рюкзака – плечи, губы посинели, а пальцы рук онемели и потеряли чувствительность. Вообще-то Дори прекрасно понимала, что её побег может выглядеть действительно глупо, но при всём своём стремлении к рациональности, сегодня эмоции победили разум. Факт оставался фактом – она сбежала и вернуться уже не могла.

Она перешла на шаг и стала думать, что делать дальше. Для начала было бы неплохо найти, где укрыться от непогоды и переодеться. Нет, бегать под дождём, конечно, бывает весело, но только не когда он ледяной и после пробежки чай предвидится не скоро. Должно было найтись место, где точно никого не будет, и чтобы там было тепло, ну или хотя сухо. Дори знала только одно такое место – домик на окраине леса, где она играла в детстве с друзьями. Туда она и решила направиться в надежде, что хижина ещё не совсем развалилась и сможет хотя бы спрятать её от дождя.

В детстве чувства для Дори часто были важнее голоса разума, из-за чего быстро переругалась со всеми девчонками в деревне. Отказавшись нянчить кукол и читать стихи, она играла с мальчишками. Вместе они стреляли из лука, дрались на палках, воображая волшебные мечи, катались на тарзанке… А потом соорудили домик в лесу – не без помощи родителей, конечно, – и назвали его штабом. Там они прятались от старших, читали истории про путешественников, ели вафли, клялись в вечной дружбе и были счастливы. Мальчишки прозвали Дори «Принцессой стаи». Ей нравилась абсурдность сочетания этих слов, нравилось читать истории в штабе, она любила стрелять из лука, и запах тех вафель, и что всё было просто. Жаль, что это время прошло…

Сентябрьский лес встретил редкими птичьими трелями и густым ароматом мокрого разнотравья. Дождь уже поутих, лишь то тут, то там слышались гулкие шлепки последних, запоздалых капель о широкие листья пожухлых папоротников. Влага буквально пропитала всё вокруг, проникла в каждую трещинку в коре и ненадолго наполнила увядающий лес свежим глотком жизни. Деревья задумчиво шуршали остатками листвы, пытаясь просушить её на слабом ветерке. От земли поднимался терпкий запах прели и грибов.

Девушка медленно брела по лесной тропинке, капли дождя стекали по рукам и лицу. Мокрым было уже буквально всё, с подола сарафана лилась вода. Было зябко, но спокойно. Дори уже не трясло от возмущения и злости, кровь отступила от щек, руки по-прежнему были холодными, но уже не от волнения.

Может, стоило заплакать? Да, это, кажется, как раз то, что обычно делают люди в таких ситуациях. Это нормально – чувствовать обиду, ведь родители не всегда поступают лучшим образом. Только вот ей почему-то не хотелось плакать. Пробежка под дождём заменила истерику. Вместо гнева и обиды чувствовались прощение и спокойствие. Может, она просто поняла, что это личный опыт навязывает людям, что такое "правильно". Не зная, как поступать иначе, они делают всё из любви, думая, что так будет лучше… Тяжёлый камень будто упал с души или, точнее, расплавился. Молчаливая пустота внутри не была тревожной, а отсутствие волнений не казалось натянутой паузой, просто как будто думать было нечего. Она поступила правильно. По крайней мере, она так чувствовала.

Отец, конечно, мог чувствовать себя брошенным в этот момент. Видимо, многое потеряв в прошлом, он долго боролся с чувством отчужденности, и дочь была единственным, что у него оставалось. Но она повзрослела, и ему рано или поздно придётся смириться, что его одиночество – не её ответственность. Возвращаться она не собиралась, несмотря на всю свою любовь и сострадание.

Увидев домик, Дори поняла, что ночевка в нём приравнивалась бы к житью шалаше. То есть в принципе, конечно, реально, но малокомфортно.

«Да, в детстве он казался внушительнее, что ли…» – подумала Дори, – «Хорошо, что сейчас утро – я всё-таки зайду туда, может смогу немного высушиться и отдохнуть и к вечеру ещё успею добраться до города. Сниму номер в отеле, если бабушка не ответит. А там придумаю, что делать.»

И она начала подниматься по ступенькам, которые вовсе не внушали доверия, если дело касалось прочности.

И в то же мгновение на Дори нахлынули воспоминания из детства, перед глазами замелькали яркие картинки, а мысли ушли куда-то глубоко в прошлое. Она поднялась наверх, совершенно не задумываясь, куда шагать, и машинально нащупала между досок тайник, где должен был лежать ключ, оставаясь при этом мыслями в том уютном и тёплом времени, когда не нужно было спорить ни с отцом, ни с целым миром за право быть кем-то. Когда ты мог прийти сюда и стать за секунду кем угодно: хоть пилотом, хоть пришельцем, хоть ковбоем. И никто из тех, кто находился рядом, не говорил, что девочек-ковбоев не бывает и поэтому "мы не возьмёмся Вас учить", или что "это слишком сложная роль для Вас", или что это "некрасиво"…

«В жизни всё не так просто. А может и хорошо, что не взяли. Девочки решили бы, что я за Даней бегаю, а так и папе не пришлось ничего рассказывать – он бы в любом случае не одобрил. Если бы сказала, что не поступила, он бы ответил: «Правильно, а ты на что рассчитывала? Конечно, тебя не взяли.» А если бы поступила, возмущался бы ещё больше. Разводил руками – мол, очередную «фигню» выдумала. А может и не пустил бы вовсе. А так никто ничего не знает и все спокойны.

А Даня-то поступил…»

Полёт мыслей о прошлом остановил тот факт, что Дори не нащупала в тайнике ключа. Она вытащила руку и заглянула в углубление между досок: какая-то пружина, три фантика, камушек с дырочкой, горстка воспоминаний и запах прелых листьев. Ключа не было.

«Ну да, а чего я, собственно, хотела? Может, сюда приходят другие дети играть в наши старые игры. Бомжей и наркоманов тоже исключать не стоит… Только бы дверь получилось открыть».

Вообще-то деревня была маленькой и вполне цивилизованной. Здесь все друг друга знали, и даже если сосед дядя Вова и смахивал на бомжа, он точно был безобиден.

Дверь поддалась легко, ключ бы и не понадобился. Дори зашла и осмотрелась. Все тот же запах пыли и сырости, с годами ставший только сильнее. Небольшие зазоры в стенах, сквозь которые на рассвете так красиво струилось солнце. Рисунки, почти не выгоревшие, но слегка пострадавшие от влаги. Импровизированная кухня показалась даже уютнее, чем в детстве – время придало ей шарма и атмосферности. Дверь в комнаты была закрыта.

Кухня в детстве была почти «настоящей». Индюка на День благадорения, конечно, не запечь, хотя они очень хотели, насмотревшись как-то американских подростковых фильмов. Но устроить милое чаепитие было вполне можно. Толя как-то даже притащил видавший виды примус и большую канистру бензина. Его дядя решил, что примус стал совсем уже негодный, и выбросил, однако хозяйственный Толя его подобрал и отнёс в мастерскую к деду. Тот его малость подлатал, выдал целую канистру топлива и обещал ничего не рассказывать дяде и родителям. Толин дед мировой мужик был! Только родители всё равно просекли как-то и отругали – опасно, мол, да и нечего без спроса брать. Но ругали, видимо, больше для приличия – примус всё же не отобрали, просили только быть аккуратнее. Дори тоже внесла свою лепту – выпросила у няни старый чайник и несколько треснутых чашек. Так они стали заваривать в штабе чай. Насобираешь в лесу трав, сунешь прямо в чайник – и готово! Чего ещё для счастья надо? За водой они бегали к водокачке, а печенье таскали по очереди, запасали и экономили. Благо, хранилось оно хорошо и мыши сюда не забирались, только муравьи заглядывали иногда. Потом на какой-нибудь праздник доставали всё и устраивали пир. А праздники были разные: то именины чьи отмечали, то захват вражеского флота, то победу над гоблинами, то день лесной нимфы…

Дори открыла кухонный шкафчик и увидела примус. Рядом стояла топливная канистра.

«Неужели бензин тут так и стоит? Разве мы не забирали его, когда в последний раз тут собирались? – она достала канистру и встряхнула ее. – Нет, это новый! У нас не было так много, чуть-чуть на донышке оставалось. Тут точно кто-то был!»

Она сняла и прислонила к стене рюкзак, с него текло. «Ох, главное, чтобы сумка с ноутбуком была действительно непромокаемой, как заявлял производитель», – с надеждой подумала девушка, но решила сначала позаботиться о себе, а потом посмотреть, что с техникой.

Дори открыла навесной шкафчик и достала чайник. Решила набрать дождевой воды, поскольку идти за нормальной сил уже не было, но очень хотелось чего-нибудь горячего, даже если и просто воды. Тем более такая удача – откуда-то взялась целая канистра бензина! Она установила примус в уголке стола, на специальное место, где к стене крепилась перекладина с крючком – Дори повесила на нее чайник. Приспособление было придумано, чтобы не держать посуду над пламенем, пока содержимое греется.

Пока она ждала чай, а точнее кипяток, решила осмотреться и попытаться высушиться. Еле стянула с себя промокший сарафан, который буквально прилип к телу и сползал по коже, будто наждачка. Потом подошла к окну, и только тут заметила, что оно приоткрыто.

«Нет, тут точно кто-то был. Я помню, что мы его закрывали.» – подумала Дори, но попыталась убедить себя, что она уже не маленькая и это больше не её мир, а значит, её это не должно волновать. В конце концов, ну приходит кто-то, и что? Это же не частная собственность. И вообще, к вечеру её тут уже не будет.

Пока она, высунувшись в окно, выжимала сарафан, за спиной мирно пыхтел чайник, а по крыше снова монотонно забарабанил дождь.

«И как это крыша до сих пор не протекла?» – подумала Дори,–

«Толин папа, между прочим, утверждал, что она и одной зимы не выдержит!»

Девушка повесила сарафан на дверцу навесного шкафчика в надежде, что он хоть немного высохнет.

На кухне стояли маленький круглый стол и три стула, а около окна примостилось старое потёртое кресло, хотя дети обычно предпочитали сидеть на полу. Эта мебель была скорее антуражем, и родители отдали её, вероятно, лишь потому, что не знали, куда ещё деть.

Дори подошла к креслу и, нащупав специальный рычажок, выдвинула нижнюю часть. Вытащив оттуда плед, девушка закуталась в него и сложила кресло обратно. Затем сняла обувь и поставила у стены. Дощатый пол, на удивление, не был холодным, а уж о чистоте и думать не приходилось – после утренней пробежки под дождём её ноги были точно не чище этих досок.

Тут она услышала, что чайник закипел, и заглянула в уже открытый навесной шкафчик в поисках своей чашки.

Чашки не оказалось.

«Нет, я, конечно, всё понимаю, но почему пропала именно моя любимая?! Я точно знаю, что не забирала её отсюда. Блин, ну что ж такое! Вот Данина, вот Колькина, вот ещё две общие, почему нет именно моей?!»

Тут Дори вспомнилась сказка про трёх медведей и стало очень смешно от абсурдности ситуации. Она припомнила, как и раньше убегала и пряталась тут от взрослых. Это её берлога, её стулья и чашки. Девушка вдруг расхохоталась звонко и заливисто, как смеялась в детстве во время игр, когда мальчишки не могли побороть её силой и начинали щекотать. Смех её отражался от стен слабым эхом, создавая ауру безмятежности и легкости, как вдруг она услышала шорох.

"Может, показалось?.."

Дори замерла и прислушалась, но вокруг снова стояла тишина, только капли гулко стучали по крыше и шелестели на ветру деревья.

Она медленно подошла к двери, ведущей в комнаты.

В домике было всего две комнаты: "склад" и "ночлег", как называли их ребята. На "складе" было буквально всё: от лопат и граблей, с помощью которых украшали "приусадебный участок", до старой швейной машинки и какого-то китайского металлоискателя, подаренного одному из мальчишек на день рождения. "Ночлег" же был обит утеплителем, который достал Толин дед, и застелен старыми колючими одеялами старше самих детей. Напротив входа располагалось окно, а вдоль боковых стен к потолку за крючки были прицеплены два гамака. Иногда там появлялись чьи-то мягкие игрушки, подушки и пледы; был и работающий от батареек ночник, стоявший посередине комнаты, и гирлянды, тоже на батарейках, подвешенные к потолку и спускавшиеся по стенам, как лианы тропических растений.

Дети часто собирались здесь по вечерам, ставили на подоконник ноутбук и смотрели фильмы до утра. Потом получали от родителей нагоняи за то, что не пришли ночевать домой, и следующие пару недель возвращались не позже 9, но после история повторялась. Родители тоже ругались больше для вида. Не бегали искать, ведь прекрасно знали, где пропадают их отпрыски и чем заняты. Судя по всему, взрослые и сами в такие дни собирались компанией и были только рады, что им не нужно никого укладывать спать.

Подкравшись ближе к двери, Дори прислушалась снова… И вдруг ручка начала медленно опускаться! Девушка в ужасе попятилась и схватила со стола невесть откуда взявшуюся поварёшку. А если тут всё-таки наркоманы?!

Ручка опустилась до конца, щелкнул замок, дверь медленно отворилась и из неё вышел полусонный молодой человек.

– Кто… Что ты здесь делаешь? – тихо спросила Дори.

– Кто в-в… Дарина?

Дори еле стояла на ногах, то ли от пережитого секунду назад страха, то ли от шока, потому что это был уж точно не тот, кого она ожидала сейчас здесь встретить.

В пледе и босиком, она стояла в метре от парня. И без того темные волосы её почернели от влаги и отливали фиолетовым, с них всё ещё капала вода, а чёлка была небрежно заправлена за уши. Синие глаза округлились в недоумении.

«Он никогда меня так не называл! Будто вообще не сразу узнал. Либо он спросонья такой, либо за что-то на меня обижен. А может забыл? Хотя мы не виделись всего пару лет…»

В воздухе повисла неловкая пауза.

Глава 2 Свидетель

– Итак, молодой человек… Напомните ещё раз ваше имя?

– Данил.

– Ну что же, Данил, я полагаю, вы меня поняли? – с каким-то холодным высокомерием произнёс профессор, хотя в глазах его читалась тревога.

– И что, меня теперь отчислят?

– Ох, нет, что вы… – Илья Александрович выдержал паузу, – Ректор не позволит. Ваше имя ему известно в положительном свете, да и учитесь вы довольно успешно, так что оснований для вашего отчисления нет… Ведь это вызовет подозрения. Так что нет, свою корочку вы получите, но впредь не суйте носа в чужие дела, и пусть это послужит вам уроком! Ах да, я бы настоятельно рекомендовал вам какое-то время не показываться мне на глаза. Вы иногородний студент?

– Я из посёлка.

– Ну вот, поезжайте на родину, проветритесь, подышите воздухом, повидайте родных.

– То есть общежитие тоже относится к категории мест, где я мог бы показаться вам на глаза? – ехидно спросил Даня.

– В противном случае это может негативно отразиться на вашей оценке у меня на экзамене, – Илья Александрович резко вернул серьёзный тон.

– Вы что, мне угрожаете?

– Нет-нет, что вы, я просто предупреждаю. Вам будет перечисляться стипендия и все выплаты по льготам, или что у вас там, в обычном режиме. Вам даже не придётся приезжать для переоформления бумаг каждый месяц…

– А, так это подкуп?

– А он бы сработал? – по-прежнему серьёзным тоном спросил профессор, – Мне нужно, чтобы вы здесь не появлялись!

– И как долго?

– Какое-то время… Всё, мне некогда тут болтать, но, я надеюсь, вы меня поняли? Я дам знать, когда вы сможете вернуться, остальное вас беспокоить не должно.

Профессор подхватил свой дипломат и зашагал к выходу, тяжело переставляя ноги и гулко стуча каблуками по кафельному полу.

«Ну и мутный же тип!» – подумал Даня, – «Что же он такого передавал тому парню? Похоже, я тогда действительно увидел что-то, чего не должен был. Так ещё и телефон был в руке, может, он подумал, что я снимаю или записываю на диктофон?»

Данил ещё какое-то время стоял неподвижно, обдумывая сложившуюся ситуацию. Хотелось бы верить, что он всё неправильно понял, но никакой альтернативы ему не дали. Зато дали понять, что это серьёзно.

До разговора с профессором парень даже не вспоминал о той встрече, но теперь она не шла у него из головы. Он решил подождать до утра, переспав с этими мыслями.

Уснуть не получилось. Всю ночь Даня размышлял, как стоит поступить в этой ситуации. Он привык, что если что-то говорит преподаватель – это надо выполнять. Но в данном случае ему упорно казалось, что что-то не так. Он же пропустит учёбу! И сколько ему придется отсутствовать? Неделю, месяц, полгода? «Наверное, логично переживать за упущенные знания – мне всё-таки потом самолётом управлять, а меня отстраняют! Странно… Неплохо бы разведать, что тут происходит. Только нужен план. Съезжу действительно пока домой. Там подумаю, как по-тихому разузнать побольше, а то такими темпами до управления самолётом дело может и не дойти…»

 Вещи парень собирал на автопилоте, стараясь не разбудить соседа по комнате, а в голове всё роились мысли о произошедшем.

“Илья Александрович что-то отдал Киру, что-то маленькое, и, видимо, это должно было остаться тайной. Какие дела вообще могут быть у него с Киром? Кир троечник, который еле-еле закрывает экзамены. Немного странный: видно, что мажор, небось, с богатенькими родителями и держится в Училище только за счёт связей и денег. Но при этом пару раз я видел, как он засиживается в библиотеке допоздна…

А может, это Кир ему что-то передавал? Может, это была взятка? Хотя вряд ли из-за этого так хотели бы устранить свидетеля… Ладно, бред, но пока допустим. Взятка была большой, а профессор попался очень переживающий за свой авторитет. Вот только это было что-то совсем маленькое. Хм, размером примерно с ключ или флешку… Флешка! А что на ней могло быть? Явно не курсовая…”

 Эти предположения ничего не прояснили, но никакой другой информации не было, и Даня продолжил собирать сумку.

 Вдруг он понял, что если заявится домой сейчас, посреди семестра, то придётся что-нибудь объяснять семье. Мама, конечно, будет рада приезду сына, ей вообще всё равно, достиг ли он чего-нибудь. Иногда за это бывало обидно, потому что её похвала звучала как будто не от души. Вернее, от души, само собой, но не по делу, а просто потому, что он – её ребёнок. Мама – милый, домашний человек, она может быть, даже ни о чём спрашивать не станет. А вот папа…

“Что сказать отцу? Если правду, то он либо сам начнёт во всём копаться, а это по-тихому не получится, либо разнервничается и заставит забрать документы, и вот тогда я точно не полетаю, и никакой профессор в этом не будет виноват.” Отец и так очень странно, по мнению Дани, отнёсся к его выбору: вроде бы всегда поддерживал увлечение авиацией, а когда парень сказал, что поступил в Училище, вдруг побледнел, глаза как-то странно заблестели и округлились, будто он привидение увидел… А потом он начал причитать, что нельзя сына туда отпускать, что он мог бы и получше вуз найти, что в Москву надо было! И жестикулировал в совсем не свойственной ему манере, как будто слов не хватало или было что-то, чего словами сказать нельзя… Долго ходил злой и ворчал на всех, мама еле-еле его успокоила. Говорила что-то про прошлое, но Даня так и не понял, что нашло на отца.

И только Дори тогда убедила его, что не важно, что думают окружающие, даже если это родители. Не они определяют твой путь – только ты сам можешь решать, кем станешь.

Нет, отцу правду нельзя, но и врать тоже нельзя, он точно это поймёт, и тогда всё равно придётся объясняться. По телефону убеждать, что всё нормально – это одно, а лично… Нет, домой сейчас нельзя…

Глава 3 Друзья детства

– …Дарина?

 Мысли в голове Дори побежали с бешеной скоростью: “И что мне отвечать? Очевидно, что это я, кто же ещё? Он что, не узнал? А если это риторический вопрос, то к чему такая пауза? Мы же знакомы почти всю жизнь, а не виделись всего пару лет. Что за глупые вопросы, я что, настолько изменилась? Стоим, блин, пялимся друг на друга, как два барана. Столько не виделись, а теперь ни "здрасьте", ни "до свидания"…

– Что ты тут делаешь?

– Вообще-то я тебя о том же первая спросила, а ты так ничего и не ответил, – в голосе девушки читались обида и раздражение.

– Ой, да, прости… – замялся парень, – Не ожидал тебя тут увидеть, извини, я с дороги устал просто, вот и задремал немного…

– Да, я вижу, что ты ещё не проснулся, – сказала Дори, улыбнувшись, но всё ещё не понимая, как взаимодействовать со старым другом.

“ Он что-то скрывает. Я вижу, как он размышляет, сказать мне или не говорить. Сейчас же разгар учёбы, почему он вообще приехал? И почему не дома спит, а в этом шалаше? Ладно, об этом я могу догадаться – дома отец, и если причину возвращения ему знать не стоит, то дома лучше не показываться. Отчислить не могли – Данька умный, вряд ли у него с учёбой проблемы. Да и с дисциплиной не должно быть… Хм, отношения в группе – тоже ерунда. Он добрый, но с чувством собственного достоинства и в обиду себя не даст, да и близких тоже. Небось, девушку там себе нашёл! Ему-то это не сложно, выбирал ещё наверное. А вдруг уже женился?! Вот урод, ведь даже на свадьбу не позвал! Нет, стоп, блин, какая свадьба… Это вообще всё не то! Тут что-то важное, о чём он не хочет говорить отцу. У них же там столько событий в городе… Это для меня тут ничего не изменилось, всё течёт медленно, как засахарившийся мёд…”