Гремучий дом

– Задеть пытались не меня, а его. Любой якшарас знает, что я с ним сделаю, если кто посмеет мне навредить. Прецеденты уже были, – девушка похолодела, вспоминая, как в первый год на неё напало трое, желая попробовать иноземку на вкус.

От них остались лишь оболочки, а её учитель Бехрейн только похвалил девушку за быструю реакцию. Больше с ней не пытались связываться.

– Это верно. Как видишь, у них получается. Хорошо, что они не знают всей правды, – тихо добавил Роберт, а Кристина моментально впилась в его запястье когтями, шепча на ухо:

– Молчи, коли жизнь дорога! – её голос сочился ядом. – Иначе я сама тебя прикончу так же просто, как и спасла твою жизнь!

Лишь немногие были посвящены в истину. Обычным якшарас объявили, что сестра Рене – Реми поддалась скверне и запечатала миры, чтобы не дать им перейти на Землю. В тайне осталось то, что на самом деле Рене был осквернён. В первые месяцы его держали в клетке под наблюдением, подвергая бесконечным пыткам в попытках исцелить.

Кристина спасла возлюбленного, когда к ней явился Балвор, сказав, что на рассвете казнит сына, более не в силах ему помочь. Он манипулировал девушкой, заставив её искренне пожелать изменить возлюбленного и ради этого поправить его воспоминания и заблокировать изварэ внутри него. Это сработало. Правда, теперь Рене приходилось принимать то же лекарство, что и отцу, но, по крайней мере, у него была цель. Теперь он был полон искреннего желания помочь якшарас, а его сестра… Что же, он ненавидел её не менее пылко, чем когда-то любил.

Кристина отпустила Роберта. Она оправила полы платья, смахивая воображаемые пылинки, и прерывисто вздохнула, отпуская нервную дрожь. Лаберия не сказочное место с волшебными ангелами, её населяют жестокие якшарас, чья ярость выросла за тысячелетие войны с морликаями. Их битва даже отдалённо не походила на земную. На Земле только в небесах, под водой в океанах и в катакомбах крупных городов можно было встретить проклятых монстров. Проникая через разрывы, обычно они погибали, не успевая заразить почву своим ядом, а может, споры междумирья не выживали в земном климате. В Лаберии же постоянный уровень радиации так высок, что твари расползлись и захватили бо́льшую часть территории планеты, медленно уничтожая якшарасскую цивилизацию.

И это сказывалось на всём.

– Помнишь, как они поначалу смеялись над нами? – словно прочтя мысли подруги, спросил Роберт. – Неотёсанные земные сэвы. Слабаки, чьи предки поставили Лаберию на край гибели. Вот кто мы для них – потомки предателей. Лаберийцы никогда не воспримут нас равными.

– Говори за себя, – холодно отреагировала Кристина, поворачиваясь лицом к торжественному залу и локтями облокачиваясь о парапет. – Я неплохо устроилась. И ты смог бы, не реагируй так остро на их отношение. Я слышала, что тебя вечно переводят из отряда в отряд.

– Здесь никто не понимает моего юмора, – сумрачно выдавил из себя Роберт, почёсывая недавно зажившую скулу.

Ему приходилось несладко. Ещё больнее было осознавать, что он не знает, как вернуться домой. К Вивьен. К брату и семье. Наверняка они думают, что он умер в том зале. Что же, время здесь течёт быстрее из-за близости линии фронта. Скоро реальности совпадут, и он умрёт по-настоящему.

Проследив за взглядом цесаревны, Роберт наклонился к её уху, спрашивая:

– Ты правда веришь, что поступила правильно?

Кристина смотрела, как Рене в представительном чёрном костюме разговаривает с мужчинами в военных мундирах. Высший состав армии Лаберии. Не хватает только его отца, который танцует со своей возлюбленной женой, не желающей и слышать о том, что муж творит с их сыном. Каждый по эту сторону реальности обретается в своих иллюзиях. Некоторые из них принимают яды, чтобы забыться. Другие поддаются скверне, пытаясь выжить. Роберт рассказывал, как ему с отрядом приходилось наведываться в дома, где выявляли изварэ, не сумевших сохранить человеческий облик. Жуткое зрелище. И как же тяжело их убивать!

– Я спасла ему жизнь, – ещё более тихо ответила девушка, но сердце её дрогнуло.

Перед глазами встала картинка. Первая неделя после потери столицы. Их в кандалах доставили в старый город и бросили в клетки, нацепив на шеи жуткие ошейники. С ней говорил её будущий наставник – Бехрейн а’Свен, склоняя примкнуть к якшарас, чтобы выжить. Иногда Кристина думала, что он использовал на ней то, чему потом обучал. Однако позже поняла, что является самой сильной алой, и только потому её и Роберта пощадили. Именно её голос звучит в основной партии, когда они отгоняют от защитного поля скверну. Её голос крадёт у смерти лишние дни на то, чтобы Рене подготовился к своей самоубийственной миссии.

– Помнишь, как тогда было страшно? – спрашивает Кристина. – Я постоянно плакала, а потом разучилась плакать вовсе.

Она чуть не убила Балвора за то, что тот делал с Рене. Тогда она не знала, что вся сцена была спланирована от и до, чтобы заставить её саму пожелать подчинить возлюбленного, изменив его память и вынудив встать на сторону якшарас. Это было судьбоносное решение, подарившее им полтора года вместе.

Задумавшись, девушка потеряла Рене из виду. Кристина оставила бокал на парапете, а сама устремилась в зал на его поиски, не слыша, какие обидные слова говорит вслед Роберт. Оставшись один, молодой человек допил своё и её вино. Затем он с силой бросил бокалы за парапет и, раскинув серые крылья, ринулся вниз. Он ненавидел эти приёмы. Он устал всё время быть лишним. Мир, который сначала распахнул перед ним коробку чудес, оказался ещё более чудовищным, чем самые страшные ночные кошмары.

* * *Рене

Рене сам не понял, в какой момент покинул зал. Вот он только что выслушивал байки бывалых военных, а через миг уже стоит в каком-то зале перед голограммой-портретом члена Верховного дома б’Барнд. Картинка дрожит из-за недостатка электроэнергии. В старом городе предоставление таких услуг, как и продуктов питания, осуществляется в ограниченном количестве. Эта проблема касалась не только обычных граждан Лаберии, но и знатных семей, что явно подтверждало их скорый конец.

«Почему я здесь?» – подумал сэв, вглядываясь в высокомерные черты сереброволосого мужчины средних лет. Тот взирал на Рене, как на букашку, и парень поморщился, отходя в сторону.

Теперь его внимание привлекла боковая арка, ведущая в узкий коридор. Что там скрывается в темноте? Здесь так тихо, умиротворённо, здесь не нужно носить маску и выглядеть кем-то, кем… не являешься? Рене быстро заморгал, прислоняясь к стене. Что-то такое мелькнуло в воспоминаниях. Какой-то болезненный кусок, как будто заноза в пальце, не до конца вытащенная наружу.

– Что это было? – воскликнул он вслух и сам поразился, насколько громко в пустом зале прозвучали его слова. В поле зрения мелькнула серая тень, и Рене поспешил за ней. Кто может шастать по закрытым залам резиденции Верховного дома? Только враг! Изварэ.

Рене выпустил когти и устремился во тьму. Он не задумывался, откуда она взялась, ведь солнце ещё не успело скрыться за горизонтом. За каждым поворотом мелькали чьи-то неуловимые очертания и слышался то ли женский смех, то ли плач. Кто это? Кто бежит от него?..

Сурово поджав губы, Рене ускорился. Он летел сквозь залы, коридоры, гостиные и бальные комнаты, ни на что не обращая внимания и не слыша, как стираются звуки, уходя куда-то за грань. Его манил этот хнычущий тонкий голосок, и, в конце концов, парень отыскал источник.

Он нашёлся в комнате, чёрной, как сама ночь, сияющей тёмно-голубыми тонами из-за открытого окна, за которым сиял огромный спутник Лаберии. Чей же силуэт скрывается за тонкой вуалью штор, колыхающихся из-за ветра? Кто же там прячется и так горько плачет?

Рене застыл у входа в комнату. А потом решительно пересёк её и осторожно ухватил за край шторы, отодвигая её и видя девушку со спины, стоящую у подоконника, обхватив лицо руками. Её длинные чёрные волосы развевались, как чёрные нити, доставая до его лица, раздражая и без того раздражённого бесконечным плачем парня. Он касается её плеча, и девушка поворачивается к нему. Какие же яркие золотые у неё глаза! Они будто золотом сияют в этой тьме, переливаясь от застывших слёз.

– Реми, – шепчет он, нежно касаясь её щеки. – Не плачь, сестрёнка. Я с тобой.

– Рене, где же ты? Почему я не могу тебя найти? – отвечает она, слепо глядя перед собой, и звук её голоса что-то переворачивает в нём.

Его рука поднимается выше, а другая касается её локтя, также медленно поднимаясь вверх. Он добирается до шеи сестры, чувствуя, как ускоряется пульс. А потом ладони смыкаются и сжимают её, вызывая удивлённый хрип. Она пытается сопротивляться, пытается задеть его, царапая запястья Рене. Но бестолку, ничего не помогает, он только сильнее сдавливает, ощущая торжество и дикую радость от вида боли в её глазах. Рене давит и давит, по капле выдавливая из неё жизнь. Пусть эта тварь сдохнет. Пусть эта гадина отправится в морликайскую бездну, откуда пришла!

– Рене! – издалека доносится другой голос.

Он резко разворачивается, и тьма отступает, перенося его в ярко освещённую комнату. Перед ним застыла Кристина. Рене удивлённо смотрит на подругу, видя, как на её шее расцветает кровавая линия. Парень недоумённо поднимает руки – на его когтях кровь. Кристина хрипло вдыхает воздух, а потом заваливается назад.

* * *Реми

Это место меняется от раза к разу. В первые её посещения оно напоминало чёрно-белые фотографии: голая земля, леса без листьев с искорёженными деревьями, покрытыми чёрной копотью. Скалы без единой травинки, пугающе мёртвое безмолвие и чёрные лужи, будто из мазута, в которых зарождалась такая же мёртвая и пугающая морликайская жизнь. А над всем этим – серое без солнца небо, будто и вовсе не имеющее светила, одинаковое от края до края.

Таким междумирье являлось девушке в детстве. Но чем старше она становилась, тем больше в нём проступало красок и живости. Сочные, с чёрной радугой, похожей на нефтяную плёнку. И такие насыщенные и живые, что становилось жутко. Не должен ад морликаев быть таким живым.

Она понимала, что это следствие появления в этом месте сэвов. Близнецы вдохнули жизнь в междумирье. С их уходом место начало возвращаться к первоначальному состоянию. Оно умирало, но делало это стильно, сокращаясь до трёхцветия: чёрного, серого и насыщенно красного.

Реми в своём очередном путешествии почти вплотную приблизилась к замку, от которого нельзя оторваться, отвернуться или же уйти в другую сторону. Чёрный дом падшего ангела на фоне красного неба притягивал её взгляд. Зная больше о люцианитах, девушка начинала верить, что в этом месте действительно находится Люциан. Он сидит на своём проклятом троне в ожидании освобождения. Как можно сомневаться в его существовании, приходя во снах в место, где рождаются морликаи? Откуда она принесла на своё тело следы их скверны, которые никаким мылом не отмыть и не содрать самой жёсткой мочалкой.

Девушка шла по серой пожухлой траве, и под её ногами она словно рассыпалась в пепел, поднимаясь в воздух мелкими спорами. Вокруг деревья теряют серебристо-красную листву. Опадая, она рассыпается мелкими кристаллами. Подняв голову, Реми видит прекрасное звёздное небо. Градиент от красного горизонта до чёрной изнанки реальности, в которой горят маленькие звёздочки. Откуда они здесь? Это фантазия или же междумирье является какой-то планетой, навроде Земли или Лаберии?

Отмахиваясь от несущественных вопросов, которые она забудет, как проснётся, девушка повторяет привычный маршрут. Она идёт по нему, как на казнь, медленно переставляя ноги. Здесь больше нет страха для неё. Морликаи исчезли после того, как они с Рене закрыли порталы и залатали ткань между мирами. Не было и Волшика. Поначалу девушка звала его, но он так и не явился, и она решила, что он умер или же был плодом её воображения.

Сделав остановку, Реми дотронулась до особо красивого листика, видом похожего на кленовый, но с более выраженными пятью гранями. Два кверху, три снизу. Края красные, а сердцевина гниёт чернотой. Она провела подушечками пальцев по узору листа, ощущая его приятную рельефность. Вслед за её движением, с тихим звоном он начал рассыпаться. Отряхнув руки, девушка тоскливо посмотрела на виднеющиеся за деревьями башни замка, который исполином возвышался над ней, маня сэву к себе. Призывая её, обещая окончание душевных метаний.

– Окончание, – прошептала Реми со значением.

Слово твёрдо легло на язык, обосновавшись надеждой. И девушка пошла вперёд, хотя знала, что ничего хорошего её не ждёт.

Из леса казалось, что здание находится прямо на возвышенности среди деревьев. Но в действительности его размеры обманчивы, и замок стоял на пустыре, покрытом камнями и небольшими скалами. Чем ближе подходишь, тем слышнее становится некоторое трещание и глухое гудение, исходящие от него. Дом Люциана – это чёрное жуткое строение с узкими бойницами, маленькими острыми башенками, с рельефными стенами и геометрическими узорами, напоминающими бесконечное повторение пятиконечных перевёрнутых звёзд, по которым пробегают электрические разряды. Реми знала, что если сейчас попытается подойти поближе, её ударит молнией и она проснётся в своей спальне с дикой болью во всём теле.

Не сейчас или не для неё? В этом был главный вопрос.

Девушка упрямо смотрела на чёрные окна замка, чтобы не видеть истинную причину своих слёз и душевных мук. Причину, по которой она не может нормально спать, есть и наслаждаться жизнью. Причина, которая застыла прямо перед замком, обнажённая, с обломанными крыльями и распятая на кресте. Чьи руки оплетены терновыми ветвями вокруг чёрного дерева с красной сердцевиной. Эти же ветви с острыми шипами держат его ноги. И голову, пуская кровь струиться до серой земли.

Собравшись с духом, девушка побежала вперёд. В этот раз она подобрала острый камень и искренне надеялась, что успеет освободить брата прежде, чем её ударит молния, выжигая воспоминания об этом месте. Используя астральные крылья, она подлетела сверху и со спины начала пилить его путы, не обращая внимания на боль от порезов из-за шипов. Вот одна рука повисла вниз. Девушка облетела брата и спустилась к его ногам.

Быстрее, быстрее, быстрее. Ветви разрублены. Рене висит на боку и хрипло дышит. Девушка поднимает голову к нему, видя, что он просыпается. В его слепых побелевших глазах нельзя ничего прочесть. Однако он знает, кто пришёл за ним.

– Реми, брось меня. Держись подальше от этого места, иначе оно захватит и тебя. Сделает рабыней своих грёз, – карающее произносит он.

– Я не сдамся, – упрямствует Реми, слыша, как за спиной гудение становится сильнее.

Девушка чувствует, как электризуется воздух, готовясь принять удар. Но она успела. Вторая рука освобождена – брат падает на неё, и они вместе оказываются на земле. Впервые за много-много снов он полностью свободен. Реми помогает ему подняться, и пускай он слаб, а его крылья едва могут двигаться, им удаётся начать движение в сторону леса. Они идут медленно, слишком медленно для недовольного потерей своей игрушки замка. Разряд бьёт точно в их спины, и Реми просыпается с криком, полным адской боли.

Глава 9. Горячее наваждение

Реми

В огромном зале с гигантскими столбами гуляли сквозняки. Здесь всегда холодно, и кажется, что легенды о призраках, обитающих под Вороньим гнездом, правда. Тусклые лампы, заключённые в металлические решётки, с трудом рассеивают полумрак, окутывающий мощные плиты и железные основания с движущимися механизмами, сокрытыми в стенах, предназначенными для тренировок во́ронов. В этом месте сотрудники гнезда сдают нормативы и сбрасывают пар.

Сегодня Реми тренировалась в одиночестве. Одетая в спортивный костюм, она перемещалась по залу, как по лабиринту, голосом разбивая возникавших перед ней соломенных чучел и пробивая плиты, выходящие из стен. Пару раз её пытались окатить ледяной водой из потолочных ловушек, но даже воду она сбивала с неправдоподобной лёгкостью. После очередного жуткого сна ей нужна была физическая разрядка, чтобы прийти в себя.

– Время! – раздался голос из динамика.

Девушка остановилась, отдышалась и поправила шнуровку на ботинках. Про себя она улыбнулась. Ненавистные платья и туфли остались в прошлом. Теперь лишь изредка, как на празднике Александра, она перевоплощалась в светскую сэву, в остальное время щеголяя в узких брюках, рубашках и коротких куртках. Ей нравилось носить форму. Нравилось чувствовать тяжесть пистолета в кобуре и остроту ножей, спрятанных за голенищем ботинок, за поясом и в вырезе на груди. Она превратила себя в ходячее оружие, чтобы никто и никогда не смел её взять, так как это случалось прежде.

Выйдя из зала, Реми отметилась в тетрадке и получила сдержанную похвалу от смотрителя. Ещё один блестящий результат. Девушка поражалась тому, как сильно возросли не только её способности сэвы, но и физические показатели. Она чувствовала себя всемогущей и не могла взять в толк, отчего это происходит.

– Реми, не знала, что ты на такое способна, – раздался голос Вивьен.

Подруга вышла из тени, непривычно открыто улыбаясь. Смотритель угрюмо глянул на неё, но промолчал. Реми удивлённо спросила, что та здесь делает.

– Меня перевели в группу, ведущую расследование по делу Голиафа. Признавайся, твоя работа?

Сквозь узкие щели, через которые наблюдали за прохождением маршрута и выставляли ловушки, стало видно, как в зал вошли рабочие, чтобы подготовить его к следующим занятиям. Реми попрощалась со смотрителем и вышла из зала, уводя за собой Вивьен.

– За обедом обсудим, – сказала она, не желая и слова лишнего молвить в этих стенах. Реми была на хорошем счету, несмотря на прошлые заслуги, однако предпочитала помалкивать о своей жизни. – Сейчас помоюсь и переоденусь, и пойдём. Я голодна, как волк.

Перебравшись в любимый ресторан, находящийся на соседней с гнездом улице, девушки взяли по кружке пива, заказали на барной стойке еду, а сами ушли на второй этаж, где потише. На первом выступала какая-то певичка с впечатляющими формами и лихим прищуром золотых глаз, да и контингент был развесёлый, поговорить не удастся. А на втором можно было и в кабинете посидеть в тишине и уюте.

– Выкладывай, – сказала Виви, отведав баранины в томатном соусе и ополовинив кружку с пивом.

– Я попросила Костю помочь тебе, – лаконично ответила Реми, внимательно наблюдая за реакцией подруги.

Последнюю неделю она наблюдала за ней, пытаясь разгадать подругу. Она – огненный ветер Люциана? Люцианитка? Шпионка? Или просто девушка, попавшая в переплёт? То, что Костя решил помочь Вивьен, немного успокоило Реми. Значит, не нашлось ничего более подозрительного.

– Ёмко, – укоряюще протянула раскрасневшаяся Вивьен. Сэва откинулась назад, положив руки на свой полный живот. – И вообще в последнее время ведёшь себя странно. Не рассказала, как прошло мероприятие во дворце. Не поделилась новостями и сплетнями. Я слышала, надвигается война, а ты молчишь и об этом. Ушла в себя – вернусь не скоро?

– Много работы, сама знаешь, какая сейчас обстановка. – Реми отставила пустую тарелку и с отвращением уставилась на пиво. После очередного кошмара о Рене она решила, что есть какая-то связь между потреблением алкоголя и снами. – Да и говорить не о чем. Виделась на балу с Романом и Ингой. Олег подрос. Дружит с Александром. Эти сорванцы устроили переполох во время десерта, запустив шутихи в зале. Мальчишек в кадетском корпусе наказали из-за этого. Но это же нормально для их возраста.

– А о том, что наши отправляются помогать алианцам, ты слышала? Какое нахальство! Сначала не платят за наше зерно, теперь требуют помощи!

Виви плохо разбиралась в политике, но с удовольствием подхватывала общие настроения. Реми тактично промолчала. Она знала чуть больше.

– И вообще, ты мне зубы не заговаривай. Лучше расскажи поподробнее, как вам пришло в голову сделать из меня следователя? Неужели я так похожа на во́рона? Я думала, что попаду к гарпиям. Или хотя бы в тюремную охрану. Непыльная работёнка. Но стать во́роном? Не спорю, мысль о том, чтобы отца хватил удар из-за этой новости, свежа, однако… – с каким-то непонятным масляным настроем заговорила Вивьен.

Её глаза заблестели, как и губы от выпитого пива. И лоб покрыла тонкая плёнка испарины, хотя в третьей декаде марта не было и намёка на весну, а в кабинете ресторана плохо грели трубы отопления.

– Прекрати, – жёстко отреагировала Реми. – Что ты должностями перебираешь? Забыла, как совсем недавно чуть вообще на улице не осталась? Что на тебя нашло, Виви?

Реми переползла на диван подруги и потрогала её лоб. Так и есть – горячий. А рыжая задышала тяжело и как-то с надрывом, хмуря тонкие брови и водя губами, будто пытаясь изгнать неприятный привкус. Её пальцы лихорадочно затанцевали по столу, будто по клавишам пианино, потом она ухватила левой рукой запястье правой, пытаясь успокоиться.

– Спой мне, – неожиданно глухо попросила та. – Спой хоть что-нибудь, Реми. Я хочу услышать твой голос.

И девушка, не понимая, что происходит с подругой, запела, подобрав куплеты из песни, посвящённой молодым воинственным птицам, отдавшим свои крылья, чтобы защитить маленьких птенцов. Родители улетели, оставив дев с младшими, а к гнёздам подошли враги – хитрые куницы и рыси, кошки и ласки. Девы пожертвовали собой, но детей спасти не смогли.

Наслушавшись, Вивьен сделала очень глубокий вдох и такой же медленный выдох. Её глаза как-то изумлённо раскрылись, будто она заново увидела обстановку вокруг себя.

– Воды, – прохрипела сэва, и Реми, окончательно запутавшись, выбежала из кабинета, упросив у официантки принести кувшин с водой.

Через пять минут, напившись и отдышавшись, Виви испуганно перевела взгляд на Реми, сказав:

– Не пойму, что со мной. Это с утра началось. Будто горячка какая напала, всё стало таким грязным, жёстким и муторным, – говорила она, глядя в пустоту. – Непонятно даже, с чего началось. Кажется, сразу, как официальное письмо из министерства получила. Потом пришла в гнездо, познакомилась с командой. Ох, мне же дали задание – опросить родственников погибших девушек! Как я могла забыть? Такая ненависть напала, будто меня заставили заниматься делами мне не по чину. Хотя это глупость полная!

Реми слушала, сама холодея изнутри. Что-то произошло утром с подругой. Что-то влезло в неё, тёмное, как у… как же их звали якшарас… звери? Иззвери? Изварэ! Это сотворили с подругой люцианиты? Но что именно они сделали? И как? И почему её голос успокоил Вивьен? Тысячи мыслей завертелись в её голове, а вслух она начала задавать вопросы:

– То есть проснулась нормальной, а потом пришли эти чувства. Или же по пробуждению сразу накинулись? До письма или после? С кем-то говорила? Что-то пила, ела? Куда-то ходила?

Вивьен постаралась восстановить свой утренний распорядок, но подсказки не нашлось. Всё было как обычно.

– А при чём тут моё пение? – спросила напоследок Реми, когда подруга засобиралась – не хотелось ей в первый же день опростоволоситься и не выполнить поручение старшего следователя Тихона Скопа.

Теперь Вивьен уже с бо́льшим воодушевлением относилась к своему назначению. Её способности ищейки действительно то, что нужно для расследования, учитывая, как медленно оно продвигается. Тихон Скопа возлагал большие надежды на молодую сэву, учитывая, что она имела боевой опыт и училась в военной академии.

– Не знаю. Я почувствовала, что от него мне станет легче, – уже стоя в дверях, ответила Виви. Её лицо посветлело, и сэва улыбнулась. – И правда помогло. Хотя я не понимаю, в чём тут дело. Но ты же потом расскажешь, да?

Реми кивнула, хотя понимала, что ничего не скажет. Слишком опасно и слишком близко подобрались к ней люцианиты. Об этом инциденте следует доложить Ульриху. Прежде они не сталкивались с физическим влиянием люцианитов, и если они на такое способны, то это многое объясняет.

Оставшись в одиночестве, Реми отдала должное куриной ножке в чесночно-сливочном соусе, выпила травяного чая и отведала прелестного десерта из воздушных сливок, прежде чем вернулась в общежитие и тщательно осмотрела комнату. Она перетряхнула постельное бельё на кровати Вивьен, заглянула под матрас и осмотрела половицы, простукав их костяшками пальцев. Даже осторожно спела, пытаясь поймать пустоты, в которых можно было что-то спрятать. Заглянула за батарею и в водосток раковины, пробежалась по всем шкафам и полкам, комодам и под столом. И даже в люстру влезла, но, кроме дохлых мух, ничего не обнаружила.

Усевшись на свою кровать, задумчиво оглядела устроенный беспорядок. Девушка нутром чуяла, что в комнате что-то есть. Сегодня она встала раньше Виви, которая даже не проснулась от приглушённых подушкой криков подруги, успев за месяцы совместного проживания привыкнуть к её кошмарам. Когда Реми уходила, в комнате было всё в порядке? Или нет? Что-то уже было, к чему она не прислушалась, будучи сломленной своим жутким сном?..