Калинов Мост

Сергей Романюк

Калинов Мост

Глава 1 На краю

Поезд мерно покачивался на стыках рельсов, выстукивая ритм, который давно стал фоном для размышлений Алексея Ратникова, известного среди своих как Лекс. Он сидел у окна, глядя на мелькающие за стеклом пейзажи. Бескрайние поля, редкие перелески, маленькие станции, где жизнь, казалось, замерла в ожидании чего-то важного. Это его земля, что может быть важнее? Родина! Многие забыли, что это такое. Никогда не мог понять тех, кто способен променять Родину на грязные бумажки, и не важно, доллары это или евро, какая разница. Они бежали из России, как крысы с корабля, вот только тонуть корабль не собирался. Оказалось, что крыс в нем накопилось так много, что, когда они сбежали, плавучесть улучшилась. Не зря в народе говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло»!

В руках он держал чашку с чаем, уже остывшим, но он не обращал на это внимания. Высокий, с широкими плечами и крепким телосложением. Лекс машинально потрогал шрам на щеке. Самый заметный шрам, тонкая белая линия, пересекающая левую бровь и щеку, память о мине в Сирии, которая едва не забрала его жизнь. Глаза Лекса, серые и холодные, как сталь, казалось, видели насквозь. Они выдавали в нем человека, который многое пережил и ещё больше повидал.

Но за этой суровой внешностью скрывался острый ум и тонкое чувство юмора. Лекс был тем, кого называют «старым» или «пятнадцатилетним» капитаном, человеком, который засиделся в должности, хотя и прошёл через ад войны, но не потерял себя. Он не умел выслуживаться перед начальством, не терпел подлости и всегда говорил правду в глаза, даже если это стоило ему карьеры. Его упрямство и принципиальность стали причиной того, что после ранения в Сирии его комиссовали, несмотря на огромный боевой опыт. Но Лекс не жалел об этом. Сам бы ни за что не ушёл, но здоровье подвело. Пулевое ранение, полученное в Чечне ещё куда ни шло, а вот мина в Сирии, которая взорвалась рядом, это серьёзно: контузия и куча осколков в теле. Спасибо врачам. А еще говорят, чудес не бывает. Неправда, теперь-то он знает, настоящие чудеса творят люди. Он выжил.

На пенсии финансово было трудно, хотя концы с концами сводить удавалось. Женой он так и не обзавёлся. В двухкомнатной хрущёвке, доставшейся от родителей, было скучно, компьютер, научные сайты, исторические и не только, да форумы про попаданцев, вот и все развлечение. А ещё мучительные сны про то, как в различных конфликтах, которые давно уже и войнами не называют, он терял своих друзей, выполняя задания Родины.

И вот в один серый и, казалось, самый обычный день раздался звонок, это был его друг и соратник по боевым. Человек просил о помощи. Ну не мог он пройти мимо. В детстве дед говорил ему: «В характере русского человека генетически заложена поддержка ближнего и помощь тем, кто нуждается в ней. Нельзя проходить мимо». Он сам прошёл войну. От Сталинграда, где раненый переплывал Волгу, но тянул плотик с тяжёлым «трёхсотым» товарищем, и до Берлина, где расписался на Рейхстаге. А погиб в 90-х… Не мог он пройти мимо, и вечером, возвращаясь из поликлиники, не отвернулся, когда два отморозка тащили в машину заплаканную и перепуганную школьницу. Не прошёл мимо, но два удара перекачанного амбала закончили жизненный путь ветерана. Хорошо хоть успел увидеть, перед тем как на всегда закрыть глаза, убегающую девчонку. А этих уродов так и не нашли. Или не искали, кто знает… Все, что Лекс смог, тогда ещё курсант училища, найти их фото через знакомых, внешность убийц запомнил на всю жизнь.

Человек просил о помощи. Лексу позвонил Грач, Толик Смирнов, его соратник в Сирии. Грачом он стал за свою характерную внешность, чернявый и с носом… Как смешно он изображал птицу на привале. Больше не смешно. Та самая мина, которая ранила Лекса, оторвала ему ногу.

Толик жил в Белгороде, вместе с родителями. Семьи не получилось, раньше все некогда было из-за командировок по горячим точкам, а теперь, на инвалидности, совсем сложно стало. По телефону Грач был краток:

– Приезжай, очень нужно!

Сын его соседа по даче, подающий надежды молодой учёный, попал в ужасную ситуацию: находясь на раскопках древнего поселения под Суджей, просто пропал. Пропал как раз тогда, когда ВСУ начали свою оккупацию приграничных территорий. Сосед, зная кто такой Толик сразу бросился к нему. Он готов был на всё, чтобы спасти сына.

Лекс вышел из поезда на вокзале Белгорода. Город, известный своей богатой историей и героическим прошлым, теперь был насторожен. На перроне его встретил пожилой мужчина с тревожным взглядом, отец пропавшего учёного.

– Спасибо, что приехали, – сказал мужчина, крепко пожимая руку Лексу.

– Я уже не знал, к кому обратиться. Власти говорят, что ничего не могут сделать, а я… я просто не могу сидеть сложа руки… Простите, я не представился, Иван Архипович Ломов, историк.

– Алексей Владимирович Ратников, – коротко сказал он, следуя за мужчиной к старому «жигулёнку», который ждал их на стоянке. На заднем сидении он увидел, как улыбается ему Грач.

– Здорово командир! – садясь на пассажирское сидение, рядом с водителем Лекс пожал протянутую руку.

– Как ты Толя, как живёшь то? Опять вокруг не спокойно, если верить новостям!

– Ну в новостях всего не скажут.

Жигулёнок мелко затрясся, заводясь и скрипнув покатил по улице в сторону пригорода. Дорога до дома заняла не больше получаса, но едва они выехали за пределы города, как в небе появился дрон. Лекс сразу почувствовал неладное.

Взрывная волна ударила по автомобилю, заставив его содрогнуться. Иван Архипович, бледный как мел, сжался на сиденье и резко свернул с трассы, уводя машину в сторону.

Машина, скрипя и стуча, мчалась по разбитому переулку, уходя от обстрела. Стреляли чем-то тяжелым по наводке дрона. Через несколько минут где-то вдалеке раздались очень сильные взрывы.

«А это уже Хаймарсы», – подумал Лекс. Белгород снова оказался под обстрелом.

– Это уже третья атака за неделю, – сказал Иван Архипович, глядя на дым, поднимающийся над городом.

– Они бьют по всему: по заводам, по дорогам, по жилым кварталам… Никто не знает, куда упадёт следующая ракета. Лекс молча кивнул. Он знал, что такое война, и понимал, что в таких условиях каждый день может стать последним.

После очередного поворота машина затормозила. Дом Ивана Архиповича находился на окраине Белгорода, в тихом посёлке, окружённом посадками. Это был старый, но уютный частный дом с большим садом. В кабинете учёного царил творческий беспорядок: книги, карты, схемы, приборы. На столе лежала открытая тетрадь с заметками. Лекс взял её в руки и начал листать.

– Где именно он пропал? – спросил он.

– На раскопках, в целом недалеко, но туда сейчас опасно, там линия фронта, – ответил Иван Архипович.

– Карта, как раз в его тетради.

Лекс кивнул. Опасность его не пугала. Он уже был готов к тому, что это задание будет не из лёгких. На крыльце заскрипел протезом Грач. Он всегда много курил и не пошёл в дом. Иван Архипович подошёл к книжной полке и достал фотографию. На снимке была компания из двух девушек и трех молодых ребят, очевидно студентов, перед которыми стоял человек лет тридцати, с густыми каштановыми волосами и очками в тонкой металлической оправе. Его лицо было оживлённым, с лёгкой улыбкой, которая говорила о любви к своему делу.

– Это Прохор, – сказал Иван Архипович, передавая фото Лексу.

– Он всегда был… особенным. С детства копался в земле, искал что-то. Говорил, что хочет найти истоки нашей культуры, понять, откуда мы пришли. Лекс внимательно рассмотрел фото. Прохор выглядел как типичный учёный, немного рассеянный, но с горящими глазами. Его одежда была слегка помятой, а на голове торчал непослушный локон, который он, судя по всему, даже не пытался пригладить. На заднем плане виднелись палатки, инструменты и ящики с находками.

– Он был одержим своей работой, – продолжал Иван Архипович. – Последние несколько месяцев он почти не спал. Говорил, что нашёл что-то важное, но не успел рассказать, что именно. А потом… пропал.

Судя по фото, Прохор Иванович Ломов был человеком, которого сложно было не заметить, даже в толпе. Его высокая, немного сутулая фигура, густые каштановые волосы, вечно растрёпанные, и очки в тонкой металлической оправе, делали его похожим на классического учёного из старых фильмов. Но за этой внешностью скрывался невероятный ум и страсть к исследованиям, которые порой заставляли его забывать о реальности. Он мог часами говорить о древних цивилизациях, о том, как они влияли на современный мир, и при этом совершенно забыть поесть или поспать. Его коллеги часто шутили, что Прохор живёт в своём мире, где время течёт иначе. Он мог внезапно замолчать посреди разговора, уставившись в одну точку, а потом выдать какую-нибудь гениальную идею, которая казалась безумием, но позже могла оказаться пророческой.

А вот его рассеянность была легендарной. Однажды он купил пельмени, но успешно положил их в шкаф, вместо холодильника, и нашли их по ужасной вони через несколько дней, а он отправился на раскопки, забыв дома паспорт, а потом ещё и потерял билет на поезд. Но это не мешало ему быть блестящим учёным. Его работы по ранним славянским культурам были известны далеко за пределами России, хотя сам он редко появлялся на конференциях, предпочитая проводить время в поле, с лопатой в руках.

Иван Архипович замолчал, потом залез в шкаф и достал деньги. На столе перед Лексом появилась аккуратная пачка купюр.

– Тут десять тысяч долларов, все, что смог найти, и ещё пара сотен рублями, – сказал он, глядя на Лекса с надеждой.

– Это все, что у меня есть. Я знаю, что это немного, но… пожалуйста, найдите моего сына.

Лекс молча взял деньги, пересчитал их и положил в карман. Он не стал говорить, что сумма для такой операции была смешной. Он и так понимал, что Иван Архипович отдал последнее. Но для Лекса это было не просто задание, это был долг. Долг перед памятью деда, перед теми, кто не мог защитить себя сам.

– Я сделаю все, что в моих силах, – коротко сказал он, вставая.

– Но мне понадобится транспорт. Иван Архипович молча протянул ему ключи от своего, видавшего виды «жигулька», на котором они приехали.

– Прошу тебя, Лёша, верни мне сына, – с надеждой повторил он. Лекс кивнул, взял ключи и молча вышел из дома.

– Куда ты теперь? –, спросил его Грач, медленно выпуская табачный дым.

– Нужна экипировка, кто тут у нас поблизости?

– Так Серый же, как ушёл в запас, свой армейский магазин открыл, ну заодно и «коллекционные» вещи, так сказать, встречаются – улыбнулся Грач, и, затягиваясь сигаретой, спросил. – Ты вообще спал хоть раз за последние сутки?

– Спал, – ответил Лекс, не отрываясь от карты. – В поезде.

– Ну, конечно, – усмехнулся Грач. – Ты же как робот, можешь работать без сна, еды и отдыха. Только вот роботы, в отличие от тебя, не падают в обморок от усталости.

– Не падал я в обморок, – отшутился Лекс. – Это был тактический отдых.

– Ага, – засмеялся Грач. – Тактический отдых с храпом на всю палатку.

Вечерний воздух был прохладен, и лёгкий ветерок шевелил листву на деревьях. Он осмотрел старый «жигулёнок», который теперь стал его временным транспортом. Машина выглядела так, будто вот-вот развалится, но Лекс знал, что даже такие «ведра» могут выручить в трудную минуту. Он вспомнил, как в Чечне они ездили на подобных развалинах, и это вызывало у него лёгкую улыбку.

«Ну, хоть не на велосипеде», – подумал он. – «Хотя, велосипед точно не сломается посреди боевой операции. А тут…»

Он постучал по капоту, и машина ответила ему скрипом, словно жалуясь на свою судьбу.

«Ну, держись, старушка», – сказал он вслух. – «Мы с тобой ещё повоюем».

Толик подошёл провожая его, на лице читалось непреодолимое желание поехать с ним, разбавленное болезненным пониманием невозможности этого.

Уже в машине, достав телефон, набрал знакомый номер.

– Серый, это Лекс, – коротко сказал он, когда на том конце провода ответили. – Мне нужна экипировка. Оружие, броня, все, что можно.

– Лекс? – голос Серого звучал удивлённо. – Жив ещё, чертяка! Сколько времени прошло… Ладно, неважно. Что за задание?

– Найти человека. В зоне боевых действий. Денег немного, но я обещал. Сергей засмеялся.

– Как всегда, благородный рыцарь. Ладно, приезжай. У меня есть кое-что для тебя. Но учти, это не бесплатно.

– Я знаю, – ответил Лекс и положил трубку. Через час он уже стоял в гараже на окраине Белгорода, где Сергей держал свой «филиал магазина», как он, смеясь назвал помещение. Стены были заставлены стеллажами с оружием, бронежилетами и другим снаряжением. Сергей, высокий ещё не старый мужчина, но с полностью седыми волосами, после месяца в плену, встретил его с улыбкой. Крепкое рукопожатие.

– Ну, старик, рассказывай, что тебе нужно, – сказал он, обнимая Лекса. Лекс быстро объяснил ситуацию. Сергей кивнул и начал собирать экипировку.

– Вот тебе АК-74М, проверенный, работает как часы, сам знаешь. Бронежилет третьего класса. Ночник, аптечка, рации… Несколько гранат и запасные магазины к АК, плюс тубус «мухи», на всякий случай. Думаю, этого хватит. Лекс осмотрел снаряжение. Все было в идеальном состоянии. Он взял автомат, привычным движением проверил затвор и магазин. Да уж, пришлось максимально оптимизировать нагрузку. Боезапаса бывает очень мало, мало и мало, но больше не унести. Оружие было чистым, ухоженным, Сергей всегда следил за своим «товаром».

– Сколько? – спросил он.

– Для тебя – пять тысяч долларов сейчас. Остальное в долг, – ответил Сергей, улыбаясь.

– Ты же вернёшься? Лекс кивнул.

– Вернусь.

Собрав все необходимое, Лекс отправился на квартиру своего другого знакомого, бывшего связиста, который теперь занимался электроникой. Ему нужно было оборудование для связи и навигации.

– Лекс, старина! – встретил его Виктор, низкорослый мужчина с очками и вечной улыбкой.

– Что за ветер тебя принёс?

– Нужна помощь, – коротко сказал Лекс.

– Мне нужна рация с дальним радиусом действия и GPS-трекер с тактическим планшетом. А также глушилка дронов. Виктор кивнул и начал копаться в своих ящиках.

– Вот, держи. Рация с шифрованием, радиус до 50 километров. GPS-трекер, миниатюрный, можно спрятать куда угодно. Планшет, компактный, ударопрочный. Все проверено. Лекс взял в руки рацию, которую ему дал Виктор. Устройство было компактным, но мощным, с шифрованием, которое даже спецслужбы не смогли бы взломать.

«Технологии будущего», – подумал он, – «интересно, что будет лет через десять?»

Виктор махнул рукой на слова благодарности.

– Не за что. Ты же знаешь, я всегда рад помочь.

К вечеру Лекс был полностью готов. Он сидел в своей комнате, разложив перед собой карты местности и снаряжение. На столе лежали патроны, гранаты, аптечка и рация. Он тщательно проверял каждую деталь, вспоминая прошлые операции, где каждая мелочь могла стоить жизни. Бронежилет был лёгким, но надёжным, подобный уже не раз спасал его от пуль. Автомат лежал рядом, чистый и готовый к бою. Лекс вздохнул и откинулся на спинку стула. В голове крутились мысли о том, что его ждёт. Он знал, что это будет не просто поисковая операция. Это будет война. Но Лекс был готов. Он всегда был готов. Иван Архипович что-то бормотал себе под нос на кухне, видимо жалуясь сам себе на весь мир, который дошёл до всего этого. Спать не хотелось совершенно.

Он вспомнил своего деда, который прошёл всю войну и погиб, защищая незнакомую девчонку от каких-то упырей. «Нельзя проходить мимо», – говорил он. Лекс сжал кулаки. Он не пройдёт мимо. Он найдёт Прохора, чего бы это ни стоило.

Рано утром Ратников тихо собрался, он не любил эти тягостные проводы, особенно перед боевыми выходами. Закинул на заднее сидение разгрузку со снаряжением и медленно выехал на дорогу. Он так и не заметил, как резко постаревший историк что-то шепчет и неумело крестит провожая его, свою последнюю надежду.

…

Лекс вышел из «жигулёнка» на окраине небольшого леса, где начиналась зона раскопок, уже ночью. Пришлось хорошенько помотаться по просёлкам, переправится через реку Псёл, благо местные помогли, так как на блокпост, который поставили у моста, решил не соваться. Уже на той стороне несколько часов пришлось пересидеть в густом кустарнике, чтобы не попасться патрулям и перебраться на оккупированную территорию. Местность была холмистой, с редкими перелесками и глубокими оврагами, которые, как шрамы, пересекали землю. Воздух был наполнен запахом свежей земли и опавших листьев, а вдалеке слышался гул артиллерии, напоминающий о близости фронта. Лекс осмотрелся, привычным движением поправив ремень автомата на плече. Он знал, что здесь, среди этих древних холмов, скрываются ответы на вопросы, которые привели его сюда.

Раскопки представляли собой несколько глубоких ям, окружённых штабелями земли и деревянными подпорками. На краю одной из ям стояли палатки, уже порванные и полуразрушенные, а рядом валялись инструменты, лопаты, кирки, щётки. Лекс подошёл ближе, внимательно осматривая местность. Его глаза, привыкшие замечать мельчайшие детали, сразу выхватили следы борьбы: сломанные ветки, следы от ботинок, ведущие вглубь леса, и пятна крови на земле.

Он достал тактический планшет с данными от GPS-трекера, который дал ему Виктор, и сверил координаты. Место, где пропал Прохор, было всего в нескольких сотнях метров отсюда. Лекс двинулся вперёд, осторожно ступая по мягкой земле. Его взгляд, вооружённый прибором ночного видения, скользил по местности, отмечая каждую деталь: слои почвы, обнажённые корни деревьев, камни, которые, казалось, хранили память о тысячелетиях.

Лекс остановился у одного из раскопов, где земля была особенно темной и плотной. Это был культурный слой, оставшийся от древнего поселения. Археологи называли такие слои «стратиграфическими горизонтами», каждый из них был как страница в книге истории, рассказывающей о жизни людей, которые жили здесь тысячи лет назад.

– Интересно, – пробормотал он, наклоняясь, чтобы рассмотреть почву. Участок земли был частично расчищен и встречались области, перемешанные с пеплом и углями. Значит, здесь было поселение, которое пережило пожар. Возможно, это были ранние славяне, жившие в этих краях ещё до того, как здесь появились первые княжества.

Он взял в руки комок земли и размял его пальцами. Почва была плотной, с вкраплениями мелких камней и обломков керамики. Лекс понимал, что такие находки могли рассказать многое о жизни древних людей. Керамика, например, могла указать на уровень развития ремёсел, а камни на то, какие инструменты использовались.

– Прохор, должно быть, нашёл что-то важное, – подумал он. – Что-то, что заставило его забыть о времени и опасности.

Лекс двинулся дальше, следуя за следами. Они вели вглубь леса, где деревья становились гуще, а земля более влажной. Здесь, среди корней и мха, он нашёл ещё больше следов: сломанные ветки, обрывки ткани, пустые гильзы. Пришельцы явно не старались скрыть свои следы. Они были уверены, что им никто не помешает.

– Ну, ребята, – пробормотал Лекс, – вы явно не знаете, с кем имеете дело. Убедившись, что на раскопках он один, Лекс снял ПНВ и включил фонарик.

Он остановился у большого камня, покрытого мхом. Рядом лежал потрёпанный и грязный блокнот Лекс наклонился и взял его в руки и пролистал… Он был почти заполнен странными, не разборчивыми записями, древними рунами и разными зарисовками. В конце записей была самая свежая:

Через муки, риск, усилья

Пробивался к свету кокон,

Чтобы шёлковые крылья

Изумляли наше око.

Так, порхая в одиночку,

Лепестки цветов целуя,

Она каждому цветочку

Передаст пыльцу живую.

Когда гусеница в кокон

Превратится не спеша,

Из-под нитяных волокон

Вырвется её душа.

Жизнь былую озаряя,

Улетит под небосвод.

Люди, мы не умираем,

В каждом бабочка живёт.

– Зачем он выделил самое обычное стихотворение? – подумалось Лексу. Положив в карман разгрузки, продолжил свой путь огибая овраг. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь редкими выстрелами где-то вдалеке. Он знал, что где-то здесь должны быть следы Прохора. Внезапно его внимание привлекло странное устройство, лежащее на земле. Это был «стакан», он же самодельный гранатомёт для ручной гранаты. Лекс наклонился, чтобы рассмотреть его поближе.

– Кто-то здесь явно готовился к «дискотеке», – пробормотал он, имея в виду возможный обстрел. В этот момент где-то в небе раздался треск винтов. Лекс мгновенно пригнулся, понимая, что это «бэтмен», беспилотник с инфракрасной камерой. Звук становился все громче. Лекс прижался к земле, чувствуя, как холодная влага от мха просачивается сквозь одежду.

«Если он меня заметит, то «подарок» не заставит себя ждать», – подумал он, замерев и слившись с кустарником…

– Не мороси, – прошептал сам себе, пытаясь не выдать своего присутствия и как только звук отдалился продолжил движение.

«Немцы явно здесь были», – подумал он, имея в виду украинских боевиков. – «И явно не с пустыми руками».

Он двинулся дальше по оврагу, пока не наткнулся на «бунгало», временный блиндаж, где, судя по всему, недавно кто-то ночевал. У входа валялись пустые банки из-под тушёнки, и пачка «балабосов», конфет. Лекс включил фонарик и осторожно вошёл в блиндаж. Внутри царил хаос: разбросанные вещи, перевёрнутые ящики, когда-то изображавшие стол, обрывки бумаг. Воздух был тяжёлым, с примесью запаха крови и пороха. Он направил луч света вглубь помещения, и его взгляд упал на следы борьбы, порванную одежду, пятна крови на дощатых стенах и полу.

– Что за чертовщина тут творилась? – пробормотал он, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

Луч фонарика выхватил из темноты фигуру, лежащую в углу на досках, изображавших топчан. Это была девушка, одетая в порванную куртку и приспущенные джинсы. Ее лицо было бледным, глаза широко раскрыты, но уже безжизненны. Лекс подошёл ближе, стараясь не смотреть на следы насилия, которые были слишком очевидны. Он сжал кулаки, чувствуя, как гнев накатывает на него волной.

– Кто мог сделать такое? – прошептал он, отводя взгляд.

В другом углу на полу лежали двое парней. Их тела были изуродованы, на лицах застыли гримасы боли и ужаса. В груди одного из них торчал штык нож, второго просто пристрелили в упор. Лекс понял, что это были студенты из группы Прохора. Они явно пытались сопротивляться, но силы были неравны. Понимая, что они ничего важного знать не могли, над ними просто поиздевались, чтобы ублажить ту мерзкую гниющую субстанцию, что заменяет этим существам душу.

– Твари, фашисты – пробормотал он, вспоминая следы, которые видел снаружи. – Они устроили здесь настоящую бойню. Лекс почувствовал, как его тошнит от увиденного. Он знал, что война – это ад, но такие сцены всегда обжигали его сердце.

Вдруг его взгляд упал на фотографию, валяющуюся среди обрывков бумаг. Он поднял её и замер. На снимке был мужчина с холодными глазами, шрамом на щеке и с характерными татуировками. Лекс узнал его сразу, это был тот самый человек, который убил его деда. Да он изменился, заматерел, обзавёлся шрамами и новыми специфическими тату, отражающими его принадлежность к радикальным бандеровским группировкам, но это был тот, чьё лицо он запомнил на всю жизнь.

– Так это ты, сволочь – прошептал Лекс, сжимая фотографию в руке. Его голос задрожал от ярости. – Ты здесь. Ты всё ещё жив.

Он вспомнил тот день, когда его дед погиб, защищая незнакомую девчонку. Вспомнил, как ещё молодой курсант искал убийц, как годами носил в себе эту боль. Он смог раздобыть их фотографии, и почти нашёл их, но они скрылись где-то в Прибалтике и след оборвался. И теперь этот человек снова появился в его жизни, оставив за собой смердящий трупным запахом кровавый след.

– Прохор, где ты? – прошептал он, чувствуя, как тревога сжимает его сердце. – Если они сделали это с твоими студентами, то что они сделали с тобой?

Лекс взял блокнот, который нашёл ранее, и ещё раз посмотрел на стихотворение. Теперь оно казалось ему страшным предзнаменованием.

– Люди, мы не умираем, в каждом бабочка живёт… – прочитал он вслух. – Что ты хотел этим сказать, Прохор?

Он положил блокнот в карман и вышел из блиндажа. Ночь была тихой, но где-то вдалеке слышался гул артиллерии. Лексу было необходимо двигаться дальше. Он не мог позволить себе остановиться и сдаться. Прохор был где-то здесь, и Лекс должен был его найти. Но теперь у него была ещё одна цель, найти убийцу деда. И на этот раз он не упустит его.

…

Лекс двинулся по следам, которые вели вглубь леса. Он знал, что группа убийц не будет спешить, они были уверены в своей безнаказанности, да и база должна быть где-то недалеко. Следы были свежими: сломанные ветки, следы от ботинок, обрывки ткани. Лекс шёл осторожно, стараясь не шуметь. Его глаза, привыкшие к темноте, выхватывали каждую деталь.