Метаморфозы смерти

– Конечно, и я готов раскрыть тебе тайну за поцелуй, – вдруг заявил Тритон, прекрасно зная, слишком благоразумная Афина, давшая себе клятву навсегда остаться девственницей, никогда не согласиться на подобную сделку.

– Нет! – и вправду сразу выпалила Афина, смерив морского бога презрительным взглядом. – Пожалуй, я найду иной способ всё выяснить…

«И лучше дам Горгоне свести меня с ума, чем поцелую сына главного врага», – недовольно добавила про себя неофитка.

– Как скажешь, – повёл плечами с вросшимися в них раковинами морской бог, и, отвернувшись от девушки, взялся перемещать золотого куроса на край степени.

«Ох, напрасно я так быстро отвергла предложение Тритона, и теперь не найду себе места, пока не выведаю тайну про Медузу», – уже через мгновенье пожалела о вспыльчивом отказе покровительница мудрости. – «Мне нужно убедиться в смерти Горгоны, тогда она перестанет, наконец, меня преследовать! Но до возвращения в Элевсин осталось полтора дня, а все доказательства в Афинах… Боюсь, я могу не успеть…»

– Ну, хорошо, я передумала, – сквозь зубы процедила неофитка. А затем с губ девушки сорвался нервный смешок: – Один поцелуй не такая уж и большая плата. Не сделает же он меня твоей невестой? И я готова потерпеть…

– Потерпеть? – в свою очередь, возмутился морской бог.

«И что эта недотрога о себе возомнила?» – разозлился Тритон, слишком избалованный вниманием смертных, нимф и русалок. – «Да девицы с завидной регулярностью продолжают бросаться со скалы в море, мечтая о моём спасении. А сколько несчастных дев здесь потонуло, так и не попав ко мне объятья, и не счесть».

Откинув мокрые волосы за спину, своей изогнутой формой уподобляющихся нисходящим на берег волнам, морской бог напряг крепкие мышцы, выставив напоказ мощные руки и рельефный пресс, отчего на его коже в ореоле лазурного блеска моментально выступили таинственные символы. Тело Тритона было испещрено именами врагов, которых герой уничтожил, но главным достоинством ему служила вовсе не эффектная внешность. Он считался самым могущественным из всех сыновей верховного владыки Посейдона, превосходя других силой и влиянием.

Но Афина не стала зря тратить время, засматриваясь на впечатляющую наружность божества с дельфиньим хвостом, а, спустившись по ступеням в воду по пояс, наоборот, прикрыла веки и выпятила в его направлении пухлые губы. Не случайно Посейдон с особым презрением отзывался о покровительнице мудрости, неофитка явно не отличалась робостью и шла напролом к намеченной цели. Только прикрыв глаза, округлой формой выделяющих её среди остальных смертных девушек и богинь, новообращённая сразу лишилась и части неотразимого очарования.

– Спускайся за мной к святилищу на дне, – отчеканил Тритон и, нырнув в море, окатил девушку брызгами, едва не затушив факел в её руке.

– Прямо в воду? – распахнув глаза, возмутилась неофитка. – Но мы об этом не договаривались!

А в следующий момент по воле Тритона в море вдруг образовался сильнейший отлив, и вода отступила от берега, оголив вместе с дном и пещеры Фалерской бухты. Чтобы достичь осушенной почвы, неофитке пришлось сойти вниз по ступеням, и откуда уже взять направление до ворот храма Посейдона, выстроенного прямо под земным святилищем в склоне обрывистого берега. Минуя по пути золотые изваяния куросов и прижавшихся к ним русалок, блестящих в свете факела рыб и драгоценные ленты застывших водорослей, Афина перевела взор на ровный ряд высоких мраморных колонн, отмечающих вход в подводный комплекс. Вот там-то она и обнаружила дожидающегося её морского бога.

К удивлению героини, пещера оказалась затопленной изнутри до самого потолка, хотя снаружи море давно отошло от берега на значительное расстояние. Однако вода и не думала выплёскиваться из залов храма к ногам девушки, магическим образом оставаясь на своём месте. В итоге неофитке пришлось притормозить у входа. Там на границе её рука упёрлась в водную стену, и Афина вопросительно посмотрела на замершего по ту сторону Тритона.

Новообращённой не хотелось следовать в затопленный храм, и, к счастью, морской бог не настаивал. Тем более, внутри было достаточно темно. Конечно, факел неофитки осветил фигуру Тритона, его блестящий дельфиний хвост, выступающий край мраморного алтаря и несколько золотых изваяний русалок, но всё остальное пространство поглотила мрачная темнота.

– Это проклятье царя Мидаса так озолотило морское дно? – поинтересовалась небожительница.

Кивнув в ответ, Тритон вытащил из-за спины руку с зажатой в ней каменной головой, тоже покрывшейся драгоценным слоем. Лицо Медузы вернуло себе былую красоту, но извивающиеся змеи на месте волос никуда не делись, точно, в момент её гибели лишь часть заклятья потеряло силу. В своё время Персей передал отрубленную голову Афине в знак доказательства выполненной работы, а та повелела отнести трофей в верхний храм Посейдона в качестве предупреждения морского владыки, не строить ей козни. В результате изваяние переместили в затопленное святилище, где оно и хранилось до сих пор.

Помня о смертельных свойствах взгляда Горгоны, Тритон повязал ей на лицо узкую полоску плотной чёрной ткани, но изваяние с раскрытым в немом крике ртом продолжило сохранять зловещий вид. Между тем морской бог доплыл до Афины, и, подняв трофей на уровень её глаз, позволил девушке как следует его рассмотреть.

– Значит, Медуза Горгона всё-таки мертва! – воскликнула богиня мудрости, вместо страха и жалости испытав чувство облегченья и торжества.

Сын Посейдона дал Афине убедиться в том, что останки принадлежат именно Медузе, ведь такими прекрасными чертами лица не обладала ни одна из её сестёр. А потом стремительно обхватил шею неофитки рукой, притянув для обещанного поцелуя. Погрузившись с головой в толщу воды, небожительница на мгновенье растерялась и, выронив из рук факел, прижала обе ладони к груди Тритона, но оттолкнуть не посмела из-за данного согласия.

Впрочем, цепкие объятия сына злейшего врага не отличались нежностью, а были сравнимы с убийственной хваткой, словно Тритон специально не рассчитал свою силу, намереваясь задушить или утопить неофитку. И морской бог ненавидел покровительницу мудрости не беспричинно. Собственно по вине горгоноубийцы его отец Посейдон покинул Олимп, и поселиться во дворце глубоководной бездны, вынашивая планы мести обожаемой дочери громовержца.

Тритон перенял нелюбовь отца к Афине, но встретив её сегодня на берегу, не посмел вступить в открытое противостояние из-за отсутствия веского довода. Да и в дни проведения Элевсинских мистерий запрещалось нарушать установленное перемирие. И теперь в роковом поцелуе морского бога выплеснулись все скопившиеся в нём чувства злобы и отчаяния.

Сын Посейдона надеялся, что попав в его стальные объятья и во власть морской стихии, Афина начнёт вырываться, а он не уступит и как можно дольше будет удерживать девушку под водой, упиваясь её негодованием и страхом. Много лет неофитка провела в заточении, обращённая в куст оливы, и Тритон на миг пожелал с силой стиснуть гибкий девичий стан, воображая переломить его пополам, точно ствол дерева, совершенно забыв о его необычной прочности. Не ощутил он на языке и горького вкуса, хотя сорванные с куста оливки в необработанном виде считались несъедобными. Зато кожа небожительницы поражала своей гладкостью, будто впитала в себя священное оливковое масло, и волосы с серебристым оттенком листвы напоминали на ощупь мокрый шёлк.

Но богиня мудрости быстро разгадала планы сына Посейдона, и в ней возобладал дух расчётливой воительницы. Тогда неофитка обхватила руками шею Тритона и горячо прижалась к нему, обратив убийственный поцелуй в торжество нежности и страсти. Под управлением морского бога же находились все штормы, только вот с поднявшейся вдруг бурей в собственных мыслях морской бог не сумел совладать. А ощутив, как ненависть к Афине трансформируется в приязнь, резко высвободился из её объятий, боясь растерять остатки самообладания.

Выполнив свою часть сделки, любимица Зевса выбралась из морской толщи воды на сушу. Игнорируя бешеный стук сердца, неофитка подняла с земли венок из перекрученных веток оливы и водрузила себе на голову.

– Неплохая попытка, Тритон, – проговорила Афина, лишь сейчас вдохнув полную грудь воздуха. – Мне почти понравилось.

Даже не оглянувшись, неофитка направилась к ступеням, оставив морского бога в недоумении и более не заботясь о судьбе Медузы Горгоны, чью голову Тритон обронил на каменный пол. А ведь не зря Афина всегда покровительствовала доблестным героям, от Персея и Геракла она научилась не поддаваться на провокации врага. Когда же девушка ловко взобралась по лестнице наверх, то услышала шум волн. Это море возвращалось на место, скрывая следы подводного храма.

А из сада продолжала доноситься музыка, где ещё вовсю шло творческое состязание. И хотя музой поединка назначили богиню раздора и хаоса, Эриде вскоре надоело навязчивое ухаживание обступивших её сатиров. К тому же с приходом ночи настало время для перевоплощения небожительницы. Как и цветки огненной лантаны радовали взор всего день, а потом умирали, так под прикрытием темноты сбрасывала свою безукоризненную личину и их человеческая ипостась.

Правда, сегодня Эрида не стала уходить в тень, раз её талию обвивал чудотворный пояс Афродиты, способный из чудовища сделать красавицу. Неофитка решила завершить обращение прямо на глазах всех участников мистерий посреди сада Посейдона. В один момент очарование девушки увяло, а кожа почернела и пластами осыпалась к ногам небожительницы, подобно тому как цветы огненной лантаны теряли в сумерках лепестки. И теперь вместо фантастически привлекательной кандидатки с бодро вздымающейся при дыхании грудью и искрящимся взглядом, воплощающей саму жизнь, перед собравшимися предстала бездушная пародия смерти с впалыми глазницами, чьё сердце перестало биться.

Однако мало кто заметил произошедшие изменения с богиней раздора и хаоса. Сатиры продолжили возле неё виться, сродни сорнякам, наперебой заявляя, что ни одна роза в саду храмового комплекса, в том числе из чистого золота, не в состоянии сравниться красотой с небожительницей. Между тем на фоне алых и янтарных лепестков трупный череп Эриды смотрелся зловещей иллюзией. Да и костлявые фаланги пальцев новообращённой пугающе цеплялись за плечи рогатых даймонов, словно она хотела вытрясти из них души.

Вместе с тем неофитка приложила массу усилий, стремясь выполнить просьбу Афродиты и покорить неугомонного покровителя войны. Жестокий Арес идеально подходил на роль возлюбленного Эриды – дочери богов, воплощающих могущество мрака и ночи, а также внучки самого хаоса. В их гармоничном союзе девушка намеревалась провоцировать скандалы и ссоры между эллинами, приводящими к кровопролитным войнам, где её партнёр мог бы вдоволь упиваться выплёскивающимися в битвах негативными эмоциями.

– Арес, дай мне хлебнуть из твоей чаши воды, – в очередной раз томным голосом вопросила Эрида, и крутящиеся рядом сатиры заворожённо уставились на её чувственные губы, расплывшиеся в обольстительной улыбке. – Здесь так жарко…

– А ты попроси на тебя подуть своих рогатых поклонников, – ехидно бросил проходящий мимо бог войны, но глиняную чашу протянул.

Едва же оголённые кости её пальцев соприкоснулись с рукой юноши, Арес с трудом сдержался, чтобы не сморщиться от отвращения. А затем безобразный череп Эриды припал к чаше, и вода из её разлагающегося горла, покрытого гнилыми дырами, потекла наружу, выплёскиваясь на чёрный пеплос. Во время всего ужасающего представления неофитка не сводила взора с небожителя, и хотя на его дерзком лице не дрогнул ни единый мускул, она готова была поклясться, точно новообращённый рассмотрел её уродливую личину. «Неужели магия цестуса Афродиты на него не действует»? – засомневалась богиня хаоса, следом заметив испуг и на лице музыканта, обернувшегося в её сторону. – «И на Орфея тоже? Да пояс с изъяном!»

– Забери назад, – попыталась вернуть Аресу чашу Эрида, но тот проигнорировал её просьбу.

Проскользнув мимо покровительницы раздора и хаоса, бог войны занял место у статуи, откуда открывался замечательный вид не только на выступающих в музыкальном поединке Пана, Диониса и Аполлона, но и на прекрасную Афродиту, всё ещё разговаривавшую с Немезидой, Гермесом и Орфеем. Эрида же отлично разглядела, на кого Арес её променял. И всё-таки терпение неофитки лопнуло в момент, когда два сатира разом наступили ей на ноги.

– Уйдите прочь, – разозлилась новообращённая, но низшие божества и не подумали убраться восвояси, тогда она сдёрнула с талии магический пояс, и, развернув лицевую часть устрашающего черепа к свету факела, позволила существам во всех красках и мрачных деталях узреть её суть. – Ну, хорошо… Кто из вас сегодня молил меня о поцелуе?

– Святой Олимп! Мы ухаживали за невестой смерти и наутро бы наверняка очнулись в гробовой яме!

– Теперь она выпьет нашу кровь и обглодает кости?

Сатирам не пришлось повторять дважды, и они отшатнулись от неофитки, словно от прокажённой. А Эрида поспешила в раздражении покинуть сад, направившись на морской берег в гордом одиночестве. Присев там на ступени, новообращённая увлеклась созерцанием отлива, поэтому не сразу обнаружила стоящий рядом серебряный кубок с переплетением нарциссов на ножке. Недолго думая, девушка макнула в бокал костлявый палец, и только его облизнула, на лестнице объявилась Афина. И богиня раздора и хаоса не преминула ей пожаловаться на превратности судьбы и отвергнувшего её Ареса.

– Да с такой трагической красотой тебе следовало бы стать королевой царства мёртвых, – рассудила покровительница мудрости.

– Как бы не так! Повелевающий подземным миром владыка нашёл себе невесту не среди заблудших душ. Он без памяти влюбился в воплощение самой жизни – богиню весны Персефону.

– Но разве она не зачахла в его загробном мире от тоски?

– Боги бессмертны! Хотя я слышала, Персефона сбежала от повелителя мёртвых после того, как узнала один из его секретов, – сообщила Эрида, поведя обнажёнными ключицами. А потом вдруг неофитка напряглась, и её голос задрожал: – Да нет же… Владыка подземного царства мне рассказал об этом…

– Прямо так взял, и сам рассказал? – отмахнулась Афина.

– Ты мне не веришь? – упрекнула девушку Эрида. – Но я сейчас вспомнила и другие подробности своей прошлой жизни… Ах, я не всегда была огненной лантаной, и священные Нимфеи не мой родной дом…

Но в следующий момент за спинами неофиток послышался кашель священнослужителя, пришедшего их предупредить о скором выдвижении процессии в Афины. А затем из сада донеслись возмущённые крики, и неофитки поспешили туда, сбив по дороге всё ещё стоящий на ступени серебряный кубок. Музыканты успели закончить поединок, где с большим перевесом голосов выиграл Аполлон. Однако тут возмутился Мидас. Продолжая находиться под воздействием песен Диониса, царь посмел обвинить новообращённых в том, что они незаслуженно отдали победу Аполлону.

– Ох, разве тебе дано судить покровителя искусств? – усмехнулся бог любви Эрот.

– Да, Мидас, чего ты о себе возомнил? – шёлковым голосом переспросил Аполлон, и хотя на его губах застыла улыбка, убийственный взгляд не сулил ничего хорошего. – Может, длинные уши не позволили тебе насладиться моей музыкой?

И действительно через мгновенье царь обнаружил у себя ослиные уши, свисающие до самых плеч, и прежде чем броситься стремглав за ограду, взревел на весь сад:

– И зачем я сунулся сюда в дни проведения Элевсинских мистерий, на которые собрали богов!

– А ведь Мидас прав, – согласилась с царём покровительница раздора и хаоса. – Я не знаю, что произошло, и почему мы очутились в Нимфеях Элевсина, но раньше каждый из нас являлся божеством!

– И как ты это поняла, Эрида? – уточнил шатающийся Дионис, тоже недавно пришедший к тому же мнению.

– Я много чего вспомнила, – выпалила неофитка, и её зловещий тон вдобавок к мрачной внешности до глубины души ужаснул кандидатов. – А потому не хочу более принимать участие в ритуалах мистерий! Да, нас заманили сюда с единственной целью… И следование по пути богини Деметры и её похищенной дочери Персефоны лишь предлог…

– Она сошла с ума? – растерялся Эон – бог времени.

«Почти как Ойзис – даймон страданий, тревоги и горя, переродившейся из плакучей ивы», – пришло на ум Фиалке.

– А вот и нет! Не зря же участником таинства решил стать сам Аид, – произнесла вслух имя повелителя мёртвых неофитка, совсем не боясь притянуть к себе смерть.

Не успел подойти к концу третий день мистерий из намеченных девяти, а Эрида уже потеряла самообладание. Да и как лантана цвета адского пламени способна была самовозгораться в жаркую погоду за счёт эфирного масла, выделяемого её листьями и стеблями, угрожая спалить все растения возле себя, так и божественная ипостась цветка разожгла нешуточные страсти среди неофитов. В итоге все настороженно начали присматриваться друг к другу, и только Адонис – бог юности не сумел отвести глаз от покровительницы раздора. Мало того что неофитка на вид уподоблялась истинной смерти с черепом вместо головы, костлявыми плечами и руками, но и её причёска лампадион с собранными в пучок по форме факела багряно-каштановыми волосами смахивала на разбушевавшийся пожар, вырвавшийся из бездны Тартара. Настоящее одухотворение хаоса.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.