Александровск. Книга про город, которого нет

Александровск

Книга про город, которого нет

Лиля Летдинова

© Лиля Летдинова, 2025

ISBN 978-5-0065-7876-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

– Алло! Алло! Тёть Лариса? А Кирилла можно?

– Кто это? Мальчик, ты знаешь, который сейчас час?!

– Тёть Лариса, это я – Серёжа. Серёжа Малютин! Одноклассник Вовчика.

– Кирилл уже спит, ему в школу рано вставать. Как и тебе.

– Тёть Лариса, позовите, пожалуйста, Кирилла. Меня… меня мама попросила позвонить. У нас беда, бабушка ушла и не вернулась. Они её ищут, но найти не могут… может Кирилл, что-то видел?

– Время позднее. Он не любят, когда его будят, – женщина причмокнула губами.

– Пожалуйста, тёть Лариса. Очень нужно, – в трубке послышались тихие всхлипы.

Женщина замялась, посмотрела в сторону детской спальни, тяжело вздохнула.

– Хорошо, сейчас посмотрю. Вдруг не спит, – она положила трубку на столик и тихо подкралась к двери.

Когда тонкая полоска света просочилась в комнату, тёмный силуэт на кровати вздрогнул.

– Кирилл, – прошептала женщина, – Кирюша, там Серёжа Малютин звонит, ты не…

– Не сплю, – мальчик, лежащий на кровати, что стояла справа от двери, распахнул одеяло и быстро поднялся. – Я ждал звонка, а он долго думал. Мама его не просила, сам решил. Волнуется очень.

– Я, зато сплю! – раздался мальчишеский сонный голос с неосвещённой части комнаты, – мам, шли этого Серёжу куда подальше и закрой дверь.

– Сейчас, сейчас. Тебе помочь Кирюша?

– Да.

На свету Кирилл не поморщился, заволочённые белой пеленой глаза смотрели безучастно и грустно. Одной рукой он едва касался стены, а другой держался за плечо матери.

– Алло, – он осторожно поднёс телефонную трубку к уху, не прикладывая её к себе, а держа на весу. – Кирилл у телефона.

– Привет! Это Серёжа Малютин. Извини, что поздно, – мальчик вздохнул и выпалил на одном дыхании. – Бабка наша старая пропала, мы думали она в саду, но там её тоже нет, мамка говорит, она могла в лес утопать, когда никого дома не было! Вот.

– Ещё рано, разрешения не давали. Даже по радио, – Кирилл нахмурился и ещё немного отдалил от себя трубку.

– Она же совсем старенькая. Мы ей одно говорим, а она все заладила – я больше прятаться не буду! Больше ждать нельзя! Мы её и дома запирали, и ключи отнимали, а она вот… И никто её не ищет, крое нас. Если, говорят в лес ушла, то все уже…

– Это верно говорят, в этом году солнцестояние позднее, – Кирилл покачал головой, и замер. Глаза его вдруг стали стеклянными, неподвижными и ещё более белыми, чем были, тело вытянулось в тонкую струнку.– Я её не вижу, но это, может, и хорошо.

– Понятно, – неуверенно протянул Серёжа, – но если увидишь – звони, ладно?

– Конечно. До свидания, – Кирилл аккуратно положил трубку и повернулся к матери. – Сегодня не усну. В зал меня отведи, пожалуйста, чтобы Вовчику не мешать.

В комнате с узорчатым ковром на одной стене и большим окном на другой, были разложенный диван, маленькое кресло и длинная лакированная стенка. Место, оставленное для телевизора, пустовало.

– Что тебе подать? – спросила мать, усаживая сына на кресло и подкладывая подушки под его бока, теперь щуплый мальчик казался особенно крошечным.

– Хочу сегодня послушать русских классиков. Второй том.

Мама поставила на маленький столик рядом с креслом большую зелёную книгу, на которой потускневшим золотом была выведена надпись: «Классическая русская живопись».

– Я пойду, сынок?

– Да. Иди. Можешь у меня поспать.

– Нет, я на кухне посижу.

На мгновение женщина остановилась в дверях, и, повернувшись вновь к сыну спросила:

– Кирилл, а ты и вправду ничего не видел?

– Видел только, что позвонит и всё.

– Если ушла в лес то всё.

– Да.

Мальчик откинулся на спинку и положил руку на книгу. Глаза его были закрыты не до конца, белки глаз дрожали, словно в такт музыке.

Глава 2

Дети носились по коридорам с круглыми глазами. Их движение состояло из бесконечных тычков, пинков, подзатыльников, толчков и крика. Именно крик был двигателем безумного круговорота. Лишь в одном из темных уголков длинных школьных коридоров не было этого нескончаемого движения. Напротив, там было слишком тихо, неправильно тихо, и даже не подходя близко можно было понять – происходит что-то запретное.

– Мы это сами откопали. Опасно? Конечно, опасно! А иначе как? А иначе вы все бы там ходили! – среди тихих перешептываний сумрачного уголочка, выделялся звонкий голос тощего, чуть сгорбленного мальчишки с бледным, острым лицом. – Там сторож злющий, возьмёт своё ружье и бам – бам… настоящие? Конечно, настоящие! Ему можно, у него даже говорят разрешение на отстрел есть… Да, не вру я! Говорю же, точно не знаю, просто слышал! Смотрите, смотрите… меняю на всякое разное, предлагайте не стесняйтесь. Валька, все хорошо? – мальчишка приподнялся на цыпочках, чтобы поверх голов покупателей рассмотреть друга, оставленного на случай неожиданного возникновения в коридоре учителей.

Валька поднял пухлую ручку, сжатую в кулак и кивнул.

– Что-то сегодня не густо, – со знанием дела протянул один из покупателей лопоухий и коротконогий. – Барахло одно.

– Так и пш-ш-шел вон отсюда, раз не нравится, Буряк, – встрепенулся продавец, – ишь какие! Не нравится… Берите что дают! Лучше все равно не найдёте!

– Да знаем мы тебя, Вовчик, – гоготнул чернобровый мальчик. – Лучшее опять старшекам понесёшь? Этому, как его зовут… не помню. А нам все барахло скидываешь!

– Так откуда у вас деньги на нормальное? – без обиняков ответил Вовчик.

– А откуда ты знаешь, что у нас денег нет? – спросил другой мальчик в круглых не по размеру больших очках. Он крутил в руках маленький потрёпанный фонарик, с облупившейся краской и чуть треснувшим стеклом. – Вот что это? Он даже не включается.

– Дай сюда, деревня, – хмыкнул Вовчик и вырвал из рук очкастого мальчишки фонарик. – Это фирма! Вещь! Тут надо уметь обращаться… Сейчас, – он надавил на кнопку включения и не отпуская её начал крутить пальцем по всей поверхности кнопки, – сейчас… сейчас… Оп!

Лампочка зажглась, но не обычным светом, а синим. Немного померцав, фонарь вновь потух, но и этого было достаточно, чтобы вызвать гул одобрения.

– Крутая вещь! – сказал Буряк, приглаживая светлые тонкие волосы.

– А то! Я же говорю – фирма! – причмокнул Вовчик. – Такой вещи подход нужон, а вы…

– За сколько отдашь? – встрял в разговор мальчишка с рассечённой губой. – Даю жвачку, мятную, две пластинки.

– Эй, тебя тут вообще не было! – возмутился мальчик в очках. – Я первый был. Даю пугач дедовский.

– Работает? – недоверчиво спросил Вовчик.

– Куда там, но зато смотрится как! А? Как настоящий!

Вовчик покрутил в руках пугач, пощёлкал, сделанным из какой-то железки, спусковым крючком, посмотрел в кривое дуло.

– Не, чушня какая-то. Этот фонарик… Таких нигде нет, ты посмотри! Посмотри! Цвет какой! Он десять таких пугачей стоит.

– Нормальный пистончик, в нем, между прочим, смысла много, – засопел очкарик, пряча пугач в карман. – Так мой папаша говорит. Дед им во время войны от партизан отстреливался.

– Партизаны наши были, придурошня, – крупный мальчик лет тринадцати отвесил смачную оплеуху своему недалёкому товарищу. – От фашистов он отстреливался. Или твой дед фашистом был?

– Да, иди ты! Много больно знаешь, чтобы про моего деда такое говорить.

– Много, не мало!

Мальчики угрожающе уставились друг на друга, казалось ещё немного и начнётся та самая нелепая, неловкая, но очень жестокая драка, какая бывает между детьми.

– Вовчик, – раздался голос Вальки над ребяческими головами, – старшеки! Старшеки идут!

– Он идёт? – спросил Вовчик.

– Ага.

– А ну-ка пош-ш-шли вон! Не загораживайте товар, – шикнул Вовчик на хорохорившихся товарищей.

Вся прыть сразу исчезла, и мальчики послушно расступились, образовав коридор для восьмиклассников.

– Ну, что тут у вас? – спросил самый худой парнишка, с редкими усиками и невероятно сальными волосами.

– Серёга, здорова! – Вовчик по-хозяйски провёл рукой над товаром. – Вот, смотри. Все новенькое: фонарик, пенальчик резной, паяльник, даже джинсы есть. Немного большие, но можно поясом затянуть, очень стильно будет!

Серёга не спешил отвечать. Он безразлично глянул на заботливо разложенные вещи, медленно достал платочек, шумно сморкнулся, и положил испачканную ткань прямо на стол.

– Все дрянь, – процедил он. – Отстой какой-то. Для ребятни. Что-нибудь серьёзнее есть?

– А что надо? Все есть! Кипятильник работающий есть, вот такой вот значок есть, смотри со звездой, вот лак для волос, там немного, но есть. Ещё книга без начала, но концовка – во! – Вовчик выставил вперёд большой палец. – И только для тебя берег, вот.

Под вздохи и свисты стоящих рядом мальчишек, Вовчик выудил из недр рюкзака маленький перочинный ножичек, у которого была облупившаяся рукоятка, а механизм срабатывал с громким хрустом. Серёга прищурился.

– Фигня, – процедил он.

– Как? – осел Вовчик, но тут же потянулся к Серёге. – Что надо-то скажи? Все достану!

– Не знаю… Можешь мне свои часики дать…

– Ни за что! – нахмурился Вовчик, но тут же дал на попятную, – это отца. Он ругаться будет, может что-то другое?

– Видели, как старается, – ухмыльнулся Серёга и посмотрел на своих друзей, таких же восьмиклассников. – Это ты меня должен удивлять, щегол. Что есть такого, чтобы я захотел с тобой обменяться на… ну, например вот это? – он достал из кармана брюк вчетверо сложенный пожелтевший от времени листок бумаги. – Ты же это хочешь?

Вовчик засопел. Он всегда так делал, когда начинал злиться. Сам того не замечая он начинал громко дышать, а лицо его становилось пунцовым.

– Тебе же все равно не нужно. Ты им даже не пользуешься!

– Чего это? Нужно будет, – Серёга поспешно спрятал листок, – когда-нибудь!

– Не пользуешься! Потому что… Потому что ты трус, – процедил Вовчик, сощурив глаза. – Носишь эту бумажку с собой, а никак пользы! Как собака на сене – только гавкаешь, а что делать не знаешь.

Серёга хмыкнул, прищёлкнул языком и нелепо гоготнул, но ему никто не поверил. Всем как-то сразу стало понятно, что он врёт, и что он и вправду никогда не воспользуется тем, что так небрежно хранил.

– Ну и пусть, – сказал старшеклассник. – Зато у меня она есть. А у тебя нет. Хочешь же, да? Так найди что-то толковое, постарайся, и тогда я подумаю.

Вовчик с ненавистью посмотрел вслед удаляющемуся парню. Вовчик не любил трусов, но ещё больше не любил трусов, что претворяются смельчаками.

– Слушай, дам за ножичек две жвачки. А? – не унимался очкарик.

– Отстань! Все лавочка закрыта. Хватит, – пробурчал Вовчик, наспех засовывая богатства в потрёпанный рюкзак. Торговля сегодня не шла, да и главный покупатель уже ушёл.

– Вовка, тебя брат ищет! – взвизгнула бледно-русая девчачья голова, внезапно появившаяся среди мальчишеских. – Он там у их класса стоит.

– Чего ему надо?

– Откуда я знаю! Меня просили только передать!

Около двустворчатой двери, с тусклой табличкой, на которой стёрлась половина букв, Вовчика ждал Кирилл. Он стоял около стены, но не касался её спиной. Заволокшие пеленой глаза безучастно смотрели куда-то в глубину кишащего детьми коридора.

– Чего тебе? – без приветствия начал Вовчик.

– Опять торгуешь? – спросил Кирилл.

– Ну.

– Увидят, опять мать вызовут. Ты её не бережёшь.

– У-у-у-у, зато ты бережёшь. Бережливый. Чего звал-то?

– Ты сегодня опять идёшь на свалку?

– Не знаю, – протянул Вовчик прислоняясь к стене. – Наверное.

– Возьми меня с собой.

– Мама против, да и Валька, что скажет…

– Твой Валька, – перебил Вовчика Кирилл, – сделает все, что ты повелишь, он же у тебя вроде ручной собачки. А мама сегодня допоздна, баланс сводят.

– Там опасно. Споткнёшься, упадёшь ещё.

– Когда я падал? – поморщился Кирилл. – Я помогу найти что-нибудь этакое. Серёжа сразу карту отдаст. Обещаю.

Вовчик на мгновение задумался. Он закусил нижнюю губу и носком стоптанных туфель пытался проделать дыру в каменном полу школы. Он уже знал, что ответит, но хотел немного набить себе цену. Да, пусть Кирилл знает и понимает, что он уговорил Вовчика взять его с собой, и если, что случиться, то пусть это будет на его Кириллиной совести.

– Хорошо, только ты давай не задерживайся, сразу после школы идём.

Глава 3

– Все приготовили противогазы?

– Павел Сергеевич, я забыла, – проблеяла бледная девочка на последней парте.

– Эх, Светочка, горе ты наше, иди, бери из шкафа, и прижимай тогда у шейки. Да не тут, а вот тут у основания. Да, дави, дави лучше, они большие. Остальные взяли? – Павел Сергеевич протёр замасленным платочком блестящую лысину. – Хорошо, молодцы. Так, у нас ещё есть пятнадцать минут, послушаем доклады. Света, сними пока противогаз. Мальчики, тихо. Так кто хочет?

– Я! Можно я? Павел Сергеевич, можно я? – рыжие косички прыгали из стороны в сторону в такт движениям щуплой девчонки.

– Опять только Танечка готова! Что это такое ребята?

– Танька-зубрилка! – гоготнул кто-то с задних парт.

– Тарасов, хватит. Сам ничего не делаешь, а над другими смеёшься. Совсем уже расслабились, а учебный год ещё не закончен. Это ладно вы сейчас шестиклассники, а в будущем году? Вы же будете уже семиклассники, уже гордость школы, будущие комсомолы! Эх, ребята, ребята, – покачал головой учитель, и кивнул рыжеволосой девочке. – Хорошо, Танюша, докладывай.

Звонкий девчачий голос заполнил класс. Он отражался от пустых стен, от стёкол, парт, и сквозь оконные щели вырывался на улицу.

– Наш город Александровск был основан ещё в начале века по приказу партии средневиков. Раньше на этом месте были лишь непроходимые леса и болота, а так же жили дикие звери, но все изменилось, когда нашли большие залежи руды. Тогда-то и появились на местах дремучих лесов дома, рудники, заводы и железная дорога. Александровск расположен в средней полосе России. Город стоит на берегу реки Тузлучки, и со всех сторон окружён лесным массивом. Из Александровска ведут две дороги для автомобилей и одна железная дорога. Жители города в основном работники рудников и завода, где перерабатывают руду для транспортировки. Со временем наш город рос, разрасталась и наша Александровская область. Основным градообразующим предприятием остался завод, который до сих пор работает и приносит нашему городу славу и почёт. Ежедневно Александровск, как самый крупный город на Земле по добыче руды, отправляет три вагона добытого ценного вещества во все уголки не только нашей необъятной страны, но даже мира! Кроме этого, Александров очень красивый и современный голод… то есть город.

– Голод! – выкрикнули вновь с последней парты. – Она голод сказанула!

– Тарасов! Мать завтра на педсовет вызову! Тихо, я сказал! – у Павла Сергеевича обиженно затрясся подбородок, а на высоком лбу выступила испарина. – Продолжай, Танечка.

– Хорошо. Из достопримечательностей города можно отметить: Сквер добытчиков, Парк имени Горького, Аллею памяти погребённом заживо в шахте под селом Михайловское. Памятник учёному-пионеру родом из наших мест Смирнову Михаилу Максимовичу, и конечно монумент спасателям-добытчикам, а так же знаменитое рудниковое озеро. Это озеро единственное в своём роде во всем мире! Купаться в нем запрещено…

– Да, ладно! А так хотелось, – протянул Валька.

– Валера, тише, – цыкнул учитель. – Продолжай Танюша, ещё пять минут.

Таня показала необычно длинный язык и, задрав нос кверху продолжила.

– Так вот, купаться в нем запрещено, хотя глупцы были всегда, – серые глаза на мгновение задержались на Валерке. – Возможно, вы не умрёте, купаясь в нем, но это не значит, что вы не умрёте позже, мучаясь от страшных болей во всем теле, извергая внутренности и…

– Это пропустим, – Павел Сергеевич глянул на большие наручные часы. – Дальше.

– Рудниковое озеро крайне интересная достопримечательность. Его отличает цвет воды, ярко голубой, с едва заметным свечением в ночное время. Из-за большого количества примесей даже в самый сильный мороз озеро не замерзает. К сожалению, оно совершенно мертво, и в нем не обитает никаких представителей флоры или фауны.

– Брешешь, – сказал мальчик с огромной головой, – мой папка там вот такую рыбищу поймал! Там они есть, там места знать надо!

– Иванов, что ты глупости рассказываешь, – раздражённо отозвался Павел Сергеевич, – не может такого быть…

– Может! Я и сам там ловил! Вы у моего отца спросите!

– Твоего отца? Может в школу его вызвать?

– А вызывайте! Он и рыбу принесёт!

– Знаю, я какую рыбу принесёт твой отец, – буркнул учитель. – Сядь и молчи.

Вовчик не слушал Таньку, учителя, одноклассников, все его внимание поглотили крошечные снежинки, что падали на карниз и тут же таяли. Вовчик знал – зима ещё долго не уйдёт из Александровска и даже летом иногда может прийти настоящий снегопад. Мама рассказывала, что в год его рождения снег шёл все лето, и даже картошку сажали прямо в мёрзлую землю.

Где-то на горизонте небо вдруг окрасилось в розовый цвет и резко стало темнеть.

Дети не прерывая тихий гул, что бывает в классе, когда учитель позволяет разговаривать, потянулись к старым противогазам.

«45 лет октябрю» – гласили подтёртые буквы на противогазе.

– Надеваем, надеваем! – суетился Павел Сергеевич. – Быстренько. Светочка, придерживай снизу! Все натягиваем, плотненько! Вон Рябчиков из третьего в прошлом году не натянул, как следует и все. Бедную Наталью Борисовну потом затаскали, даже ГорРОНО…

Остатки фразы Вовчки уже не услышал. Быстрыми и ловкими движениями дети натянули на голову противогазы, и воцарилась тишина. Вовчик закрыл глаза и положил голову на парту, как и все остальные. Теперь нужно досчитать до двухсот пятидесяти, но Вовчик считал быстро и поэтому он считал до пятисот, так чтобы наверняка.

***

В воздухе пахло гарью и ещё чем-то кислым. Валька изо всех сил вдохнул серый воздух и кивнул, будто бы соглашаясь с кем-то невидимым.

– Люблю, когда так пахнет! Сегодня мощный хлопок был, да? Наверное, долго копили.

– Ну да, – Вовчик облокотился на одну из колонн поддерживающих крышу над входом в школу.

– Чего ждём-то? У меня мамка сегодня до шести работает. Надо успеть домой, ещё посуду помыть, и вещи разложить.

– Какие вещи?

– Школьные, – пожал плечами Валька, – будто уроки делал.

– Ну, ты жук! Сейчас. Надо Кирилла дождаться.

– Домой его отведёшь?

– Нет, – Вовчик почесал шею и взглянул на маленькие ручные часики, подарок отца. – С нами хочет пойти.

– Т-ю-ю-ю, – Валька засунул, толстый палец в нос. – Ещё его с собой таскать. Охота тебе? Что он там делать-то будет? Опасно. Вдруг он того, упадёт?

– Чего это ты говоришь? Он хоть когда-нибудь падал? Мама говорит, ещё получше нашего видит, так что ты это… давай без этих. Ему неприятно, он такое не любит.

– Хорошо, – легко согласился Валька.

Ему не хотелось спорить. Он был не против Кирилла, он его просто боялся. Уж слишком Кирилл и Вовчик были похожи, и это вызывало в трусливенькой душе Вальки какой-то первобытный страх. Такого быть не должно. Однажды, он слышал, как толстая буфетчица говорила, что близнецы, это что-то не нормальное, вот одно дело двойняшки, а близнецы? Как это два одинаковых человека? Значит душа у них одна на двоих. А в душу Валька верил.

– Мальчики, а чего вы тут стоите? – Танечка пригладила рыжие косички и маслеными глазками так посмотрела на Вовчика, так что тот не выдержал и отвернулся. – Кого-то ждёте?

– Может быть, – уклончиво ответил Валька. – Чего так поздно идёшь?

– Павел Сергеевич задержал. Мы уже неделю к празднику готовимся, плакаты рисуем, стихи учим там…

– Молодец, – пробурчал Валька, вытаскивая палец из носа.

– Ага, я даже домой к нему ходила. Даже до вечера была. Можем все вместе сходим как-нибудь?

– Может быть, – безразлично ответил Вовчик, стараясь не смотреть на Таньку. – Нам просто некогда.

– Мы сделали стенгазету, – не унималась девочка, – я вот костюм себе сшила. Павел Сергеевич сам мерки снимал. Буду выступать, песню патриотическую петь. «Благодарность» называется, знаете такую?

– Знаем.

– Хорошая, же да?

– Ну да, – выдохнул Вовчик.

– Ты это, Вова… – впалые щеки Танечки вспыхнули румянцем, – если что, можем вместе пойти домой.

– Так нам же в разные стороны. Ты вон в сторону ДЭПО живёшь, я в сторону хозмага.

– Мне в хозмаг надо. Мыло купить. Мама попросила. Пойдём?

– А мы сегодня как раз в сторону ДЭПО идём, – вздохнул Вовчик под едва заметный смешок Вальки. – Ещё и Кирилла надо дождаться.

– Ах, вот как. Кирилла ждёте, – улыбка сошла с конопатого лица Тани, – если захотите помочь, то… а хотя не надо, – она, мотнув мальчикам головой на прощание, зашагала к воротам школы.

– Я думал, она сейчас тебя на свидание пригласит, – невпопад гоготнул Валька. – Она прямо сохнет по тебе.

– Да, ну, – отмахнулся Вовчик. – Она такая странная. Ещё и с учителем дружит.

– Ладно тебе, Сергеич хороший. Не ругается. Помнишь ведьму?

– Ага, – растянулся в улыбке Вовчик, вспоминая учительницу начальных классов, которую они ещё первоклашки так метко прозвали ведьмой за крючковатый нос и злобный характер. – Ну, так по сравнению с ней и бешеная собака – щенок.

Валька громко засмеялся, и тут же затих, словно испугавшись внезапного приступа веселья, что так некстати потревожил унылую, серую весну.

– Вы тут? – Кирилл медленно вышел из школы, едва касаясь пальцами стены, и остановился ровно в том месте, где начинались ступеньки.

– Ты чего палочку не взял? – сказал Вовчик протягивая руку брату. – Мамка ругать будет.

– Пусть ругает. Я и без палки все вижу, – Кирилл двумя пальцами взял ладонь брата и осторожно спустился с крыльца. – Ну что, ждём твоего дружка-подлизу? Или без него?

– Я вообще-то тут, – буркнул Валька. – И никакой я не подлиза.

– Не заметил тебя, – в уголках глаз Кирилла появилась тоненькая паутинка морщин, словно он уже очень старый.

Вовчик знал эту улыбку, Кирилл, чувствовал, слышал, а может просто знал, что Валька рядом, но не упустил шанса его подколоть.

Они вышли с опустевшего двора школы, кивнули нескольким знакомым ребятам и молча, не сговариваясь, повернули в сторону вокзала. Вовчик отчего-то на мгновение остановился и посмотрел в сторону хозмага, куда ушла Танечка.

Глава 4

По этим дворам Танечку водил в садик дедушка, пока был жив. Дедушка ушёл самый первый. Потом ещё много кто уходил, но их лица девочка уже не помнила, как не помнила и многочисленных имён.

Перед тем, как пойти домой Танечка немного посидела на качелях во дворе, сама с собой поиграла в классики, почитали тоненький любовный роман, украденный у матери из сумки. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь из подружек выглянул в окно и, увидев её, вышел гулять, но сегодня было тихо. Становилось все теплее, и многие семьи, те, у которых сады были ближе к городу, уезжали вечером загород. А семья Танечки поедет завтра. Они вновь откроют, запревшие за зиму самодельные теплицы, будут вытирать пыль с потрескавшихся половиц и подоконников, будут вгрызаться в серую, пустую землю, так, словно она ещё способна разродиться чем-то кроме сорной травы. Танечке вновь придётся присматривать за младшим братом, а он будет норовить соснуть ломать земли.

«И зачем он это делает?», – думалось Танечке, ведь она знала – брат все понимает. Каждый год он делает одно и то же, и иногда она видела в его больших жёлтых глазах проблески сознания, но они были мимолётны и быстро угасали.

Танечка посмотрела на тёмные окна квартир и громко вздохнула. Сейчас ей так хотелось поговорить, посмеяться, чтобы кто-нибудь отвлёк её от дурных мыслей. А надо было идти домой, быстро сделать уроки, посидеть с братом, а вечером её ждал Павел Сергеевич. Они вместе должны были закончить стенгазету, отрепетировать стихи и песню.

Сначала Танечке нравились эти походы к учителю в квартиру, она чувствовала себя особенной. Но последние несколько дней ей неожиданно стало все в тяжесть. Она даже не могла сказать, отчего такое взялось в душе. Что-то животное, взрослое, до этого не доступное девочке, призывало её бежать, спасаться. Но Танечка не понимала, что это значит, и от того ей было плохо, особенно по ночам, и от того ей не хотелось идти к Павлу Сергеевичу.

Тогда она села на скамейку на детской площадке и предалась любимому делу. Она мечтала. Сначала дело шло туго, сознание ускользало от Танечки и вместо грёз подсовывало мысли о серой действительности и мелких проблемах, что наполняли жизнь шестиклассницы, но девочка не сдавалась и вскоре она была уже не в своём дворе, а где-то очень далеко.