Клинок ночи

И, наконец, есть еще одна истина, в которую я верю. Клинки Ночи всегда жили мечом, и на протяжении всей истории мы умирали от меча. Вполне вероятно, что ты умрешь молодым, сраженный одним человеком, тем, кто сильнее тебя. Или тридцатью – теми, кто боится того, в кого ты можешь превратиться. Очень немногие из нас умирают мирно во сне.

Мальчику следовало отдать должное: он не спешил принимать то или иное решение. Он сидел в тишине и размышлял. Хотя Рю не понимал, что делает, Шигеру чувствовал, как в нем борются эмоции. На мгновение Шигеру подумал, что, возможно, переборщил и потерял шанс получить ученика – лучший, какой у него когда-либо был.

Но его опасения не оправдались.

– Я останусь здесь и буду тренироваться с тобой.

Шигеру ничего не ответил, а лишь низко поклонился. Мальчик склонился до самой земли, коснувшись лбом деревянного пола хижины.

Остаток трапезы прошел в необычайном молчании. Отчасти Шигеру ожидал нового шквала вопросов о тренировках и о том, что будет дальше, но их не последовало. Рю сидел, размышляя о своем будущем, и по его лицу было видно, что эти раздумья были наполнены фантазиями, немного – грустью и злобой. Шигеру был доволен. Ему бы не хотелось обучать мальчика, который верит, что бой на мечах – это всего лишь забава, игра. Это был трудный путь и легкий способ умереть.

Это был путь меча. Это был путь смерти.

Когда ужин закончился, Шигеру предложил Рю лечь спать, хотя тот не мог сдержать своего возбуждения. Мечты о тренировках пересилили все страхи. Шигеру уговорил мальчика заснуть, повторяя:

– Это будет самое трудное, что ты когда-либо делал в своей жизни. Тебе нужно поспать.

Когда Рю проснулся утром, то понял, что Шигеру не преувеличивал. Как ребенок крестьянина, он привык просыпаться вместе с солнцем, но даже солнце еще не встало. Он еще не успел как следует открыть глаза, а Шигеру уже вытолкнул его из хижины. Рю увидел, что тот пристегнул к спине два деревянных меча – в дополнение к стальным клинкам, которые были его постоянными спутниками. Вместе они побежали трусцой. Хотя для Рю, которому было всего пять циклов, и который был гораздо ниже Шигеру, это стало быстрым забегом.

Шигеру превратил тренировку в игру, дразня и подначивая Рю догнать его. Когда тело Рю начало просыпаться, эта игра ему понравилась. Несмотря на то, что он быстро выдохся, мальчик понял, что всегда готов пробежать еще, веря, что именно в этот раз все получится, именно в этот раз он поймает Шигеру. Когда игра закончилась, Рю обнаружил, что местность, ставшая ему привычной, осталась позади. Его ноги были с этим согласны. Рю чувствовал, как они подкашиваются от усталости. Слишком много усилий потребовалось приложить, чтобы уйти так далеко.

Они все еще были в старом лесу, на поляне шириной не более двадцати шагов. Рю представил, будто это – форт. Лес, через который они пробирались, был густой, даже гуще, чем вокруг хижины Шигеру. Мальчику с равнин в окружении величественных древних деревьев было непривычно. Они будоражили его воображение.

Забыв об усталости, Рю забегал по поляне, пытаясь найти лучшую точку обзора, чтобы следить за тем, что происходит за ее пределами. Но куда бы он ни смотрел, не мог ничего разглядеть дальше чем на пару шагов в любом направлении. Даже подобие тропинки, по которой они пришли на поляну, изгибалась таким образом, что не позволяла ничего увидеть.

– Как ты нашел это место? – восхищенно спросил Рю.

Шигеру не ответил, и Рю увидел, что он снял со спины деревянные мечи. Волна энергии и возбуждения пронеслась сквозь него. Сегодня он научится быть мечником, как Шигеру.

Восторг мальчика длился до тех пор, пока Шигеру не начал давать ему первые наставления. К большому разочарованию Рю, занятия с мечом должны были начаться не сразу. Шигеру встал перед ним и стал выполнять движения, которые Рю должен был повторять. Почти цикл назад Рю видел танцоров, посещавших его деревню. Ему движения Шигеру казались такими же. Какой смысл двигаться без меча, когда ты учишься сражаться мечом?

После примерно сотни повторений Шигеру отошел в сторону и попросил Рю выполнить все действия самостоятельно. После нескольких повторений, где-то в середине очередной череды движений, Шигеру атаковал. Рю был застигнут врасплох, но его тело настолько сосредоточилось на повторении движений, будто застряло в колее. Его реакция была направлена на то, чтобы закончить движение, которому его научил Шигеру, и он блокировал все легкие удары.

Когда первое удивление от того, что на него напали, прошло, Рю понял, что Шигеру учит его защитным комбинациям. То, что поначалу казалось бесцельным танцем, оказалось новым способом показать его телу, как нужно двигаться, как быть эффективным. Как только Рю собрал все воедино, он стал усердно повторять и анализировать движения Шигеру.

Они прервались на быстрый обед из ягод, сушеного мяса и риса, а затем вернулись к тренировкам. На этот раз Шигеру взял в руки деревянные мечи, которые пролежали все утро без дела. Тренировка шла по той же схеме. Шигеру демонстрировал технику, Рю копировал ее под критическим взглядом мастера. Кончик меча всегда должен был находиться в определенном месте. Постановка ног была немного не та. Рю вскоре понял, что Шигеру ожидал от него только совершенства – во всем.

Рю узнал, что существует точное место, где меч должен находиться в любой момент времени. Если меч был в определенной точке, все вставало на свои места. Если держать меч правильно, он мог блокировать удары и резать быстрее, и в искусстве владения мечом главными были скорость и точность. В течение дня его реакция становилась все лучше. Рю как-то сказал об этом после отработки ударов.

– Все в этом мире находится в движении. Ничто не стоит на месте. Даже планета, на которой мы находимся, движется, вот почему солнце встает и садится каждый день. То, что ты сейчас чувствуешь, называется концентрацией. Запомни это ощущение, сделай его привычным для себя. Это относится не только к фехтованию, но и к жизни. Сосредоточенный противник – страшный враг. Будь сконцентрирован и останешься жив. – Шигеру сделал паузу, заметив озадаченное выражение на лице Рю. – Не волнуйся, через пару циклов упорных тренировок ты поймешь, о чем я говорю. Но важно замечать, когда какие-то вещи просто ощущаются правильными.

Рю только кивнул, потеряв нить беседы сразу после того, как Шигеру начал говорить. Планета двигалась? Глупости.

Глаза Шигеру сверкнули, и Рю мог бы догадаться, что тот смеется над ним. Но лицо Шигеру не выражало никаких других эмоций, а Рю был слишком молод, чтобы понять своего новообретенного мастера.

Тренировки продолжались весь день. Когда они закончили, Шигеру снова заставил, Рю бегать трусцой по лесу и играл с ним в догонялки. Когда они вернулись в хижину, было уже почти темно, и у них осталось время, чтобы быстро перекусить еще до захода солнца. Рю спросил, может ли он пропустить вечернюю трапезу. Он хотел только одного – поскорее лечь спать. Руки и спина болели от махания деревянным мечом, ноги болели от бега, а все остальное тело болело от легких ударов, которые он получил во время занятий.

Шигеру заставил его поесть. Он сказал, что тренировки будут ежедневными и тяжелыми и ему нужно поддерживать тело в хорошей форме. Рю понимал, что Шигеру прав, и с усилием протолкнул еду в горло и запил чаем, который тот приготовил. Пока он жевал, заметил, что эта пища вкуснее всего, что он когда-либо ел, и сказал об этом Шигеру.

– Это потому, что еда стала важнее для твоего тела, и теперь оно относится к ней с большим уважением.

Рю слегка покачал головой. Ему было интересно, понимает ли Шигеру, что разговаривает с ребенком, который понятия не имеет, о чем он вообще говорит.

Следующее утро было отвратительным. Рю проснулся на рассвете, как обычно, но его тело, казалось, отставало на несколько ударов сердца от команд разума. Он был вялым и почти слышал, как вопят от боли его конечности, когда он заставлял их двигаться. Бывали тяжелые дни, когда он помогал отцу в поле, но ничего подобного с ним еще не случалось.

Боль исчезла, когда он, спотыкаясь, вышел на улицу и застал Шигеру на утренней тренировке. Солнечный свет раннего утра отражался от клинка Шигеру, сверкающего, как безумный светлячок в дневном свете. Рю не мог уследить за быстрыми движениями клинка, а лишь видел вспышки молний, когда солнечный свет отражался от сияющего меча. Движения Шигеру были неземными, его ноги и руки двигались в изящном, смертельно прекрасном танце. Рю казалось, что он слышит, как меч Шигеру поет.

Рю понял, что Шигеру сразу же заметил его. Ему показалось, что он видел, как глаза мастера на мгновение метнулись к нему, но эта мысль была вызвана скорее тем, что он знал – подкрасться к Шигеру невозможно. Он всегда и обо всем знал. Рю смирился с этим. Вот что значило быть Клинком Ночи.

Несмотря на присутствие Рю, Шигеру не прекращал утреннюю тренировку. Он завершил ее тем, что просто и быстро убрал клинок в ножны. В один момент холодная сталь сверкала в лучах солнца, а в другой – покоилась в теплых ножнах. Рю даже не заметил, как он это проделал.

Шигеру глубоко вздохнул, и Рю почувствовал, что его изучают. Сделав какой-то вывод, Шигеру заговорил:

– Ты молод, и обучение владению мечом – тяжелая работа. Позже мы будем тренироваться каждый день. А сегодня отдохнем.

Рю почувствовал, как по его уставшему телу разливается облегчение. От движения болело все, и он не смог обнаружить ни единого исключения. Его ступни болели от бега и стояния целый день. Ноги ныли от того, что он принимал разные позиции и удерживал их. Его туловище, руки, грудь и спина болели от обращения с мечом и рукопашного боя. День отдыха означал возможность лечь в постель и проспать остаток дня.

Но когда он повернулся, чтобы отправиться спать, за спиной раздался голос Шигеру – в нем слышалась усмешка.

– Не туда, Рю. Мы идем гулять по лесу.

Рю хотелось застонать, закричать или заплакать, но даже в столь юном возрасте он знал, что ни одна из этих эмоций не повлияет на Шигеру. Они отправятся в поход, и он закончится, когда Шигеру скажет. Рю на мгновение задумался: стоит ли вообще пытаться противиться, приводить хоть какие-то аргументы? Минутное размышление подтвердило, что нет, и он покорно последовал за мастером. Рю вышел из хижины, бросив напоследок тоскливый взгляд в угол, где была его кровать, еще теплая после долгого сна.

Они прошли не очень далеко, всего лишь до ручья и небольшого водопада, которые Рю обнаружил во время своих первых приключений на участке вокруг хижины. Придя туда, Шигеру отложил мечи и начал разминаться, то подпрыгивая, то замирая. На взгляд Рю, Шигеру выглядел нелепо, и он старался сдержать смех. Мастер махнул рукой, давая понять, что он должен присоединиться к нему и повторять движения за ним.

У Рю не осталось сил протестовать, хотя какая-то часть его сознания утверждала, что это глупо. Он подражал движениям Шигеру как только мог и сразу же заметил эффект. Каждое движение растягивало определенные группы мышц. Когда он наклонялся, чтобы коснуться пальцев, то чувствовал, как задняя часть ног ныла и сопротивлялась. Но он упорствовал, и вскоре почувствовал, как мышцы расслабляются и растягиваются.

По мере того как Рю узнавал, зачем нужно каждое упражнение, он воодушевлялся все больше и больше. Поначалу движения были болезненны, но чем больше его тело тянулось и расслаблялось, тем отчетливее он ощущал, как боль от тренировок предыдущего дня испаряется. Было удивительно, что, просто заставляя свое тело двигаться, можно почувствовать облегчение.

В голове сразу всплыло воспоминание. Его отец в доме ночью, не в силах пошевелиться от мучительной работы в полях. Иногда он передвигался как пожилой человек, хотя ему было всего двадцать четыре цикла. Он был осторожен, но Рю был достаточно наблюдателен, чтобы понять, что каждое движение причиняет ему боль. А если бы он знал то, что знал Шигеру? Разве мучился бы он вот так?

Эти мысли на мгновение отвлекли его от тренировки, но если Шигеру и заметил, то не подал виду. Они еще немного позанимались, а затем мужчина выпрямился.

– Что еще болит?

Рю задумался и назвал несколько мест на теле. Его плечи, руки и спина все еще отдавали пульсирующей болью, которая никак не хотела проходить. Шигеру кивнул.

– Ложись.

Рю колебался. Он знал, что Шигеру собирается сделать что-то, что поможет ему, но мысль о другом человеке, который окажется столь близко, беспокоила. Он помнил объятия матери холодными ночами и грубые руки отца. Теплые воспоминания яростно столкнулись с реальностью, и на глаза навернулись слезы.

Шигеру наблюдал за каждой эмоцией на лице мальчика. Не в первый раз Рю почувствовал, что тот знает обо всем, что творится у него в голове. Он ничего не сказал, предоставив Рю самому разбираться, и лишь молча поддерживал его. Через некоторое время эмоции отпустили, и Рю кивнул в знак согласия. Он лег на мягкую траву возле водопада. На него светило солнце, и его стало клонить в сон.

– Это может быть больно.

Рю кивнул и стиснул зубы. Он все еще не решался просить Шигеру быть с ним немного помягче. Он ощутил, как чужие руки быстро и уверенно пробежались по его спине. Несмотря на прохладу весеннего ветерка, ладони Шигеру были теплыми – а еще твердыми, как сталь. Руки отца были грубыми, узловатыми, покрытыми морщинами. Руки Шигеру были более гладкими, но на них было больше мозолей. Они были такими же твердыми и неподатливыми, как и меч, лежащий в траве рядом с ними.

Шигеру без предупреждения надавил большим пальцем на какую-то точку у Рю на спине. Все мысли о том, чтобы терпеть боль, вылетели вместе с беззвучным криком Рю. Потребовалась пара вдохов, но ему удалось вернуть самообладание, а затем он почувствовал, что его спине уже лучше. Несмотря на боль, он был заворожен, его ненасытное любопытство пересилило естественную реакцию тела.

Шигеру продолжал нажимать на одну точку за другой, и каждое нажатие посылало новые волны боли по маленькому телу Рю. Каждый раз он задыхался, но когда все закончилось, Рю почувствовал необычайную легкость. Ему казалось, что он может прыгать вечно.

Рю развлекался со своим обновленным телом и какое-то время бегал без цели – достаточно, чтобы насладиться ощущением движения без боли. Но его тело узнало то, чего не знало раньше. Оно было более гармоничным, готовым к атаке. Не великое дело, но Рю это заметил – и ощутил прилив сил, о которых он и не подозревал.

Шигеру подождал, пока Рю набегается и насладится вновь обретенной легкостью. После того как Рю исчерпал все силы, Шигеру предложил ему сесть.

– Как ты себя чувствуешь?

– Отлично!

– Хорошо.

– Как ты это сделал? Было так больно, но теперь так хорошо. Ты даже не нажимал на те места, которые болели. Как это работает?

Шигеру поднял руку, чтобы остановить поток вопросов.

– Я научу тебя всему, что знаю, и вскоре ты сможешь проделывать то же самостоятельно. Ты слышал о Клинках Дня?

Рю кивнул. Все знали легенды о Клинках Дня и Ночи. Они жили более тысячи циклов назад, это были две части одного клана, известного как Клинки. Обе группы были уничтожены в Королевстве. Клинки Дня были целителями, но все знали, что они так же опасны, как и Клинки Ночи. В историях, на которых вырос Рю, говорилось, что все Клинки были убиты, но Шигеру, однако, был здесь.

Мастер продолжил:

– Помнишь, вчера я сказал, что это хорошо, когда ты замечаешь, как что-то ощущается правильным?

Рю кивнул.

– Та же самая энергия, которую ты чувствуешь, когда ты в гармонии с искусством владения мечом, распространяется и на твое собственное тело – и на все на свете. Это основа того, что ты знаешь, как восприятие. Ты можешь использовать это знание как для исцеления, так и для того, чтобы причинить вред, но для этого нужны циклы практики. Клинки Дня – эксперты в использовании своих знаний для исцеления. Клинки Ночи – эксперты в том, чтобы убивать. – Шигеру сделал паузу. – Впрочем, деление не такое жесткое, как пытаются убедить нас легенды. Обе группы опираются на один и тот же набор знаний, но физически проявляют свои способности по-разному. Учитывая это, Клинок Дня может быть отличным воином, даже если он прекрасный целитель. Также и Клинок Ночи может исцелять – в этом ты только что убедился.

Рю сидел и размышлял над словами Шигеру. Они шли вразрез с теми историями, которые он помнил. Клинки Ночи были злыми людьми, разрушившими Королевство, а Клинки Дня поддерживали в них жизнь. Если Шигеру был Клинком Ночи, значит, он был злым, но он спас Рю. Мысли мальчика бегали по кругу, и его замешательство отразилось на лице. Шигеру видел его, но не догадывался о причинах.

– Я не буду сейчас пытаться учить тебя этому, ты еще не готов. Но я скажу тебе, что все, с чем ты сталкиваешься, – леса, по которым ходишь, деревья, на которые забираешься, люди, которых встречаешь, – все взаимосвязано. То, что правильно для мира снаружи, правильно и для мира внутри тебя.

Как это часто бывало, Рю растерялся от объяснений Шигеру, но он запомнил эти слова, чтобы использовать в дальнейшем.

Шигеру широко улыбнулся – так, что Рю, пусть и на мгновение, поверил, что перед ним простой и открытый человек.

– Вижу, я снова сбил тебя с толку. Прости, но я не знаю, как разговаривать с тем, кто видел лишь несколько циклов. Ни на одной тренировке меня этому не учили. Однако я знаю, что в этом пруду можно отлично поплавать, и это поможет твоему телу почувствовать себя еще лучше. Не желаешь присоединиться ко мне?

Без лишних слов Шигеру нырнул в пруд, и единственным свидетельством его погружения в воду стала мелкая рябь. От удивления Рю замер – но лишь на мгновение, а затем прыгнул в воду, пусть и без грации Шигеру.

Вода в пруду была холодной, но плавать в ней было приятно. Шигеру обрызгал его, и Рю попытался схватить его под водой. Они купались почти весь день, а после обеда вернулись в хижину, чтобы успеть приготовить еду до захода солнца. На памяти Рю это был самый лучший день.



4

Такако несколько раз бывала в Нью-Хейвене. Ей было десять, и она была уже достаточно взрослой, чтобы сопровождать родителей в такие поездки. Нью-Хейвен был самым большим городом Южного королевства, он находился в пяти днях пути от их родной деревни. Ездили туда лишь по самым серьезным делам или по случаю больших праздников. Это была уже пятая поездка Такако в город огней и непривычных звуков.

Хотя Такако было десять, даже самые наблюдательные незнакомцы обычно говорили, что ей ближе к четырнадцати или к пятнадцати. Ее грудь была слишком мала, что было необычно, но во всем остальном девочка соответствовала этому возрасту – или даже превосходила стандарты. Она была исключительно высокой для своего возраста, возвышаясь даже над своими старшими друзьями мужского пола. Ее отец был неудачливым торговцем, пытавшимся свести концы с концами – хотя в деревне денег много не требовалось. В их доме было полно ртов, которые нужно кормить, и дохода, хоть он и был стабильным, не хватало, чтобы набить желудки всей семьи даже минимумом еды каждый вечер, когда все собирались за столом.

Но Такако беспокоил не голод. Она выросла, питаясь скудно, и не знала ничего другого. Больше всего она ненавидела отсутствие учебы. Она была старшей из четырех детей, но единственной девочкой. Ее отец был скептиком и считал, что Такако не нужно больше, чем базовые знания, но даже он признавал, что девочка преуспевала во всем, за что бралась. У нее были способности к цифрам и буквам, но, несмотря на таланты дочери, отец не обращал на нее внимания. Вместо этого он сосредоточился на обучении трех своих сыновей. Именно они должны были стать хозяевами его дела.

И это делало поездку еще более необычной. Такако не знала, зачем они приехали, но по поведению отца было понятно, что это деловая поездка. Если бы был праздник, он бы взял с собой всю семью или, по крайней мере, был бы в хорошем настроении. С другой стороны, если бы это была деловая поездка, он взял бы с собой мальчиков – несмотря на их юность и отсутствие навыков. Это не соответствовало системе поездок Такако – ради развлечения или работы, – но ее отец был серьезен всю дорогу, так что ехали они наверняка по торговым вопросам. Такако с ума сходила от любопытства, хотя волнение от пребывания в Нью-Хейвене пересилило желание завалить отца вопросами.

Нью-Хейвен очень подходил Такако. Она была от природы оптимисткой, и мать говорила, будто она вышла из утробы с улыбкой на лице. Такако считала, что мать немного преувеличивает, но история ей все равно была по душе. Ей не нравилось, как отец обращался с ней и ее матерью, но она ничего не могла с этим поделать. Поэтому делала то, что от нее требовалось, и с нетерпением ждала, когда наступит завтрашний день. Когда Такако была в Нью-Хейвене, ей казалось, что будущее – прямо перед ней, манит в свои теплые объятия. Город был большим, и в нем оставалось место, где женщина могла бы развернуться. Она видела женщин, которые занимались торговлей, и попыталась представить себя одной из них. Она знала, что способна на это, но не понимала, почему никто этого не признает.

Одним из самых насущных вопросов в жизни Такако было то, как ее мать мирится с тем, что к ней относятся хуже, чем к отцу. Девочка знала, что ее мать и отец были женаты уже более двенадцати циклов. Ее мать была тихой женщиной, но внутри нее был стержень, который проявлялся лишь в очень редких обстоятельствах. Но, судя по разговорам соседей, мать Такако не всегда была тихоней. Когда-то она наполняла деревню жизнью, была красивой и излучала энергию. Одна из соседок однажды сказал Такако, что ее мать не стеснялась говорить все, что было у нее на уме, даже перед старейшинами деревни, и ей все сходило с рук благодаря красоте и обаянию.

Она и сейчас была красива, но циклы в браке с отцом Такако потушили в ней огонь. Она любила отца и старалась сделать все, чтобы он был счастлив. Поначалу их брак считали идеальным, они оба были одними из самых уважаемых людей в деревне. Но потом появились дети. Первой была Такако, за ней последовали братья-близнецы, а затем еще один мальчик. Дело отца не росло пропорционально размеру их семьи. То, что было безбедной жизнью, превратилось в ежедневную борьбу за существование. Когда-то у отца Такако были мечты, но бесконечные попытки заработать достаточно хотя бы для того, чтобы выжить, превратили его в тень того, кем он был раньше.

Даже мать Такако не могла поддерживать его бесконечно. Бывали дни, когда казалось, что все так, как и должно быть. Мать и отец улыбались и смеялись, а дети радостно повторяли за ними. Но подобные моменты не могли длиться долго – и заканчивались. Периоды счастья рассеивались как утренний туман, оставляя после себя лишь холодную реальность ежедневной борьбы за жизнь.

Никто из детей не подвергался насилию, родители заботились обо всех. Их отец много работал, чтобы все они были сыты. Мать каждый день проводила со своими детьми, делая все возможное, чтобы дать им образование и подготовить к будущему. Все они помогали отцу в работе, делая все что могли. Когда они не были заняты в лавке, то готовили и убирались дома. Желание матери сделать своего мужа счастливым было заразительным. Каждый вечер проходил так, как пожелает отец семейства. Мать Такако превратилась в еще одного ребенка – ловила каждое его слово, пытаясь найти в нем хоть толику его редкого одобрения.

Циклы шли, и все становилось только хуже, жизнь истлела, как старый лист бумаги. Отец Такако начал играть в азартные игры с друзьями. Раньше он отказывался, зная, что денег у семьи недостаточно, чтобы так легкомысленно относиться к ним. Но однажды что-то изменилось, и он решил, что это его, заработанные тяжким трудом, деньги и он может тратить их по своему усмотрению. Он обсудил все с женой, и та согласилась, что ему будет полезно отдохнуть с друзьями и заняться тем, чем хочется. Они пересчитали деньги и прикинули подходящую сумму, которую он мог бы взять с собой, рассчитывая, что потеряет все. В ближайшие несколько дней им придется потуже затянуть пояса, но супруги решили, что справятся без труда.

В тот вечер Такако увидела отца – он был счастливее, чем когда-либо. Он вернулся с выигрышем. Принес угощения для всех, но все равно денег у него осталось гораздо больше, чем сумма, с которой он уехал. В тот вечер семья отпраздновала свою удачу богатым ужином и играми. Этот вечер навсегда запечатлелся в памяти Такако: красочное, яркое воспоминание на фоне черно-белых картинок.

Счастье того вечера оставалось с ними еще какое-то время. Мать и отец Такако по натуре не были транжирами, и почти целый лунный цикл в доме царила атмосфера веселья. Радость того первого вечера больше не повторялась, но ее родители не выглядели такими озабоченными, как обычно, и обстановка в доме была спокойнее, чем раньше.

Но Такако учили, что жизнь – это один большой круговорот, и удача, выпавшая на долю семьи, постепенно сменилась ежедневными мытарствами, которые были так хорошо им знакомы. Изнурительная борьба за существование привела к появлению того же напряжения, что и раньше. Однажды торговец снова отправился играть в азартные игры, но на этот раз не ради забавы или удовольствия. Он хотел заработать деньги для своей семьи. Жена пыталась отговорить его, но лишь вполголоса – в ней тоже поселилась слабая надежда. Радость того вечера все еще хранилась в ее памяти, и хотя часть ее знала, что в игорных домах удача не посещает одного и того же человека дважды, ей настолько хотелось в это верить, что она готова была проигнорировать свою интуицию и довериться мужу.