Клинок ночи

Монах приложил руку к ее лбу. Морико удивила холодная твердость его ладони. Казалось, что у него не бьется сердце. Девочка подняла голову и посмотрела на монаха. Его глаза были круглыми, как блюдца. Морико снова стало страшно, страшнее, чем прежде, потому что мужчина произнес:

– Ваша дочь благословлена.

Морико внимательно наблюдала за родителями. Мать прижала ладонь к губам, а отец просто кивнул, будто именно этого и ожидал.

– Я соберу ее вещи, – ответил он, но незнакомец поднял руку.

– В этом нет необходимости. Мы предоставим ей все, что нужно. Она будет в безопасности, мы защитим ее от других и от нее самой.

Ее отец снова поклонился.

– Спасибо.

Мысли Морико заметались. Она не знала, что на самом деле происходит. Похоже, ей придется уйти с этим человеком, но почему ее отец не противится этому? Он ни за что бы не позволил ей уехать. Она была его любимицей.

Морико хотела было запротестовать, но слова застыли в горле, когда она увидела выражение на лицах своих родных. В сидевших за столом не было ни капли любви. Все они отвернулись от нее. Они были напуганы. И злились на нее. Но почему? Даже ее отец, который всегда был так добр к ней, смотрел на Морико с опаской. Никто не заговорил, не попытался убедить незнакомца оставить ее здесь, дома.

Девочка переводила взгляд с одного лица на другое, ища поддержки, кого-нибудь, кто попросил бы ее остаться. Еще накануне вечером все они смеялись над ее гримасами за столом. Сегодня она была чужаком, забредшим в их дом.

Морико начала плакать. Никто не собирался ей помогать.

И никто не помог.

В комнате стояла тишина, Морико почувствовала руку на своем плече. Она подняла голову, ожидая увидеть улыбающееся лицо отца, который скажет, что все будет хорошо.

Но это был не он, а незнакомец. Он улыбался ей, но эта была не та улыбка, которой обычно говорят, что все будет в порядке.

Морико покорно вышла за дверь вслед за мужчиной. Она не хотела этого делать, но в то же время понимала, что без помощи семьи ей не сбежать от этого человека. Она забралась на лошадь монаха, и в ее голове, обычно наполненной разнообразными мыслями, было пусто. Когда они поехали прочь от единственного места в мире, которое Морико могла назвать домом, она рискнула бросить взгляд назад. Она надеялась, что, возможно, кто-то пришел попрощаться с ней. Дом выглядел теплым и гостеприимным, но никто из ее семьи не вышел на улицу, чтобы посмотреть ей вслед.

Путешествие в монастырь прошло без происшествий. Монах, которого, как выяснила Морико, звали Горо, пытался завязать с ней разговор, но все его усилия разбивались о ее упорное молчание.

Морико подумала о том, чтобы попытаться сбежать. Возможности для этого были, но девочка не знала, что будет делать потом. Ее семья, ее дом были единственным ее пристанищем. У нее не было ни родственников, ни друзей, к которым можно было бы сбежать. Ее единственный дом закрыл для нее свои двери. Монастырь был единственным, кто открыл их.

Морико молчала и думала, как он будет выглядеть. Она представляла монастырь как величественный замок с башнями, поднимающимися высоко в небо. Наверняка он полон замечательных людей. Монахи были очень храбрыми. Во всех историях говорилось об этом. Может, ей просто попался плохой монах?

Они поднялись на небольшой холм, показался монастырь, и у Морико упало сердце. День был серый и унылый, а сам монастырь примечателен лишь тем, насколько он был непримечателен. Единственной необычной деталью оказалась сплошная стена высотой чуть больше человеческого роста, сделанная из дерева. Когда они въехали в ворота, Морико поразилась тому, насколько тихо кругом. Она ожидала, что монастырь будет больше, в нем будет кипеть жизнь. Но земля внутри была почти такой же мертвой, как и бесплодные равнины снаружи. Территория монастыря была невелика, и Морико поняла, что от одной стены до другой – рукой подать. В одном из углов группа ребят примерно ее возраста тренировалась под присмотром одного из монахов. Никто не выглядел счастливым, но они также не казались грустными или злыми. Морико решила не делать поспешных выводов, хотя это место оказалось не таким уж захватывающим, как она ожидала.

Они остановились и спешились. Монах, который занимался какими-то делами, подошел к Морико. Он улыбнулся ей искренней улыбкой, и у Морико отлегло от сердца. Значит, не все монахи были такими, как Горо. Все будет хорошо.

– Добро пожаловать в «Упорство». – Морико вопросительно посмотрела на монаха, и этого было достаточно, чтобы тот пустился в объяснения. – Я забыл, что не все тут монахи. Хотя монастыри не имеют названий, как во внешнем мире, самые первые монахи после войны сочли необходимым хоть как-то их называть, чтобы различать. Монастыри были названы в честь качеств, которыми монахи дорожили. Хотя монастырей уже не так много, эта практика сохранилась до сих пор.

Морико кивнула, но ее внимание по-прежнему было сосредоточено на окружении. Одно здание возвышалось над остальными, казалось, его специально расположили как можно дальше от ворот. Это была единственная постройка, в которой оказалось больше одного этажа, и она была украшена самыми богатыми и затейливыми деревянными деталями, которые девочка когда-либо видела. Она решила, что это здание самое важное. Было еще четыре здания, но все они выглядели простыми, непримечательными и практичными.

Монах снова заговорил, и в его голосе прозвучали новые нотки, заставившие Морико сосредоточиться.

– Не думай сбежать. Понимаю, что в ближайшие несколько недель ты будешь думать только об этом, но, пожалуйста, постарайся держаться. Как видишь, стены тут невысокие. Ворота закрываются на ночь, но они здесь лишь для красоты. Наша сила – в нашем даре, и от него тебе не скрыться. Поверь мне.

– С чего мне убегать? – выпалила Морико и сама себе удивилась.

– Потому что много циклов назад я был на твоем месте и думал точно так же. Я пытался сбежать. У меня был блестящий план. Однажды ночью я привел его в действие. Мне не помешали уйти. Сейчас я уверен, что кто-то видел меня, хотя тогда я думал, что ушел незаметно. Меня даже не пытались преследовать. Мне дали фору, чтобы я понял, с кем имею дело. Я не переставал бежать, стараясь выйти из зоны действия их восприятия. Я бежал два дня, даже не спал. Но все было напрасно. Два дня спустя, когда я уже думал, что в безопасности, за мной пришли и вернули обратно. До сих пор на мне есть следы того наказания.

Морико задумалась над его словами. Она решила, что это хорошая история, но не поверила ему. Монах это заметил.

– Не волнуйся. Я знаю, что ты попытаешься придумать свой собственный план и не станешь меня слушать. Мало кто воспринимает мои слова всерьез. Но послушай других воспитанников. Они прошли через то же самое, и некоторые из них пытались сбежать. Послушай их истории, а потом посмотрим, поверишь ли ты моей. Я просто пытаюсь помочь. – Монах замолчал на мгновение, как будто только что заметил что-то, чего не замечал раньше. – А теперь я должен отвести тебя к настоятелю. Он хочет с тобой встретиться.

Морико без разговоров последовала за монахом. Как она и предполагала, они отправились в большое здание в дальнем конце монастыря. Внутри оно было еще более впечатляющим, чем снаружи. Замысловатая резьба тянулась по всему периметру здания и по всей деревянной отделке. Здесь золота было больше, чем Морико когда-либо видела в одном месте разом. Она не могла не признать, что очарована резьбой и гравюрами и ей хотелось бы посмотреть на них поближе и изучить. Иногда в свободное время она с удовольствием занималась резьбой, но эти шедевры превосходили все ее умения.

Она не сразу обратила внимание на мужчину, который сидел в центре комнаты. Он был небольшого роста, но когда Морико заметила его, то мгновенно поняла, почему именно он возглавлял монастырь. Горо был сильнее всех, кого она когда-либо встречала. На протяжении всего их путешествия он не переставал светиться, и Морико решила, что все монахи именно такие. Но этот был сильнее. К обществу Горо она привыкла, так что замечала свечение только тогда, когда сама хотела. Но стоя лицом к лицу с настоятелем, она почувствовала, как сердце начало биться быстрее, а ладони вспотели.

Настоятель сидел, скрестив ноги, и предавался медитации. Морико чуть не подпрыгнула, когда он заговорил – мужчина был так неподвижен, что она засомневалась, не уснул ли он.

– Морико, я рад, что ты здесь. Вижу, ты напугана, и злишься, и думаешь о своей семье. Я хочу, чтобы ты знала: все будет хорошо. Мы позаботимся о тебе и научим, как стать лучшим человеком, чтобы ты могла помогать людям, как это делаем мы. Звучит здорово, да?

Морико подумала, что монотонный голос настоятеля звучит скорее жутко, чем здорово, но даже ее юный ум смог понять, что с этим человеком лучше будет поладить.

– Да, так и есть.

– Я знаю, ты будешь думать о побеге, но, пожалуйста, не надо. Ты не понимаешь, что нужна нам здесь. Такие люди, как мы, особенные, и ради блага королевства мы должны заботиться друг о друге. Здесь есть правила, которые помогут тебе оставаться в безопасности и быть счастливой. Первое и одно из самых важных – никогда не покидать монастырь без разрешения. Мир – опасное место, но здесь ты будешь в безопасности и мы позаботимся о тебе. Другие ученики расскажут тебе об остальных правилах.

Морико кивнула, не зная, что еще можно сделать.

– Есть и другая причина, по которой мы просим тебя не покидать территорию монастыря. Мир не понимает, какой силой ты обладаешь. Люди боятся тебя. Для тебя гораздо безопаснее быть здесь с теми, кто тебя понимает. Если ты снова выйдешь в мир, прежде чем будешь готова, я не знаю, что с тобой случится.

Морико подумала о своей семье, которая даже не провожала ее.

В тот момент, когда она прошла испытание, ее оторвали от семьи, как будто ее и не было. И родные отпустили ее – они хотели, чтобы она ушла. Теперь она все поняла.

– Я настоятель этого монастыря. И хочу, чтобы ты думала обо мне как об учителе и друге. Я слежу за тем, чтобы правила соблюдались и чтобы здесь было безопасно, но если случится что-то плохое или если тебе понадобится помощь, будь уверена – я помогу. Ты всегда можешь прийти и поговорить со мной.

Морико снова кивнула. Она была в замешательстве. Все в этом монастыре было не так, и ей казалось, что ее поджидают самые разнообразные ужасы, но она не могла понять, что же это может быть. Все здесь казались немного странными. Ей совсем не нравился Горо, но он, вроде бы, был исключением. Все остальные были очень милы с ней. Они были добрее к Морико, чем ее семья.

У девочки голова шла кругом. Она не знала, что хорошо, а что – нет. Настоятель заметил ее растерянность и решил закончить разговор.

– Прошу прощения, что отнял у тебя столько времени в столь неподходящий момент. Ты, должно быть, устала после такого путешествия. Тебе следует немного отдохнуть. Кто-нибудь из учеников покажет, где можно поспать, а после того, как отдохнешь, мы поможем тебе написать письмо домой родителям, чтобы сообщить им, что ты в безопасности.

Морико покачала головой. Если она и была в чем-то уверена, так это в том, что не хочет писать своей семье. Они хотели, чтобы Морико исчезла, и она исчезнет.

Добрый монах, который привел ее к настоятелю, вывел ее на улицу. Он ничего не сказал, но, похоже, был рад обществу Морико. Монах отвел ее к одному из менее элегантных зданий, которое девочка заметила, когда только приехала. Внутри она обнаружила общую жилую комнату с небольшой кухней, обеденной зоной и несколькими кроватями. Монах указал на одного из учеников, который убирался в комнате.

– Томоцу, иди сюда.

Тот перестал убираться, подошел, поклонился и монаху, и Морико.

– Да, господин?

Сердце Морико на мгновение дрогнуло. Даже с бритой головой и в простой монашеской одежде мальчик был симпатичным. Очень симпатичным.

– Морико, это Томоцу. Томоцу, это Морико. Она наша новая воспитанница. Я бы хотел, чтобы ты провел ее по монастырю, рассказал о жизни здесь, о правилах и помог ей освоиться.

Морико с любопытством посмотрела на Томоцу, и ее детское сердце всколыхнулось, наполнившись мечтами – пусть умом она и понимала, насколько это глупо. Ей захотелось уехать с ним из монастыря. Кажется, он был на пару циклов старше, может быть, на три или четыре. Но он был высок, и плечи у него были широкие. Даже с учетом небольшой разницы в возрасте, казалось, что он мог легко подхватить ее и забросить на плечо. Он мог быть тем мальчиком, который спасет ее. Они могли бы жить вместе и создать большую семью, жить в милом домике…

– Морико?

Девочка вздрогнула. Она погрузилась в свои мечты и не заметила, что мальчик пытался привлечь ее внимание. Она посмотрела на него и кивнула.

– Значит, они и тебя поймали?

Морико вновь кивнула. Ей было непросто подобрать слова. Это было гораздо сложнее, чем разговаривать с братьями.

– Это трудно. Я знаю. Мы все здесь прошли через подобное. Нас всех в тот или иной момент забрали из семей, хотя обычно мы были младше тебя. Но не волнуйся, жизнь здесь неплохая. Правила просты: слушайся монахов и не пытайся сбежать.

Морико окинула мальчика неприязненным взглядом. Она почувствовала, как ее недавно сотканная мечта трещит по швам.

– Это не то, что нам велят говорить новичкам. Просто я это испытал на себе – многие испытали. Почти все пытаются сбежать. Поначалу страшно. Пару циклов назад, когда я только попал сюда, парочка из нас пыталась сбежать. Мы ушли довольно далеко, но они в конце концов настигают тебя. Настоятель – он очень сильный и всегда сможет найти тебя, как бы далеко ты ни ушла. Когда я вернулся, он подарил мне вот что. – Томоцу повернулся и слегка приподнял рясу, чтобы показать свою спину, которую пересекали узкие шрамы.

Морико вздрогнула.

– Больно?

Томоцу опустил голову и понизил голос.

– Да.

– Мне жаль.

– Не стоит. Я не жалею. Иногда я все еще думаю о побеге, но это невозможно. Конечно, ты можешь выбраться за стены, но они найдут тебя. Они почувствуют тебя, где бы ты ни была. Но жизнь здесь не так уж плоха. Еда хорошая, и, пока ты делаешь то, что говорят монахи, жизнь довольно приятна. Мы ни в чем не нуждаемся, и это делает нас сильнее. Как физически, так и в плане нашего дара.

Томоцу вывел Морико на территорию монастыря. По направлению к главным воротам дугой располагались пять зданий. В одном хранились продукты питания и монастырские вещи. В другом здании, ближайшем к воротам, находился учебный центр, которым пользовались зимой и в непогоду. Следующие два здания оказались жилыми помещениями: одно для учеников, другое – для монахов. В каждом из них проживало от пятнадцати до двадцати человек, так что в монастыре никогда не было больше сорока обитателей.

Главное здание, как Морико уже догадалась, было домом настоятеля. Оно выполняло несколько церемониальных функций и было центром всей деятельности монастыря. Учеников туда не пускали без разрешения, пока те не принесут клятву на крови и не станут монахами.

Морико задыхалась от тесноты. Всю ее жизнь мир каждый день был открыт для нее. Она исследовала леса и перелески, свободно бродила там, где пожелает. Тогда мир был огромен. А монастырь был маленьким и тесным. Она не могла заглянуть за его стены. Больше всего на свете ей хотелось сейчас увидеть деревья.

По окончании экскурсии, которая продлилась недолго, Томоцу предложил ей занять кровать рядом со своей. Никто ею не пользовался, и мальчик пообещал, что присмотрит за Морико, пока она не привыкнет к новому месту. Морико с радостью согласилась – и в этом холодном месте детская любовь грела ее.

Пока Морико осматривала монастырь, Горо заглянул в покои настоятеля. Эта девочка беспокоила его, и он нуждался в наставлениях. Когда Горо вошел в святилище, то увидел, что настоятель с кем-то беседует. Он молча прошел в угол, опустился на колени и уперся лбом в пол. Волнуясь, он ждал, когда настоятель заговорит с ним.

Тот как раз заканчивал встречу с местным чиновником. Горо попытался подслушать разговор, но те стояли близко друг к другу и беседовали очень тихо. За звуками тренировок, доносившимися с территории монастыря, он не мог разобрать, о чем именно говорят эти двое, но было ясно, что разговором руководит настоятель. Чиновник кланялся и кивал, а настоятель излучал ауру власти. Горо любил наблюдать за работой настоятеля.

Он старался сдерживать улыбку, но даже если ему это не удавалось – не беда. Его лица никто не мог разглядеть, потому что оно было прижато к земле – идеальный образ послушания. Почти все, кто приходил в монастырь, неважно, насколько большой, за его стенами вели себя не в пример скромнее. Хотя все монастыри действовали по-разному, Горо был рад стать частью одного из тех, где уважение и знания так оберегались. Из своих путешествий он знал, что некоторые монастыри закрываются от мира.

Эта идея казалась ему отвратительной. Настоятели всегда спорили о роли монастырей. Ведь те сталкивались с уникальными вызовами. Монастыри контролировали всю область дара восприятия, а это власть, которой жаждали и боялись все правители и простые люди. Им также предписывалось не вмешиваться в мирские дела, что на практике означало держаться подальше от политики. Именно это правило привело в смятение совет настоятелей. Некоторые настоятели считали, что монастыри должны стоять отдельно от государства, открывая свои двери только в случае необходимости.

«Упорство», к радости Горо, был открыт миру. Не так, чтобы это нарушало правило о невмешательстве в политику, но другие настоятели ставили под сомнение их работу. Настоятель «Упорства» встречался с местными жителями, пусть и не постоянно, а монахи часто отправлялись в соседние деревни и города. Отряд монахов обеспечивал защиту от разбойников в пути, а настоятель поддерживал местных лидеров, которые, в свою очередь, должны были поддерживать монастырь. Настоятель «Упорства» не принимал непосредственного участия в государственных делах, но он, без сомнения, был самым влиятельным человеком в этой области.

Горо был благодарен судьбе. Он знал, что он особенный. Он был наделен даром всоприятия. Горо знал, что роль монахов заключается в том, чтобы определять ход истории. Если бы не монахи, Горо был уверен в этом, Три Королевства были бы разрушены до основания. Но они вмешаются и смогут восстановить Единое Королевство. Такова была их судьба.

Горо почувствовал над собой поток энергии настоятеля, и это вырвало его из мыслей. Он поднял голову и увидел, что тот прощается с местным чиновником. Монаху показалось, что он узнал в нем вице-мэра. Тот несколько раз неловко поклонился и, попятившись, вышел из комнаты. Даже после того, как это недоразумение ушло, Горо ждал, пока его не позовут.

После нескольких мгновений тишины Горо почувствовал, что настоятель сосредоточил все свое внимание на нем. Это было обескураживающее чувство. Даже те, кто не обладал даром восприятия, отмечали, что чувствуют силу настоятеля. Тем, кто прошел обучение, это напоминало то, будто их волнами захлестывают его внимание и энергия. Она была достаточно сильной, чтобы перехватило дыхание, хотя это была лишь малая часть его силы. Горо старался оставаться сосредоточенным, несмотря на то, что чувствовал.

Наконец настоятель заговорил.

– Я вижу, тебя что-то тревожит, Горо. Расскажи мне, что случилось?

– Настоятель, эта девочка беспокоит меня. Она не такая, как все, кого я когда-либо встречал.

Настоятель вежливо слушал его. Горо знал, что тот ценит краткость, но ему также было важно объяснить, почему он так считает.

– Я едва чувствую ее. Когда я прикоснулся к ней, то был потрясен количеством энергии, которую она излучала. До меня дошли слухи, что распространяются в округе. Рассказы о том, что она может видеть то, чего не видит никто другой. Я отправился в тот дом, чтобы проверить ее. – Горо поднял глаза, но настоятель не выглядел заинтересованным. Монах удивился и заговорил быстрее.

– Я был уверен, что это пустые домыслы. Когда я приблизился к девочке, то ничего не почувствовал. Даже когда я был рядом с ней, она не казалась какой-то особенной. Я подумал, что она никак не может быть одной из нас. Но потом прикоснулся к ней, и она оказалась сильнее, чем я мог предположить. Вы – единственный человек, которого я когда-либо встречал, который сильнее.

Горо рискнул еще раз взглянуть на настоятеля, но тот казался безразличным.

– Мне нужно ваше наставление. Пожалуйста, расскажите, что происходит.

Настоятель пренебрежительно махнул рукой.

– У девочки сила предков. Я видел подобное раньше. Обучайте ее как и любую другую. Она пойдет дорогой новой силы или умрет.

Горо снова поклонился. Он слышал о силе предков, но никогда не испытывал ее на себе. Но монах доверял настоятелю свою жизнь. Он выполнит его приказ, как и всегда до этого.

6

Он все еще не привык к золотой короне на голове. Новый лорд Южного королевства Акира смотрел на свою армию, марширующую перед ним. Он старался не обращать внимания на зудящую кожу лба и представлял себя камнем в быстрой реке, твердым и неподвижным в бурлящем хаосе жизни. Он еще больше выпрямился и стер с лица любой намек на эмоции. Камень в реке.

Парад стал началом похоронного марша для лорда Азумы. Он умер, как и жил, на поле боя, проклиная и своих генералов, и врага. Истории о нем уже стали легендарными, и Акира, когда думал об этом, почти улыбался. Почти. Но судьба была слишком жестока. Одинокий лучник, затерявшийся в хаосе битвы, сумел подобраться достаточно близко к восседавшему на коне лорду. Об этом выстреле когда-нибудь будут слагать легенды, но, скорее всего, ему просто повезло. Когда лучника схватили, оказалось, что это лишь обычный солдат, затерявшийся за линией фронта, когда его собственные войска отступили. Его смерть была медленной и мучительной. Гнев Акиры это гарантировал.

Азума прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как укрепляется его армия на перевале. Его войска прошли через Три Сестры, и теперь они создали плацдарм, форт на другой стороне. После нескольких циклов войн было заключено соглашение, и в королевстве снова наступил мир, по крайней мере пока.

Акира пробежался взглядом по собравшейся толпе. Казалось, сюда пришли все жители королевства, и он на мгновение поразился масштабам ответственности, которая легла на его плечи. Акира понимал, что собравшиеся – лишь ничтожная часть людей, находящихся под его властью, но поток лиц казался бесконечным. Его отец был прав в одном: править таким количеством людей было нелегко. Те, кто убивал потому, что якобы так было должно, были глупцами.

Акира сдержал слезы. На это у него еще будет время. Ему предстояло управлять королевством, а королевство не бывает сильным, когда его правитель плачет.

Он позволил взгляду снова начать блуждать по лицам, выбирая какие-то наугад. Его отец был разным для разных людей, и, переходя от одного лица к другому, Акира видел, как по-разному люди реагировали. Некоторые гневались, некоторые грустили. Кто-то был весел, а кто-то замышлял что-то недоброе. Акира все это подмечал. Его отец был суровым человеком и жестким правителем. На его руках было больше крови, чем можно было представить, и эту кровь он оставил в наследство сыну. И не вся эта кровь принадлежала врагам.

Молодой лорд все это знал, но Азума также был и его отцом. Строгим и требовательным, часто отсутствующим, но его любовь и мудрость никогда не вызывали сомнений. У Азумы не всегда находилось время для сына, но когда он был с Акирой, тот чувствовал себя так, словно был единственным человеком в мире отца. Азума показал ему, что такое власть. Он никогда не скрывал мрачной стороны той силы, которой обладал. Он признавался своему сыну, что убивал своих людей. Он не гордился этим, но это был единственный способ контролировать народ – с помощью крепкого кулака. В детстве Акира считал это жестоким – да и сейчас мнения не изменил, – но теперь он увидел и мудрость в словах отца.

Он вновь сфокусировался на настоящем. Проблема была прямо перед ним, и, поразмыслив немного, Акира понял ее суть. Один из любимых генералов его отца, человек, которого очень уважали в армии, планировал переворот. Акире было всего двадцать циклов, и среди старой гвардии бытовало мнение, что он слишком молод и слаб, чтобы руководить страной. Акира понимал их опасения. Несмотря на измену, они пытались защитить интересы королевства, и оттого принять решение было сложнее.

Генералы не знали, насколько сложна и глубока была подготовка Акиры. Отец с первых дней жизни сына готовил его к власти. Он был единственным ребенком – к неудовольствию тех, кто считал, что в вопросе продолжения королевской династии не стоит рисковать. Но Азума всегда стоял на своем. Акире было двадцать, да, но он обладал знаниями и подготовкой человека вдвое старше его. Генералы не знали о тысячах часов, которые провел Акира, изучая историю военных конфликтов и тренируясь. Азума как-то сказал, что Акира будет самым подготовленным лордом, которого когда-либо видело королевство, и его сын не сомневался в правдивости этого утверждения.