Выше, чем облака

Кропотливо восстановив события одно за другим, Туллий все же так и не мог точно сказать, кто в Балтинии является истинным приспешником Принца Пиона. Его взгляд переместился в сторону, где проглядывался краешек дома барона Ламы – слишком многое происходит у того перед самым носом, а он не замечает или просто оказывается случайно застигнут врасплох? За исключением каких-то дальних родственников и мертвых родителей, он никак не связан с Балтинией, а одиночество порой способно провоцировать в человеке самые непредсказуемые поступки. А вот Лорду Тауки есть, что терять: его род исконный – старше только пески на побережье.

«Интересно, что произошло на Кирзаке? Никаких вестей ни от Ирис, ни от Мярра. Вернулась и молчит», – мелькнуло в голове Туллия, следом он переключил свои мысли на предстоящую беседу. Надо было окончательно решить, что можно довести до сведения князя Олифа. Они уже сумели отгородить Принца Пиона от вмешательства в дела других островов, хотя последние новости, дошедшие до Принца Туллия, могли в очередной раз все перевернуть.

Работа в саду шла своим чередом, но результат Принца Туллия не радовал: сверху все выглядело как сплошное нагромождение безвкусно подобранных скульптур и деревьев. Особенно раздражал пруд, который в пику первоначальному плану оставался по-прежнему диким, как лесной омут, забродивший от гниющих водорослей и скуки своих обитателей. Не оправдали возложенных на них надежд и маленькие рачки, специально выписанные из земель за пределами Архипелага: маленькие твари попросту сдохли, оказавшись в новой среде. Из башни водоем и вовсе казался темной кляксой, которую все же можно стереть, если приложить чуть больше стараний.

Дверь противно хлопнула, приободряемая потоком воздуха. Пелек, гордый новой должностью, все же сохранил подобие важного вида и тихо, как бы подстраиваясь к настроению Его Светлости, сообщил, что прибытие князя Олифа с наследником следует ожидать в ближайшие полчаса.

– Я встречу его на пороге замка, как друга, а беседовать будем в библиотеке. – Туллий прикинул, стоит ли для острастки сказать какое-нибудь замечание: пусть Пелек привыкает к тому, что, даже подпрыгнув на три ступени выше, он должен помнить, кому этим обязан (пригодится и когда станет министром). – Пелек, помни о том, что случилось, хотя бы для приличия. Есть разница между твоей жизнью и интересами Балтинии.

– Да, Ваша Светлость. – Пелек поправил зачесанную назад челку. – Я ни на секунду не забывал об этом. – К немалому изумлению Туллия в голубых глазах молодого человека мелькнуло некое подобие грусти, а возле губ пролегли глубокие морщины.

– Правильно. – Туллии сжал губы и покачал головой. – Это всем нам урок: наш Архипелаг уже не так безопасен, как пятьсот лет назад.

Спустя четверть часа Принц стоял на пороге своего замка, застыв, точно фигура на торте. Черный кафтан, расшитый такого же цвета ониксами, придавал Принцу по-настоящему праздничный вид, контрастирующий с мрачным выражением лица. Туллий постоянно оглядывался по сторонам и вздрагивал от каждого звука.

– Не можешь держать себя в руках? – рявкнул он на зашедшегося в кашле придворного. В ответ тот начал зажимать рот ладонью, и вместо кашля зазвучало противное хрюканье.

Туллий покраснел от накатившей злости. Из-за этого звука ему показалось, что все пойдет наперекосяк и вместо выгодного соглашения он получит коробочку с ядовитой змеей.

– Так до̀лжно… Так до̀лжно… – Пробормотал он самую волшебную фразу на свете. – Так до̀лжно… – Однако, как всегда, и она не помогла справиться с охватившим волнением.

– Его Величество Олиф и Его Высочество Лехар! – Раздалось громогласное со стороны главных ворот.

Туллий приосанился и плавно шагнул вперед. Жестом он остановил своих подданных и один пошел навстречу гостю. Под ногу закатился мелкий камушек и впился в тонкую подошву сапога. Незаметно исправить эту помеху Принцу не удалось, и про себя он решил, что, по крайней мере, ощущение слабого покалывания под большим пальцем не позволит ему расслабиться и потерять бдительность.

Впереди показалась небольшая группа людей. Из них, одетых в одинаковые камзолы цвета морской волны, выделялись лишь двое: статный, хоть и с выступающим животом, мужчина пятидесяти лет и молодой человек с небрежной светлой косицей через плечо. Их кафтаны были выполнены в оранжевой гамме и, если у юноши он имел цвет календулы и еще больше молодил, то у второго – благородного шафранового оттенка и расписан тонким серебряным орнаментом.

Принц Туллий прищурился, пытаясь заметить изменения во внешности князя Олифа с их последней встречи, но гость как всегда гордо нес на голове огромную тиару, будто не ощущая всей тяжести этой медной конструкции, похожей на разворошенное ласточкино гнездо. Аксессуар породил немало шуток на тему того, что одновременно заменял ему ночной колпак, купальную чалму и половину мозга. Последнюю остроту добавляли лишь завистники и ярые противники, потому что ума и прозорливости ему было не занимать.

– Небо указало Вам верный путь! – Туллий протянул обе руки навстречу гостям.

– Пусть Солнце всегда освещает Ваш дом! – Князь заключил Принца в крепкие объятья. – Вся наша семья и мои подданные выражают Вам сочувствие.

Князь Олиф сделал шаг назад и сердито сверкнул черными глазами на Лехара. Наследник – настоящая копия отца, только на четверть века моложе, с раздражением протянул светло-коричневую шкатулочку, кажущуюся миниатюрной в его коротких толстых пальцах. Похоже, он считал, что его положение чуть ниже желаемого, и он определенно заслуживает больше почестей.

Туллий дернулся, отчего камень сильнее впился в большой палец, но мандариновая газовая ленточка все же не походила на змею. Принц поблагодарил и принял подарок из рук гостя. Все еще с излишней осторожностью он распустил легкий узелок, и лента заскользила по его руке. Простым щелчком Туллий откинул крышку. На обитом шелком бархате лежал небольшой медный чеканный медальон с изображением оранжевого тюльпана.

– Благодарю! Буду надеяться, что этот талисман наяву послужит символом новой прекрасной жизни и продолжением дружбы Ферла и Балтинии.

– Сейчас каждый из нас ожидает, что лента пропитана ядом, – жизнеутверждающе добавил князь Олиф. – Но кому, как не нам обращать эти подозрения в прах?

Принц Туллий многозначительно кивнул: он уже принял решение, как ему лучше объяснится с правителем Ферла, поэтому старался все свои мысли и пожелания придержать до беседы с глазу на глаз:

– В моем замке Вас ждет самый радушный прием. Не думайте иначе. – Принц незаметно все же сбил камешек с подошвы, и на секунду его настроение улучшилось.

Проходя по коридорам замка, Туллий и Олиф говорили о том, как прошло их плаванье и почему вдруг Великое море оказалось таким бурным и непредсказуемым, словно в его глубинах происходило нечто непонятное; стоит ли придворным Ферла, уже четыре года живущим под этими сводами, возвращаться обратно вместе со своим князем или стоит подождать; о том, что скоро на свет появится сын Лехара и как лучше провести праздник его посвящения.

– Я бы очень хотел видеть Вас в этот день, – чуть неуверенно высказал свое пожелание наследник. – Если Вы станете третьим свидетелем его наречения, для всех нас это окажется великой радостью.

– Я обязательно буду, что бы в этот момент не происходило. Впрочем, будем надеяться, к его рождению все тревоги уйдут прочь.

Если князь Олиф сразу же понимающе кивнул, то его сын отреагировал неожиданно резко:

– Вы пригласили нас для обсуждения вопросов, которые не могут разрешиться по щелчку пальцев, только ответным ударом.

– Лехар, – шикнул князь Олиф.

Туллий цокнул языком и снисходительно изрек:

– Не стоит, Олиф: он говорит дело. Просто еще не научился полностью контролировать себя. – Принц широко улыбнулся и залихватски поправил венок, сбившийся с кудрей. – Еще неизвестно, каким тоном через пять минут мы с тобой будем беседовать.

– Не поспоришь, – пожал плечами Олиф, но все же на всякий случай еще раз неодобрительно фыркнул.

Туллий по-свойски похлопал Лехара по плечу: он действительно был с ним полностью согласен и даже постепенно, последние полтора года, методично, не вдаваясь в излишние подробности, доводил эту точку зрения до своих подданных.

Искренность и напор наследника Ферла подкупала.

В просторной библиотеке, стены которой были заставлены книжными стеллажами, их никто не ждал. Несколько кувшинов с напитками на письменном столе, казалось, оставили здесь случайно, только три чистых изящных бокала говорили о том, что с минуты на минуту сюда зайдут гости. Свечи горели в каждом канделябре в форме серебряных единорогов.

– Устраивайтесь поудобнее, – Принц Туллий очертил рукой пространство и указал на диван. Ему уже опостылела роль радушного хозяина, а сразу перейти к предмету разговора не позволяли собственные представления о хороших манерах.

– Итак, Туллий, – Князь Олиф, всем телом облокотился на одну из диванных подушек. – Как я понимаю, здесь мы можем беседовать открыто, не утруждая себя намеками и церемониями?

Лехар выпрямил спину и загнал подушку в самый угол дивана. Его выражение лица, слишком легко считываемое, полное интереса и в тоже время испуга, подтверждало догадки Туллия, что князь лишь недавно озаботился подготовкой наследника.

– Разумеется. К тому же здесь, – Принц демонстративно обернулся, – я всегда услышу любого, кто пытается что-то выпытать в моих покоях. – Он глубоко вдохнул и продолжил. – Ты ведь понимаешь, почему приглашен именно ты?

– Я, конечно, встревожен, как и остальные правители островов, но осознаю, что это отвело настоящую беду. Поражаюсь прозорливости князя Адиса.

– Если бы он ей обладал, то ничего бы этого не произошло, – твердо сказал Туллий. – Только сейчас мне стало точно известно, что кто-то убил его с помощью заклятья.

– Те обвинения и доказательства, что ты привел в Сведоме, – не мелочи. Они явно подействовали на Принца Пиона. Он должен был успокоиться, – Олиф обернулся в сторону окончательно растерявшегося Лехара.

Туллий, если бы ему позволили обстоятельства, поиронизировал бы над непутевым наследником, столь долгие годы прожившим без забот и понимания будущего.

– Один мой придворный по имени Щещ выяснил, что, видимо, Пион лишь инструмент… У меня нет оснований ему не доверять. – Вдоль позвонков Туллия пробежал ручеек пота. Чуть дрожащими руками он расстегнул кафтан и начал медленно снимать его с себя.

– С чего это? – Князь Олиф не догадался, что хозяин попросту начал терять контроль над собой, и тоже небрежно скинул тяжелое верхнее одеяние. Только скованный Лехар все пытался припомнить, как же ему следует поступить: можно ли вообще дышать или выражать мысли хотя бы кивком головы.

– Видишь ли, когда он родился, то пал жертвой славного эксперимента предшественника Крапсана: тот, по просьбе Адаса, пытался создать идеальных безгранично преданных придворных.

Туллий освободился из бархатных оков и выдохнул. Черная рубаха промокла насквозь, но это осталось скрыто от постороннего взгляда.

– Получилось? – Рука Олифа потянулась к короне, но снимать ее он передумал.

– Да, он один. Остальные из дюжины, к сожалению, не дожили и до года.

– Туллий, почему тебя считают бесчеловечным? – Князь наигранно прижал руку к груди. Лехар же просто вскинул брови и покачал головой.

– По привычке. Так гораздо проще для окружающих: им не надо задумываться. – Принц развалился в кресле и, не меняя ироничного тона, продолжил: – Хотя никто и не подумал обвинить меня в произошедшем. Такой поступок в глазах подданных – слишком жестокий даже для меня.

Пружина под князем Олифом бодро скрипнула, и он перевернулся на другой бок, а потом, спохватившись, вытащил из-под себя скинутый кафтан. Туллий воспользовался паузой и предельно осторожно отнес одежду в самый дальний угол библиотеки и разложил на стуле. Он пригладил бархат, словно оценивая стоимость ткани и прикидывая в уме, что можно получить от Ферла. Ответ вполне удовлетворил его, но мысль, что Олиф, сбросив мантию, как змея – чешую, и притворившись вполне дружелюбным соседом, замышляет нечто не на пользу Туллия, вынудила изменить тактику:

– Скоро я смогу рассказать в Сведоме много захватывающих историй, – Принц Туллий обернулся в сторону гостей, чтобы от него не укрылось никаких перемен в их настроении.

Зачем он пустил их в свою библиотеку? Сколько всего сокровенного о нем могут рассказать книги, фигурки на письменном столе и мягкие кресла.

– Что же, например? – Приглушенный голос князя напоминал утробное рычание притаившегося в высокой траве хищника.

В комнату сквозь затемненные стеклышки пробился яркий свет и пролетел над огоньками свечей. Сапфировые глаза и бриллиантовые ошейники единорогов-канделябров заблестели. Теперь все оказалось запредельно ярким: смотреть на собеседника можно было только прикрыв глаза.

Туллий поставил ладонь ко лбу козырьком, сделав вид, что поправляет волосы:

– Начнем с мелочей. Больше нет никаких сомнений, что камнепад не был случайностью. Я сразу понял, что это дело рук Харркона и его чокнутого дружка. Пусть и спустя столько времени, но мне удалось раздобыть не только доказательства, – он потер руки жестом довольной мухи. – Конечно, это было не совсем правильно, но пришлось обратиться к кудеснику Гульри. Он и еще один кудесник ненадолго сумели привести его дружка в чувства.

Князь Олиф пожал плечами, а его наследник побледнел.

– От чего он сошел с ума? – Вопрос Лехара прозвучал как писк, тщательно выдаваемый за бас. Юноша примостился на самом краю дивана, видимо, готовый в любой момент сбежать.

– Тебе стоит лучше сдерживать свои эмоции, Лехар, – проговаривая четко каждое слово, осадил его отец.

– Это весьма примечательно. – Туллий сел на место и попробовал быстро сообразить, как лучше подать эту информацию. – Под камнями погибли его отец, дядя и старший брат. – Он прикусил губу, отгоняя от себя смысл сказанного. – Парень не думал о таком повороте событий, а когда до него дошло – сразу попал на гору.

– Неужели, это не вызвало подозрений? – Правая бровь князя скептически приподнялась, и он демонстративно откашлялся. Сложно было не заметить, что именно последнее, а не факт убийства, вывело его из равновесия.

– Острова Балтинии в некотором отношении спокойнее других. У нас нередки заговоры, недовольства, но убийства, грабежи или подобные эпизоды происходят раз в столетие. – Принц развел руками. – Естественно, реакция у многих, даже у тех, кто не был никак связан с этой частью острова, оказалась весьма бурной. Помешательство дружка Харркона не насторожило и меня. Пока мне не рассказали про одиночные фразы, слетающие с его губ после длительных периодов молчания.

Ноздри Туллия расширились, как у коня, почуявшего опасность. Свет изменил свое направление и скользнул по настороженному лицу князя Олифа и позеленевшего Лехара. Принц Балтинский, не желая упускать из вида ни секунды в перемене настроения гостей, шагнул в сторону окна и, сложив руки на груди, продолжил рассказ, следя за тем, чтобы не выдать лишних подробностей:

– Харркон в последнее время притих, но, как стало известно, несколько лун назад он приобрел четыре мешка пшеницы.

– Дорогостоящая покупка, тем более, как я понял, он небогат, – Правитель Ферла скрестил ноги. Чешуйки на сапогах, сшитых из кожи неизвестной рептилии, изогнулись и сделали его похожим на персонажа страшной сказки. – Но к чему ему столько зерна?

Лехар заерзал на месте, очевидно пытаясь намекнуть, что ответ его вовсе не интересует, а Туллий в очередной раз подумал о том, почему князь так попустительски отнесся к воспитанию наследника. Слишком заметный контраст: взрослый мужчина, отец семейства, судя по сплетням, любитель кутежей, разборок и женщин, не особенно добрый и сострадательный, оказавшись в компании самых влиятельных людей, ведет себя как мальчишка, которому то ли скучно, то ли просто страшно.

«Либо им будет управлять жена, либо его можно будет направить на нужный путь. Стоит не забывать заботиться о нем и Ферле. Не буду исключать, что он облизывается при одной мысли о Балтинии».

– Ты знаешь, мальчиком я обучался у кудесника Гульри, – Туллий кивнул в сторону одной из полок, где на самом деле стояли не книги по волшебству.

– Не секрет для Архипелага, – собеседник ухмыльнулся.

– Решение дяди помешало мне стать волшебником, но многое помню до сих пор. – Туллий сощурил глаза, гипнотизируя собеседников и заодно намекая Лехару, что не стоит так явно мечтать о чужих островах. – Например, действия, по которым можно вычислить подготовку к совершению опасного заклятья. – Оба гостя сжали челюсти и задержали дыхание к удовольствию хозяина островов. – Сама по себе пшеница ничего не значит, но если дать ей постоять несколько месяцев, предварительно смешав с гнилыми водорослями и еще неким малоприятным ингредиентом, получится прекрасный корм для василиска, особенно, если, для верности, все это полить перед подачей свежей человеческой кровью.

Теперь бьющий по глазам свет воспринимался как нечто чужеродное и неуместное. О таких вещах можно было рассуждать лишь в темноте, дабы не осквернить ни Луны, ни Солнца.

– Вряд ли он сам способен призвать этого монстра, какой бы ни была приманка, – Князь Олиф при всей напускной невозмутимости никак не мог совладать с осипшим голосом.

– Я поручил кудеснику Крапсану найти колдунов, пошедших на это. На днях он сказал, что ситуация проясняется. – Туллий поправил платиновый венок на голове. – Я приказал ему ни с кем больше это не обсуждать, кроме кудесника Гульри, разумеется, дабы не сеять панику, но другие кудесники уже догадываются.

– Если они ничего не смогут сделать, то… – Буквально выкрикнул Лехар, оказавшийся в этот момент в тени. Своей резкой интонацией он наивно дал понять Туллию, что стоит подождать с ответом.

Правитель Балтинии с одобрением посмотрел на молодого человека и, не отводя от него взгляда, покивал. Со стороны это выглядело, словно упитанная змея присматривается к жертве.

– То есть я и мои товарищи поступили правильно, начав усиленно упражняться на мечах, тренировать рукопашный бой, как наши предки? Мы хотели позвать и всех желающих ферлских парней присоединиться к…

Скрипучий, невероятно тяжелый для здорового человека, приступ кашля вдруг сотряс князя Олифа и оборвал его рассказ. Лехар попытался постучать по спине отца, но тот отмахнулся.

– Замечательная идея, – проворковал Туллий. – Как же она мне самому не пришла в голову? – Он слегка хлопнул себя по лбу. – А Вы не в курсе, что происходит на других островах?

– Наш придворный кудесник недавно был в Аквалии и поведал, как они… – Лехару не стоило дальше продолжать: одно его воодушевление подтверждало все предположения Принца Туллия.

– Получается, моя Балтиния и подвергается наибольшей опасности? Лишь потому, что ее правитель соблюдает все принципы Архипелага. – В подмышках стало совсем мокро, воротник буквально прилип к шее, Принцу уже не требовалось скрывать свою радостную нервную дрожь, так легко выдаваемую за испуг. – Я не могу не попросить о помощи…

– Думаю, нас не так поймут. – Князь Олиф похоже был готов испариться из комнаты или сбежать самым постыдным образом. Его сын по-прежнему проявлял крайнюю недальновидность и вскользь поведал об успехах своей задумки.

– Я слышал, что на других островах происходит подобное…

– Вот как, – Принц обхватил себя руками, продолжая разыгрывать глубочайшую печаль из-за собственной нерасторопности. Лишь выработанная годами привычка придавать своему лицу одно единственное выражение на все случаи жизни выручала Туллия в этот момент ликования.

Все же правильно он решил провести встречу здесь – не зря это его любимая комната, здесь все пропитано его успехом.

Князь Олиф уставился на сына немигающим взглядом, готовый ужалить: гость напоминал болотную колдунью со змеиными хвостами вместо ног.

– Но не даст ли это Принцу Пиону повод для обвинения вас в нарушении правил и покушении на его авторитет? – Принц закинул ногу на ногу и грациозно выпрямил спину. Он оказался в облаке света, мелкие пылинки летали перед его лицом, как блестки, и делали моложе лет на пятнадцать. Нарочито мальчишеским жестом убрав со лба вьющийся локон, Туллий подчеркнул свое превосходство: князь Олиф, похоже, запамятовал, что сделался правителем на шесть лет позднее него.

– Его может взбудоражить любой пустяк. Важно то, как и что об этом расскажем мы, – шипение было опасным, но больше походило на предупреждение.

Туллий положил ладони на бархатное сидение кресла – мягко и так успокаивает.

– Я думаю, необходимо затронуть этот вопрос через несколько месяцев на Сведоме. Я же должен как-то защитить Балтинию. Раз все давно позабыли о принципах Архипелага… Думаю, пусть этот вопрос вынесет князь Саяр, как старейшина. Он не должен мне отказать. Это невежливо, но все же услуга была серьезной… – Туллий как будто спохватился, нарочно понизив голос. Он посмотрел на потолок, потом резко вниз, отметив, что пыли на ковре набралось слишком много, а крошки от печенья не убраны с прошлой недели, затем вновь перевел взгляд на потолок и после – в глаза князю Олифу. – Я постараюсь мягко намекнуть и спросить, чем вызваны такие шаги. – Туллий намеренно рассуждал вслух. – Может быть, он не в курсе, что предпринимаются какие-то действия прямо у него перед носом, или считает зазорным заявить о своих планах…

Лехар, до которого наконец-то дошло, что своей несдержанностью он испортил план отца, начал теребить кайму кафтана и вытаскивать из него незаметные ранее ниточки. Ткань противно затрещала, а пришитые мелкие обереги затряслись, как колокольчики без язычков.

– Я имел в виду… – Он нерешительно попытался исправить ситуацию, содрав попутно несколько побрякушек и порывистым жестом зажав их в кулаке. – Вы, очевидно, не так меня поняли… – Молодой человек выпрямил спину, подражая Принцу Туллию, но ему не хватило выдержки, и он медленно обмяк и сгорбился.

– Не может быть… – Принц насилу сдержал улыбку: раскрасневшееся лицо бесстрастного Олифа только подтверждало, что Лехар пытается неумело выкрутиться из щекотливой ситуации. – Что же Вы понимаете под тренировкой?

– Разные упражнения на воздухе… Меткость… Сила… – Какая-то побрякушка выпала из кулака Лехара и с протяжным звоном закатилась под диван. – Охота на зверей всяких…

– Звери не хотят, чтобы их поймали. Верно. – Туллий кивнул с пониманием. – В Балтинии и не едят мясо, но знают, что и рыба не такое уж покорное существо. Вот только, – Принц вытянул ноги, – подобная ловкость может помочь и в других ситуациях, коли сам на месте рыбки или зверюшки. – Его глаза сузились, в то время как князь Олиф с трудом скрывал злость. Свет стал ярче, и теперь Туллий казался его частью, на миг отделившуюся от общего потока и принявшую человеческую форму.

Лехар совсем поник, при этом от Принца не укрылась злость, притаившаяся в наследнике: он норовил не просто отмстить, а ужалить побольнее. Туллий отругал себя за то, что перегнул палку своими замечаниями и, обозвав наследника Ферла про себя змеенышем, решил чуточку смягчить разговор:

– На мой взгляд, Олиф, ты прекрасно подготовил наследника. Он думает в первую очередь о своем острове. – Добродушно заметил Туллий. – Радует и то, что он сделал тебя дедушкой.

Князь Олиф фыркнул и покровительственно изрек с едва уловимым намеком:

– Наш род крепок. Крепок как никакой другой. Я знаю, что не он один послужит нашей славе. Мой сын молод, и мальчик не будет его единственным сыном. Да принесут они Ферлу еще бо̀льшую славу.

Как Туллий ни силился, но такое оскорбление снести не мог. Чуть улыбнувшись уголками рта, он предельно ласково проворковал:

– Вы не боитесь междоусобицы? Не каждый согласен с правом старшего, даже в детстве, не всегда оно и лучше… – Он заглянул Олифу прямо в глаза. – Опасения, однако, могут быть и безосновательными. Не каждый может дожить до счастливого момента. Правда, Олиф? Твой старший брат и трое твоих сыновей. Я был искренне опечален смертью мальчиков.

– Зато ты избежал подобного,– мрачно отозвался Олиф. – Вместо одного подсунул другого. Надеюсь, он в добром здравии?

Лехар прищурился и вопросительно посмотрел на раздосадованного отца: истинная тема беседы никак не разгадывалась.

– Конечно, берегу единственного. Всегда под присмотром. – Принц расправил рукав. – Сам Создатель решил помочь мне в этом.

– Как? – Диван под Олифом вновь скрипнул, будто на него приземлился тяжелый мешок с капустой. – Как?

– Когда-нибудь узнаешь. Вначале я сам испугался такому повороту дел, а потом, пораскинув мозгами, обрадовался. Как говорят волшебники: «Так до̀лжно!» – Туллий чуть скривился от неожиданной боли, напомнившей, что гостей стоит пригласить к ужину, пока голова не начнет раскалываться.

– Мне жаль, Туллий, что у тебя нет ни секунды передышки. – Сквозь зубы донеслось еле различимое шипение, которое только и можно услышать от призрака.