Двуликая правда

– Зачем он пошел в милицию, если сам ее и убил?

– Наверное, для отвода глаз, чтобы подозрения на него не пали, – предположила она. – В общем, Лику объявили в розыск. Нехотя так, мол, если уйти от мужа собиралась, то нам-то зачем ее искать. А потом нашли отель, где за день до своего исчезновения, в воскресенье, Лика забронировала номер – оплатила его на неделю вперед, оставила вещи, а сама вернулась домой. В отеле ее больше не видели.

– То есть из отеля Лика поехала обратно в поселок? – уточнил Марк.

– Получается так.

Он нахмурился.

– Но почему? Ведь проще было сбежать, пока муж в командировке.

Клара обхватила кружку обеими руками, словно пытаясь согреться.

– Мы говорили об этом с мамой. И пришли к выводу, что Лика до последнего сомневалась.

– Бросить мужа или нет?

Она кивнула:

– Да. Никак не могла решиться. И мне кажется, что она все же передумала уезжать и осталась, чтобы поговорить с ним. А он ее убил…

Клара замолчала, накручивая на палец длинный каштановый локон. В наступившей тишине сквозь приоткрытую створку с улицы послышался рев мотоцикла, но вскоре смолк.

– В общем, выяснив про отель, милиция всерьез взялась за поиски Лики. – Ее голос звучал приглушенно, слова будто давались ей с трудом. – Сначала они решили, что Лику ограбили по дороге в отель, потому как Влад заявил, будто из дома вместе с ней пропала крупная сумма. Мы с мамой места себе не находили! Я снова и снова вспоминала наш с Ликой последний разговор. Ругала себя, что ничего не сделала, когда она мне позвонила. Надо было пойти к ней, отговорить – тогда бы ничего не случилось!..

Клара несколько раз шмыгнула носом и отвернулась к раковине. Сквозь тонкую ткань футболки как-то особо трогательно проступали ее острые, подрагивающие лопатки.

Марку хотелось прижать ее к груди и гладить по голове, пока не высохнут слезы и не вернется ее ласковая улыбка. Но что-то в ее позе говорило: не стоит.

– Хочешь, мы закончим прямо сейчас? – с беспокойством спросил он. – У меня такое чувство, будто я заставляю тебя снова переживать весь этот кошмар.

– Нет. Все нормально, – сдавленно пробормотала Клара. – Я же сама согласилась поговорить. Просто не могу вспоминать спокойно…

Она умыла под краном лицо и вытерлась бумажным полотенцем. Затем повернулась к нему и слабо улыбнулась:

– Теперь все в порядке.

– Когда Лика с тобой связалась?

– Примерно в пять.

– К этому времени она могла уже уехать и звонить по дороге, – предположил Марк. Ему не хотелось, чтобы Клара снова стала винить себя.

– Нет, Лика точно была дома: она не дозвонилась мне на мобильный и тогда набрала со своего домашнего телефона на мой домашний – у меня сработал определитель. Еще позднее сестру видел курьер, когда привез ей продукты – примерно за два часа до того, как домой вернулся Влад.

– А во сколько он приехал?

– Около восьми.

Марк отпил слегка остывший кофе и сделал очередную пометку в файле.

– В общем, поиски так ничего и не дали, – продолжила Клара. – А спустя какое-то время к ним домой направили криминалистов, и там, на кухне, нашли замытые следы крови. Анализы показали, что кровь Ликина… Тогда стали опрашивать всех в поселке и выяснили, что один из охранников видел ночью «Лексус» Влада, пока тот якобы спал после возвращения из командировки. В его машине тоже нашли кровь, ну и остальные улики указывали на него. – Она снова обхватила кружку руками. – Владу предъявили обвинение и отправили в СИЗО. Он, конечно же, все отрицал, да и все мы не могли в это поверить. Просто в голове не укладывалось, что он мог такое сотворить! Я помню, как вместе с отцом Влада мы поехали к следователю и пытались убедить его, что это какая-то чудовищная ошибка! Тогда он показал нам собственноручно написанное Владом признание, где тот очень подробно, со всеми деталями, излагал, как приметил на заднем дворе кирпичи, из которых они собирались сложить уличную печку… – Голос Клары вновь задрожал. – Как подкрался к Лике и с размаху ударил ее по голове. Как ночью вывез ее куда-то в лес и закопал… – Она посмотрела прямо на Марка. – Вот тогда я наконец убедилась, что он и правда ее убил.

– Вы с ним говорили после этого?

Клара покачала головой:

– Из СИЗО Влад так и не вышел, сидел до суда. А там отказался от показаний. Но все понимали: о таком невозможно соврать… Так что он получил по заслугам.

Марк кивнул. Сам знал, как торжество справедливости придает сил, чтобы подняться и идти дальше. Однако по-настоящему лечит лишь время.

– Ты, случайно, не в курсе, кого еще допрашивали по делу Лики? – спросил он, возвращаясь к списку вопросов.

– Управляющего поселком, Ликиного соседа, нашу маму, меня, мою подругу Рину и ее мужа…

– Они хорошо знали Лику?

– Не особо, просто они тоже из нашего поселка. В тот вечер мы втроем уехали в Москву и вернулись уже глубокой ночью. Я осталась у них – слегка перебрала с выпивкой. – Клара смущенно улыбнулась. – А наутро меня разбудил Влад, будто бы в поисках Лики. Рина слышала наш разговор и пересказала его следователю.

– Понял.

– Еще показания давал директор фирмы, где сестра работала аудитором, – добавила она. – И ее подружка Настя, которая работала там же юристом, это ее Лика посвятила в свои планы уйти от мужа. Ну и все, вроде никого не забыла.

– Какие отношения были у Лики с остальными коллегами?

– Кроме Насти, она особо близко ни с кем не общалась. Но работала там еще одна аудиторша, ее звали… кажется, Полина. Сразу Лику невзлюбила, как только та на работу устроилась. Называла ее «Анжелочка», представляешь? Сестра этого терпеть не могла, но старалась не обращать внимания.

– Надо будет со всеми связаться, – пробормотал Марк, добавил в файл последние комментарии и сохранил его на флешке. – Кажется, на сегодня все! Дашь мне номер телефона своей мамы? Хочу задать ей еще пару вопросов.

– Конечно! – Клара поставила кружку в раковину, затем подошла к Марку и нежно обвила его шею руками. – Спасибо, что взялся за дело Лики. Даже если ничего не получится, знай: я это очень ценю! Но пообещай мне кое-что…

– Например?

– Что по выходным ты будешь отдыхать! А то я тебя знаю: уйдешь с головой в новое расследование, и я забуду, как ты выглядишь, – поддразнила она с манящей улыбкой.

Взгляд Марка скользнул по ее четко очерченным губам, опустился ниже, к каштановым завиткам на плечах, и еще ниже, к маленькой груди, где ткань футболки натянулась, очерчивая два острых пика. Да, сейчас он был готов пообещать что угодно.

– Согласен, – пробормотал Марк и притянул Клару к себе, проведя ладонью по гладкой коже ее бедра. – Как насчет того, чтобы вернуться к утреннему сценарию?

– Вообще-то, мне пора на работу… – Кларино горячее дыхание коснулось его щеки.

Стало очень жарко.

Марк приподнял бровь:

– Точно? – И его руки нырнули под ее футболку.

Клара охнула и прильнула к нему всем телом. Оборона пала.

– Скажу, что застряла в пробке, – пробормотала она куда-то ему в ключицу.

Марк легко освободил ее от одежды. Его полотенце полетело следом, и, больше не сдерживая себя, он подхватил Клару на руки и унес в сторону спальни.

Когда Марк снова вышел из душа, Клара уже натянула темно-синее шерстяное платье и теперь красила ресницы, глядя в карманное зеркальце.

Он открыл шкаф и достал из аккуратной стопки чистые джинсы.

– Ларчик, подбросишь меня в торговый центр по дороге? Хочу заранее купить дочке подарок.

– Конечно! Что-нибудь уже выбрал?

– Пока нет.

– Понимаю, – хмыкнула Клара. – Девочкам вообще сложно угодить. Помню, когда я была маленькая, папа всегда дарил мне что-то особенное. Если уж книжку – то с красочными картинками, если куклу – то непременно редкую, заграничную. А однажды серьги с настоящими бриллиантами подарил. Я их ношу в память о нем, почти не снимая. – С этими словами она заправила за ухо волнистую прядь, продемонстрировав ему маленькую сережку-гвоздик.

– Что-то особенное… Знать бы – что, – пробормотал Марк, натягивая носки. Не хотелось давать бывшей жене новый повод выставить его перед Лизой никчемным папашей.

Клара будто прочитала его мысли:

– Ты хороший отец, Марк. И не важно, что там говорит твоя бывшая. – Она немного помолчала, занятая нанесением на губы розоватого блеска. – Может, я смогу помочь? Расскажи, что нравится Лизе.

Марк покопался в памяти:

– Музыка, аниме, шмотки. Но их покупать не рискну.

– Музей или театр?

– Вряд ли.

– Украшение?

– Если честно – понятия не имею, что может зайти девочке-подростку. Да и мать ей пока особо не разрешает.

– Хм, надо еще подумать… – Она в последний раз провела кисточкой по губам и бросила на Марка игривый взгляд поверх зеркальца: – Кстати, сто лет не была в театре. Пригласи меня!

Марк улыбнулся. Обычно совместные выходные с Кларой проходили по одному из привычных сценариев: они гуляли по Москве, смотрели кино и потом ужинали в каком-нибудь ресторане. Или прекрасно проводили время в постели. Последний раз спектакль он смотрел вместе с трехлетней Лизой – давали «Репку». Видимо, пора наверстывать.

– Принято! – ответил он и, несмотря на протесты, поцеловал ее в свеженакрашенные губы.

В начале десятого Марк зашел в торговый центр, напоминающий белоснежный круизный лайнер с многоярусными террасами, мраморными полами и стеклянными лифтами. Лавируя между посетителями, он недоумевал, что все они здесь делают с утра в будний день.

Час спустя, выйдя из очередного магазина, Марк в замешательстве остановился. Марго давно поставила крест на его способности выбирать подарки для их дочери: мягкие игрушки – уже не по возрасту, набор для вышивания – Лиза терпеть не могла рукоделие, духи – еще рано…

Он посмотрел по сторонам и заприметил вывеску известного книжного. А может, и правда книгу? Хотя тоже вряд ли – современные подростки предпочитают любой литературе крутые гаджеты. А у Лизы их и так навалом: мать и отчим потакали всем ее прихотям. Марку же такие покупки чаще всего были просто не по карману.

Его взгляд скользнул по стеклянной витрине, сплошь уставленной новинками и бестселлерами, и уперся в вычурную ярко-лимонную обложку – последнюю книгу Александра Канаева, Лизиного отчима.

Марк отвернулся. Когда-то и его детективы стояли там же, били все рекорды продаж, а он получал отличные гонорары. Однако время шло, тиражи падали, а новых книг он так и не написал. Много раз пытался, но забрасывал работу как безнадежное графоманство. Вдохновение ушло, оставив после себя десять серых лет писательского забвения. И все из-за Канаева, черт бы его побрал.

Марк побрел вдоль ярких вывесок, подумывая, не купить ли Лизе очередные наушники. Возле входа в магазин электроники к нему кинулся промоутер, наряженный в ярко-розовый плюшевый костюм дракона.

– Приходите на фестиваль! – глухо пробурчал он сквозь зубастую маску и вручил Марку глянцевый флаер.

«Hinode Power Japan 2018, – прочитал он. – Главный фестиваль японской культуры. Композиции из любимых во всем мире аниме, а также крупнейший конкурс косплея 28 и 29 апреля на ВДНХ».

Засовывая флаер в карман пальто, Марк удовлетворенно хмыкнул: кажется, вопрос с подарком неожиданно решился. С чувством выполненного долга он уже направлялся к выходу, когда в кармане пальто зазвонил его мобильный.

– Слушаю.

– Марк, это Валентина Ивановна. Дочка сказала, что вы все же решили написать про Лику.

– Да.

– Вы не представляете, как я вам благодарна! – затараторила мать Клары. – Если хотите – приезжайте ко мне. Я все подробно расскажу! Сегодня вам будет удобно?

– Я обязательно заеду, – осторожно прервал ее Марк. – Но чуть позже. А пока поможете мне найти одного человека?

Глава 4

Следующим утром Марк вел арендованную Kia Rio по Кольцевой автодороге, оживленной в любое время дня и ночи. Колонки разрывали Limp Bizkit – в самый раз, чтобы окончательно проснуться. Чего не скажешь о «так-себе-кофе», который он купил по дороге в ресторане быстрого питания – другие заведения в такую рань еще не работали.

Следуя указаниям навигатора, Марк свернул с шоссе. Свой автомобиль он давно продал в попытке расплатиться с долгами и иногда пользовался каршерингом. В этом, безусловно, были свои плюсы: бесплатная парковка и никаких заморочек из-за ремонта или смены резины. Про недостатки он предпочитал не думать, все равно выбирать не приходилось. Особенно если нужно добраться до обделенных метрополитеном окраин Москвы.

Часы на приборной панели показывали без десяти восемь, когда Марк припарковался напротив входа в городской парк. Сквозь белесый туман едва угадывались размытые силуэты многоэтажек. Голые скелеты деревьев окружали дремлющий пруд, кое-где еще затянутый грязновато-серым льдом. Место казалось безжизненным. Лишь хриплое карканье изредка нарушало непривычную для города тишину.

«Сайлент-Хилл какой-то», – подумал Марк, обогнув пруд и направляясь к одинокой фигуре с удочкой.

– Михаил, спасибо, что согласились встретиться. – Он пожал руку высокому пожилому мужчине в вязаной шапке и камуфляжной куртке, которая, похоже, была на пару размеров больше и слегка болталась на худощавом теле.

– Не думал, что эта история еще кого-то волнует, кроме меня и сына, – проговорил Михаил сиплым прокуренным голосом. – Столько лет, считай, прошло, шумиха давно утихла. А тут сватья звонит, Валентина. Мол, журналист, да еще и Кларин приятель хочет старую тему поднять. Зачем вам это, Марк?

– Как по мне, там не все так однозначно.

Марк заметил, как Михаил бросил на него короткий внимательный взгляд.

– Да уж, нестыковок хватает. Взять хотя бы это его «признание». Слыхали?

Он кивнул, и Михаил склонил голову набок:

– Вот то-то и оно. Влад до сих пор подолгу сидеть не может – всю поясницу ему отбили. Считай, чуть инвалидом не сделали. Тут любой в чем хочешь сознается… – Он закрепил удочку на специальной подставке и снова повернулся к Марку. – Сын уж и смирился давно. Поначалу еще пытался что-то доказывать, все частных сыщиков каких-то нанимал: те деньги брали, а результата – ноль. Так и сидит. Вот выйдет через пять лет, а ему уже пятьдесят два: считай, здоровья нет, жизнь под откос. Да что жизнь… Когда приговор огласили, у его матери сердце не выдержало… – Михаил сглотнул и уставился на мутную поверхность пруда, по которой ветер гнал мелкую рябь.

Засунув замерзшие руки в карманы пальто, Марк подумал о Валентине Ивановне. Что было бы с ней, если бы труп Лики тогда нашли? Возможно, еще одно остановившееся материнское сердце.

– Вы не верите, что это Влад сделал? – спросил он.

– Убил ее? Нет, не верю. Он никогда даже не дрался, в школе тихоней был. Жену ни разу пальцем не тронул. И чтобы вот так, кирпичом жахнуть? Ну нет! Не такой он человек.

– А какой?

– Терпеливый, спокойный, – немного подумав, ответил Михаил. – Мог с удочкой часами сидеть. Я, считай, прям с пеленок Владика с собой на рыбалку брал. Он и первую удочку сам себе смастерил, первого карася на нее поймал. Когда у него свой бизнес уже был, тоже частенько со мной выбирался посидеть, помолчать… Теперь я никуда и не езжу. Вот, хожу по утрам сюда, котов кормлю. – Он махнул рукой в сторону ведра, где трепыхались три маленькие рыбешки. – Плотва после спячки уже пошла, жирок нагуливает. Хотя холодный апрель нынче, плохо клюет…

Михаил вытащил из нагрудного кармана мятую пачку Winston и протянул Марку:

– Угощайтесь.

– Спасибо, не курю. Расскажете про отношения Влада с женой? – Марк открыл цифровой блокнот в телефоне. Диктофон он решил не включать: Михаил пока что не доверял ему настолько, чтобы откровенничать под запись. А втихаря записывать на таком ветру было себе дороже – расшифровывай потом, кто что сказал.

Михаил чиркнул спичкой и прикурил, спрятав лицо в ладони.

– С Ликой он ладил, – пробормотал он сквозь зажатую в зубах сигарету. – Любовь у них такая была – расстаться не могли! Быстро свадьбу сыграли… Путешествовали много. Куда ей захочется, туда и едут. – Он перехватил сигарету двумя пальцами и почесал небритый седой подбородок. – Вертела она им как хотела, а сын и рад: денежки в дом нес. Рыбалки наши, знаете, сколько раз прогуливал? Звонит, мол, что-то простудился. А она рядышком, слышу, воркует. Да, девушка непростая была…

– Вам она не нравилась?

– Почему же? Приветливая, в доме всегда порядок держала. – Михаил сделал паузу и несколько раз с наслаждением затянулся. Порыв ветра бросил в Марка облако едкого дыма. – Хотя сперва не заладилось, да… Бывало, приедет к нам на дачу и на шезлонг заляжет – обугливаться. А у нас то полив, то прополка. Дел невпроворот! Но куда им, городским. Зато как сама в коттедж переехала – садоводством увлеклась, цветочки, то-се. Тут-то они с матерью, считай, и сошлись: бесконечно могли свои клумбы обсуждать! – Михаил крякнул и замолчал.

Поблизости раздался хриплый лай, и Марк вздрогнул от неожиданности. Из кустов выскочила овчарка. Обнюхав ведро с рыбой, собака ткнулась носом в его джинсы и снова исчезла в тумане.

– Как вы думаете, почему Лика решила развестись? – спросил он.

– Да вот и я думаю: почему? Все ж нормально у них было. Ссорились иногда, конечно, ну а кто не ссорится-то? И деток очень хотели, да бог не дал. Может, и к лучшему… – И Михаил пустился в воспоминания о своей молодости, когда они с женой тоже мечтали о детях, а позднее – о внуках. – Да, видно, уже не судьба… – печально подытожил он.

Уже основательно продрогнув, Марк засунул телефон в карман и подышал на закоченевшие пальцы.

– Как, по-вашему, что все-таки случилось в тот вечер, второго ноября?

– Да кто ж его знает – может, сбежала. Или кто-то другой ее того… А на Влада свалили.

– Поможете с ним связаться?

Михаил сделал напоследок затяжку и щелчком запустил окурок в кусты. Щурясь, выдохнул длинную струйку дыма и посмотрел на Марка.

– Да можно… У них там карточки выдают, чтоб родным звонить. Но если срочно нужно и без лишних ушей, есть и другие способы связи с миром. – Он хитро улыбнулся. – Устроим вам созвон. Если Влад, конечно, захочет…

* * *

Вечером того же дня, прикупив по дороге пиво, Марк отправился в Черемушки к Мамаеву, чтобы отметить конец рабочей недели очередной партией в нарды.

– Готовь поле брани, – бросил тот, доставая из кухонного шкафчика пузатые пивные бокалы.

Марк водрузил большую деревянную доску на белый глянцевый стол и начал расставлять фишки, пока Мамаев насыпа́л в глубокие миски чипсы и орешки.

Традиция играть в нарды появилась у них примерно три года назад. Мамаев как раз устроился в «Открытый взгляд» фотокором, и хотя во всей редакции сложно было отыскать двух настолько разных людей, у них все же обнаружились точки соприкосновения – нелюбовь к сплетням и любовь к нардам. И то и то было редкостью. На этой почве они незаметно подружились, и время от времени устраивали домашние турниры.

Марк откинулся на прозрачную спинку модного пластикового стула и, кинув кубики на свою половину поля, разочарованно вздохнул:

– М-да, один – два.

Мамаев поставил перед ним наполненный до краев бокал, от которого веяло приятной прохладой, затем сгреб кубики и проделал то же самое, выбив в сумме десятку.

– Ха, мне ходить. Клара твоя как, не возражает против наших тусовок?

– Да нет. Завтра днем к ней поеду, все выходные вместе проведем. Так что никто не в обиде. – Марк отхлебнул плотную пену с верхушки бокала. – У тебя как?

– С какой именно? – Мамаев приподнял брови и сделал первый ход.

Марк фыркнул:

– И что они в тебе находят?

– Богатый внутренний мир, конечно же, – гордо провозгласил Мамаев.

– Просто ты не встретил ту, которая возьмет тебя в оборот.

– И слава богу! Как говорится, в карты не везет – в любовь и не суйся.

Марк понимающе улыбнулся. С азартными играми Мамаев завязал лет пять назад, едва не лишившись этой квартиры и загнав себя в клинику по лечению зависимостей. Он не любил вспоминать то время, но Марку рассказал – в основном для того, чтобы устранить всякий намек на ставки. Поэтому в нарды они играли исключительно для удовольствия.

– Гляди-ка, шеш-беш[3]! – Марк продвинул свои фишки вперед. – Что нового в редакции? – поинтересовался он, запуская пальцы в миску с орешками.

– Федосеев звезду словил, Нумеровский уже сам не рад. А так все как обычно. Лучше скажи, как твой «отпуск»? – Мамаев изобразил в воздухе кавычки.

– Одну темку начал раскручивать, хотя еще окончательно не решил…

Прихлебывая пиво и время от времени кидая кости, Марк рассказал про случай с Анжеликой.

– Эх, особо там и не поснимаешь… – разочарованно протянул Мамаев, доставая новые бутылки из холодильника. – Вот с маньяком я б разгулялся.

– Ну да, труп я тебе точно не обещаю, – хмыкнул Марк и потянулся за открывалкой.

Пока он разливал пиво, Мамаев энергично тряс кубики в ладонях.

– Ладно, придумаем что-нибудь. О, пятый куш[4]! Так-так… – Он потер руки и начал свою многоходовку.

– У тебя лицо, будто ты уже выиграл, – заметил Марк.

Мамаев сверкнул зубами:

– Всегда любил играть в покер: я просто улыбался, а все думали, что у меня флеш-рояль[5].

Осушив половину второго бокала, Марк почувствовал, как мысли о работе наконец улетучиваются из головы, уступая место хмельному умиротворению и спокойствию. Однако он всегда знал, когда остановиться. Слишком хорошо помнил, как родной человек на глазах может превратиться в чудовище, готовое наброситься на жену и сына за то, что отняли очередную бутылку.

Закончив первую партию в пользу Мамаева, они как раз начали новую, когда на столе завибрировал мобильный телефон Марка.

– Это Владислав Мохов, вы хотели поговорить? – прозвучал в трубке низкий хрипловатый голос.

Марк резко отодвинул стул и встал.

– Да, спасибо, что нашли возможность. Одну минутку…

Он кивнул Мамаеву и направился в гостиную, а оттуда – на застекленный балкон. На сушилке пестрела коллекция разноцветных мамаевских носков. В углу ярким желтым пятном светился террариум, где обитала игуана Коко́. При появлении Марка она тут же забилась в угол.

Он облокотился на подоконник и проверил телефон, чтобы убедиться, что тот автоматически записывает входящий звонок с незнакомого номера.

– Сколько у нас времени?

– Минут десять, – откликнулся Владислав. – Слушайте, если это простое любопытство – давайте не будем тратить ваше драгоценное время. У меня-то его целый вагон.

– Я настроен серьезно. В вашей истории много вопросов, Владислав. В зависимости от того, что я выясню…

– Я не виновен! – резко перебил он. Затем голос смягчился: – Меня подставили.

– С чего вы так решили? – спросил Марк.

– На кухне повсюду нашли следы крови. Их будто оставили специально и просто замыли. А меня назначили крайним – всю ночь выбивали признание, старались… Мрази. Сломался я, когда к пальцам провода примотали и ток пустили. – Владислав замолчал.

– Вы же отказались в суде от своих показаний?

– А толку-то? Им же по барабану и то, что допросы без адвоката проводили, и то, что я в больнице потом две недели валялся – якобы сокамерники отпи… избили. – Он явно сдерживался, чтобы не материться. – Раз есть явка с повинной – значит, преступник.

– В чем конкретно вы там признались?

– Что ударил жену кирпичом, засунул в мешок для листьев, погрузил в машину и вывез в лес, а куда – типа не помню. Все писал под диктовку, ведь правую руку они не трогали.

– Что за мешки для листьев? – заинтересовался Марк.

– Да такие гигантские черные пакеты, литров на пятьсот. Висели на каждой поселковой улице – бери сколько нужно. Еще перед отъездом я собрал по участку всякий хлам. Конечно же, там осталось до хрена моих отпечатков! Так что версия милиции приглянулась, тем более алиби у меня не было: я вернулся из командировки и просто спал, как последний мудак!

Марку показалось, что Владислав продолжает себя в чем-то винить. Возможно, в том, что «проспал» исчезновение жены. Или в чем-то другом.

– Какие еще улики указывали на вас?

– Да целый букет. В моей машине и на куртке тоже нашли Ликину кровь. Еще ссоры наши приплели, этот чертов отель: неспроста, значит, сбежать хотела. Отличный мотив, да? Адвокат пытался доказать, что все это выеденного яйца не стоит, а черта с два… Кстати, можете его найти – Илья Жданов, был в свое время спец по уголовке. Я передам ему, чтоб посодействовал. Минутку…

Владислав что-то неразборчиво пробормотал в сторону, затем снова произнес в трубку:

– Марк, у нас еще минут пять, не больше. Если охрана меня запалит – на пятнадцать суток в кондей отправят, в штрафизолятор, по-нашему… Ладно улики – так еще и очевидцы нашлись, как же без них? Будто бы сторож узрел в ночи мою тачку. Но в том-то и дело, что это не мог быть я, потому что ни хрена в темноте не вижу! – Владислав слегка понизил голос: – У меня с детства глазное заболевание – никталопия, ночная слепота. В потемках как крот! По молодости еще водил, потом чуть в аварию не попал и завязал. А тут – я псих, что ли, труп почти вслепую везти?