Двуликая правда

Клара подалась вперед:

– Кстати, про криминал! У соседа недавно украли новую газонокосилку, представляете? – воскликнула она, и Марк посмотрел на нее с благодарностью. – Средь бела дня вскрыли сарай и унесли.

– Господи! – Валентина Ивановна прижала руки к груди. – О чем только думает ваш управляющий? Давно пора по всему поселку развесить видеокамеры. А ты – так и не установила сигнализацию?

– У меня три собаки, мам, – отмахнулась Клара.

– Но они совершенно безобидны!

– Воры же об этом не знают.

Валентина Ивановна беспомощно повернулась к Марку:

– Марк, повлияйте на нее!

– Если Клара захочет, я лично займусь ее безопасностью, – пообещал он.

– Спасибо, милый! – Клара прильнула к нему и чмокнула в щеку.

– Марк, расскажите, а как вы познакомились? – спросила Валентина Ивановна и подперла подбородок рукой в предвкушении.

Клара вздохнула:

– Мам, я же рассказывала…

– Наверное, нужен первоисточник? – Марк приподнял бровь, и Валентина Ивановна заулыбалась. – Я торопился на встречу и, как водится, застрял в огромной пробке. Через полчаса арендованная «Шкода» перегрелась на жаре и заглохла. Ну, я кое-как откатил ее на обочину. Сижу, решаю, что делать дальше: до метро пешком не дойти, такси просто не пробьется. Стал ловить попутку. И тут мне явилось чудо – ваша дочь, которая маялась в той же пробке и предложила подвезти до ближайшего метро.

– Да, Кларочка у меня чудо. – Валентина Ивановна ласково посмотрела на дочь. Потом, обращаясь к Марку, добавила: – Поможете мне принести утку?

Он встал, радуясь возможности размяться. К тому же втайне надеялся, что переход к горячему означал скорое завершение их визита.

Перед кухней Валентина Ивановна остановилась у высокого стеллажа. Заставленный книгами, безделушками и фотографиями в рамках, он занимал всю стену в узкой прихожей.

– Хотела показать вам Кларочку в детстве. Найдете?

Марк всмотрелся в лица на старых снимках и легко ее отыскал: Клара походила на жирафенка с длинными тонкими ножками.

Валентина Ивановна взяла с полки цветное семейное фото.

– Тут мы в санатории. Один из последних кадров, где Вася, мой муж, еще жив. – Она показала на мужчину с серебристыми нитями в темных волосах – у него было такое же, как у Клары, вытянутое бледное лицо и высокие скулы. – Кларочке восемь, а Лике – тринадцать.

Валентина Ивановна вернула фотографию на место и указала на соседнюю рамку.

– А здесь девочки у бабушки на даче. Лика как раз школу окончила, между прочим, с золотой медалью! – Она погладила через стекло изображение удивительно похожей на нее светловолосой девушки – Марк вспомнил, что именно ее портрет видел в гостиной, и даже решил, что это Валентина Ивановна в молодости.

Будто спохватившись, она пояснила:

– Лика – это моя старшая дочка.

– Да, Клара про нее говорила.

– Вы же в курсе, что с ней случилось?

Марк кивнул:

– Она погибла, – и наткнулся на удивленный взгляд Валентины Ивановны.

– Ничего подобного! – возмущенно воскликнула та. – Я уверена, что Лика жива, просто исчезла. Клара вам что, ничего не рассказала?

– Нет… – озадаченно ответил Марк.

Она оглянулась на дверь в гостиную:

– Как же так? Клара?

Клара вышла из комнаты и прислонилась к дверному наличнику, скрестив руки на груди. В тесной прихожей повисло молчание. Наконец она произнесла:

– Мам, ты же знаешь, я не люблю говорить об этом. Даже с Марком, – перебила она мать, которая уже собиралась что-то возразить. – Слишком тяжело вспоминать…

– Ну раз уж зашла речь – почему бы не рассказать?

– Зачем? Чтобы испортить твой день рождения? К тому же кардиолог запретил тебе нервничать.

– А нервничать никто и не собирается! – не сдавалась Валентина Ивановна. – Идемте в комнату, Марк, я вам все сама расскажу. – И, обращаясь к Кларе, добавила: – А ты пока займись уткой.

– Окей, – нехотя согласилась Клара и скрылась на кухне.

Валентина Ивановна достала из серванта толстый, слегка потрепанный фотоальбом. Сев рядом с Марком на диван, положила его на колени и открыла на первой странице.

– Вот они, мои доченьки, – начала она, показывая на один из снимков, сделанных, по всей видимости, в советском фотоателье.

Кларе тут было года четыре. Одной рукой она прижимала к себе потрепанного медведя, другой вцепилась в подол платья старшей сестры, девочки лет десяти с двумя аккуратными косичками.

– Уже тогда Ликуша была настоящей красавицей. В мою породу пошла, только глаза карие, от отца достались. Когда подросла, парни толпами за ней увивались! Но она выбрала Влада…

Перелистнув десяток страниц, Валентина Ивановна остановилась на свадебном фото, где счастливые жених и невеста позировали на фоне старинной усадьбы. Повзрослевшая Анжелика и правда была хороша: забранные наверх золотистые волосы, кремовая кожа покатых плеч. Тугой, расшитый воздушным кружевом корсет подчеркивал узкую талию и привлекающую внимание грудь. Анжелику обнимал брюнет с внешностью голливудской кинозвезды: квадратный подбородок, прямой нос, голубые глаза – большинство женщин наверняка сочли бы его красивым.

– Это Ликин муж, Владислав. Сейчас он сидит в тюрьме. За ее убийство.

Марк вскинул голову и в изумлении уставился на Валентину Ивановну. Она продолжала задумчиво водить пальцем по глянцевой поверхности фотографии.

– Почти девять лет назад Лика исчезла. Сперва думали, что от мужа ушла, они тогда часто ссорились. Сняла отель и как в воду канула. Неделя, вторая – а от нее ни слуху ни духу. Тогда Влад поднял переполох, пошел в милицию. А те обнаружили кровь у них дома. Ликину кровь… В общем, решили, что Влад ее и убил: все на него указывало. Только ведь ее… так и не нашли, мою Ликушу… – Валентина Ивановна подняла на Марка полные слез глаза, и он почувствовал укол вины оттого, что ей пришлось ворошить болезненное прошлое.

– Если не хотите, можем об этом не говорить… – начал он, но мать Клары покачала головой:

– Вы ничего не изменили, ведь не проходит и часа, чтобы я не вспоминала Ликушу, не гадала, что с ней случилось… Знаете, мы очень долго ее искали. Чего только не делали: и объявления расклеивали, и в газеты писали. Влад все свои связи поднял, Клара группу волонтеров организовала, даже до телевидения дошла! Они ведь так дружили, девочки мои. – Валентина Ивановна всхлипнула и достала из кармана фартука клетчатый платок. – Даже купили участки в одном поселке, когда Лика замуж вышла, чтобы быть поближе друг к другу. Так сложилось – дочкам в наследство квартира досталась от бабушки, царствие ей небесное! Вот и поделили. Лике-то Влад добавил, они большой коттедж построили, а Клара себе – домик поменьше. Жили себе рядом, помогали всегда друг другу, поддерживали… – покачала она головой, вытирая глаза. – Кто бы мог подумать, что нас ждет такое несчастье!

– Значит, Лику так и не нашли, но ее мужа все равно осудили? – не удержался от вопроса Марк.

– Да. Милиция сначала на грабителей думала – вроде как из дома вместе с Ликой большие деньги пропали. А потом за Влада взялись. Сперва он клялся, что даже не видел ее в тот вечер. А потом вдруг взял да признался, что это он… Что он сам убил Лику.

– То есть он подписал явку с повинной?

Она кивнула.

– Вот только на суде забрал свои слова обратно. Сказал: на него давили, избили, заставили все подписать без адвоката… В итоге он получил двенадцать лет, большую часть уже отсидел. – Валентина Ивановна закрыла альбом. – А ведь я до сих пор верю, что Лика жива…

– Мам, ты опять за свое? – В дверях появилась Клара с подносом в руках.

По комнате поплыл пряный, чуть кисловатый аромат. Поставив блюдо с уткой на стол, она села на диван по другую сторону от матери и взяла ее за руку.

– Ну подумай: разве бы Лика нас бросила?

– Значит, у нее были на это причины! – сердито откликнулась Валентина Ивановна. – И гостиницу эту Лика небось для отвода глаз забронировала. Иначе зачем ей вещи туда отвозить, а потом домой возвращаться? Наверняка со следа сбить хотела, а сама в другое место по-тихому и сбежала. Да и Влад почему тогда в милицию пошел, если виновен? Не знаю, что там у них произошло, раз Лика решилась сбежать, но я всегда буду верить, что дочка жива, – упрямо повторила мать Клары. – По крайней мере, до тех пор, пока она не найдется.

Как бы Марку ни хотелось узнать о причинах, побудивших Лику пропасть на долгих девять лет, он понимал: эту тему лучше не развивать.

Клара поймала его взгляд и, будто прочитав его мысли, сказала:

– Все мы не верили, что с Ликой что-то случилось. Пока Влад сам во всем не сознался… – Она посмотрела в окно, задумчиво наматывая на палец длинную прядь волос. – А ведь это я их познакомила. Радовалась, что благодаря мне они вместе… – Она встала. – Пойду принесу чистые тарелки, – и вышла из комнаты.

В тишине буднично тикали настенные часы.

Валентина Ивановна снова промокнула глаза и повернулась к Марку:

– Вот вы, Марк, вы можете узнать, что с моей Ликой?

Он приподнял брови.

– Каким образом?

– Вы такой опытный журналист! И сейчас так много всяких средств: интернет там, другие современные штучки… Вы наверняка сможете узнать: что на самом деле случилось в тот день, второго ноября две тысячи девятого года?

Марк с состраданием глядел на пожилую женщину, которая все еще надеялась вернуть дочь, и понимал: спустя столько лет ответ вряд ли найдется. Как и сама Анжелика.

– Я подумаю, – уклончиво ответил он.

За окном спальни бушевала неожиданная весенняя вьюга, пришедшая на смену проливному дождю.

– Сладких снов, милый. – Клара зевнула и прижалась к нему, обдав жаром еще разгоряченного тела.

Марк поцеловал ее в висок, скользнув губами по влажной коже, и выключил прикроватную лампу. Комнату окутал бархатный полумрак – несмотря на поздний час, ночной город пестрел огнями, их свет проникал сквозь незашторенные окна. Со стороны дороги доносился равномерный, усыпляющий гул.

Вглядываясь в размытые очертания предметов, Марк думал о том, что день хоть и начался так паршиво, но принес неожиданные открытия. Он мысленно вернулся на несколько часов назад, в пропахшую стряпней квартиру. К разговору, не шедшему у него из головы…

Марк снова щелкнул выключателем.

Клара, щурясь, приподнялась на локте.

– Ты чего?

– Ларчик, насчет твоей сестры… – осторожно начал он.

– Ясно, – вздохнула она и откинулась обратно на подушку, уставившись в потолок.

Марк вгляделся в ее лицо, пытаясь угадать, о чем она думает.

– Ты говорила, она погибла. Но я не знал как…

Клара повернулась к нему, ее глаза мерцали в тусклом свете лампы.

– Прости, что не рассказала, просто… До сих пор слишком больно вспоминать.

Марк притянул ее к себе и нежно провел рукой по ее обнаженному плечу.

– Извини, что поднял эту тему. Я понимаю, как тебе тяжело…

– Все в порядке. Просто давай обсудим это завтра? Сейчас я жутко хочу спать. – Поцеловав его в ямочку на подбородке, Клара улеглась обратно.

Марк снова нажал на выключатель.

Уличные фонари рисовали на стенах причудливые, будто ожившие тени. По потолку медленно скользили дорожки от фар проезжающих под окнами машин.

– Боже, когда ты повесишь шторы? – сонно пробормотала Клара, зарываясь в подушку. Вскоре послышалось ее мерное дыхание.

Немного полежав, Марк понял, что уснуть не получится, и вылез из кровати. Устроившись на кухне перед ноутбуком, он надел наушники и открыл браузер. Под первые аккорды Peace Sells[1] его пальцы быстро забегали по клавиатуре, и гугл выдал громкие заголовки: «Пропавшая девушка так и не найдена», «Успешный бизнесмен осужден за убийство жены», «Тела нет, а дело есть».

Марк внимательно вчитался в текст статьи, датированный две тысячи одиннадцатым годом:

«Этим утром бизнесмен Владислав Мохов был приговорен к лишению свободы на двенадцать лет за убийство своей жены Анжелики Моховой. Тем самым был создан очередной прецедент по делам, когда тело жертвы не было найдено. И если во времена СССР работал пресловутый принцип “нет тела – нет дела”, то с 2000-х годов от данного правила стали отходить, ведь современные методики и криминалистическая техника позволяют виртуозно расследовать подобные дела, даже если преступник успешно избавился от трупа. Вот и в случае с Моховым собранных доказательств хватило, чтобы прийти к выводу: это он убил Анжелику.

Как установило следствие, в роковую ночь со второго на третье ноября 2009 года супруги поссорились. Затаив обиду, Мохов взял во дворе своего коттеджа кирпич и ударил жену по голове, а с наступлением ночи вывез труп на своей машине. Охранник коттеджного поселка подтвердил, что видел его “Лексус” в районе двух часов ночи.

Почти две недели спустя Мохов заявил в милицию о пропаже жены. Тогда-то с помощью специальных устройств криминалисты и обнаружили в коттедже Моховых замытые следы крови. Бизнесмена незамедлительно задержали, после чего он дал признательные показания. К сожалению, Мохов так и не сознался, куда спрятал тело, а в дальнейшем и вовсе отказался от своих показаний, сославшись на давление следствия. Однако суд не признал эти аргументы существенными и посчитал Владислава Мохова виновным, а его вину – доказанной».

Статью сопровождали фотографии эффектной блондинки: яркие глаза цвета жженого сахара, еле заметная бусинка родинки над пухлой верхней губой, приятные глазу плавные линии тела. Марк отметил, что при всей непохожести у сестер было и много общего: узкий, с легкой горбинкой нос, крутой изгиб бровей, высокие скулы, продолговатое лицо.

Марк приблизил один из снимков – единственный, где Анжелика не улыбалась. Она сидела за офисным столом, положив руки с безупречным маникюром перед собой. Волосы убраны то ли в хвост, то ли в пучок. Классическая белая рубашка, в высоком вырезе которой блестела золотая цепочка. Пара тонких колец на пальцах, на запястье – дорогие часы с металлическим браслетом.

Откинувшись на спинку стула, Марк разглядывал фото и уговаривал себя отказаться от этой затеи. И чего он так за нее уцепился? Ведь если бы не дурацкий ультиматум главреда, он бы даже не рассматривал этот случай всерьез. Все же поиск пропавших людей – работа довольно специфическая: они сбегают из дома, попадают в секты, теряют память. Да и что он найдет спустя девять лет? В лучшем случае подтвердит, что девушку действительно убил ее муж.

Нужно брать тему маньяка – Нумеровский будет доволен и наконец от него отстанет. Да и народ любит истории пострашнее.

Марк встал и открыл холодильник, раздумывая, чего бы такого съесть. Но, осознав, что не голоден, захлопнул дверцу – еще бы, после такого застолья он даже позавтракает одним американо. Он вернулся к столу, чтобы закрыть ноутбук и пойти спать. Взгляд скользнул по красивому лицу на экране…

Ладно. Пора было признать: несмотря на доводы здравого смысла, история Анжелики плотно засела у него в голове. И не отпустит, пока он не выяснит о ней все.

Марк снова уселся за стол. Итак, что он помнил про две тысячи девятый год? Курс доллара тридцать, закрытие Черкизона. Крушение Невского экспресса, авария на Саяно-Шушенской ГЭС, пожар в Перми. Выход его последней книги. Развод с Марго. Год катастроф и потерь…

Создав новый файл, Марк набросал предварительный план: опросить свидетелей, осмотреть место происшествия, изучить материалы дела – у адвоката наверняка сохранились. И самое главное: поговорить с осужденным, что в колонии строгого режима не так-то легко сделать.

Спустя час Марк почувствовал, как усталость наконец берет верх, все чаще пробирает зевота, а веки наливаются сонной тяжестью. Сделав еще несколько пометок, он скопировал новый файл на флешку – давняя привычка не хранить все яйца в одной корзине, – и закрыл ноутбук, прервав шикарное гитарное соло Марти Фридмана[2].

Вернувшись в спальню, Марк тихонько залез под одеяло. Клара крепко спала. Ее темные кудри разметались по подушке, в полумраке контрастируя с белой наволочкой, и он с трудом поборол желание коснуться их, чтобы ощутить в ладони шелковистую тяжесть.

Сегодня Марк увидел Клару совсем другой – ранимой и такой уязвимой. У него не было братьев или сестер, и он мог только представить, каково это – расти с кем-то рядом, доверять секреты, делить комнату и свою жизнь. А потом вмиг потерять по прихоти жестокого убийцы.

Лежа рядом с ней в уютной темноте, прислушиваясь к легкому мерному дыханию, он пообещал себе поставить наконец точку в той неизвестности, в которой жила ее семья последние девять лет, – и узнать правду об Анжелике.

Глава 3

Сквозь закрытые веки просачивался тусклый утренний свет. Цепляясь за остатки сна, Марк перевернулся на живот. Размытые образы замелькали, сменяя друг друга, пока пронзительный вой окончательно не выдернул его из дремоты.

За окном верещала автомобильная сигнализация. Марк открыл глаза и достал из-под подушки телефон: почти восемь.

Клара уже проснулась – сидела, прислонившись к изголовью кровати, и листала в смартфоне ленту социальной сети.

Поймав его взгляд, она с улыбкой спросила:

– Привет! Будешь кофе или еще понежишься в кроватке?

Хрипловатый после сна голос будил фантазию, и Марк тотчас притянул ее к себе.

– Предлагаю понежиться вместе, – пробормотал он, покрывая поцелуями тонкую шею.

Клара хихикнула и слегка отстранилась.

– Эй, ты забыл? Я превращаюсь в человека только после дозы кофеина и никотина. – Она выскользнула из объятий Марка и, натянув его футболку, обернулась в дверях: – Присоединяйся!

Он полежал еще немного, но, поняв, что больше не уснет, встал и собрал разложенный диван. Затем принял душ, завернулся в оранжевое махровое полотенце и прошлепал на кухню.

На столе уже стояли две огромные, совсем не кофейные, кружки, над которыми поднимался пар. В воздухе смешались ароматы кофе и дыма: Клара облокотилась на подоконник и курила. Марк давно бросил, однако ничего не имел против ее вредной привычки, тем более с сигаретой она выглядела особенно сексуально.

Он уселся за стол, придвинул к себе кружку и отхлебнул обжигающий американо, обдумывая, как начать разговор.

– Ларчик, этот случай, с твоей сестрой… Я подумал: может, твоя мама все же права?

Затянувшись, Клара молча покачала головой.

– Признание у Владислава могли просто выбить, – продолжил Марк, – он заявлял об этом в суде.

– Скорее всего, это адвокат посоветовал ему отказаться от своих показаний.

– Ну хорошо, допустим, Лику все же убил ее муж. Почему тогда он не сознается, куда дел тело?

Клара выпустила струйку дыма и отвернулась к окну.

– Наверное, мы этого уже не узнаем, – тихо проговорила она.

Марк откинулся на спинку стула и задумчиво потер подбородок.

– Я все же думаю этим заняться. Как ты понимаешь, у меня теперь куча свободного времени. – Он невесело улыбнулся.

– А смысл? – спросила Клара, все еще глядя сквозь слегка запыленное стекло. – Лику все равно не вернешь.

– Твоя мама до сих пор на это надеется.

– Да, она выбрала верить, иначе, наверное, сошла бы с ума. Я и сама долго не могла смириться. Искала ее, клеила фотографии по всему Подмосковью, создала группу поиска в интернете. Многие откликнулись, предлагали свою помощь – оказывается, у нас столько неравнодушных людей! – Чуть помедлив, Клара снова повернулась к Марку: – Ты знал, что у сестры даже нет могилы? Мама не захотела, ведь тогда это означало бы признать Ликину смерть. А вот мне очень не хватает такого места, куда можно прийти, принести цветы, просто поговорить… – Ее голос дрогнул, и она замолчала.

Марк встал и в два шага оказался рядом. Обняв ее одной рукой, другой легонько провел по ее щеке:

– Прости меня.

– Ты ни при чем. Просто меня изводит вся эта неизвестность, – пробормотала Клара, задумчиво водя пальцами по его груди.

– Я больше не буду мучить тебя вопросами, если ты против.

– Я вовсе не против. Вдруг ты и правда узнаешь, что там на самом деле случилось? Тогда всем станет легче, да и мама наконец успокоится… – Клара подняла голову и, встретившись с ним взглядом, кивнула: – Окей, займись этим. К тому же это так важно для твоей работы.

– Спасибо, солнце. – Стараясь скрыть не совсем уместную радость, Марк нежно коснулся губами ее губ. – Скажи, когда будешь готова, поговорим подробнее.

Она приглашающе махнула сигаретой в руке:

– Да что тянуть, давай прямо сейчас.

– Ты уверена?

– Да.

Марк уселся перед ноутбуком, который с вечера оставил на столе, и ввел комбинацию цифр «120617» – день их знакомства. Клара считала это очень романтичным. Он не стал разубеждать ее, хотя всего-навсего опасался забыть памятную дату.

Создав новый файл «19 апреля 2018. Интервью с Кларой Усовой», Марк пробежался глазами по вопросам, записанным накануне, и задал первый из списка:

– Ты знаешь, почему Анжелика собралась разводиться?

Клара затушила окурок под струей воды и прислонилась бедром к кухонному шкафчику, скрестив на груди руки.

– Лика очень хотела ребенка. Настолько сильно, что это стало смыслом ее жизни. Через четыре года после свадьбы она забеременела, но случился выкидыш… Помню, как Лика все время лежала, уткнувшись лицом в стену и прижимая к груди детское одеялко… Думали, она совсем умом двинется. Но через какое-то время все успокоились, снова заговорили о ребенке. Только больше у них ничего не получалось. Сестра обратилась к врачу-репродуктологу, и началось: ЭКО, всякие стимуляции, психологи, йога, несколько лет на гормонах… В конце концов Влада все это стало раздражать. И однажды он заявил, что больше не хочет детей. Мол, ему и так неплохо живется, без памперсов и пустышек. Они поссорились, и Лика переехала к маме. Тогда она в первый раз сказала нам, что готова развестись, раз мужу нормальная семья не нужна. Она просто хотела ребенка – даже если не от него.

– Влад знал, что Анжелика собиралась уйти? – уточнил Марк, вбивая в файл новую информацию.

– Думаю, нет. Сестра боялась, что муж ее без скандала не отпустит.

Он заинтересованно приподнял брови, и Клара пояснила:

– Были звоночки. Например, как-то раз в отпуске, в Париже, они сильно поссорились: Влад приревновал Лику к гиду и устроил скандал. Ну, она взяла, быстренько собрала вещи и переехала в какой-то дешевый отель. Два дня там просидела, рыдая в подушку. А потом ее отыскал Влад вместе с полицией – полгорода на уши поднял, но нашел. На коленях умолял его простить и вернуться, целое шоу перед полицейскими устроил, представляешь? Лика нам с мамой все в красках описывала. Или взять хотя бы тот раз, когда они из-за ребенка поссорились и Лика переехала жить к маме. Так Влад день и ночь у подъезда дежурил, под окнами бродил, в дверь трезвонил…

– Он часто ее ревновал?

Клара закатила глаза.

– Да постоянно! То к начальнику, то к управляющему поселком – находил любые поводы! Поэтому, когда Лика решилась уйти, само собой, предпочла сбежать по-тихому, без всей этой драмы, и переждать там, где он ее не найдет. Но не успела…

Она провела руками по голым, не прикрытым футболкой предплечьям и глубоко вздохнула.

– Это случилось в понедельник, второго ноября. Она позвонила мне и призналась, что собирается уехать и подать на развод. Я, конечно, была в шоке, ведь ни мне, ни маме Лика ничего не говорила о своих планах, хотя наверняка долго их вынашивала. Она вообще все и всегда планировала наперед. А тут эти новости, как гром среди ясного неба! Позже мы узнали, что она обо всем успела рассказать подруге. А вот маме звонить не стала, только эсэмэс отправила: мол, уезжаю, потом все объясню.

Клара придвинула к себе кружку и сделала пару глотков.

Марк ждал, не перебивая.

– На следующее утро объявился Влад с вопросом, где Лика, – продолжила она. – Сказал, что накануне вечером приехал из командировки, нашел на столе еще теплый ужин и записку от Лики – якобы она у меня, – так что не волновался, поел и пошел спать. И с утра обнаружил, что она все еще не вернулась. Ну, я и рассказала, что сестра уехала, так как хочет с ним развестись.

– Как он отреагировал?

– Как самый настоящий брошенный муж: сначала всех собак на меня спустил, потом принялся за ее поиски. Ходил такой расстроенный, несчастный… – Клара горько усмехнулась. – Хорошо притворялся.

– Когда вы почувствовали неладное? – спросил Марк, не отрываясь от экрана и быстро стуча указательными пальцами по клавиатуре: хотя он и учился печатать правильно, побороть привычку так и не смог.

– Через неделю Ликин мобильный был по-прежнему недоступен. Поначалу мы с мамой особо не беспокоились: сестра обещала выйти на связь, как только обустроится на новом месте, и просила ее не искать. А Влад психовал, допытывался, что нам известно. И дней через десять пошел в полицию – милицию тогда еще.

Марк посмотрел на Клару поверх ноутбука.