Цветок, что уже расцвел, через год снова не распустится

Су Чжунцин стремительно покатился с отвеса, в мгновение ока подбросив меч, который с помощью энергии ци15 завис в воздухе. Ухватившись за него, он ощутил, как его вес увеличился. Опустив взгляд, ученик увидел нефритовые, блестящие глаза, выглядывающие из-под маски, что заставило его содрогнуться от страха. Его противник продолжал сжимать одной рукой щиколотку юноши, пытаясь начертить другой в воздухе какую-то фигуру.

Попался! Сейчас Су Чжунцин отлетит в безопасное место и сразу же схватит злодея.

– Отпусти меч! – воскликнул незнакомец, проведя двумя пальцами прямую линию.

– Тебе надо, ты и отпускай! – процедил Су Чжунцин сквозь зубы, уже не в силах сдерживать их двоих.

– Отпускай!

Осколки льда задели руку Су Чжунцина, и от резкой боли он отпустил меч, провалившись вместе с незнакомцем в появившийся портал. Холодные иглы разлетелись вдребезги от удара со скалой. Огромные валуны и мелкие камешки в облаках пыли полетели вниз на тропу, из-за чего и так напуганные ученики разбежались.

Мгновение – и Су Чжунцин уже летел вниз во тьме в потоке бурной ледяной воды. Неизвестный продолжал крепко сжимать его за ногу, что, казалось, вот-вот сломает кость.

– Господин Пугало16, ослабьте хватку! Больно! – крикнул ученик.

Когда ученик и его спутник оказались в подземном озере, они с трудом выбрались на гладкий продолговатый камень, который служил им чем-то вроде берега. Незнакомец спросил:

– Здесь растут лотосы?

– Дурак! – не выдержал Су Чжунцин, растирая поврежденную руку. – Какие лотосы в таком месте?

– Бесспорно.

– Ты нас сюда привёл, тебе и вытаскивать, – сказал молодой человек, пытаясь встать, но ударился о низкий каменный потолок. – Ай-яй-яй!

Су Чжунцин снова сел на камень, надеясь нащупать ножны, которые остались висеть у подножия горы:

– Кто ты?

– Неважно.

В руках незнакомца появился мерцающий белым светом лук. Его рукоятка была выполнена из хрусталя и украшена необычным узором, а по обеим сторонам располагались перья, от которых исходило огненное свечение.

Су Чжунцин с недоумением взглянул на своего похитителя: «Духовное оружие?»

Тот, не говоря ни слова, осмотрелся по сторонам и указал на вход в другую пещеру:

– Туда.

Ученик, войдя в воду, оттолкнулся от дна и поплыл вперёд, бормоча:

– Настоящее пугало, ни имени, ни души…

– Я бы поспорил, – холодно ответил незнакомец, запустив сверкающую стрелу. – Не медли, скоро погаснет.

Юноша устремился к берегу, едва различимому в свете энергии ци. Как только он коснулся рукой мокрого шершавого камня, стрела исчезла, погрузив всё в темноту.

– Не пошёл ли господин Пугало ко дну? – съязвил Су Чжунцин, стоя в полной темноте под всплески воды.

– Уроки благопристойности прогуливал?

Узкая пещера вывела их к истоку реки Хуан. Вода здесь была кристально чистой, как слеза, и струилась из подземного озера, хранящего в своих глубинах тайны пика Линьшань. Юноша, затаив дыхание, взглянул на своего спутника. Тот, держа в руке деревянную маску, словно оберег, смотрел вдаль, на гору Алого снега, окутанную багряными отблесками заката.

Похититель был выше него, но не старше. Его лицо казалось высеченным из камня, а нефритовые глаза сияли, как звезды в ночи, но шрамы, пересекающие веки, придавали его взгляду мрачную глубину. В его чертах юноша уловил нечто знакомое, но не мог понять, что именно. Однако он был уверен в одном: незнакомец не был пропавшим Хун Сяосюнем, о котором ранее его предостерёг учитель.

Су Чжунцин, оставшись без меча, осознавал, что не сможет противостоять владельцу духовного оружия в бою.

Мастерство владения мечом требует упорства и долгих лет тренировок. Однако владение духовным оружием – это не просто навык, а настоящее искусство, признанное самими небесами. Его обладатели долгое время ищут точки соприкосновения с божественным даром, учатся призывать и побуждать его к защите своего хозяина. Такой воин становится непобедимым.

И как бы ни манила слава о поимке преступника, Су Чжунцин осознавал, что в борьбе с незнакомцем он как нож и кухонная доска против рыбы и мяса17.

Ученик решил действовать самым, по его мнению, разумным образом. Он молча развернулся и направился к вершине Линьшань.

– Ты должен пойти со мной, – сказал похититель, схватив его за плечо.

Су Чжунцин встретился с его глазами, в которых читалась скрытая угроза, и вздохнул.

– Куда мы направляемся? – спросил он.

– На Лотосовые болота, – ответил похититель, указав на юго-восток.

Там, где закатное солнце окрашивает воду в золотые оттенки, отражаясь среди камышей и рогоза, словно тысячи маленьких зеркал, раскинулись Лотосовые болота. Су Чжунцин почувствовал, как его сердце сжимается от предчувствия грядущих перемен.

Юноша никогда раньше не бывал на Лотосовых болотах, которые находились в тысяче ли от пика Линьшань и были окружены дурной славой. Уже более пятидесяти лет юг Шанцзюя считался владениями демонов, и отправиться туда по своей воле было равносильно самоубийству.

Лотосовые болота были окутаны мрачной аурой, казалось, само это место дышало злобой. Они простирались до самого горизонта, где туманные испарения поднимались к небу, словно призрачные руки, тянущиеся к звездам. В густой мгле можно было увидеть очертания разрушенных домов и заросших дворов – некогда процветающей охотничьей деревушки, теперь заброшенной и забытой. Она была проклята, и её жители исчезли, оставив после себя лишь следы страха и отчаяния. Дома с разбитыми окнами и покосившимися дверьми стояли, как молчаливые свидетели случившегося здесь кошмара. Внутри царила тьма, в которой прятались тени, а стены были испещрены странными символами, словно оставленными невидимой рукой.

В центре болот возвышался старый храм, его крыша провалилась, а стены поросли мхом. Но самое жуткое – это тишина. Она была настолько плотной, что её можно было ощутить физически, как будто воздух здесь был пропитан немым криком. В этой тишине, казалось, можно было услышать шёпот неупокоенных душ, населяющих эти места.

Болота, пропитанные тоской и безысходностью, источали зловещую энергию, притягивая к себе тени из другого мира. Здесь, в самом сердце мрака, поселился демон, чье присутствие ощущалось даже в шелесте камыша и в мерцании болотных огней. Никто не видел его, ибо встреча с хозяином этих мест означала лишь одно – смерть.

Множество бессмертных пытались изгнать демона, но попытки заканчивались лишь тем, что их тела исчезали в стоячей воде, становясь частью зловещего места.

Однако была и другая сторона этих проклятых земель. Каждый год, в один из летних дней, здесь можно было увидеть тысячи лотосов, которые покрывали воду словно белоснежный ковёр. Отчего болота и стали называть Лотосовыми. Ходили слухи, что в этот день демон оплакивал свою прошлую жизнь.

Легенды о Лотосовых болотах передавались из уст в уста, и те, кто осмеливался ступить сюда, знали, что обратной дороги уже не будет.

Поэтому приглашение незнакомца во владения тьмы не вызвало у Су Чжунцина радости.

Когда путники достигли русла Хуан, таинственный похититель растворился среди камышей. Су Чжунцин замер на берегу, его сердце колотилось, как пойманная птица. Он огляделся, чувствуя, как воздух вокруг становится плотным и вязким.

Сжав кулаки, он снова побежал к пику, но едва успел преодолеть пару чжан, как что-то невидимое схватило его за край одеяния. Юноша оглянулся и подскочил, растеряв содержимое своих рукавов-карманов. Лазурная ткань загорелась от духовной стрелы, которая прибила одеяния к земле.

Вскоре к нему подошел коварный похититель с красивым белым лотосом в руках, срезанным под самый бутон.

– Это мне? – как ни в чём не бывало спросил Су Чжунцин, пытаясь разрядить обстановку.

– Если потребуется, я тебя к себе привяжу, – ответил молодой человек, надевая маску Гунгуна и протягивая спутнику лотос.

Юноша взял нежное соцветие.

– Всё-таки мне… – пробормотал он, чувствуя, как аромат цветка наполняет его лёгкие, а нежность лепестков касается пальцев.

В этот миг незнакомец открыл портал, и Су Чжунцин ощутил, как его затягивает в тёмную бездну. В испуге он зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то оказался во дворце.

Просторный зал с колоннами из чёрного нефрита производил мрачное, но величественное впечатление. Высокие своды терялись в полумраке, а стены были украшены позолоченными изображениями причудливых рыб, драконов и дивных цветов. Эти создания казались живыми: их лепестки дрожали, а чешуя переливалась в свете редких факелов. По стенам и потолку вились тонкие ручейки воды, стекая в углубления в полу, выложенные гладким чёрным камнем.

В центре зала стоял невысокий трон из обсидиана, украшенный вырезанными в камне лотосами и инкрустированными золотом узорами. На нём восседал демон, излучавший ауру силы и власти. Его одежда была чёрной, как ночь, а широкая накидка из жёлтого шёлка казалась продолжением его самого. Причёска хозяина обители напоминала причёску учителя Мо, но была более небрежной. Длинные волосы, перевязанные лентой в цвет халата, спадали на плечи, обрамляя лицо. В ушах блестели серьги, похожие на птичьи перья или на рыбьи скелеты – настолько они были старыми.

Его лицо было бледным, как мрамор, а глаза – красными у зрачков, переходящими в жёлтый ближе к радужке. Веки были подведены киноварью, делая взгляд ещё более пронзительным и загадочным. Демон сидел неподвижно, словно статуя, в одной руке он держал свиток с печатью школы. Он читал его, но его взор был направлен куда-то вдаль, словно он видел что-то недоступное глазу обычного человека. В другой руке была курительная трубка, из которой вверх поднималась нить дурманящего дыма. Он смешивался с затхлым и влажным воздухом, создавая тошнотворный запах, от которого у Су Чжунцина перехватило дыхание, и он с трудом сдерживал желание закашляться.

– Лэн Фэнъюй, я же просил лишь найти мальчика, а не приводить его сюда!

– У господина Пугало есть имя, – с улыбкой произнёс Су Чжунцин, словно только что узнал древнюю тайну.

– Вот именно, и я в последний раз видел такую шляпу на пугале, – усмехнулся демон.

Лэн Фэнъюй фыркнул, передавая маску хозяину обители:

– Сюэ Линь чуть не убил его. Посмотри на руку.

Демон взял юношу за ладонь, и тот поморщился от ледяных пальцев господина. На внешней стороне кожа была содрана до крови и, что странно, покрыта инеем.

– Птица вылечит, – безразлично сказал он, осматривая Су Чжунцина, – тебе явно не десять.

– Девятнадцать, – уточнил молодой человек, – объясните же наконец, что происходит?

– Можешь помолчать хоть немного? – взмолился Лэн Фэнъюй.

Глава 3. Надвигается ливень, да в горах гуляет сильный ветер.

День, который промелькнул для Су Чжунцина незаметно, в стенах школы казался бесконечным. Из-за отсутствия большинства преподавателей, курирующих поисковые отряды, учебное расписание было нарушено. Ученики скучали на лекциях у старейшин, а те, чьи наставники остались, тренировались в привычном ритме.

Мо Дайяо, известный своей педантичностью, к удивлению учеников, словно растворился в воздухе. Мо Ланьлин и Е Чаншэн, решив не отставать от учителя, наслаждались беззаботными прогулками по территории школы.

Ближе к полудню они нашли укромное местечко у ручья, который почти пересох за жаркие летние дни, образовав глубокий овраг. Это тихое убежище, спрятанное за жилыми корпусами, дарило ощущение уединения и покоя.

– Учителю нравится моя сестрица, – неожиданно заявил Е Чаншэн, бросив круглый камешек в ручей.

Мо Ланьлин, который до этого увлеченно начищал стрелы из колчана, с легким раздражением поднял глаза:

– Какие глупости! – воскликнул он, чуть нахмурившись. – Как будто у дяди нет более важных забот!

Е Чаншэн с важным видом произнёс:

– Я видел, как он вчера поздно вечером мило беседовал с сестрицей.

– Да-да! – подхватил Мо Ланьлин, едва сдерживая смех. – Шицзе сама разберется со своей жизнью. А дядя… Утром он разговаривал с тобой, значит, и ты ему симпатичен?

– Постеснялся бы такое говорить, – с негодованием ответил Е Чаншэн, отводя взгляд. – Я хочу, чтобы у сестрицы всё было хорошо, а учитель…

– Что? – с вызовом спросил ученик, поднимаясь на ноги. – Чем он тебе не угодил?

– Своим отношением к ученикам. – Е Чаншэн скрестил руки на груди и смотрел на Мо Ланьлина с лёгким прищуром, словно ожидая ответа, который мог бы поставить точку в их споре.

Ученик рассмеялся, но в его смехе сквозила легкая издевка:

– Ой-ой! С некоторыми учениками иначе и нельзя! – Он шагнул к товарищу и, выхватив из его пояса облезлую кисточку, с притворным возмущением добавил: – А то кроме игрушек ничего делать не будут!

К счастью для Мо Дайяо, его ученики, несмотря на различия в характерах, были очень дружны.

Мо Ланьлин, запертый родителями в школе Мяохуа словно в клетке, всюду следовал за своим дядей, который занял место учителя, чтобы присматривать за племянником. Юный господин не слушал никого из наставников, кроме Мо Дайяо, а поскольку он был внуком главы школы, никто не рисковал ругать или наказывать его. Из-за этого другие ученики, которые часто получали нагоняи от учителей и старейшин, недолюбливали Мо Ланьлина, поговаривая о нём за спиной не самые лестные вещи. Однако юношу это совсем не волновало, ведь он прекрасно общался со своими двумя соучениками, а большего ему и не требовалось.

До наставничества Мо Дайяо часто посещал школу, в которой некогда учился и сам. Он был близко знаком с Су Хэ, который жил в Мяохуа с самого детства, поэтому, став учителем, мужчина взял мальчика к себе.

Су Чжунцин всегда следовал за своим учителем, практикуясь с ним внеурочно. Его усердие и преданность вызывали искреннюю гордость у Мо Дайяо. Он не только поощрял своего ученика, но и пускал его в тайную библиотеку, ключи от которой были доверены лишь некоторым наставникам. Там юноша изучал запретные обряды и техники, а также историю Шанцзюя и Трёх миров в целом.

Первые годы Мо Ланьлин ревновал дядю к Су Чжунцину, однако со временем они сдружились. Юный господин смирился с тем, что Мо Дайяо уделяет время не только ему.

Вскоре к ним присоединился третий ученик – Е Чаншэн. Юноша был неглуп, но очень активен. Про таких говорят «не сидит на месте». Если другие двое учеников хвостиком следовали за своим наставником, то в случае с Е Чаншэном уже Мо Дайяо приходилось бегать за ним, пытаясь сначала найти его на территории школы, а затем и за её пределами.

Воспитанный в строгости Су Чжунцин пытался наставить нерадивого товарища на путь истинный, но все его усилия разбивались о неуемную энергию юноши. Мо Ланьлин же, с одной стороны, волновался за репутацию дяди, а с другой – не мог удержаться от того, чтобы не разыграть целое представление, когда Е Чаншэн снова попадался на проказах. Его крики и брань эхом разносились по коридорам школы, заставляя учеников шептаться, а учителей хмуриться и отрицательно качать головами.

Но ничто не могло охладить пыл Е Чаншэна. Он уже мог наизусть рассказать устав школы и поэтому заранее знал, какое наказание последует за его очередной шалостью.

Е Чаншэн был настоящим мастером в деле, которое оставалось загадкой для всех учеников и учителей. Он собирал старые детали, сломанные механизмы и прочие ненужные вещи, которые, казалось, не имели никакой ценности. Но в его руках эти обломки оживали, превращаясь в удивительные устройства. Они не были полезны, но в них была своя магия, непонятная никому.

Наставник Фу, учитель малышей, был единственным, кто по достоинству оценил талант Е Чаншэна. Он часто просил у юноши механических мышек и жуков, чтобы развлечь своих учеников. Эти игрушки были не просто безделушками – в них чувствовалась душа, они удивляли и веселили воспитанников господина Фу.

Однажды он рассказал Е Чаншэну историю о прошлом ученике старейшины Мэя. Этот юноша тоже изобретал странные вещи, которые не вызывали отклика. Но он всегда говорил себе: «Не сворачивай с пути, несмотря на сотни препятствий». И вскоре его необычный подход к бою прославил его на весь Шанцзюй как Властелина Пламени.

Эта фраза вдохновила Е Чаншэна. Он написал её на своей налобной ленте, чем вызвал гневный взгляд Мо Дайяо по неизвестной никому, кроме него самого, причине.

Е Чаншэну невероятно повезло, что его талантливая и целеустремлённая старшая сестра была любимицей самого старейшины Мэя. Е Чуньлин была опорой и поддержкой для брата, защищая его от любых нападок.

Старейшины видели, что эти двое неразлучны, и терпели выходки Е Чаншэна, ведь на чаше весов заслуги его сестры перевешивали с большой разницей. К тому же они были готовы дать шанс мальчику, надеясь, что он образумится и возьмет пример с Е Чуньлин.

Юный господин Мо, облачённый в дорогие шёлковые одежды, выглядел как воплощение богатства. Но в его глазах горел огонь, который выдавал в нём все ещё озорного ребёнка. Он засунул кисточку между зубами и начал «клевать» ею Е Чаншэна, дразня его.

Затем Мо Ланьлин замахал руками и, издавая каркающие звуки, забегал вдоль берега ручья, как умалишённый. Е Чаншэн пытался вернуть свою кисть, но ученик был неуловим. Он смеялся, прыгал, убегал, и в какой-то момент даже споткнулся о свой колчан и упал в ручей.

– Молодое поколение дышит в затылок18, – раздался низкий, спокойный голос. Рядом с фанзой19 возник мужчина с суровым лицом. Он смотрел на учеников сверху вниз, но его взгляд был скорее задумчивым, чем грозным.

Е Чаншэн виновато опустил глаза, хотя на самом деле он высматривал свою кисть в траве.

– На пробежку, – сказал Мо Дайяо, указывая рукой на дорогу, которая огибала всю территорию Мяохуа.

– Видишь? – прошептал юноша Мо Ланьлину, пряча кисточку за пояс. Он без труда выбрался из низины и исчез за фанзой.

Мо Ланьлин, в мокрой одежде, уверенно направился к учителю, преодолевая крутой склон оврага, не желая тратить время на обход.

– Если тебя увидит отец, то единственным твоим наследством останется рисовое поле, – с легкой улыбкой произнес Мо Дайяо, покачав головой.

– Ты будешь помогать мне собирать урожай? – с надеждой в голосе спросил юноша, закинув лук и колчан на плечо.

– Вы с Е Чаншэном справитесь, – вздохнул мужчина, с нежностью разглядывая своего чумазого племянника. – Пойдем.

По пути Мо Ланьлин не смог сдержать своего любопытства и задал вопрос, ответ на который так и не смог получить утром от своего соученика:

– Что ты вчера сказал Су Чжунцину?

– М? – Мо Дайяо на мгновение отвлекся от своих мыслей. – Узнаешь.

Мо Ланьлин с радостью забежал в беседку, расположенную среди пышных акаций, и с облегчением скинул колчан с луком на скамейку, прибитую к резным решеткам. Он снял промокшую накидку и аккуратно повесил ее на перила, стараясь выбрать угол, чтобы солнечные лучи согрели ее мокрую часть.

Эта беседка со сводчатой крышей была излюбленным местом их троих, так как находилась далеко от всех построек, а ближайшими к ней были только учебные залы, которые обычно пустовали к вечеру. Таким образом, вероятность встретить здесь кого-либо из преподавателей или старейшин, которые обычно находили занятие для скучающих юношей, значительно снижалась.

– Господин Мо Шидун поднял возраст учеников, которые могут участвовать в состязаниях, и твой отец хочет, чтобы ты тоже выступил. – Мо Дайяо присел на скамейку рядом с сохнущим одеянием и добавил: – Но я бы предпочёл, чтобы ты не прошёл отборочный этап.

Ежегодные состязания в школе были предназначены для учеников в возрасте до десяти лет. Победитель получал возможность пройти основную часть обучения в поместье главы. Каждый учитель мог выдвинуть своих учеников, которых считал достойными побороться за звание лучшего. Совет старейшин тщательно взвешивал все за и против, составляя окончательный список участников.

Состязания проходили в течение трех дней под строгим надзором учебной комиссии, состоящей из непревзойдённых бессмертных, включая самого Мо Шидуна. Ученики демонстрировали свое мастерство владения оружием, а также умение выполнять начальные защитные обряды от духов и определять нечисть по ее признакам. Кроме того, они должны были показать задатки формирования золотого ядра20, что было значительным достижением в столь юном возрасте.

Первые два года Мо Дайяо не выдвигал своих учеников, считая, что они еще не готовы. Для него, как для выходца из главенствующей семьи, было бы позором, если бы его подопечные не смогли преодолеть даже отборочный этап. В первый год он отказался от участия, ссылаясь на нераскрытые способности учеников. Во второй – на важное дело, и это не было ложью.

В это время в школу вернулся друг Мо Дайяо – Хун Сяосюнь, с которым они вместе учились в далекой юности. Он выбрал путь бродячего бессмертного и путешествовал по всей империи Шанцзюй, изучая различные техники и помогая обычным людям изгонять духов и демонов.

Однако, узнав о печальном известии, он вернулся в школу: один из учителей, бывший шисюн Мо Дайяо и Хун Сяосюня, погиб. Причем при крайне постыдных обстоятельствах, что оставило неизгладимый отпечаток на репутации школы.

У почившего был только один ученик, которого должны были передать Мо Дайяо, но решение было пересмотрено в пользу прибывшего бессмертного. Причиной тому стали двое осиротевших детей, недавно взятых на воспитание в школу.

Мо Ланьлин поднял глаза на дядю, продолжая машинально разглаживать ткань. Его пальцы замерли, когда он услышал эти слова.

– Почему, дядя? – спросил он с недоумением. – Мне безразлично, чего хочет отец, но я надеялся, что смогу порадовать тебя своими успехами.

Юноша опустил взгляд, и его глаза на мгновение блеснули болью. На полу из красного дерева валялись засохшие листья бамбука. Мо Ланьлин с хрустом раздавил один из них сапогом, словно пытаясь стереть воспоминания.

Мо Дайяо ласково погладил племянника по спине.

– Я горжусь тобой, Мо Би. – Его голос звучал мягко, почти шёпотом. – Прошло столько времени, что события прошлого кажутся далёким сном. Но вчерашняя новость разбередила старые раны.

Он вытащил из рукава монетку и задумчиво потер её между пальцами. Мо Ланьлин наблюдал за ним, не понимая, к чему ведёт дядя.

– Ты имеешь в виду трагедию десятилетней давности? – спросил ученик. – Два убийства связаны лишь тем, что произошли в период состязаний. Но я не думаю, что участие в них вдруг стало опасным.

Мо Дайяо подбросил монетку в воздух и с удивительной ловкостью поймал её.

– Мо Шидун сообщил, что убийцы украли свиток с тайными сведениями. Очевидно, что их утечка не сулит ничего хорошего. – Он выглянул из беседки, чтобы убедиться, что они одни. – Помнишь Хун Сяосюня?

Мо Ланьлин вздрогнул.

– Дядю Хуна? – прошептал он, почти выдохнув эти слова. – О нём же нельзя говорить, он считается предателем школы.

– Когда я узнал, что Хун Сяосюнь убил того мальчика, я сразу заподозрил неладное. Понимаешь, – Мо Дайяо с ноткой безумия в голосе посмотрел на своего племянника, – я вырос вместе с ним и знаю, какой он человек. Даже к врагам он проявлял милосердие, а тут – расправиться с ребёнком…

– Думаешь, его подставили? – предположил Мо Ланьлин.

– Возможно, так и есть, – господин Мо вновь подкинул монетку. – Я считал, что он давно ушёл во тьму, но выживший слуга упомянул, что у убийцы были нефритовые глаза. Возможно, это просто совпадение, но я сомневаюсь…

– У дяди Хуна глаза были зелёного цвета! – осенило Мо Ланьлина, и он вспомнил вчерашние намёки шисюна.

Су Чжунцин оказался в школе еще младенцем и буквально рос на глазах большинства учителей и наставников. Он был знаком с Хун Сяосюнем, который время от времени навещал родные места, ещё до того, как стать наставником. Бессмертный, долгое время путешествовавший по миру, по привычке носил соломенную шляпу, которая закрывала половину его лица. Поэтому Мо Ланьлин, который видел Хун Сяосюня лишь мельком, совсем не запомнил его внешности.

– Комиссия всегда делает официальное заявление после происшествий, но о Хун Сяосюне так ничего и не было объявлено, – прошептал Мо Дайяо, его голос дрожал от напряжения. – Ни о его смерти, ни о поисках. Мне, как члену семьи Мо, даже не сообщили деталей убийства, всё тщательно скрыли. Я не хочу подозревать собственного дядю, но на душе у меня неспокойно. Он знает о моих тёплых отношениях с Хун Сяосюнем, и если я вернусь в поместье, то вызову большие подозрения. Мо Би, ты можешь для меня проникнуть в семейный архив и разыскать сведения о тех событиях?

Юноша вздрогнул, словно его окатили ледяной водой.

– Дядя! – воскликнул он, возмущённо размахивая руками. – Отчаявшаяся мышь кошку укусила21!

Мо Дайяо дёрнул племянника к себе, заставив его замолчать. Его глаза сверкнули холодным блеском, а рука крепко зажала рот Мо Ланьлина.

– Чего разорался-то? – процедил он сквозь зубы. – Если бы я сам мог, то не впутывал бы тебя, зная, какие у тебя отношения с отцом! Но мой отъезд с пика не останется без внимания, а ты можешь что-то придумать.