Последователи Хаоса

Слишком много вопросов кружилось в его голове, жаля сознание, словно рой разъяренных пчел. Он знал, что глупо делать поспешные выводы, не имея реальных доказательств, но слова женщины слишком хорошо сходились с тем, что Дамиан испытывал. С его собственным неумолимым страхом.

– Вы утверждаете, что последователи Хаоса стали сильнее? – спросил Дамиан, чувствуя, как биение сердца отдается в ушах. – И когда вы пытались рассказать об этом, вас арестовали?

– Как я и говорила, – проскрипела женщина. – Ересь.

– Но что, если вы правы?

Ее смех гвоздем по камню резанул его слух.

– Какая разница? Они не хотят слушать.

Дамиан выдохнул сквозь стиснутые зубы. Всего несколько недель назад он решил бы, что женщина сошла с ума. Распространение бречаатских сказок о магии – верный способ оказаться в темнице. Но сейчас Вентури не спешил отмахиваться от ее слов.

– Вам когда-нибудь приходилось встречать последователя Хаоса? – спросил он едва слышным шепотом.

Женщина снова надолго замолчала. Дамиан уже начал подозревать, что вовсе не услышит ответ, но она наконец произнесла:

– Мой отец был последователем. Я не унаследовала его магии. Не получила благословения.

– Почему тогда вы приехали в Омбразию? Наверняка вашему отцу было бы безопаснее в Бречаате.

– Он не приехал сюда со мной, figlio. Я сбежала от него, чтобы построить для себя лучшую жизнь. Разве ты не знаешь, как тяжко живется людям на моей родине?

Точно. В Бречаате рождалось куда меньше последователей, от чего экономика города-государства очень страдала.

– До того, как вы уехали, ваш отец когда-нибудь… использовал свою магию на вас?

– Редко. Он был не очень сильным. Это миф, что все последователи Хаоса способны контролировать людей так же, как тот мальчишка из Палаццо. Большинство могут создавать лишь мимолетные иллюзии. В историях благословленные Хаосом описываются куда более пугающими, чем они есть на самом деле.

Дамиану потребовалось время, чтобы переварить ее слова. Ему никогда не приходило в голову, что последователи Хаоса могут различаться по силе. Он не знал почему. Это было бы логично, учитывая, что последователи других святых тоже наследовали магию по-разному. Баттиста мог придавать камню нужную форму одним прикосновением, тогда как его отец едва ли мог оставить хоть вмятину.

– А быть под контролем последователя? – спросил Дамиан, хотя уже знал ответ на этот вопрос. – Каково это?

Женщина завозилась на своей койке, и этот звук эхом разлетелся по тюрьме. Когда она заговорила вновь, ее голос раздался ближе, чем прежде. Дамиан прижал ухо к камню.

– Это похоже на безумие, – мягко сказала она. – Словно ты сходишь с ума и при этом остаешься в сознании. Ты будто теряешь себя, забываешься, но затем иллюзия спадает, и все возвращается. Все вокруг кажется реальным, но при этом неправильным. Чем дольше ты находишься под влиянием их магии, тем хуже ее эффект.

Дамиан не стал спрашивать, каким образом ее отец передал ей это знание. Он не был уверен, что хочет знать.

– Что случается с теми, кто оказывается под влиянием последователя Хаоса? Им потом становится лучше?

– Разумеется, – сказала женщина, но тут же поправила себя: – В большинстве случаев. Говорят, существуют легенды, в которых магия остается с человеком, постепенно сводя его с ума. Говорят, некоторые люди просто не способны избавиться от нее.

Прежде чем Дамиан смог осознать ее слова, где-то хлопнула дверь, заставив его вздрогнуть. Женщина снова завозилась, а потом задышала медленно и ровно. Она притворилась, что спит? Стоит ли ему поступить так же?

Шанса решить ему не представилось. Вдалеке вспыхнул свет, который становился все ярче по мере того, как шаги приближались, а затем затихли напротив камеры Дамиана, и он, прищурившись, разглядел равнодушное лицо генерала Фалько.

– Вентури, – сказала она. – Вставай.

– Где мои друзья? Их не должны наказывать за мои поступки. Я заставил их…

– Я велела тебе встать.

Стало ясно, что верить его словам она не собиралась. Когда глаза Дамиана привыкли к свету, он увидел двух офицеров в зеленой армейской форме, стоявших за спиной Фалько. Значит ли это, что его подчиненные отказались следовать ее приказам, или Фалько просто им не доверяла?

Но потом Дамиан вспомнил, что это неважно. Теперь все считали его предателем.

Он встал и позволил офицерам сковать его руки и вывести из камеры. Когда они проходили мимо соседней камеры, Дамиан рискнул заглянуть внутрь, но не смог разглядеть женщину. На кушетке лежало что-то, напоминавшее груду одеял.

Фалько быстро и целенаправленно шла в нескольких шагах впереди. Дамиан сглотнул, и его горло болезненно сжалось. Он понятия не имел, куда она вела его, но не собирался доставлять ей удовольствие своими вопросами. Мужчины, шагавшие по обе стороны от него, тоже хранили молчание, глядя прямо перед собой. Интересно, о чем они думали? Дамиан когда-то тоже был таким – хорошим солдатом, выполнявшим приказы без лишних вопросов. Он никогда не гадал, виновны или нет те люди, которых ему требовалось сопровождать.

Они спустились по лестнице, затем еще и еще по одной. Пускай эти комнаты были ненамного меньше, чем камера, в которой его держали прежде, Дамиан понимал, что они оказались глубоко под землей, и от этого его беспокойство усилилось. Он знал, чем занимались офицеры здесь, где каменные стены были достаточно толстыми, чтоб заглушить все звуки. По его шее пробежала дрожь, не имевшая никакого отношения к холоду.

– Сюда, – обратилась Фалько к его сопровождающим, и офицеры ввели Дамиана в комнату для допросов.

Он бывал здесь много раз, правда, не на той стороне, куда его усадили офицеры, приковав руки к столу. Фалько села напротив. Даже когда офицеры вышли из комнаты, она продолжала неотрывно смотреть на Дамиана, словно ожидала, что тот должен заговорить первым.

– Просто спрашивайте о том, ради чего привели меня сюда, – наконец сорвался он, не в силах больше терпеть тишину.

Улыбка Фалько вышла мрачной и не достигла ее глаз.

– Начнем с вопроса, на который ты не захотел отвечать раньше. Ты правда думал, что сможешь дезертировать, избежав последствий?

– Нет.

Он сказал правду. Дамиан знал, что побег не сойдет ему с рук. Поэтому он почти отказался от этой затеи. Но Роз убедила его, как и всегда. Она могла убедить его сделать что угодно.

– Значит, ты понимал, что тебя поймают, но все равно решил дезертировать?

– Нет, – повторил он, чувствуя, как в теле пульсирует раздражение. – Да. В смысле, я знал, что такая возможность существует. Мой отец все-таки был генералом.

– Ясно. – Уголки губ Фалько опустились. – Не могу представить, как сильно тебя гложет вина за то, что ты так его опозорил. Сомневаюсь, что даже в смерти он обрел покой.

– Мне все равно. – Дамиан не собирался говорить этого, но теперь, когда слова слетели с его губ, брать их назад было поздно. – Мой отец вел себя так, словно каждый свой поступок я совершал с целью опозорить его. Если вы хотите заставить меня устыдиться, у вас ничего не получится.

Глаза Фалько вспыхнули, и она сжала в кулак ладонь, лежавшую на столе между ними. Дамиан видел, как напряглись сухожилия на внешней стороне ее кисти.

– Хорошо. Тогда расскажи мне, что ты знаешь о ночи, когда умер твой отец?

Дамиан с осторожностью подбирал слова.

– Я знаю, что Энцо – последователь Хаоса – пытался меня убить. Я знаю, что в итоге это я убил его.

– Меня не интересует эта часть ночи. Мне хочется знать, что случилось перед этим, когда загорелся Меркато. Когда в эту тюрьму ворвались мятежники.

– Об этом я ничего не знаю.

Дамиан никогда не был хорошим обманщиком, но эта ложь легко сорвалась с его языка. Значит, дело не только в том, что он дезертировал. Его допрашивали о делах мятежников. Фалько в чем-то его подозревала?

Женщина нахмурилась – единственный признак нарастающего недовольства.

– Знаешь что, Вентури? Мне кажется, ты не до конца откровенен со мной. Думаю, ты знаешь намного больше о той ночи, чем говоришь. Я прибыла в Омбразию, чтобы навести в городе порядок, но этого не случится до тех пор, пока я не найду тех, кто несет ответственность за мятежи. Мы друг друга поняли?

– Да. Но, к сожалению, я не могу вам помочь.

Фалько поднялась с места и обошла стол по кругу. Дамиан почувствовал, как волоски на задней стороне его шеи встали дыбом при ее приближении. Генерал встала сбоку от него, заложив руки за спину, и вздохнула.

– Ты знаешь, и Сальвестро, и Алексий предупреждали меня, что будет непросто. Но я, по своей наивности, надеялась, что ты все еще хоть немного предан своему государству. Мне больно видеть, как сильно я ошиблась.

Однако в голосе Фалько не было ни следа боли. Ее буквально трясло от предвкушения сделать с ним то, что она запланировала. Дамиан заерзал на жестком стуле.

– Можете пытать меня сколько хотите, но мне нечего вам сказать.

Хотя бы это не было ложью. Он действительно не мог ничего ей сообщить. Неважно, что сделает Фалько, – он никогда не предаст Роз и ее друзей.

– Пытать тебя? Умоляю, Вентури. Ты служил Палаццо, по крайней мере какое-то время. Это должно хоть что-то значить, не так ли?

У Дамиана не было ответа. Фалько мучительно долго изучала его. Наконец, когда у него пересохло во рту, она заговорила вновь.

– Та последовательница Терпения села с заурядными не для того, чтобы выразить солидарность на время собрания?

Дамиан пожал плечами, но его прикованные к столу руки напряглись. Он едва сдерживался от того, чтобы не вскочить с места.

– Либо она их поддерживает, либо она – одна из них. И я собираюсь выяснить, какой из этих вариантов верный.

– Не смей трогать Роз. – Голос Дамиана сорвался на рык.

Фалько опустилась на прежнее место, с интересом наблюдая за его рвущимся наружу гневом.

– Расскажи, что ты знаешь о мятежниках. Назови имена.

– Не могу, – прохрипел он, полностью осознавая, насколько правдивы его слова.

Если он что-то расскажет, то навредит Роз. Если не расскажет, все равно навредит ей. Как, черт возьми, выкрутиться?

Ответ был до боли ясен: никак. И Фалько прекрасно это понимала.

Дамиан не мог заставить себя встретиться с ней взглядом. Она постучала пальцем по краю стола.

– Знаешь, любовь доставляет одни неприятности, – произнесла она тише, и ее голос стал более опасным и зловещим. – Так легко использовать дорогих сердцу людей против тебя. Девочка заключена здесь, и она будет страдать, если ты не дашь мне то, чего я хочу. Ты услышишь ее крики и очень быстро поймешь, что я всегда держу свое слово.

– Ты больная, – плюнул Дамиан.

Она пожала плечами.

– Я сделаю все что угодно ради Омбразии.

Дамиан судорожно вздохнул. Эта женщина и правда верила, что все свои поступки, – и неважно, насколько они чудовищны, – она совершала во имя Омбразии. Он ни на секунду не сомневался, что Фалько действительно заперла Роз здесь и приставила к ней кого-то, кто был готов причинить девушке вред.

Его пульс ускорился, а сердце взметнулось к горлу. Разум будто отделился от тела. Фалько смотрела на него с уверенностью человека, который держит в руках все козырные карты и не сомневается в победе. Дамиан никогда прежде не испытывал столь сильной ненависти к кому-либо. Он жаждал видеть Фалько испуганной. Хотел, чтобы равнодушная маска на ее лице треснула, обнажив что-то человечное.

Едва эта мысль проскользнула в его голове, как воздух вокруг наполнился грохотом выстрелов.

От этого звука что-то внутри Дамиана встрепенулось, и он непроизвольно пригнулся, почувствовав, как жар наполнил его вены. Фалько сделала то же самое, прикрывая лицо и бормоча проклятья. За выстрелами ничего не последовало, и Дамиан поднял голову, дико озираясь по сторонам. Темнота в комнате будто стала плотнее и холоднее, превратившись в густой туман. Он вытянул руку перед собой и принялся озадаченно наблюдать, как темнота завитками обвивается вокруг запястья, растворяясь от каждого его движения. Мурашки побежали по его коже. Темнота выглядела как дым, но Дамиан все еще мог спокойно дышать, а значит, это было нечто иное. Возможно, ему стоило бы испугаться, но он не чувствовал страха.

– Что, черт возьми, это такое? – прорычала Фалько, и в ее голосе звенел страх. Она наклонилась вперед и отстегнула его наручники от крепления в столе. – Вставай. Но не думай, что я закончила с тобой, Вентури.

Она лично вывела его из комнаты, выкрикивая имена офицеров, которых не оказалось рядом. Дамиан споткнулся, с трудом разбирая окутанное темной дымкой пространство перед собой, и его охватило желание сражаться. Всего мгновение назад рациональная его часть знала, что, сопротивляясь, он сделает только хуже, но эта часть испарилась. Он не мог вернуть ее назад, словно до краев наполнился чем-то злым и бесконечно жестоким. Мир перед его глазами поплыл, а мышцы живота напряглись. Ярость пульсировала внутри, словно живое существо. Не успев обдумать свои действия, он выдернул наручники из крепкой хватки Фалько и ринулся вперед, чтобы обвить ими ее шею.

Фалько взревела, но Дамиан не услышал ее слов. Казалось, темнота стала еще плотнее, сгущаясь в его легких, пока женщина билась в губительной хватке. Он отказывался отпускать ее. Потянул сильнее, отчего металл наручников впился в ее горло. Она обхватила пальцами его предплечья, ногти впивались в его кожу, но Дамиан не ощутил боли. Все, чего он хотел – это почувствовать, как жизнь вытекает из тела врага.

Но потом с дальней стороны коридора до него донесся крик. Этот голос был знаком Дамиану, как собственное сердцебиение. Он дернул руками назад, отпустил горло Фалько и отбросил ее в сторону.

Роз. Она была здесь, совсем близко.

Дамиан выхватил пистолет у Фалько, неподвижно лежавшей на полу, и со всех ног помчался вперед.

5. Роз

Роз очень разозлится, если умрет здесь.

По какой бы причине в городской тюрьме ни раздались выстрелы, ничего хорошего ждать не приходилось. Грохот с такой яростью эхом отразился от каменных стен, что у нее зазвенело в ушах, а сидящий перед ее камерой офицер подскочил на ноги. Он уставился в конец коридора, положив руку на кобуру, словно не мог решить, стоит ли выяснять, откуда раздались выстрелы. Роз беззвучно взмолилась, чтобы он ушел, но офицер, немного походив перед камерой, уселся на прежнее место.

А потом пришла тьма.

Она наполняла пространство быстрее, чем Роз могла вообразить, сгущая воздух и скрывая любые проблески света. Наверняка тьма была как-то связана с переполохом, из-за которого в тюрьме раздались выстрелы. Девушка подбежала к двери своей камеры, чувствуя, как сердце колотится о ребра. Если офицер сбежал и оставил ее здесь…

– Эй! – закричала она, не в силах разглядеть охранника, и ударила кулаком по камню.

От удара только заныла рука. Даже если охранник все еще был достаточно близко, чтобы услышать крик, он его проигнорировал. Роз раздраженно рыкнула. Тюрьма строилась для того, чтобы сдерживать любых последователей, и, так как металлические прутья очевидно не стали бы для нее препятствием, Роз поместили в камеру из камня с единственным небольшим отверстием, через которое было видно коридор. Заурядных, насколько она могла судить, разместили на основном уровне. Роз слышала их голоса, когда ее вели мимо лестницы. Здесь, в подвале, она, судя по всему, была единственной заключенной.

Но в следующее мгновение темнота начала расступаться. Роз смогла рассмотреть лицо офицера и отразившееся на нем смятение. Мужчина смотрел, как кто-то – или что-то – приближается к нему. Возможно, кто-то шел сюда, чтобы вызволить Роз так же, как мятежники вызволили своих друзей на прошлой неделе? Или, может, она и этот офицер вот-вот погибнут?

Святые, как бы ей хотелось, чтобы ее нож остался при ней. Она напряглась, когда офицер вынул свой пистолет, и поморщилась, когда он выстрелил. Если Роз переживет этот день, ее слух никогда не восстановится. Она вытянула шею, пытаясь разглядеть дальний конец коридора. Пуля, очевидно, не попала в цель. А даже если и попала, то этого оказалось недостаточно, чтобы остановить то, что заставило офицера попятиться.

– Как, черт возьми… – начал было он, но так и не успел закончить.

Чья-то огромная фигура бросилась на офицера, впечатав его в жесткий бетонный пол. Роз была уверена, что ни одно человеческое тело не должно при падении издавать такой звук.

Тьма, укрывавшая коридор, развеялась, и Роз с удивлением уставилась перед собой.

– Дамиан?

Он выпрямился. Его грудь тяжело вздымалась, волосы на лбу намокли от пота, а в глазах застыло дикое выражение. Он выглядел так, словно вырвался из глубин ада.

– Роз.

Ее имя сорвалось с его губ со вздохом облегчения. Дамиан перевернул потерявшего сознание стражника, и Роз увидела, что его запястья были скованы наручниками. Почему, святых ради, арестовали его?

– Ключ от камеры находится в переднем кармане его брюк, – подсказала она, понимая, что именно он ищет.

Мгновение спустя Дамиан держал в руке мастер-ключ, наверняка созданный руками последователя Терпения. Этим ключом можно было открыть все камеры в тюрьме. Дамиан вставил его в скважину, и Роз пронзило облегчение, когда раздался скрежет отворяемого замка. Захрипев, он открыл тяжелую дверь, и Роз едва не бросилась ему на шею, но что-то в выражении его лица, освещенного тусклым сиянием, остановило ее. Его чувства скрывала незнакомая каменная маска; от него ощутимо веяло опасностью, которой Роз прежде не замечала. Губы были сжаты в тонкую линию, а щеки запали.

– Слава святым, – произнес Дамиан, и внезапно перед Роз возник знакомый ей юноша. Он закрыл глаза. – Ты в порядке? Я слышал, как ты кричала.

– Ох. – Роз нахмурилась, пытаясь вспомнить. – Выстрелы… Я подумала, что офицер собирается оставить меня здесь, и закричала на него. Что, черт возьми, случилось? Почему ты в наручниках?

Не дожидаясь ответа, она схватила его за предплечье и подняла его руки, чтобы изучить оковы. Жар, который она обычно старательно не замечала, вспыхнул под кожей.

– Это наручники Фалько, – объяснил Дамиан. – Они заколдованы.

Умом Роз понимала, что это правда. Последователь Терпения воспользовался магией, чтобы привязать их к Фалько, а работу другого последователя просто так не разрушить. Но Роз не могла избавиться от чувства, что у нее получится управлять металлом, если только она попытается. Поэтому, несмотря на то что магия, пылавшая у нее в венах, вызывала отвращение, она прижала горящие жаром ладони к наручникам. Ей нужно освободить Дамиана – и так же, как когда она уничтожила иллюминатор на борту военного корабля, эта нужда была важнее всего остального.

Один удар сердца спустя наручники упали на пол.

Дамиан уставился на нее.

– Как ты это сделала?

– Наверное, они все-таки не были изготовлены специально для Фалько, – предположила Роз, но в ее душе зародилась тревога. Она уклончиво пожала плечами. – Не то чтобы я не рада тебя видеть, но почему ты здесь?

Дамиан провел рукой по волосам, кажется, даже не заметив, что на его запястьях выступила кровь.

– Фалько знала, что я дезертировал. Руссо ей рассказал.

– Руссо? – Роз не сразу поняла, о ком он говорит. – Брат Микеле. Мужчина, которого я едва не убила на корабле.

– Да. Он тоже сейчас в Палаццо. Думаю, Фалько назначила его капитаном флота за то, что он сдал меня.

Роз подумала об осколках стекла и выстреле, эхом разлетевшемся по слишком маленькой комнате; об остром запахе антисептика и морской соли.

– Тебе стоило позволить мне убить его.

– Возможно, – спокойно согласился Дамиан. – Но это неважно. Меня привели сюда вскоре после вас. Сиена и Киран тоже должны быть где-то здесь. Фалько знала, что они причастны к моему побегу, и приказала арестовать и их тоже. Она собирается допросить всех мятежников. Она как раз допрашивала меня, когда раздались выстрелы. В суматохе я смог на нее наброситься.

– Где она сейчас?

– Скорее всего там, где я ее оставил. Возможно, мертва.

Казалось, мысль о том, что Фалько мертва, его ничуть не смущала, и Роз вскинула бровь. Возможно, все дело во всплеске адреналина, но что-то смущало ее в поведении Дамиана. Роз знала, что он ненавидел бессмысленную жестокость, и неважно, сколько людей он уже убил. Даже смерть Энцо далась ему тяжело.

– Я надеюсь, Фалько мертва, – в конце концов произнесла она.

Дамиан пихнул лежавшего на полу офицера носком ботинка.

– Но этот парень определенно жив. Нам нужно выбираться отсюда. Если мы пойдем назад тем же путем, которым я сюда пришел, то, думаю, сможем выбраться через один из черных ходов. Увидимся в таверне, когда я освобожу Сиену и Кирана, хорошо?

Он передал Роз пистолет поверженного офицера. Металл еще не остыл, и, едва оружие оказалось у нее в руках, Роз почувствовала себя лучше.

– Забудь о побеге. Нам нужно найти остальных заурядных.

– На это нет времени.

Роз встала перед Дамианом.

– Дев и Насим где-то здесь. Они не заслужили того, чтобы здесь оказаться, как и остальные. Без них я не уйду.

Челюсти Дамиана были крепко сжаты, а выражение лица – непреклонно.

– А я не позволю тебе вновь оказаться за решеткой. Ты хоть представляешь, каково мне было смотреть, как тебя тащат прочь, и не иметь возможности ничего с этим поделать?

– Тогда помоги мне!

Роз ждала, ненавидя каждую утекавшую секунду. Она видела, как Дамиан проводил мысленные вычисления, пытаясь придумать, как им освободить двух офицеров и несколько десятков заурядных и при этом не попасться самим. Роз тоже не совсем понимала, как им это провернуть. Но она точно знала, что ни за что не оставит своих друзей здесь.

Дамиан до скрежета стиснул зубы.

– Ладно. Хотя бы этот проклятый туман поможет нам пройти незамеченными. – Он качнул подбородком в сторону лежавшего на полу мужчины. – Возьми его форму. Я уже в форме, а значит, ни у кого не возникнет подозрений на наш счет, если, конечно, они не подойдут слишком близко. Если дела пойдут плохо, ты побежишь. Понятно?

– Хорошо, – солгала Роз.

Дамиан стоял на страже в конце коридора, пока подруга переодевалась – к счастью, у мужчины под камзолом оказалась еще одна рубашка, но вот нижнюю часть его тела прикрыть было нечем. Несколько минут спустя они уже взбирались вверх по лестнице, держа пистолеты на изготовку и стараясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь туман. Роз едва замечала, куда они шли, пока Дамиан сворачивал из одного коридора в другой. Он шел впечатляюще тихо для человека его роста, и Роз не сразу заметила, когда он замер. Она остановилась, едва не врезавшись в широкую спину.

– Что там? – прошипела она.

Но едва успев задать свой вопрос, она увидела, как охранник шагает из конца в конец коридора. Было ясно, что их обнаружат, как только он дойдет до противоположной стены и развернется.

Они переглянулись. Когда Дамиан склонил голову вправо, Роз поняла, что они думали об одном и том же. Он бесшумно забежал в открытую камеру – на этот раз с металлическими прутьями, – и Роз проскользнула следом. Шаги охранника стали громче, и Дамиан прижал Роз к своей груди, крепко обхватив ее руками за талию. От него пахло пеплом и чем-то металлическим. Роз вспомнила, как они, крепко обнявшись, прятались от главного магистрата за статуей в Святилище всего несколько недель назад. Вспомнила о том, как она одеревенела, ощутив прикосновение его тела к ее, и как сильно желала всадить свой нож ему в живот.

Теперь же она чувствовала, как губы Дамиана скользят по ее уху, как его дыхание касается ее волос, как его сердце бьется напротив ее позвоночника, и не ощущала ни капли отвращения к этой близости.

Но было бы неплохо, если бы в данный момент им не угрожала смертельная опасность.

Роз задержала дыхание, когда охранник прошел мимо, и почувствовала, как сердце Дамиана забилось быстрее. Офицер держал ладонь на кобуре, но его взгляд был направлен прямо перед собой; очевидно, он не ожидал, что кто-нибудь здесь появится. Роз вскинула свой пистолет на случай, если охранник обернется, но Дамиан нетерпеливым жестом заставил ее опустить оружие. Когда она бросила на него вопросительный взгляд, оглянувшись через плечо, он покачал головой.

«Я его знаю», – прошептал он одними губами.

Роз поборола желание напомнить ему, что в прошлый раз, когда Дамиан решил пощадить человека, их обоих арестовали. Она высунулась из камеры, щурясь в темноту, а затем знаком велела Дамиану бежать. Она услышала слабый шелест голосов, доносившихся из конца коридора, и ее сердце наполнилось надеждой. Роз пальцем указала в нужном направлении, и Дамиан, кивнув, поспешил следом за ней.