Последователи Хаоса

Обстановка в комнате давно устарела. Внутри почти отсутствовала мебель и пахло чистящим средством. К тому же стояла ужасная жара – в печи пылал огонь, несмотря на то что ночь была теплой. Дамиан оглянулся, но не увидел ничего, что напоминало бы ему о Роз. Здесь было слишком чисто. Стерильно. Ни следа безумного беспорядка, который всегда царил в ее детской спальне. Это место, очевидно, предназначалось для матери Роз, а не для нее самой. Эта мысль почему-то расстроила Дамиана.

Каприс Ласертоза сидела на зеленой бархатной софе, придвинутой вплотную к стене.

Три недели назад Дамиан видел ее в окне их старой квартиры и думал, что был готов к новой встрече. Но он ошибся. Ничто не могло подготовить его к тому, что женщина, которую он считал второй матерью, будет выглядеть… так. Она сидела, сгорбив худые плечи и сложив руки на коленях. Ее глаза – на оттенок темнее, чем у Роз, – смотрели в пустоту.

Дамиан напрягся. В их последнюю встречу Каприс закричала, увидев его. Он подобрался, боясь, что это повторится.

Но мать Роз не закричала. Она повернулась, и на ее лице появилась улыбка. Искренняя душераздирающая улыбка.

– Дамиан, – выдохнула она, и в этот момент Каприс так сильно походила на себя прежнюю, что тот пошатнулся.

– Здравствуйте, signora.

Он не знал, что еще сказать. Рядом с ним ошеломленно замерла Роз, и черты ее лица исказились в мучительной гримасе. Они вместе смотрели, как Каприс встала с дивана и направилась к Дамиану. Она слабо обняла его, и Дамиан замер, словно под дулом пистолета. Что-то в его груди до боли сжалось, и он внезапно вспомнил, как мать обнимала его до того, как заболела.

– Ты вернулся, – сказала Каприс и обхватила лицо Дамиана ладонями.

Ее глаза сияли. На мгновение ему показалось, что он вновь стал ребенком.

– Да, – хрипло ответил он. – Да, я вернулся.

Теперь на лице Роз отразилась еще большая мука. Она взяла мать за руку и повела ее обратно к софе, держа спину неестественно прямо.

– Мама, – произнесла она. – Мы с Дамианом должны ненадолго уехать.

Замешательство затмило радость Каприс.

– Почему?

Это был простой вопрос, но Роз смутилась и перевела на Дамиана взгляд распахнутых в панике глаз. Она не придумала заранее, как солгать матери, что совсем на нее не походило.

– Это… ну-у, мы собираемся…

– Навестить мою семью, – вмешался Дамиан. – В северной Омбразии.

Если Каприс все еще жила в прошлом, она наверняка думала, что его родители живы. Возможно, она помнила, как они переехали на север, когда Баттиста получил повышение по службе. Да, эта женщина немного не в себе, но она всегда была очень проницательной, и Дамиан не сомневался, что могла начать в чем-то их подозревать, если Роз слишком долго будет придумывать подходящую историю.

– Ох. – Каприс моргнула и перевела взгляд на Дамиана. В уголках ее глаз собрались морщины. – Я скучаю по твоей матери. Надеюсь, у нее все хорошо.

– Очень хорошо, спасибо, – ответил он, не колеблясь ни мгновения. – Она будет рада узнать, что вы спрашивали о ней.

Взгляд, которым наградила его Роз, был в равной степени угрюмым и благодарным. Она сжала плечо матери.

– Ты помнишь Аликса? Он несколько раз приносил тебе еду. Я попрошу его присмотреть за тобой, пока нас не будет, хорошо?

Каприс нахмурилась, и на мгновение Дамиан испугался, что она откажется.

– Хорошо, – просто ответила она.

– Отлично.

Роз заметно расслабилась.

– Почему Пьера не навещает меня?

Дамиан побледнел. Неужели Роз не рассказала матери о смерти Пьеры?

Роз сглотнула, и ее тонкая шея дернулась.

– Пьеры больше нет, Mamma[4]. Помнишь? Мы говорили об этом.

Дамиан не ожидал, что в этот раз Роз скажет правду. Ощутив укол печали и неловкости, он увидел, как глаза Каприс наполнились слезами. Она склонила голову Роз на плечо, и та сжала ее руки. На мгновение в комнате повисла тишина.

– Я скучаю по ней, – прошептала Каприс, и Роз кивнула.

– Я тоже.

Ее мать судорожно вздохнула.

– Как долго вас не будет?

Роз бросила взгляд на Дамиана, прежде чем ответить.

– Может, неделю. Не очень долго. – Она сжала пальцы матери. – Не хочу, чтобы ты волновалась о нас.

– Я всегда волнуюсь о тебе, tesoro[5]. Двум заурядным опасно путешествовать по городу в одиночестве.

Дамиан отчаянно постарался скрыть свое изумление. Это потребовало невероятного количества усилий, и он, видимо, не очень хорошо справился с этой задачей, потому что Каприс вновь перевела взгляд на него.

– Тебе нехорошо? – нахмурилась она.

Судя по взгляду Роз, брошенному в его сторону, она планировала убить его во сне.

– Я в порядке, – сипло отозвался он.

Роз встала перед ним, загораживая его от взгляда матери.

– Тебе не стоит беспокоиться о нас, Mamma. Ты видела, каким Дамиан вымахал? – Она напряженно рассмеялась. – А теперь позволь помочь тебе лечь в постель. Уже поздно.

Дамиан сел на опустевшую софу и невидяще уставился на неровный паркет. Каприс не знала, что ее дочь – последовательница. Как такое возможно? Неужели она действительно была так изолирована от внешнего мира, что Роз удалось скрыть от нее правду?

И теперь они планировали оставить Каприс одну в этой квартире, без постоянного присмотра, чтобы сбежать из страны. Это казалось неправильным. К тому же Дамиан тоже чувствовал себя неправильно. Если бы он уже не утратил веру в святых, то в этот момент окончательно убедился бы, что попадет в ад за свои грехи.

– Ладно, – произнесла Роз, возвращаясь в комнату, и со вздохом опустилась на софу рядом с ним. – Прости. Я не знала, что она…

– Почему ты утаила это от нее? – спросил Дамиан, не в силах сдержаться. – То, что ты последовательница.

– Мне кажется, это не твое дело, – ощетинилась она.

– Я просто спросил.

– Как ты думаешь, почему я утаила это от нее? – Внезапно голос Роз стал невозможно усталым. – Когда мой отец впервые вернулся с войны, он ненавидел все, связанное с последователями. Можно ли винить его в этом? – Она изучающе посмотрела на пряди своих волос. – Моя мать ненавидела их не меньше, и в итоге я тоже переняла это отношение. Ты видел, как спутанно ее сознание. Как я должна была сообщить ей, что стала последовательницей Терпения? От этого маме стало бы только хуже.

– Но ты постоянно ходишь в храм Терпения, – сказал Дамиан, пытаясь переварить слова Роз. – Или, по крайней мере, ходила.

– Она об этом не знает. Ведь редко говорит с кем-то, кроме меня. Ты представляешь, как сложно было перевезти ее из нашей старой квартиры сюда? Она боится находиться на улице.

– Ох…

– Ага.

Резкость не исчезла из голоса Роз. Она изучала лицо Дамиана, словно бросая ему вызов. Словно ожидала, что он скажет, что подруга не права и плохо заботится о матери. Но он не скажет. Конечно, не скажет.

– Роз, насчет поездки на север… – начал Дамиан и посмотрел на нее. Ее глаза горели голубым пламенем, а волосы темным каскадом обрамляли лицо. Слова выскользнули наружу прежде, чем он смог их проглотить. – Когда я вернусь туда… Не знаю, смогу ли остаться таким, каким ты привыкла меня видеть.

– Перестань! – яростно воскликнула Роз. – Мне неважно, какого тебя вижу, Дамиан. Я хочу узнать каждую версию тебя.

Но правда ли это? Хотела ли она знать Дамиана, который боялся, что его все еще мучают остатки влияния Энцо? Хотела ли она знать Дамиана, который чувствовал, как это влияние отравляет его? Ему хотелось поведать ей обо всем, что он узнал от старой женщины в тюрьме, и неважно, правдивы были ее слова или нет. Но он уже столько раз рассказывал Роз о своих странных ощущениях, что сбился со счета. Конечно, она пыталась успокоить его, но Дамиан знал, что, по ее мнению, с ним все было нормально. И пускай Дамиан любил Роз за веру в него, он не мог избавиться от ощущения, что это ему не поможет.

«Я вижу тебя, Дамиан, – призналась она той ночью, когда он убил Энцо. – Даже все твои темные стороны».

Но он не хотел, чтобы она видела его темные стороны. Никто не захотел бы.

– Роз… – хрипло начал он.

– Заткнись, – сказала она и схватила его за плечи. – Заткнись.

Она скользнула руками по его шее, переплела пальцы между собой у него на затылке, и перенесла вес на колени, став почти одного с ним роста. Дамиан подцепил ее подбородок пальцем. Роз была так красива, что это казалось несправедливым. От ее красоты разумные мысли испарялись из его сознания, а возражения исчезали с языка. Ему все равно, если ее красота – это оружие. Он позволит ей пронзить его сердце насквозь.

– Я почти убил ее сегодня, – тихо признался Дамиан. – Фалько. Думаю, что убил бы, если бы не услышал твой крик.

Роз замерла, изучающе глядя ему в лицо.

– И?

– Я не… в смысле это не я. Я ненавижу убивать.

Он попытался отстраниться, чувствуя, как пылают щеки, но Роз не позволила.

– Все хорошо, – убежденно произнесла она. – Иногда некоторые люди должны умирать. Иногда они этого заслуживают.

– Я чувствовал себя так, словно потерял контроль. Словно сам не знал, что сделаю дальше.

Роз вскинула бровь, пальцем выводя круги на его шее.

– Дамиан, гнев – это естественное чувство. – Прежде чем он успел ответить, она подалась вперед и прижалась губами к впадинке на его горле. – Ты не можешь вечно подавлять его.

Мурашки побежали по коже Дамиана, и он закрыл глаза.

– Я чувствую… чувствую, словно забываю, каково это – быть хорошим.

Эти слова заставили Роз замереть. Она выпрямилась, затем потянула его на себя, заставляя подняться.

– Раз ты все еще переживаешь об этом, значит, не забыл. До тех пор, пока беспокоишься, хороший ли ты человек, ответ, скорее всего, будет положительным.

– А ты?

Роз склонила голову вбок, и в ее глазах вспыхнул озорной огонек.

– А что я?

– Ты об этом беспокоишься?

– Нет. Нечасто. Но мне плевать, хорошая ли я. Просто хочу сделать мир лучше. И если мне придется быть плохой, чтобы добиться своей цели, то так тому и быть.

Дамиан опустил руку на ее талию. Ее черная рубашка все еще липла к ребрам, пропитавшись потом после долгого бега, но его это не беспокоило. Роз была идеальна; от нее пахло корицей, дождем и ночью.

Но когда она поцеловала его, Дамиан подумал, что у этого поцелуя был вкус финала. Не потому что Роз быстро отстранилась, не желая задерживаться, а потому что глубоко внутри него что-то пробудилось.

И это что-то пугало его куда больше, чем грядущее путешествие на север.

8. Милос

Милос помнил ночь, когда они пришли за ним.

Родители приказали ему спрятаться, как только услышали топот ботинок у входной двери. Милос тогда подумал, что провинился в чем-то, иначе почему родители волновались только о нем, а его брату и сестре прятаться не велели? Он помнил, что глаза матери казались слишком большими для ее лица. Он помнил, что голос отца стал непривычно жестким. Никто не знал, что они придут сегодня. Никто никогда не знал, когда они придут, но всем было известно, что рано или поздно это случится.

Горький страх обволок его язык – на вкус он напоминал кровь. Милос сидел в родительском шкафу, прижав ухо к замочной скважине. Его окружал запах маминых духов. С другой стороны до него доносились звуки разговора, но разобрать отдельные слова он не мог. Громкие властные голоса, несомненно, принадлежали каким-то важным мужчинам, а его мать отвечала на их вопросы взволнованным бормотанием. Они совершенно точно пришли из Палаццо. Милос много раз видел, как похожие мужчины патрулировали улицы города. Он любовался их элегантной темно-синей формой и оружием, висевшим за широкими плечами. И однажды с гордостью сказал матери, что когда-нибудь станет одним из этих мужчин.

Мама улыбнулась ему, но эта улыбка не достигла ее глаз. Милос тогда подумал, что это из-за того, что их семья была заурядной, и его заявление показалось слишком амбициозным. Для них сверкающее огнями Палаццо и его последователи были недостижимой мечтой.

Потом Милос услышал, как мужчины начали расспрашивать его брата и сестру, и выбрался из шкафа. Он решил, что его никто не заметит, если просто не выходить из родительской спальни. Тихо, как мышка, мальчик прокрался к двери, чтобы лучше слышать разговор. Сквозь щель между дверью и косяком он смог мельком разглядеть мужчин. У одного из них были темные волосы, а у другого – светлые. Милос разобрал вопросы, которые мужчины задавали его брату и сестре. Он слышал их тихие ответы, и по реакции офицеров понимал, что те были разочарованы. В нем вспыхнуло нетерпение. Он мог ответить на эти вопросы. Он испытывал ощущения, о которых говорили мужчины. Они бы обрадовались, если он им об этом рассказал. Его родители должны были это знать. Милос же рассказывал маме и папе о странных вещах, которые у него получалось делать. Разве они не хотели обрадовать этих мужчин? Они ведь так часто шепотом обсуждали, как Палаццо вечно игнорирует таких, как они, не благословленных магией святых.

Милос не смог сдержаться. Тогда он не знал, чем все обернется.

Он до сих пор помнил, как лица родителей исказились от ужаса, когда он открыл дверь. Милос помнил, как погас взгляд отца, как он выдохнул через нос, не скрывая отчаяния. Милос помнил, как глаза матери расширились, как страх охватил ее, заставив замереть на месте.

Она кричала, когда его забирали. Кричала и кричала, пока Милос плакал, слыша эти звуки. Материнские крики до конца жизни будут звоном отдаваться в его ушах – самое яркое воспоминание о женщине, которая его вырастила.

Он не вернулся.

Даже тогда он уже знал, что никогда не вернется.

9. Роз

Они выбрали самый запутанный маршрут до Палаццо из всех возможных. Дорога заняла вдвое дольше обычного, но Роз едва заметила это. Ее голова была занята воспоминаниями о прощании с матерью, Йозефом, Аликсом и другими мятежниками, которые не поедут на север. Безопасно ли для них оставаться в «Бартоло»? Они спрячутся, если в дверь постучит какой-нибудь офицер, но достаточно ли этого? Что, если Роз вернется в город лишь для того, чтобы узнать, что их всех поймали снова? Что, если она вернется без Насим?

Что, если она вовсе не вернется?

Обычно она не позволяла себе такие мысли. Роз гордилась своей способностью выполнять то, что необходимо, и при этом не волноваться о последствиях. Но кошмарная мысль, что ее мать может потерять последнего члена своей семьи, была почти невыносима. Почти. Роз справится, если от этого зависит спасение Насим.

Такой теперь будет ее жизнь? Ей всегда придется выбирать между одинаково ужасными вариантами?

Дамиан жестом велел всем остановиться. Он избавился от своей офицерской формы; они с Сиеной переоделись в одежду, одолженную Йозефом и Роз соответственно. Он опытной рукой сжимал пистолет, неподвижно замерев на месте.

– Нам придется перебежать этот участок, – сообщил он, указывая на газон, отделявший Палаццо от дороги. – Следующая смена должна начаться через…

– Четыре минуты, – закончила за него Сиена, взглянув на маленькие часики на цепочке. Она сунула их в карман и продолжила: – Но мы не должны бежать. Этим только привлечем лишнее внимание, если кто-нибудь нас заметит. Чего, я надеюсь, не случится, учитывая, что уже темно.

Дев выгнул бровь.

– Значит, весь расчет на надежду?

– Ты права, – ответил Дамиан Сиене, проигнорировав Дева. – Мы заберем вон ту лодку, которая пришвартована там, где сужается гавань. – Он указал на нужное судно. – Она самая маленькая из трех. Нет смысла забирать бронированный корабль, если у нас недостаточно людей, чтобы им управлять.

Роз была знакома с оружием, которым Омбразия снаряжала свои военные корабли, ведь большая его часть создавалась гильдией Терпения. Ей не нравилась мысль о том, что в случае преследования они окажутся совершенно безоружны, но маленькая лодка действительно будет быстрее.

– Что, если нас поймают и начнется сражение? Вы двое разозлитесь, если я выстрелю?

Дамиан сжал губы.

– Стреляй, только если у тебя не останется иного выбора.

– Без обид, – вклинился Дев, – но прямо сейчас меня мало волнуют жизни офицеров Палаццо. – В его глазах пылал огонь. Роз не видела друга таким уже очень давно. – Если они догонят нас, я буду стрелять на поражение. Считайте это наказанием за то, что они выбрали неверную сторону.

– Не все могут выбирать сторону, придурок, – огрызнулась Сиена, ее обычное спокойствие испарилось. – Большинство офицеров – заурядные, чтобы ты знал. Все мы сначала были солдатами. Скажи, если бы тебе предложили работу, которая позволит покинуть фронт и обеспечить семью, ты бы отказался?

– Я никогда бы не стал работать на Палаццо.

– Что же, некоторые из нас не хотят страдать ради глупых идеалов. Некоторые из нас просто хотят жить. Ты даже не был на войне, – продолжила Сиена, не дав Деву и слова сказать, когда тот открыл рот, чтобы ответить. – Так что не делай вид, будто знаешь, на что пойдешь или не пойдешь, чтобы оттуда выбраться.

– Не смей вести себя с ним так снисходительно, – яростно вступилась за друга Роз. – Дев потерял на войне обоих родителей. Энцо убил его младшую сестру. Ты действительно думаешь, что он не знает, что такое страдание?

– Хватит. – Это произнес Дамиан, который выглядел так, словно его голова вот-вот взорвется. Даже Роз замолчала. – Так как мы собираемся вместе путешествовать, – и неважно, нравится мне это или нет, – нам придется оставить распри. Это значит, никаких ссор, потому что у меня нет ни малейшего желания слушать вашу ругань. Я понятно изъясняюсь?

Сиена кивнула. Дев выглядел пристыженным. Роз внезапно поняла, что никогда не видела Дамиана в его привычном амплуа командира стражи: он нетерпеливо раздавал указания, ожидая их беспрекословного исполнения. Таким он был в Палаццо? Другие офицеры подчинялись ему не только из уважения, но и потому что побаивались его?

Его ноздри раздулись, когда он пальцами размял заднюю поверхность шеи.

– Хорошо. Не знаю, обратили ли вы внимание, но нас четверых сложно назвать незаметными, и мне хотелось бы отчалить до того, как начнет светать. Так что давайте выдвигаться, прежде чем я пожалею об этом.

Когда они выскользнули из укрытия тесно стоящих зданий, из темноты до них донесся голос, от которого у Роз скрутило живот.

– Думаю, ты уже жалеешь, Вентури.

* * *

Роз обернулась, уже зная, кого увидит. Она слышала этот низкий голос всего несколько раз, но было сложно забыть манеру, с которой Сальвестро Агости лениво растягивал слова.

Он стоял, засунув руки в карманы длинного черного плаща. Для всего мира он выглядел так, словно собрался на приятную ночную прогулку. Роз даже поверила бы в это, если бы не видела полдюжины до зубов вооруженных офицеров, стоявших за спиной мужчины. Если кто-то из этих офицеров и был знаком с Дамианом или Сиеной, они этого не показывали.

– Бросьте свое оружие, – приказал Сальвестро.

Роз поймала взгляд Дева, в котором застыл немой вопрос: стоит ли им ринуться в атаку и поразить как можно больше офицеров до того, как их настигнет неминуемая гибель? Или же они собираются позволить арестовать себя снова?

На мгновение Роз и сама засомневалась, как лучше поступить. Но потом она услышала, как упало на землю оружие Дамиана и Сиены. Теперь ее метания не имели смысла. Казалось, ее рука онемела, когда Роз позволила пистолету выскользнуть из пальцев. Дев повторил за ней, и его неудовольствие ощущалось физически.

Сальвестро вступил в лужицу лунного света и ухмыльнулся.

– Какая досада. Вы были так близки к свободе. И ты. – Последователь смерил Сиену взглядом. – Ты ведь могла искупить свою вину. Еще несколько лет службы на фронте, и смогла бы вернуться в Палаццо, если бы выжила, конечно. Ты была хорошим офицером. Но верность может быть изъяном, особенно по отношению к кому-то вроде него – человеку, позорящему звание лидера.

Он плюнул Дамиану под ноги, почти попав тому на сапоги.

Вентури-младший на это не отреагировал, лишь сказав:

– Ты это планировал, да? Поэтому позволил мне уменьшить число охранников на время собрания. Ты знал, что генерал Фалько появится, потому что сам пригласил ее. Ты знал, что произойдет, потому что вы двое это спланировали.

Сальвестро издевательски захлопал в ладоши.

– Очень хорошо. – Одна из офицеров за его спиной хмыкнула, и Сальвестро коротко ей улыбнулся. – Если тебе от этого будет легче, Вентури, то знай: я не собирался оставлять тебя во главе стражи даже до того, как узнал о твоем дезертирстве. Заурядный мальчишка на такой высокой должности? Это просто позорно.

– Заткнись! – рявкнула Роз, делая шаг по направлению к Сальвестро. Дамиан, возможно, готов терпеть такое отношение, но она – нет. Роз вскинула подбородок, глядя на последователя Смерти и пытаясь не обращать внимания на направленные на нее пистолеты. – Я думала, ты должен готовиться к своей новой роли в Святилище. Достаточно непрофессионально с твоей стороны увиливать от молитв. Или это святые приказали тебе прийти сюда? Они хотели, чтобы ты бегал по городу в темноте, ловя преступников?

Зубы Сальвестро заблестели в темноте. Он был весьма красив со своими ониксовыми волосами и аристократическими чертами лица. Но глядя на него, Роз понимала, что истории о святых не могли быть правдивыми: ни одно благосклонное божество не наделило бы Сальвестро Агости своим благословением. Разве что у святых очень дурной вкус.

– Если хочешь отвлечь меня, девчонка, тебе придется лучше постараться. Мои отношения со святыми уж точно не твое дело.

Прежде чем она смогла придумать ответ, Дамиан оттолкнул ее с дороги.

– Арестуй меня и позволь остальным уйти. Мои преступления – только мои.

– Нет, – зарычала Роз, но Сальвестро и так не собирался соглашаться на предложение Дамиана.

На лице последователя появилось наигранное удивление.

– Только вот твои спутники сейчас здесь, тогда как им положено быть в тюрьме. Кажется, не только ты тут преступник, Вентури. Кстати, ты знал, что ранил нашего нового генерала? Не слишком сильно, слава святым, но она определенно этому не рада. Зря ты так поступил. Насколько я понимаю, беспорядки в тюрьме – тоже твоя работа? – Внезапно он вновь стал серьезным. – Расскажи, как ты это сделал.

– Я ничего не делал, – безэмоционально ответил Дамиан. – Я понятия не имею, что произошло в тюрьме, просто воспользовался ситуацией.

– Стоит ли мне притвориться, что я тебе верю?

– Это правда. Клянусь святыми.

– В твоих устах эта клятва ничего не значит, – фыркнул Сальвестро. – Раз уж ты все равно обречен, мне бы хотелось убить тебя самому здесь и сейчас. Но, к сожалению, генерал считает, что ты должен предстать перед судом. Это послужит примером для всей Омбразии.

Роз знала, что он имел в виду. Публичная казнь. В Омбразии много лет не проводили публичные казни. Такие изменения Сальвестро и Фалько хотят привнести, оказавшись у власти?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Mio signore (итал.) – мой синьор.

2

Capitano (итал.) – капитан.

3

Figlio (итал.) – сынок.

4

Mamma (итал.) – мама, мать.

5

Tesoro (итал.) – милая, дорогая.