68 дней тоски. Посвящено ему

68 дней тоски

Посвящено ему

Анастасия Рудакова

© Анастасия Рудакова, 2025

ISBN 978-5-0065-7157-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Имена персонажей изменены», «Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно»

День 1. Пространственная пустота.

Я бреду среди людей, как ветка среди волн, теряясь, растворяясь в их бурлящем потоке, но оставаясь одинокой, словно обломок забытых берегов. Город дышит – его холодные, рваные ритмы разрывают ночи на осколки, но это дыхание не дает мне ни крошки света, ни искорки тепла. Холод врезается в мои лёгкие, расползается по телу, заполняет мысль, и с каждым вздохом я чувствую, как жизнь становится чуть более разреженной, словно в ней кто-то вырвал что-то важное, не заменив ничем.

Вокруг меня проносятся прохожие – их лица размыты, словно замазанные кистью художника, который устал от однообразия и стер черты с холста. Молчат. Мелькают мимо, как мгновения в чьей-то чужой жизни. Я вижу их краем глаза, но не вижу ни глаз, ни усталых губ. Все они двигаются, точно тени, скрывающие свою истинную сущность. Звуки шагов и голосов наполняют пространство, словно река, но меня она не захватывает. Они проходят сквозь меня, разбиваются о стену моего мраморного сознания, где ничего не остается. Тишина заполняет сердце, и это молчание громче самых отчаянных криков.

Одиночество – это не тогда, когда ты одина. Это когда целый мир вокруг тебя, а внутри пустота. Взрывом внутри разрушается воля, и с каждым новым лицом, с каждым размеренным шагом мои чувства изнашиваются, как старое полотно, на котором слишком много раз рисовали одно и то же. Здесь, в этом живом океане, я умираю заново, с каждым часом обнаруживая все новые раны, казалось бы, давно неприятные. Боль дрожью тянется за мной, за каждым движением проскальзывает щекочущая пустота – она берет свое.

Мне тяжело… Дышать. Тяжело даже думать, что впереди – пространства, дни и ночи, раскрашенные отсутствием. Каждое мгновение словно впивается в ребра, как острая бритва, и боль волнами накатывает на меня. Внутри что-то сжимается, превращается в отсчет – секунд, минут, сейчас и возможно навсегда его не будет. И от каждого движения становится ясно: без него воздух, этот проклятый, тяжёлый воздух меня не отпустит. И каждый вдох будет награждён гравитацией боли. Чего стоит моё дыхание, если он в нем больше не растворен? Если каждый глоток принесет не облегчение, а лишь расширение пропасти?

Все вокруг наполнено им: каждый угол, каждый звук – эхо его рук в моих воспоминаниях, голос в основании моего сердца – и этот стук внутри будто ноет в такт моим шагам. Но как же странно: теперь, когда его нет, я только начинаю понимать тяжесть его отсутствия. Невыносимо чистый тоски колокол бьется где-то внизу, и от этого сотрясается вся внутренняя вселенная, как хрупкий стеклянный сосуд. Я ощущаю его отсутствие как рану, как жгучее зияние, которое ничем не заполнить.

Каждая мысль – как нож. Невозможно двигаться сквозь это без того, чтобы не наткнуться на новую боль. Отдаваясь этой пытке, я начинаю видеть, как тонко она сплетена в любой мельчайший миг моего существования. Его пальцы больше не коснутся, голос не утешит, и теперь каждый мой вздох становится почти что концентрацией целого перечня утрат. Смысл был там, вместе с ним. Что может быть здесь без него? Слова уводят в пустынную территорию, где нет земли, нет неба, есть лишь оголенное безразличие… Там, где был он – там осталась пустота, способная поглотить целые континенты моих иллюзий за одно мгновение.

В такие минуты чувствуешь себя банальной историей, повторённой сотни раз в чужих эпохах. Ты – никто. Ушло «наше», ты остался один перед лицом бескрайнего одиночества. Как прежние мечты внезапно стали ужасом, как их нити теперь плетутся в темные узоры страха? Сила мира во мне исчезла, и сейчас я лишь то, что осталось от моих потерь. Ощущение бессмысленности разливается по венам, словно болото, питающееся каждой каплей энергии. Одиночество среди людей – это хуже всего. Когда все вокруг живут и движутся, когда вокруг тебя шумит жизнь, а ты от нее совершенно отрезана, как остров во время бури.

Но страшнее всего – это необходимость проживать ещё один день. День без него. Секунды точно раскаленные иглы, они замерли и сжимаются в горле, время растягивается, надуваясь набухшими от света молниями беспокойства.

И вот, вырывая из себя мысль, я чувствую, как ночь наваливается, обещая новую боль завтра. Ночь обещает не отпускать меня до самого конца, когда надо будет сделать новый шаг, новый вдох. И я боюсь: этим утром завтра, которое придёт, я буду ещё дальше от него, от нас… Но разве возможно этого избежать там, где дни беспощадны, где его нет?

День 2. Ожидание перемен

Утро приходит, как тяжёлая поступь невидимого великана, неся с собой холодное осознание того, что вчерашний кошмар не растворился с ночной тьмой. Мой мир просыпается под гнетом новой реальности, где каждый вдох, каждое движение – это борьба. Свет пробивается сквозь окна, но он больше не согревает, не зовет к жизни, а лишь обнажает ту пустоту, что разрастается в груди с угрожающей быстротой. Невидимая тяжесть окутывает меня, как грубая ткань, впивающаяся в кожу, к которой тело никак не может привыкнуть.

Я сижу на краю своей кровати, ощущая тот момент, когда один день переходит в другой. Но с приходом нового дня не пришло облегчение – есть только удушающее чувство безвременья, где каждая секунда ощущается, как час. Давление времени становится невыносимым, тикающее спокойствие часов кажется жестокой насмешкой. Вокруг всё так же, как раньше: обыденность, в которой, казалось, когда-то было место для вдоха надежды, становится полем битвы, на котором я остаюсь поверженной перед лицом его отсутствия.

Он. Всепоглощающая, безжалостная тень в моих мыслях, преследующая меня на каждом шагу. День за днём его отсутствие разливается, как тлеющий пожар – не так ярко, но не менее разрушающе. Огромная пустая арена моего сердца, где я, словно брошенное кукольное представление, пыталась увильнуть от мысли о нём, снова и снова оказывается под его властью. Я могу понять, как сильно повязан мой внутренний мир с ощущением его присутствия, но это осознание ничего не приносит, кроме боли. Как будто каждый нерв внутри меня обнажен и соприкасается с холодным воздухом, просачивающимся сквозь тонкие щели чувств.

Есть ли жизнь после него? Существует ли хоть малейшая надежда, что где-то там, за горизонтом завтрашнего дня, есть будущее, где не будет этой гнетущей, чудовищной тоски? Мне кажется, что стена между мной и этим «завтра» становится всё выше. Она словно живая, растущая с каждой новой мыслью о нём, с каждым уколом воспоминаний, которые так и льнут к коже, как беспощадные комары, оставляющие следы скорби. Как легко было верить, что хоть однажды станет легче, но теперь я чувствую – облегчение не придёт. Тяжесть от его отсутствия – это карма, приговор, который вынесла самой себе за право любить.

Всё, что когда-то казалось трудностью, теперь мелкие тени прошлого. Настоящие трудности – это не те, с которыми можно справиться через усилие воли. Нет усилий, способных переспорить отсутствие или вышвырнуть из мыслей летом оброненный шёпот, тот нечаянный взгляд, который раньше был полон тепла. Кого будет заботить, что я не справляюсь с мелкими проблемами быта, когда есть гораздо большая – необратимая невозможность прикоснуться к нему снова?

Все трудности мира меркнут перед невидимой стеной, которую возводит тоска. В ней нет кирпичей, но она выше гор. В ней нет реальных преград, но я утыкаюсь в неё каждое утро, точно надеясь найти брешь, которой не существует. Я даже не могу узнать, когда началась эта ода бессмысленности. С каждой минутой второго дня становится шириной во всю мою жизнь, затрудняя представление, что когда-то было «до».

Мир перестал говорить со мной. Он больше не учит, не вдохновляет, не зовёт исследовать его глубины. Всё вокруг – молчаливая, безликая декорация, которую так легко упускать из виду, потому что ни одна вещь, ни один уголок этого пространства больше не имеет значения без него. Раньше было так просто радоваться: светлым рассветам, крикам птиц, шелесту листвы, краскам живых мгновений. Теперь они мне видятся как эхо, звучащее из далёкого прошлого – не моего, не здесь и не сейчас.

Становится хуже. Это то, чего не признаешь в первые часы потери. Тогда легко было быть обманутой: первые моменты боли захватывают мельком, словно вскользь, и, может быть, на секунду, в глубине души зарождается мысль, что время отшлифует всё, позволив разрушиться даже самой тоске. Но нет… Это был иллюзорный момент. Сегодня – этот день второй читает мне другую лекцию, где сложно, где боль превращается в нескончаемую реку. Содержание моей боли только увеличивается – каждую мелочь о нём я проживаю заново, до рези, до отчаяния. Видимый мир теряет фокус, потому что я вижу его взгляд там, где его больше быть не должно. Подцепляется к чужим походкам, образам и теням. Везде – он. Как призрачное присутствие, которое я готова впустить внутрь, но оно остается вне меня, превратившись в тень.

Легче не станет. Даже если придумать какие-то отвлечённые занятости, даже если уйти в работу, если погрузить себя в череду действий, как это делают люди с уставшими душами… Моя душа не устанет искать. Она не устанет просеивать холодные, безразличные голоса и царапать внутри память о наших словах. Она каждый день, как изгнанник в пустыне, будет вопрошать, отчего всё не так, как должно. Ведь смысл не в том, что жизнь как-то продолжается – жизнь, она просто есть. Смысл был там, где был он. И теперь смысл выветривается с каждым новым днём.

Тоска. Это слово словно простая костяная игла времени, которая шьет по моей коже своё полотно: тугое, невыносимое. Она не пронзает сердце в одно мгновение – нет, она подошла колыбельной череды ночей и дней. Стало невыносимо, потому что в этой пустоте, до которой я дошла, никакое будущее не обещает света. Да и что за свет, если в нем больше не пылает то солнце, рядом с которым я согревалась от его прикосновений?

Пространство вокруг расширяется, но не расширяется внутри меня. Я сжата в собственную скорлупу, завёрнута в узкое полотно собственных мыслей. Ничего не остаётся, кроме переживания: каждый миг раскрашен упорной монохромной тоской, она как метастазы – охватывает всё, оставляя только пыль на тех местах, где когда-то билось что-то живое.

И вот сегодня, на день второй, я понимаю: легче не станет, не должно быть легче, потому что в пространстве за болью – его больше нет. И тоска эта теперь словно последняя нить, что связывает меня с ним. И если отпущу её, то всё, что от него осталось, растворится безвозвратно.

День 3. Разбитые мечты

Просыпаюсь… или, если быть честной с самой собой, просто выныриваю из полуночной бессонницы. Сон – это уже чуждое мне состояние. Он был, когда всё было целым, когда день перетекал в ночь, не оставляя трещин между ними. Сейчас сон – лишь зыбкая, недостижимая иллюзия, побег, который мне больше не доступен. В темных водах бессонницы нет пристани. Все ночи с тех пор – это бесконечное плавание в мутной меланхолии, где силы мелькают лишь как тени былого.

И вот новое утро за окном. Серое, бледное, будто бы и оно решило проявить солидарность с моим состоянием. Но его свет уже не приносит исцеления, этот свет не смывает тяжесть с груди. Напротив, с каждым новым проблеском дня, как будто щемящий мороз проникает глубже под кожу, усиливая ту давящую нагрузку живого времени. День третий. Воспоминания… они приходят всё чаще, они просачиваются в каждую свободную секунду, заполняя каждый угол моей затуманенной реальности. Забыть? Как это возможно, если каждый предмет в этом мире носит его отпечаток, его присутствие?

Каждое движение рождает боль. Как будто тело стало сосудом для чуждого вещества, для чего-то, что не должно было ни касаться, ни проникать под кожу. Каждый шаг – это трещина, расползающаяся в невидимой сети моей души. Трещины открываются шире, и тихий, невидимый поток воспоминаний проникает туда, будто яд, впитываясь не сразу, а медленно, заставляя мой разум погружаться в набор бесконечных сцен и образов.

Вот – его голос. Разве можно забыть его? Шорох, интонация – знакомая до дрожи. Он звучит в моем сознании, особенно когда вокруг тишина, эта пытка немоты, в которой чуть громче дунет ветер или потрескает дерево – и я слышу его снова. Слова, незначительные реплики, оброненные, казалось бы, невзначай, а теперь звенящие по ушам, как колокола страданий. Глупые, шептательные разговоры у закрытых окон, обсуждения будущего, которое так и не наступило… Они живут и дышат внутри меня идеально точно, без изъяна, как замершие на века фотографии странного тепла.

Но тепла давно нет. Было, но ушло. И от этого потерянного тепла мои текущие мысли становятся по-настоящему невыносимыми. Я чувствую, как всё больше погружаюсь в зыбучие пески прошлого. Воспоминания давят, душат, притягивают к земле так, что невозможно найти опоры. Как будто вынырнуть из собственного внутреннего плена – слишком сложная задача для того, кто смотрит на мир через слёзы незримые, изнутри непрекращающейся боли.

Больно везде. Больно дышать, разговаривать, смотреть в окно. Каждый вдох цепляется за что-то нереальное, будто пытаюсь найти путь обратно в тот момент, где он еще был рядом. Эти сцены извиваются перед глазами – как в полусне, как в забытой книге, которая затянула и не отпускает. Вижу его смех. Вижу его улыбку: такую простую, настоящую… Она прожжена в моей памяти настолько глубоко, что кажется, если я закрою глаза, он снова здесь, рядом, тронет моё плечо, коснётся кончиками пальцев. Но когда открываю глаза – реальность поглощает всё с неумолимой жестокостью. Он исчез вновь, снова, как и прежде. Как мне принять, что он больше не войдет в эту комнату? Никогда не посмотрит на меня так, как смотрел, не скажет тех слов, которые, казалось, несли смысл жизни?

Точно невидимый нож входит в сердце каждый раз, когда всплывает новое воспоминание. Они не отпускают. Вчера их было меньше, но сегодня они сгорбились вокруг меня, словно стая хищников, взявших в кольцо свою жертву. Не убивать сразу – нет, это было бы слишком легко. Им нужно растягивать это осознание, как жевание бесполезной правды… Боль растет, нарастая слой за слоем, сжимая грудь и пульсируя где-то в глубине, словно живой механизм.

Каждая мелочь напоминает о нём. Как я раньше этого не замечала? Каждый уголок дома. Каждый звук города за окном. Даже платье, которое я надеваю сейчас, теснит меня своей тканью, потому что это было его любимое, и я сама, сознательно, выбрала его сегодня, чтобы снова почувствовать ту неуловимую связь… Но в этом нет связей. Есть – рана, разорванная реальностью, которая с каждым мгновением хочет захлебнуться чем-то ещё более острым, чем воспоминания.

Ощущение пустоты затягивает, как чёрная воронка. Как всё стало бесцветным, тусклым в его отсутствии. Я блуждаю в мире с вывихнутыми смысловыми приоритетами, где сама жизнь как будто больше не делится на плохое или хорошее, а единственным мерилом её стали воспоминания. Но они не приносят радости, как некогда. Теперь воспоминания – это иглы, которые я с отчаянной храбростью постоянно ввожу в своё уже измотанное сердце. Каждое воспоминание глубже проникает в меня, открывая новые слои тёмной, разрывающей тоски.

Тоска… Только вчера это слово казалось мне недостаточно ёмким, чтобы описать то, что я чувствую. Но сегодня всё изменилось. Тоска выросла, как бесцветный древний лес, проросший вокруг меня стеной, через которую я больше не вижу солнца. Это не просто боль, это не просто потерянность. Это нечто большее… нечто древнее и неутолимое, как глубинное отчаяние самой природы, когда она сталкивается с неизбежностью. Тоска – это когда знаешь, что никогда, ни при каких обстоятельствах, больше не сумеешь вернуть того, что потеряно. Больше не увидишь того рассвета под тем же углом, не услышишь его шаги в коридоре, не прочтешь того самого взгляда в его глазах.

Эта тоска заполняет каждую клетку моего существа. Она не оставляет пространства для света, для того, чтобы хоть на мгновение забыть и почувствовать себя снова целой. Всё, что я пытаюсь делать – каждый шаг, каждая осознанная мысль – пронизано этой тенью. Больше нет простых действий. Каждое движение – как газета, свернутая вокруг текущего пламени. Чем ближе взгляд упирается в этот огонь, тем становится яснее, что он не ослабнет. Моё сердце, моё тепло – всё сгорает в огне этого страдания.

Боль растёт, усугубляется тем, что впереди – никаких перемен, никаких побегов от этой фальшивой настойчивой реальности. Вопреки всем ухищрениям разума, вопреки всем логичным убеждениям, что время должно лечить, сейчас кажется, как будто с каждым новым часом что-то внутри меня отмирает. Смерть не быстра, смерть ощущений – это долгий, мучительный процесс.

Нет конца этой боли, её пределы не определяются расстояниями или временем. Она живёт вместе со мной. Она – мой спутник, мой вечный собеседник, тот, кто ни на секунду не оставит меня в покое.

День 4. Тени прошлого

Среди серых дней, погружённых в непрекращающуюся тьму, день четвертый пробивается сквозь пронзительное молчание. Он приходит, как неумолимый вор, с тихими шагами и холодным дыханием, несущий с собой всплески воспоминаний, как разрозненные звёзды на фоне бесплодного небосвода. Я снова здесь, посреди этого бесконечного коридора времени, и каждое мгновение наполняется тенью прошлого – легкой утратой, что пронзает мою душу, как тонкий, но острый нож.

Эти воспоминания… Как беспощадные призраки, они бродят вокруг меня, их дыхание ощущается на затылке, их шёпоты незаметно, но настойчиво заставляют меня оглядываться назад. Ветер несёт с собой давно неотпущенные радости, словно лоскутки ткани из той жизни, которую я когда-то знала. Каждое утро, каждый предрассветный миг, каждый проблеск света – они как нищие, просящие о своей значимости, предстают передо мной. И я снова впадаю в тот мир, где все эти мгновения были полны свободы и счастья. Они отражаются в моём сознании, как образ в гладком стекле, и этот обманчивый блеск забирает меня обратно в те светлые часы.

Я вижу его лицо, полное тёплого света, отражённого в моих глазах. И эта улыбка… Она повсюду. Она пронизывает каждое мгновение моего существования сегодня, она заполняет пробелы, где прежде светила надежда. Этот смешок, легкий и игривый, словно нежные волны на утреннем солнце. Я помню тот день – так ослепительно ясный, когда мы гуляли в парке, окружённые плавным заплетением листвы, она шуршала под ногами, словно шептала свои тайны. Чувствую, как он берёт меня за руку, а в глубине этого мгновения живёт тепло и простота жизни, где грусти не существовало и где мы строили замки на песке, а не обрывали мечты, как засохшие цветы.

Но почему-то память всегда пронзительнее, чем тот момент жизни, помнящей только радость. В ней сидит оттенок меланхолии, тонкая нить печали, потому что всё доброе и светлое, что было, теперь размыто, как лёгкий туман в восходящем солнце. Она легла на меня, как шаль из старого, растрепанного меха, отягощая каждую мысль о том, что уже не вернётся. Хранится, ждёт – в унылом ожидании горький сладкий вкус, время уходит, но тени прошлого, уцепившиеся за мою душу, не дают покоя. Они нежно иглами пронизывают сознание, выкручивая меня на полотно, где вспоминается, что всё это было настоящим, а теперь… теперь это просто осыпающиеся звёзды, которые невозможно собрать.

Каждый малейший звук, каждый запах приносит с собой целые порции забытых ощущений. Неприметная утренняя роса, сгоняющая с зелени солнечные лучи, – она напоминает о том нежном взгляде, которым он прощался, когда всё ещё было возможно. Его голос, тихие нажатия на гриф – как мелодия, что проникает в самую глубину, вызывая к жизни эти ощущения веселья и неповторимой сердечной связки. Но стоило лишь подвергнуть воспоминаниям солнечный свет, как они рассеивались в воздухе, колебались, но никогда не исчезали окончательно. Они не отпускают меня, и с каждым новым утром становится только труднее видеть свет за этой завесой меланхолии.

Тени прошлого, как узкие улочки старого города, заполняют каждый сантиметр моего пространства. Они живут и дышат, они текут вокруг, словно нечаянно забытые мечты, и я иду по ним, как по привычным маршрутам, но там, где раньше было веселое волнение, сейчас повсюду разлита тоска. В этом странном, но так знакомом лабиринте мне сложно находить выход – знакомые лица, обыденные разговоры, вновь обретенные места из воспоминаний, возвращают ко мне теплые чувства. И каждый раз, когда я касаюсь их, такие трепетные, как бархатные цветы, в сердце моём вдруг вспыхивает яркая боль – охватывающая, гнетущая, как душный осенний вечер, когда мир перестаёт существовать.

Каждый взгляд на фотографии, каждый ожидающий призыв солнца весной, сводит на нет все мои планы освободиться и уйти от этого волшебного плена. Я вырываюсь из настоящего, но прихожу в тот мир, что забирает меня обратно в самую сокровенную часть души. Он – там, везде – я не могу его избегать. Он был, он есть, он остаётся здесь, на границе между моим сердцем и реальностью – как облако, что проплывает в небесах, такое близкое, но в то же время недостижимое.

Как оттолкнуть то, что навсегда вписано в сердце? И если существует способ ускользнуть от этих теней, то почему они продолжают преследовать меня с такой настойчивостью? Почему, когда я закрываю глаза, они возникают вновь, навязывая рутинную игру воспоминаний, плетущихся невидимыми нитями между тем, что я помню, и тем, чего больше нет? Если бы лишь я могла обойти этот перекресток, уйти налево, преодолеть мост, что лежит между тем, что было, и тем, что есть – но это невозможно. У меня нет времени вернуть всё назад и разорвать цепь этих мучительных моментов, с каждым днём становящихся всё более отчётливыми.

Есть только тени. Они не покинут меня ещё долго, они проникают в каждый шов моего существования, как пасмурные времена, которые не покидают, только крепче охватывают своими объятиями. Этот день четвёртый – он не поддаётся времени, он не проходит мимо. Он становится частью бесконечного периода, который может длиться вечно, пока я здесь, живу с двойной реальностью – одна полна света, радости и нежности, другая затапливает меня в глухую тень, в непроницаемую тьму.

Как бы я хотела зажечь огонь новой жизни, протянуть руку к этим теням и, возможно, один раз расколоть их, приоткрыть завесу, чтобы увидеть, что за ней. Но я остаюсь здесь, запечатлённая в этой тёмной феерии воспоминаний, и каждый солнечный луч, что пробивается через серые облака, напоминанием становится – тенями счастья, что плывут, как мимо проходящие корабли, которые уже никогда не вернутся.

День 5. Невозможность прощения

Сегодня утро приходит особенно медленно, словно мир пытается обмануть меня, заставляя оставаться в тени ночи чуть дольше. Я открываю глаза, и вновь обрушивается на меня тот же невидимый груз, как если бы я не просыпалась вовсе, а лишь перевоплощалась в карикатуру своей жизни – безжизненную, самолюбивую, бесполезную. Я не живу. Я просто существую, застывшая в этой ловушке клинков воспоминаний, где часы теснятся кольцом вокруг меня так, что даже воздух становится густым, как туман, пропитанный сыростью и холодом. Каждый новый день повторяет процесс, и каждый раз я надеюсь, что, может быть, слово «жизнь» снова обретёт в моём сердце смысл.

Но реальность без него… она словно невыносимая притча, брошенная мне в лицо, когда я меньше всего к этому готова. Это будто затерянный в безбрежном океане мираж, внутри которого нет ни возможности, ни надежды, лишь пугающая тишина. Каждый шаг, который я пытаюсь сделать в этом мире – это бросок в пропасть, где мне кажется, что я раскалываюсь на осколки, что-то в душе разрывается и ползёт к утечке, ведь я не могу ни отпустить, ни принять. Я словно зажата между этими двумя состояниями, в каком-то мёртвом пространстве, где всё расплывается между слов.

Кому-то кажется, что время лечит. Но я знаю, что это не так. Годы могут пройти, а застывшее время будет сидеть у меня в сердце, как завистливая тень, оглядывающая исчезнувшую жизнь. Воспоминания ведут мне бесконечные дискуссии: о том, что могло бы быть, и о том, что швырнуло меня обратно в реальность, оставив без защиты, как мокрый лист осенью, на который падают капли дождя. Каждая капля – это слой боли, она трогает меня там, где перестало действовать даже самое прискорбное понимание. В начале, когда мир только почернел, казалось, там, в глубине, можно найти новую гармонию, можно построить что-то свое без его, но теперь это лишь иллюзия, расписанная под густой пеленой как старые, давно неотвеченные письма.