Девять жизней Гнидо Комига

Они спустились на площадку первого этажа, как вдруг из-под лестничного пролёта выскочила красивая девушка, в короткой юбке, голыми ногами и ярко-накрашенными губами.

– Далеко собрался, Гнидо Комиг? – недобро хмурилась Ксантусия Сахарон.

Из-за её спины появился крепкий парень с длинными волосами. Он не ждал ответа, а выбросил вперёд руку, сжимая в кулаке странный прямоугольный предмет. А затем раздался щелчок, треск электрических зарядов, и в грудь Гнидо вонзились две тонких иглы на длинных проводках.

«Это парализатор… Меня как животное…» – только и подумал Гнидо, в трясучке падая на спину.

Николай Петрович здорово испугался. И ему показалось, что он уже когда-то встречал эту красивую девушку. Имя Николай не помнил, а фамилия у неё была какая-то сладкая, то ли Конфеткина, то ли Шоколадкина. Но где и когда состоялось знакомство, он точно сказать не мог.

– Вы кто такие, товарищи? – спросил Николай Петрович, после чего крепкий парень снова выбросил руку и две острых иглы воткнулись землянину из 38-й квартиры куда-то под соски.

– Су-у-уки-и бля-я-я… – затрясло Николая Петровича, и он рухнул рядом с Гнидо Комигом.

Ксантусия Сахарон склонилась над Гнидо, открыла ему веко.

– Готов! – победоносно произнесла она.

– Парализатор никогда не подводит, босс! Я сам его заряжаю, сам иглы меняю, и не поверишь, иногда даже испытываю на себе! – хвастался крепкий парень.

Кураторша проверила состояние Николая Петровича и тоже открыла ему веко.

– Ты на кой ляд землянина уложил, Дристан?

– Я подумал, что этот тоже нам пригодится.

Ксантусия встряхнула причёской и уже спокойно сказала:

– Я за руль, а ты хватай обоих и за мной.

– Но там же старухи! – удивился Дристан, а потом показал парализатор: – Может быть, их тоже этой штуковиной ебануть?

– Ой, ну и дурак! – покачала головой кураторша. – Тащи мужиков, будто они пьяные. Сам немного покачивайся. Только не падай. И ни в кого стрелять не придётся. Понял?

Здоровяк посмотрел вниз на два тела и почесал макушку.

– Ну чего завис? Поднимай их живее! – прикрикнула Ксантусия.

Дристан присел, по-богатырски сгрёб тела и довольно легко поднял обоих. Гнидо болтался справа; слева – волочил ноги бесчувственный Николай Петрович.

Наступал вечер, но старухи всё ещё сидели на лавочке, будто несли круглосуточную службу у второго подъезда.

Ксантусия бегом пробежала мимо старух и запрыгнула на место водителя в синие «Жигули».

Следом из подъезда вышел Дристан, а Николай и его рыжий сынок лыка не вязали.

– Опять нажрался наш Николашка! – захихикала одна из бабушек.

– Горбатого могила исправит! – вторила ей другая старуха.

– И рыжий-то пьянью оказался! – сплюнула третья бабка.

Как учили, Дристан тащил вырубленные тела и покачивался. Он даже решил добавить немного импровизации и запел:

– Я хочу быть с тобой! Я так хочу быть с тобой…

– Будешь-будешь, чушпан! – заржали старухи.

Дристан уложил на заднее сиденье тела, сам забрался на пассажирское место.

– Красавчик! – похвалила здоровяка московская кураторша и завела машину.

***

Слышалось, как бились о металлический лист капли воды. Запястья Гнидо были стянуты верёвкой. Он висел на вытянутых руках. Ноги его не касались пола. Глаза стягивала плотная ткань. Было темно и сыро.

Рядом, не касаясь плеча Гнидо, висел Николай Петрович. У него тоже были связаны руки – и ноги не доставали до пола. Его голова также была обмотана чёрной лентой.

Послышались тяжёлые шаги.

– Сейчас я сниму с тебя повязку, Гнидо, – сказал мужской голос. – Ты только не дёргайся.

Здоровяк отбросил тряпочную ленту. В глаза Гнидо ударил электрический свет.

Это был действительно подвал с высоким потолком и без окон. Гнидо висел на верёвке, прикреплённой к ржавому крюку. Николай Петрович болтался чуть правее. Вдоль стены находились бетонные стеллажи, обделанные плиткой. Это место чем-то напоминало пыточную или, скорее, скотобойню.

– Ну, привет, Гнидо Комиг! – сказал здоровяк.

Гнидо не спешил с ответом. Он щурился, рассматривая парня с длинными волосами, которые были заправлены в хвостик, как у женщины.

– Ты кто? – спросил Гнидо.

– Я-то? – рассмеялся здоровяк. – Не узнаёшь? Я же Дристан! Мы сидели с тобой ещё на Мехерисе.

Узнать в новом теле человека, с которым общался всего десяток минут, невероятно сложно. И конечно, Гнидо его не узнал. К тому же Ксантусия наплела, что отправила Дристана на дно кормить ракообразных. Значит, наврала, тупо запугивая нового колониста.

– Привет, Дристан. Как дела? Как настроение? – изобразил улыбку Гнидо.

Здоровяк улыбнулся в ответ. Зубы у него были один к одному, значит, тоже принимал таблетки. Там, на Махерисе, он выглядел куда ужаснее… За что чалился Дристан, Гнидо точно не помнил; вроде бы за торговлю живым товаром, то есть за работорговлю в одной из колоний.

Дристан потрогал пальцами рыжие волосы Гнидо, словно выбирал товар на продажу.

– Знаешь, друг, я тебя понимаю. Ради такого тела я б тоже не послушал Ксантусию. Ведь таким я тебя и запомнил: рыжим, наглым… Но мне всё же непонятно, как могло так случиться, что на Земле оказалась оболочка, схожая с твоим телом на Махерисе?… Но подожди… У меня есть догадка. Я полагаю, что это божественное провидение! Что так задумано свыше! Тебя отправляют на Землю, а ты находишь копию себя самого, чтобы познать себя самого… Как думаешь, это провидение или чепуха какая-то?

– Ну нет, какая же это чепуха? Это знаки судьбы и настоящее провидение, – продолжал улыбаться Гнидо, хотя жутко ломило руки; было больно и немного обидно.– Ты б развязал меня, землячок, – попросил Гнидо. – И товарища моего развязал. Он ни в чём не виноват. К тому же махерианцам нельзя издеваться над землянами…

– Не могу тебя отпустить, – покачал головой здоровяк.

– Почему? Ты только верёвку срежь. Ты сможешь.

– Не развяжет он, сколько ни умоляй, – послышался голос Ксантусии Сахарон, потом зацокали каблучки по кафельной плитке. – Не развяжет он тебя, потому что Дристан исполняет мой прямой приказ.

Кураторша встала рядом со здоровяком, которого распирало от удовольствия. Служить великому Махерису – почётно, а исполнять приказы Ксантусии Сахарон – подобно чаепитию с мёдом!

– Ты же сказала, что распилила на части Дристана. Обманула, что ли? – подмигнул кураторше Гнидо, которая выглядела очень сексуально. Просто спелый махерийский персик какой-то.

Ксантусия приблизила своё лицо к лицу Гнидо и жадно втянула воздух ноздрями.

– Я только отчасти обманула тебя, Гнидо Комиг. Поскольку действительно распилила бывшее тело Дристана и выбросила куски плоти в реку. У меня не осталось выбора. Мне пришлось уничтожить тело, которое подстрелили чужие.

Она схватила повязку на глазах Николая Петровича и сорвала её.

– Когда убиваешь землян, они так громко кричат. Вероятно, им очень больно, – улыбнулась кураторша. – Сначала человечки просят о пощаде, а потом льются сопли и крики до хрипоты.

Ксантусия погладила рукой подбородок Николая Петровича, затем схватила его за горло.

Николай зажмурился, но пощады не просил и сопли не пускал.

– Ты тоже меня порадуешь своими воплями? – спросила его Ксантусия.

Николай Петрович молчал. Режим героя был активирован.

Его с детства готовили к войне с немцами и пиндосами. В школе Коля был примерным пионером, а во дворе он никогда не играл за фашистов и каждую игру попадал в плен, где его пытали, душили, желая знать, где прячутся партизаны. Но Коля никогда не кололся. Коля своих не сдавал. Правда, во дворе его били лишь понарошку, а сейчас хотели распилить на живую.

– Оставь его в покое! – заступился за землянина Гнидо. – Накажи меня и накажи тех, кто направил луч в тело землянина. Этот человек не просил, чтобы в него вселялся колонизатор. Он не заслуживает ликвидации!

Кураторша вскинула руку и вцепилась в горло самому Гнидо Комигу.

– Жалеешь его? Думаешь, он поступил бы также, если поменять вас местами?

– Не знаю, – хрипло ответил Гнидо, потому что пальцы у караторши были невероятно сильными и крепко держали пришельца за «яблочко». – Он может принести пользу. У хорошего колонизатора должны быть осведомители…

Ксантусия ослабила хватку, а затем и вовсе убрала руку.

– Спасибо за понимание, – сказал Гнидо.

– Нет проблем, – ответила кураторша и убрала руку с горла Николая Петровича.

– Николай будет служить нам, – нашёл выход Гнидо.

– Ну допустим, – кивнула кураторша. – Тогда давай у него и спросим.

Ксантусия посмотрела в глаза землянину:

– Ты хочешь служить великому Махерису, землянин?

Николай Петрович отрицательно замотал головой и ничего не ответил.

– Вот видишь, он не хочет служить нам, – повеселела кураторша.

– Подожди! – снова заговорил Гнидо и переформулировал вопрос: – Николай, ты будешь служить великому Махерису?

В этот раз Николай Петрович утвердительно кивнул и даже заговорил:

– Я не хочу служить Махересу, но буду служить Махерису! – твёрдо заявил он, активировав вторую функцию —«русские не сдаются».

Повисла пауза, все чего-то ждали.

Ксантусия разглядывала Николая.

Николай строил из себя героя.

Дристан зачем-то чесал собственный зад.

Гнидо надеялся, что его и Николая сейчас развяжут.

Вдруг послышался мужской голос:

– Похоже, что мы всё-таки договоримся. И слава Махерису, никого в этой комнате сегодня не убьют, – сказал голос, и Гнидо увидел, как в просторное помещение вошёл человек представительной внешности, похожий на важного начальника или даже министра.

Глава 6

На вид важному мужчине было не больше сорока. На нём строгий костюм, дорогие туфли. Он был среднего роста, с аккуратным таким представительным животиком. Волосы его были зачёсаны назад. Лицо круглое, глаза внимательные, губы улыбчивые.

Мужчина властным голосом дал распоряжение.

– Ксантусия, перестаньте мучить наших друзей. Отпустите их.

Кураторша мгновенно переадресовала команду:

– Развяжи их, Дристан. Только осторожно. Смотри, чтоб наши друзья ноги себе не переломали.

Здоровяк достал из заднего кармана раскладной нож, вытащил лезвие и легко перерезал верёвку – сначала на руках Гнидо, потом освободил Николая Петровича.

Гнидо ловко приземлился. Николай Петрович стукнулся каблуками о пол и замахал руками, как оступившийся гимнаст, закончивший упражнение на параллельных брусьях. Пытаясь сдержать эмоции, он негромко выругался:

– Ух, ёб твою мать!

Но Николай Петрович сгруппировался и всё-таки устоял. Сегодня он был невероятно стойким землянином.

– Вы в порядке? – поинтересовался важный мужчина.

Гнидо кивнул. Николай Петрович тоже.

– Давайте знакомиться, – предложил мужчина. – Для жителей этого славного города я Лаврентий Иванович, работающий в Кремле во благо родины. Для колонизаторов с Махериса я Старший инспектор всей Земли. То есть самый главный инспектор, и главнее меня никого нет на планете. Настоящее моё имя Винни Сук. Впрочем, это не имеет решающего значения, поскольку я настаиваю называть меня Старшим или просто Иванычем. Так будет удобнее для всех. Договорились?

Гнидо запоминал имена.

Николай Петрович важно кивал. С недавнего момента его жизнь заиграла яркими красками. Для человека, ещё вчера ковыряющегося в говне, это был гигантский скачок эволюции.

– Вы, значится, Гнидо Комиг? – спросил Старший.

– Так и есть, – подтвердил Гнидо.

– А вы? А вы, кажется… – ждал ответа Лаврентий Иванович.

– Я Николай Капустин. И я москвич! – зачем-то уточнил Николай Петрович.

Важный человек улыбнулся, а потом быстро потёр ладонью о ладонь, будто сейчас он достанет из рукавов пару бутылок водки и скажет: «Ну что, давайте махнём за знакомство, пацаны?»

Но вместо щедрого предложения он ткнул указательным пальцем в грудь Гнидо Комига.

– Начнём с тебя, наш юный колонизатор, – сказал Лаврентий Иванович и осмотрелся: – Дристан, будь добр, организуй лавочку. Пусть наши друзья присядут.

Здоровяк метнулся к стене, взял длинную лавку.

Гнидо и Николай Петрович присели.

Дристан и Ксантусия стояли чуть в стороне.

Лаврентий Иванович приготовился к разговору.

– С заселением Гнидо Комига в полковника милиции произошла не роковая, но всё-таки ошибка. На моей памяти это первая неточность луча, передающего разум…

– Все когда-то ошибаются, – вздохнул Дристан. – Так бывает. Ничего уж тут не поделаешь… Судьба…

Старший посмотрел на здоровяка.

– Имейте терпение, Дристан, – недовольно поморщился он.

Здоровяк поднял руки, извиняясь, что перебил. Старший продолжил:

– Ошибка переселения сущности вовсе не означает провал миссии и никому не даёт право нарушать установленный нами порядок.

Он покосился на Ксантусию Сахарон.

– Лидочка, ты предупредила Гнидо об обязательном согласовании выбора нового тела?

Ксантусия, которую на Земле звали Лидочка Бесфамильная, недоумённо развела руками.

– Конечно, предупредила! И даже пообещала наказать в случае невыполнения приказа. Но колонизатор Комиг проигнорировал мои требования. Это залёт, Иваныч!

Старший покачал головой.

– Получается, что ты, Гнидо, нарушил приказ своего куратора… Нехорошо, нехорошо.

– Выходит так. Выходит, нарушил. Но я не мог поступить иначе, – заговорил Гнидо; он всегда был мастером на всяческие отмазки. – Дело в том, что я стал свидетелем одного дорожного происшествия. На Проспекте мира произошла авария. Большая чёрная машина сбила рыжеволосого парня. Ему переломало все кости. Эта прекрасная оболочка теряла жизненные функции. И я подумал, что будет лучше для всей нашей миссии, если я переселюсь в уже обречённое тело…

– Стоп-стоп-стоп! Почему лучше? Для кого лучше? – уточнил Старший.

– А чего здесь непонятного?! Это же провидение, ё-моё! – снова влез в разговор Дристан.

Лаврентий Иванович строго посмотрел на здоровяка, который постоянно перебивал, и спросил:

– Не совсем понял тебя. В каком смысле провидение?

Дристан перешёл на шёпот, разъясняя азбучные истины:

– Ну тело… это земное тело, в которое Гнидо забрался без согласования – оно ведь копия его тела на Махерисе. И башка рыжая, и рост, и прочее. Тела-то одинаковые… Я могу сравнить с оригиналом, потому что знал Гнидо ещё на Махерисе. Мы сидели вместе перед отправкой на Землю.

Старший осмотрел Гнидо с пяток до рыжих волос.

– Это правда? Вы что, знакомы? – не поверил он.

– Знакомы, – кивнул Гнидо.

Вообще-то не хотелось вспоминать камеру и болтовню у параши. Настроение в те дни было подавленное. Всё виделось тогда хмурым и безысходным.

– И что… это тело действительно копия тебя на Махерисе?

– Отличия, конечно, есть… но в целом – совпадения впечатляют, – подтвердил Гнидо.

– Впечатляют, говоришь? То есть – родинки, строение ногтевых пластин, длина полового члена, рост, вес – всё совпадает?

– В целом, можно констатировать наличие значительной степени корреляции, – не погрешил против истины Гнидо.

Старший задумался. Он теребил пальцами подбородок, водил глазами.

– Новые обстоятельства полностью меняют ситуацию! – с воодушевлением воскликнул Старший. – Теперь у нас всё пойдёт иначе, потому что преступник с Махериса совершил переворот в истории! С этого момента любой, кто найдёт сходство с прежним телом, сможет устанавливать свои правила и захватывать чужие тела. Словно на Земле живут не люди, а безликие клоны!

Старший выждал секунду и снова заговорил, но уже серьёзно:

– Нет, Гнидо Комиг… красивое тело, это не повод не подчиняться приказам своего куратора. Сейчас я докажу тебе. Вот смотри…

Он подозвал жестом Дристана:

– Подойди. Дай мне нож.

Дристан ухмыльнулся:

– Зачем это?

Старший скривил лицо. Но работа главным инспектором всей Земли принуждала не проявлять эмоции.

– Дристан, дай, пожалуйста, нож!

Здоровяк нехотя подчинился и передал нож, сверкающий острым лезвием.

Неожиданно Старший размахнулся и рубанул себя по пальцу левой руки.

Фаланга большого пальца упала на пол. Из ровной раны брызнула струйкой кровь.

Старший вытянул вперёд руку, демонстрируя всем свежую травму.

– Что это такое? Что это? – закричал он.

Ксантусия быстро хлопала глазками.

Лицо Дристана сияло как у ребёнка в цирке, который впервые встретил фокусника.

Гнидо был спокоен; он догадывался, чем сейчас всё закончится.

Николай Петрович выпучил глаза и снова не сдержался в словах.

– Ну ты жёсткий, пиздец! – сказал он.

– Спасибо, землянин, но это я ещё не жёсткий, и мне пиздец как больно! Но я просто обязан преподать урок!

Старший переворачивал ладонь, то опуская обрубок большого пальца вниз, то поднимая вверх. Кровь фонтанчиком брызгала в разные стороны. Взгляд Иваныча был надменный и восторженный, как у императора, решающего – подарить жизнь или приказать выпустить кишки.

– А теперь твоя очередь, Гнидо, – произнёс Старший. – Подойди ко мне и дай свой палец!

Гнидо спрятал руки за спину. Новое тело ему очень нравилось, а человек на Земле – это не длиннохвостая ящерица; отрезанный палец ни за что не отрастёт, если его отделить от общего тела, а вот у человека с Махериса любой орган, любая конечность – восстановится обязательно.

– Что ты медлишь? Или продолжаешь настаивать, что нашёл лучшую копию себя самого? – торжественно вопрошал Старший. – Нет, парень, ты завладел только ничтожной оболочкой, которая без махерианских технологий может загнуться в любой момент. Или я был не убедителен? Или мне нужно голову свою отрезать, чтобы ты понял?

– Не надо голову. Ваши аргументы более чем убедительны, Старший, – признал Гнидо.

Было невозможно не согласиться с инспектором. Поскольку Винни Сук был настоящим махерианцем. Он не вселялся в землянина, он остался таким, каким родился ещё там, на Махерисе. Потому Старший и был главным среди всех колонизаторов. А Гнидо залез лишь в похожее на себя тело, которое было болезненным и слабым. Это тело могло умереть от насморка или погибнуть от встречи с капотом чёрной «Волги». И непременно погибло бы…

Лаврентий Иванович достал платок, накрыл им обрубок. Платок сразу покраснел, пропитавшись кровью. Потом Старший смял платок и снова показал руку.

На зависть всем ящерицам Земли, палец отрос всего за несколько секунд. Он торчал вверх и шевелился, демонстрируя преимущества махерианцев над землянами.

– Ты, Гнидо Комиг, преступник, отбывающий своё наказание под моим присмотром, – спрятав платок в карман, сказал Старший. – Тебя отправили сюда исправляться. Твой долг приносить пользу Махерису и подчиняться приказам и моим, и своего куратора, а не придумывать новые правила… Напомни, каков твой срок пребывания на Земле?

– Девять жизней, – ответил Гнидо.

Старший посмотрел на Ксантусию Сахарон.

– Какой твой срок, Лидочка?

– Девятнадцать жизней, – ответила кураторша.

– А сколько тебе осталось? – сыпал вопросами Старший.

– Девять уже зачислено, значит… ещё десять жизней. Арифметика здесь простая.

Старший инспектор кивнул, а затем неожиданно и громко вскрикнул:

– Встать!

Гнидо послушно поднялся с лавки.

На всякий случай, Николай Петрович тоже подпрыгнул. Представление с отрезанным пальцем произвело на него грандиозное впечатление. Ещё в детстве его любимый дедушка удивлял одним фокусом с пропажей и появлением большого пальца в ладони. Но сегодняшнее волшебство – было куда убедительней.

– Ты знаешь, Гнидо, как звали рыжего парня? – спросил Старший. – Где он родился, сколько ему лет, кто его родители, где он учился, работал? А если его уже ищут? Папа, мама или соседи по общежитию написали заявление в органы, а далее запущен всесоюзный розыск, и вся милиция на ногах? Ты вообще представляешь, на что способна советская правоохранительная система? Что это за махина? И после этого ты спокойно расхаживаешь по улицам? Да тебя все старухи у подъездов давно срисовали!

– Я виноват, Старший. Я совершил ошибку. И мне ничего неизвестно о рыжем парне, – честно признался Гнидо. – Но тело… оно виделось мне таким родным. Я не смог удержаться. Поймите же вы меня!

Старший кашлянул. Он никогда не был злобным крючкотворцем.

– Запомни, Гнидо… Тебе выпала великая честь защищать интересы Махериса на Земле. И ты обязан прожить свои девять жизней с полной отдачей и максимальной пользой. Твоя жизнь может оказаться подобно жизни мотылька-однодневки, а возможно, ты проживёшь целый век в одном теле, а затем следующий век и снова в одном теле. Всё и многое зависит от сложности обстановки, а также от упрямства наших врагов. Но на Земле только я решаю, когда поставить галочку в графе «следующая жизнь». Это тебе понятно, Гнидо Комиг?

– Так точно, Старший! – громко ответил Гнидо, будто он солдат на плацу.

Лаврентий Иванович пожевал губы. Парень оказался с характером. С ним придётся нелегко. Но ничего… сладим.

– Гнидо, если ты хочешь скорее вернуться на Махерис, в твоих интересах получать особо опасные задания. Поскольку встреча с чужими может существенно сократить твоё пребывание на Земле.

Старший покосился на Ксантусию Сахарон.

– Помнишь в 62-ом случилось нашествие чужих под Тверью? Подскажи, как называется тот незабвенный посёлок?

– Разве такое забудешь, Иваныч? – хмыкнула кураторша. – А посёлок называется «Большое Завидово».