Девять жизней Гнидо Комига

Вдруг парень ожил. Чуть приподнялся и стал кашлять кровью, выставив вперёд руку, указывая именно на Гнидо Комига.

– Расступитесь! Дайте мне пройти! – закричал пришелец, пробираясь к рыжеволосому.

Точно сказать нельзя, но Гнидо показалось, что парень вот-вот отдаст концы. Его глаза были мокрыми, изо рта густо вытекала кровь, руки дрожали.

– Вы кто? Вы врач? – спросил милиционер.

– Ну конечно я врач! – ответил Гнидо, доставая из штанов пузырёк кураторши Ксантусии Сахарон.

Глава 4

Слышался вой сирены. К месту аварии приближалась «скорая помощь».

Народ на проезжей части волновался. Рыжий парень хотел что-то сказать, но кашель и кровь, идущая горлом, мешали ему.

Решение нужно было принимать немедленно.

В этот раз Гнидо быстро открыл крышку, выкатил на ладонь таблетку и запихнул её в рот рыжему.

– Глотай! Так надо!

Но взгляд парня стал совсем мутный. Рыжий задыхался, давился кровью и сплюнул таблетку.

Тогда Гнидо поймал таблетку и вложил её в руку рыжего парня.

В Учебном центре курсанта Гнидо Комига готовили к переходу из одного тела в другое. В теории он знал, как это делается, но это лишь в теории.

«Человеческое тело – это только земной аватар, Гнидо. А твоя сущность уникальна. Она трансформирована для мгновенных переходов. Ты теперь сгусток разумной энергии, который ищет свою оболочку, – говорил ему майор Альмин Чугун. – Твоя задача, Гнидо, сконцентрировать внимание на объекте. Говори себе снова и снова: действуй, действуй, действуй – пока не почувствуешь уколы в висках, будто в твоём мозге взрываются разом тысячи микроскопических пузырьков! Потом тебя охватит боль, от которой только одно спасение – это бегство в новое тело. Переход должен занимать не более двух секунд. За это время ты должен выбрать объект, почувствовать взрыв, ощутить боль, а затем сделать рывок!»

И вот пришло время экзамена.

«У всех махерианцев получалось завладеть телом, и у меня получится!» – думал Гнидо, вмиг ощутив покалывание в висках, а затем боль и, наконец, освобождение.

Гнидо выпрыгнул из Николая Петровича и сразу почувствовал вкус крови на языке.

Он распластался на асфальте. Кости и мясо ломало. Кто-то поддерживал его спину. Напротив, открыв рот, сидел Николай Петрович, взгляд которого был рассеян, но всё же взгляд был живой. А это значит, что сущность гражданина Капустина всё также оставалось в теле, а дух человека уснул всего лишь на сутки. Потому Николай Петрович всё также умел и говорить, и дышать, и думать.

Гнидо раскрыл кулак. Таблетка лежала в ладони. Он поднял руку и сунул таблетку в рот.

Поднять руку оказалось проще, чем проглотить маленькую таблетку. Сломанные рёбра порвали лёгкие; возможно, от удара лопнул желудок или даже треснул пищевод – потому изо рта вытекала кровь. Но таблетку нужно обязательно проглотить – иначе неизбежна смерть физической оболочки.

– Дайте ему воды! Парню нужна вода! Помогите ему! – закричал Николай Петрович.

Кто-то не пожалел бутылку минералки.

Гнидо схватил бутылку, поднёс её ко рту и стал глотать газированную жидкость.

– Пей, парень, пей! – настаивал Николай Петрович.

Гнидо раскусил таблетку. Каждый глоток с мучительной болью падал в израненный желудок. Но таблетку он всё-таки проглотил.

Последнее, что глазами рыжего парня видел колонизатор с Махериса, это изумлённое лицо Николая Капустина. А затем Гнидо густо стошнило, и он потерял сознание. Вернее, отключилось само тело, которое отказывалось подчиняться.

Пришелец был как в тумане, но понимал, где находится, и даже невероятным образом видел врачей, которые уложили его на носилки, а затем загрузили в «скорую». Он слышал, о чём говорили врачи. Первый сказал: «Семёныч, гони в Склиф». Другой сказал: «Не жилец рыжий». На что первый ответил: «Ещё поборемся. Рыжие – они везучие…»

«Ну давай, таблеточка, заработай!» – переживал Гнидо, что блеванул куда-то на асфальт волшебную силу.

Не хотелось терять тело, будто специально созданное для него. Гнидо даже не думал о последствиях своего поступка. Кураторша Сахарон предупреждала, чтобы никакой самодеятельности, чтобы без её разрешения оболочку у землян не забирать. Но тело! Это было только его тело, и другого ему не нужно! Это тело должно принадлежать только ему!

В Склиф «скорая» приехала довольно быстро. Рыжего уложили на каталку и повезли по коридору приёмного покоя.

«Теперь главное, чтобы до смерти не залечили», – почему-то развеселился пришелец, продолжая верить, что волшебная сила таблетки спасёт его; ну не его самого, конечно, а это красивое тело.

– В реанимацию его, срочно! – командовал дежурный врач.

– Куда снова пропал доктор Петухов? – кричал кто-то.

И снова загремела колёсиками каталка. Потом открылась дверь. Потом закрылась.

В лицо ударил свет, потому что Гнидо очнулся и открыл глаза.

Он лежал на кушетке. Окровавленная футболка липла к груди. Губы высохли и будто треснули.

Гнидо осмотрелся. Заметил на вешалке у двери два белых халата и две белых шапочки.

– Вставай! – сам себе приказал Гнидо и свесил ноги с кушетки. Затем он спрыгнул на пол и, покачиваясь, приблизился к вешалке.

Тошнило, ощущалась слабость в ногах, но в целом состояние было стабильное. Он уже не задыхался, и кровь не хлестала изо рта.

Гнидо накинул халат, надел шапочку и быстро подошёл к окну, которое было приоткрыто. Оставалось только забраться на подоконник и дать дёру, пока не пришёл пропавший доктор Петухов.

Но вдруг открылась дверь. В кабинет вошла молоденькая медсестра, почему-то без шапочки. Её белокурые волосы были собраны в хвостик.

– Ты что делаешь? Постой? – испугалась она.

– Ещё увидимся, малышка, – изобразил улыбку Гнидо. – Прости…

Он лихо запрыгнул на подоконник и сиганул с первого этажа. Застёгивая на ходу пуговицы халата, пришелец двинул на выход из огромного больничного комплекса.

Обойдя здание, заметил шлагбаум и проходную. Совсем не таясь, прошёл мимо двух охранников, которые даже не обратили на него внимания, и покинул территорию Склифа.

Таблетка сработала на все сто. Гнидо запустил руку в карман штанов. Искал пузырёк с оставшейся таблеткой.

– Вот зараза! Деньги и пузырёк у Николая остались!

Значит, нужно найти этого любителя ковыряться в мусорном говне.

Николай Петрович жив и здоров и, наверное, уже снова копошится на помойке в поисках колдовского лута или стоит в очереди за разливным пивом. Но чёрт с ними с деньгами, важно, чтобы Коля-Николай волшебную таблетку с пузырьком не потерял, поскольку на этикетке написан номер телефона, который Гнидо не прочитал и не запомнил.

Махерианец вышел на пересечение Проспекта мира с Садовым кольцом. Двинул по проспекту в сторону ВДНХ. Он так и шёл по тротуару в медицинском халате, сняв только шапочку. Прохожие оборачивались, рассматривая его яркую шевелюру. Гнидо напоминал студента-практиканта, который выскочил из лаборатории за сигаретами или мороженым.

Ближе к метро Алексеевская он свернул во дворы. В тенистом скверике заметил двух симпатичных девушек лет двадцати. Девушки тоже заметили его. Они сидели на лавочке, рядом крутил кассету магнитофон, и негромко звучала песня.

– Бологое, Бологое, Бологое, это между Ленинградом и Москвой…

Гнидо остановился и, пританцовывая, сказал:

– Привет, девчонки! Классная песня!

– Тоже мне, нашёл классную! – рассмеялись девушки, активно жуя жвачку.

Тогда Гнидо немного прибавил танцу энергии, подключив руки. Двигался он легко и даже выдал лунную походку, не подозревая, что скользящий танец принадлежит одной заокеанской звезде. А ноги у Гнидо были пружинистые, тело гибкое, словно с раннего детства танцевал бачату.

– Девчонки, скажите, но только честно…

Девушки заулыбались. Жизнерадостность и непосредственность этого парня подкупали.

– Вот скажите: я симпатичный мужик или просто красавчик?

– Ну конечно, ты красавчик! – в голос хвалили девчонки и смеялись.

Гнидо широко улыбнулся. Его улыбка была свежей, обаятельной и раскованной, а в комплекте с танцем и огненной причёской – улыбка зачаровывала и влюбляла в себя. Такие яркие парни всегда нравятся девушкам.

Но вдруг Гнидо заметил спину Николая Петровича. Тот медленно брёл вдоль тополей вглубь дворов. А значит, товарищ Капустин не заблудился, и его мозги не расплавились после захвата тела.

– Прошу прощения, девчонки, но, кажется, мне пора, – с сожалением сказал Гнидо и, двигаясь спиной вперёд, снова стал пританцовывать и прощально махать рукой.

Двигался он так грациозно, что одна из девушек не сдержалась.

– Эй, красавчик, меня зовут Марина. Ты приходи вечером к этой лавочке. Посидим, поболтаем…

– Я буду ждать вечера и непременно вернусь! – встряхнул рыжей копной Гнидо и салютнул рукой, словно отдавал воинскую честь, а затем развернулся, чтобы догнать Николая Петровича.

Он поравнялся с ним через минуту. Шёл рядом, кутаясь в халат, пряча заляпанную кровью футболку.

– Как себя чувствуешь, Николай? Голова соображает, поноса нет? – спросил Гнидо.

– Да ничего. Штаны сухие. Как сам? – поинтересовался Николай Петрович, обратив внимание на медицинский халат: – Смотрю, ты футболочку грамотно прячешь. И правильно делаешь, а то мало ли что.

«Опля! А Николай Петрович-то у нас с юморком!» – подумал Гнидо, а вслух ответил:

– Ты, Николай, карманы свои проверь. Там кое-что моё осталось.

– Это, что ли? – достал из кармана пачку денег землянин.

– Ну да. А ещё пузырёк с таблеткой.

Николай Петрович снова запустил руку в карман и достал пузырёк.

– Этот, что ли?

– Ага, он! – выхватил Гнидо из рук и деньги, и пузырёк, на этикетке которого всё также был написан номер телефона.

– А циферки тебе всё же лучше запомнить, – посоветовал Николай Петрович. – Хранить информацию в голове куда надёжнее.

Гнидо кивнул, посмотрел на этикетку. Там написано всего семь знаков. Он быстро запомнил их и спрятал пузырёк в карман.

– Хорошие были у тебя таблетки, – заметил Николай Петрович. – К жизни меня вернули… да и тебя, смотрю, подлатали. Хотя остались ещё сомнения…

Землянин рассуждал вполне здраво. То есть человек, который вчера рылся в мусорных баках, не стриг ногти и не заботился о еде – сейчас рассуждал и сомневался.

– Ты это к чему, Николай? – спросил Гнидо.

– О целесообразности моего выздоровления. И твоего, кстати, тоже.

Николай Петрович не только умел сомневаться, но и удивлять.

– А смысл тебе объяснять? – отреагировал Гнидо. – Но могу заверить, что причина подлечиться всё-таки была.

– Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным, – изрёк Николай Петрович.

Пускаться в формулировки постановления махерийского суда, а также межзвёздного противостояния империй, претендующих на Землю – Гнидо не собирался. Это невероятно сложная к восприятию информация. Вчера Николай Петрович прятал в кармане леденец, а сегодня ему можно доверить место пилота крейсерского судна?

– Ты меня не слушай, – снова заговорил Николай Петрович. – Я ведь понимаю… ты не обязан ничего рассказывать. Но твои таблетки – они всё-таки замечательные! Как говоришь, планета твоя называется? Махерис?

Гнидо остановился. Николай Петрович тоже.

Получается, что тайные знания, пусть и частично, но всё же достались землянину. Иначе откуда ему известно о Махерисе?

– Я б на твоём месте заткнулся, Николай, – предупредил Гнидо. – Ладно я добрый, но если наши узнают, то скормят тебя речным ракам.

– Ну да, ещё и раком поставят, – рассмеялся Николай Петрович. – Раз так, значит, буду молчать. Ну а пока ты у меня остановишься. Хорошо? Наведём в моей квартире порядок: коробки выбросим, мусор разный, и поживёшь. Марии Витальевне представлю тебя своим сыном, приехавшим учиться в Москву, например, из Душанбе. Подойдёт такая легенда?

Действительно, теперь Гнидо нуждался в жилье, хотя бы на первое время. Квартира гражданина Капустина – не лучшее место, но если там убраться, то даже вполне сойдёт.

– Душанбе – это между Ленинградом и Москвой? – спросил Гнидо.

Николай Петрович пожал плечами.

– Ну почти…

Потом он стал серьёзен и сказал:

– Ты не волнуйся, кроме названия твоей планеты я ничего больше не помню. Я даже имени твоего не знаю.

– Меня зовут Гнидо Комиг, – представился пришелец.

Николай Петрович округлил глаза.

– Пиздец, имя у тебя, конечно, говняное.

– Сам ты говняный! – удивился Гнидо.

– Да неблагозвучно звучит по-нашенски. Что такое гнида, а гниды – это яйца паразитов, живущих на человеке, – пояснил Николай. – Понимаешь?

– Не может быть? – задумался пришелец.

– Вот-вот, – кивнул Николай Петрович и улыбнулся. – Теперь смотри, чтобы твои коллеги к ракам тебя не спустили.

– Это они могут, – тоже улыбнулся Гнидо, вспомнив Ксантусию. – Но скорее мне достанется, за то, что этим телом без согласования завладел. У нас с этим строго, Николай.

– Не накажут, – махнул рукой Николай Петрович. – Молодость завсегда лучше моей поношенной шкуры.

– Логично, – согласился Гнидо, поправив рыжую копну.

– Вот только что мы с Марией Витальевной будем делать? Машка – женщина хорошая. Надо бы помочь ей, – хитро щурился Николай Петрович.

Землянин недвусмысленно намекал на оставшуюся в пузырьке таблетку.

– А что, тоже вариант… – снова согласился пришелец. – Если твоя жена ещё трезвая, то можно и подлечить.

Гнидо было не жаль таблетки. И вообще, в Учебном центре ему рассказывали, что земляне очень похожи на махерианцев. Только земляне живут всего миг и хрупкие они очень.

Николай и Гнидо поднялись на пятый этаж. Николай Петрович даже не запыхался.

Мария Витальевна тусовалась на кухне. Всё мусолила во рту колбасу, пила кефир и мечтала о пиве, рассматривая в окно любимую помойку.

Николай и Гнидо прошли на кухню. Запах там стоял отвратительный.

– Это кто, Николай? – поинтересовалась Мария Витальевна, разглядывая рыжего парня.

– Не поверишь, Машенька! Это мой любимый сынок из Душанбе приехал! В институт будет поступать. Пока поживёт у нас. Ты не против?

– Сын, значит, нашёлся. А чего он в халате? И футболка у него вся в крови… – щурилась Мария Витальевна, запихнув в рот ещё кусочек любительской.

– Не кровь это. Это сок томатный, – соврал Николай Петрович.

Погоняв колбасу от щеки к щеке, Мария Витальевна предложила:

– Ну, раз так… может это… может отметим… приезд…

– Обязательно отметим. Но не сегодня, – отказал Николай Петрович.

– Ну зай! Я пиво хочу! – застонала Мария Витальевна и забралась рукой под футболку, чтобы почесать свою неотразимую грудь.

– Никаких больше зай! – отрезал Николай Петрович. – Я тебе конфетку купил. Особенную!

Он посмотрел на рыжего пришельца.

Гнидо открыл пузырёк и щедро отдал последнюю таблетку.

Николай Петрович наполнил стакан водой из крана.

– Съешь конфеточку, Машенька. Она волшебная, – протянул он стакан и показал таблетку.

– Ты охуел, Николай?! Отравить меня вздумал? – почему-то возмутилась Мария Витальевна.

– Пей, говорю! – настаивал Николай. – Ты должна мне верить. Это специальная конфета. От неё прёт круче, чем от самогона!

– Пиздеть не мешки ворочать! – всё равно не верила женщина, продолжая чесаться под футболкой.

– Зуб даю, Маш! – перекрестился Николай Петрович.

Мария Витальевна облизала губы, нащупав языком свой единственный жёлтый зуб.

– Да говорю же, сын из Душанбе приехал. А там сейчас все такие таблетки употребляют. Это модно! Понимаешь? – не отставал Николай Петрович.

Мария Витальевна недоверчиво щурилась и причмокивала колбасой.

– А имя у сына есть?

– Безусловно, есть! – усмехнулся Николай. – Его зовут Гена Капустин. Правда, сынок?

Имя Гена совсем не нравилось пришельцу. То ли дело имя – Гнидо!

– Ну да, – подтвердил махерианец. – Я Гена Капустин из Душанбе.

Мария Витальевна изучающе посмотрела на парня, а затем открыла беззубый рот.

Николай Петрович подсуетился и положил таблетку ей на язык.

– Запей-запей быстренько, – торопил он.

Мария Витальевна сделала несколько больших глотков и вся сморщилась.

– Вот молодец, Маша! Теперь сиди тихонечко у окна и жди, – повеселел Николай Петрович.

Мария Витальевна отвернулась к окну. Стала рыскать глазами по подоконнику в поисках жирного бычка. Ну хер с ним, пусть и не жирного… просто бычка.

– Пиздаболы, блин… Говном кормят… – ворчала она, щелчками гоняя зазевавшихся тараканов.

Прошло полчаса.

Николай Петрович и Гнидо без устали таскали на помойку коробки с мусором. Сделали пять ходок. Но коробки всё не заканчивались.

– Десять лет коту под хвост. Десять лет насмарку! – сердито сказал Николай Петрович.

Гнидо изумлённо посмотрел на землянина.

– Тебе барахло жалко, что ли?

– Да перестань! Годы жалко. Жил впустую! – вздохнул Николай и снова наклонился за коробкой.

Гнидо понимающе кивнул и сказал:

– Бросай коробку и пошли на кухню. Таблетка должна уже заработать.

Мария Витальевна очумело смотрела на мужиков. На её ладони желтел кривой страшный зуб.

– Подставили меня, падлы! Смотрите, что натворили? У меня последний зуб отвалился! – зашипела она.

Гнидо закатил глаза. А Николай Петрович ждал продолжения.

– Ой, блядь, а это что! – вскрикнула Мария Витальевна и задрала футболку.

– Ну ничего себе! – вырвалось из Николая Петровича, когда увидел, как растёт новая грудь.

– Что вы со мной сделали, гады? Я теперь сама на себя не похожа! – возмущалась Мария Витальевна, осматривая новенькую грудь.

А Николаю Петровичу понравилось.

– Красота – страшная сила! – сказал он. – Но ты, Маша, футболочку всё-таки опусти. На кухне мы не одни. Ко мне всё-таки сын приехал.

Мария Витальевна недовольно заправилась и на её лице мелькнула улыбка.

Гнидо смотрел на землян и тоже улыбался.

– Душанбинские таблетки – лучшие таблетки на этой планете! – важно сказал он и снова отправился таскать коробки на улицу.

Глава 5

Преображение принимало фантастические формы. Инопланетные таблетки лечили не только тело, но и восстанавливали душевное здоровье.

Мария Витальевна помолодела лет на тридцать. Лицо её посвежело. А не в размер футболка лишь завидно подчёркивала красоту новенькой груди. Также исчезла седина и выросли идеально ровные зубы, по качеству и белизне не уступающие новеньким зубам Николая Петровича. И вообще, Мария Витальевна поправилась килограммов на пятнадцать и выглядела очень даже счастливой женщиной.

Рассмотрев себя в зеркало, Мария Витальевна приняла решение присоединиться к выносу мусора.

Соседи по дому, наблюдавшие, как жители 38-й квартиры таскают на помойку коробки, конечно же, не могли узнать Марию Витальевну, принимая её за какую-то женщину-спортсменку. А от рыжеволосого парня нельзя было отвести глаз. Он казался невероятно красивым и улыбчивым юношей.

Побрившийся и переодевшийся Николай также внушал соседям уважение. Для солидности он нацепил круглые очки с обычными стёклами и походил на инженера какого-то НИИ.

– Ты, Николай, молодец! – начальственно хвалил взявшегося за ум соседа полковник Непряев. – Ты, Николай, всё правильно делаешь! Так держать, Николай!

На что крепко протрезвевший гражданин Капустин лишь пожимал плечами, продолжая выгребать из квартиры дерьмо. Но уже сейчас Николай Петрович выглядел ничем не хуже самого полковника Непряева. И сердце у Николая было здоровое.

Коробки таскали до победного. К разочарованию тараканов вынесли всё до последней вонючей тряпки.

В процессе разбора завалов нашлась старенькая раскладушка, которую перетащили на кухню. На ней и собирался провести ночь Гнидо Комиг.

– Коллеги с Махериса тебя по головке не погладят, – шепнул Николай Петрович. – Ты всё-таки на Землю прибыл по своим инопланетным делам, а целыми днями мусор туда-сюда елозишь. Ещё и таблетки раздал… Непорядок.

Гнидо пожал плечами. Какое-то время он должен был обвыкнуться на планете. Пришелец был предоставлен сам себе, и мусор собирать – не самое худшее из занятий, – хотя Гнидо рассчитывал на нечто большее. В своих мечтах он сражался с чужими, получал ранения, потом награды… и, наконец, прощение.

Но за таблетки точно влетит. А за то, что он в новое тело без ведома куратора забрался, могут и казнить.

– Ты в мои дела не лезь, Николай. Узнаешь лишнее – запихнут тебе в рот другую таблетку. С обратным эффектом.

Вопросы отпали сами собой. А Мария Витальевна впервые за долгие годы сама отправилась за продуктами, чтобы заодно прикупить кое-какие вещицы для себя, мужа и его душанбинского сына, который и спонсировал поход в магазин.

Синяя олимпийка с белыми полосками подчёркивала пикантность преображённого тела. Особенно сзади. Мужики смотрели на задницу Марии Витальевны и присвистывали. А женщины фыркали, хмурили бровки и страшно завидовали.

– Отбоя от них нет, – выгружая из авоськи продукты, устало сказала Мария Витальевна. – Пялятся на меня, как на инопланетянку. Надоели, честное слово!

– Кто? – рыкнул Николай Петрович. – Кто на тебя пялится?

– Да хотя бы Лапин из третьего подъезда. Он на меня всегда засматривался. Помню, ещё по весне прицепился ко мне – всё в гости звал. Я, конечно, отказала, поскольку где ты, а где Лапин…

– Вот скотина! – заиграл желваками Николай. – Этот мутант с лицом неандертальца пристаёт к моей женщине! Прибил бы гада!

– Ты, Николай, невоспитанный грубиян! И почему сразу мутант? Он вполне приличный мужчина, – заступилась за соседа Мария Витальевна, рассматривая этикетку на банке с кабачковой икрой. – Умом Лапин не вышел, это правда, но рост у него достойный… и лишнего веса ни грамма.

Николай Петрович посмотрел на Гнидо и зашевелил пальцами, подражая движениям клешни рака или стригущим ножницам. Лапина из третьего подъезда можно было утопить или безжалостно отрезать одно место, а потом всё-таки утопить.

– Может, его того? – прошептал он пришельцу, направив большой палец вниз.

Гнидо покачал головой. Спору нет, Мария Витальевна – женщина шикарная. Но чтобы из-за неё убивать человека…

– …а если я в парикмахерскую схожу, то меня на «Мосфильм» позовут, – обнюхивала увесистый кусок сыра с дырочками Мария Витальевна. – А что… я женщина видная и не обделённая талантом. Я ведь ещё в институте в КВН играла. Команда наша называлась «Станция Университет». Оригинальное название, правда ведь?

– Ага… было дело, – кивнул Николай Петрович, вспомнив, что познакомился с Марией Витальевной именно на КВНе.

Гнидо отсчитал ещё двадцать пять рублей мелкими купюрами, чтобы Мария Витальевна привела причёску в порядок. Денег было не жалко. Любой самый задрипанный принтер на Махерисе нарисует подобных денежных знаков хоть сто миллиардов в час.

– Вот тебе четвертак, папа, а я в город схожу, – сказал Гнидо.

Николай Петрович настороженно посмотрел на пришельца. В последнее время гулять вечерами стало небезопасно. Он переживал за рыжего парня, как за родного. Мария Витальевна тоже переживала и потому скомандовала:

– Ты только не задерживайся. И чтобы в десять был дома! Понял меня, Гена? – словно с ребёнком разговаривала Мария Витальевна.

На всякий случай Гнидо кивнул, а Николай Петрович сказал:

– Я тебя провожу… сынок.

Они вышли в подъезд и медленно спускались.

– Город стал чужой. Чужие дома, чужие люди. Молодёжь стала дерзкой, жестокой. Все только и думают о деньгах и шмотках. Легко могут морду набить, если не понравишься. А могут и убить, если послать их к чертям, – предупреждал Николай Петрович, потому что на помойке ему частенько доставалось; однажды какие-то малолетки в него даже стреляли из воздушки.

А в груди Гнидо всё сжалось, потому что Николай произнёс определение «чужие». Именно так граждане Махериса называли главных претендентов на Землю. Ещё их называли людьми-ящерами или рептилоидами.

– Откуда тебе известно о чужих, землянин? – напрягся Гнидо.

– О каких ещё чужих, махерю… махери… – не мог правильно назвать жителя планеты Махерис Николай Петрович.

– Вообще-то, в космосе нас все зовут махерианцами, – подсказал пришелец. – Так откуда тебе известно о чужих, Николай?

– Ты это, махерианец… ты главное, к людям не приставай. А то народ у нас слишком резкий стал. Рожу тебе враз намылят, ещё и ножичком пырнут. И привет… будешь искать новое тело.

– Ах ты об этом… – выдохнул пришелец и остановился на третьем этаже, точно у дверей полковника Непряева.

«Интересно, если б луч не промахнулся, чтобы я сейчас делал в теле полковника? Наверное, ловил злодеев, боролся с преступностью и Родину героически защищал!» – хорошо думал о начальнике отдела кадров Гнидо, а вслух сказал:

– Ладно, понял тебя, Николай… Ты не волнуйся за меня. Приставать к чужим я не стану.