Во имя искусства

Если верить слухам в сети, то Герман Отт забросил свою писательскую карьеру и пустился в странствия. Поклонники неустанно гадали, что могло подвигнуть автора на такой шаг, но их мнения на это счёт рознились. Одни считали, что причиной стал шок после той жуткой находки в лесу. Герман писал романы в жанре ужасов, но столкнуться с ужасами реальными – это совсем другое дело. Детское захоронение кого хочешь может заставить переосмыслить жизненные ценности… Другие же сходились во мнение, что подобное путешествие писателя в скором времени может им подарить совершенно новую историю, непохожую ни на что из написанного им ранее. В конце концов, после того, как Герман переселился в тот дом у озера он порадовал своих поклонников новой книгой, которая произвела фурор в их рядах. Произведение на данный момент являлось последним из изданных романов Германа. И тут Волков обратил внимание на одно весьма странное совпадение… Последняя книга писателя повествовала о доме, где шайка ушлых извращенцев-педофилов держала в подвале несколько беспризорных детей, продавая их другим таким же извращенцам во временное пользование. Финал у истории довольно печальный, но… У него имеется сходство с тем, что обнаружил Герман в лесах возле своего дома. В его книге все эти несчастные дети погибли и были захоронены в безымянной могиле. Быть может писатель вовсе не придумывал эту историю, а просто нашёл свидетельства и решил использовать их в собственных целях? Тогда зачем было так долго ждать? Написать книгу он мог независимо от того найдется это захоронение или нет. Волков тщательно перебирал биографию Германа, выискивая странности. Нет, здесь определенно не всё так просто, как кажется…

На какое-то время о писателе не было никаких известий. Ему удавалось оставаться незаметным почти целый год. Что удивительно, учитывая популярность Германа. Не то чтобы его могла узнать каждая собака, но судя по количеству подписчиков в соцсетях и огромному множеству фан-клубов – писатель имел довольно высокие шансы быть узнанным на улице. Тем не менее, следующее его появление произошло, без малого, спустя год. В одном из рапортов какого-то захудалого городишки на севере упоминалось, что гражданин Отт оказал неоценимую помощь следствию в поисках останков одного мужчины, который несколько месяцев числился пропавшим без вести… Значит и это утверждение писателя было правдой. Он действительно помогал сотрудникам полиции. После такого «триумфального» возвращения Герман начал светиться то тут, то там, попадаясь на глаза в самых разных уголках страны. Всегда в гордом одиночестве и никогда не задерживаясь в одном месте надолго. Его имя периодически всплывало в рапортах, где каждый раз говорилось о неоценимом вкладе писателя в одно из расследований. Однако во всём этом была некая занятная особенность – каждый раз Герман помогал находить именно останки, словно после того случая с захоронением в лесу у писателя развился какой-то нюх на спрятанные трупы. Он с невероятной точностью указывал полиции места, где обнаруживались захоронения пропавших людей. Причём порою эти места оказывались совсем неочевидными. В некоторых случаях помощь писателя давала новые улики и помогала сдвинуть следствие с места, что заканчивалось задержанием убийцы. Для менее пытливого взгляда картина складывалась донельзя благоприятная – злодеи наказаны, пропавшие найдены, но Волкова смущала одна деталь. С одной стороны, Герман производил впечатление неравнодушного гражданина, помогающего следствию, руководствуясь своим гражданским долгом, с другой же… Он всегда находил только трупы. Во всех доступных майору записях не было ни единого упоминания о том, что писатель помог в поисках ещё живого человека… Разумеется, у коллег следователя, имевших дело с Германом, нет таких возможностей, как у Волкова. Работа в столичном отделении полиции давала свои привилегии, позволяя получить любые данные из всех уголков страны. Да и в целом, Герман действительно оказывал помощь в следствии, помогая закрывать старые «глухари». Даже если у кого-то и возникли бы подозрения на его счёт, то они бы тут же развеялись, столкнувшись с обширной географией путешествий писателя. Его невозможно было привязать к одному месту на карте, а собрать все рапорты воедино можно лишь имея доступ, как у Волкова. Да и зачем это кому-то? Не попадись Герман возле того здания, у майора он бы тоже не вызвал никакого интереса. Хотя, даже если бы это и произошло, но при других обстоятельствах, старший следователь тоже пропустил бы все странности писателя мимо. Однако дело о серийном убийце на столе Волкове меняло очень многое… Ему необходимо отработать любые зацепки, проверить все странности, чтобы быть до конца уверенным в том, что он не упустил чего-то важного. Поэтому Герман и его последние четыре года жизни вызвали неподдельный интерес у старшего следователя.

Волков, за годы своей службы в уголовном розыске, успел насмотреться на самых разных гадов и подонков всех мастей. Иногда они даже создавали обманчивое впечатление вполне законопослушных граждан. Майор умел видеть сквозь эту лживую завесу, четко определяя кто предстал перед ним. Одного взгляда на Германа ему хватило чтобы понять, что тот не является преступником. Самое страшное на что был способен писатель – это нарушение границ частной собственности или какая-нибудь мелкая драка. В обоих случаях ему не грозит никаких серьезных последствий. Тем не менее, было в Германе что-то непонятное для Волкова. Нечто неуловимое и странное. Словно писатель нес на себе какую-то незримую печать. Волков прекрасно понимал, что Герман чего-то не договаривал. Возможно, чего-то весьма существенного, но у майора не было никаких рычагов давления чтобы расколоть писателя. Хотя, даже имей он их, следователь сомневался, что ему бы удалось выудить из Германа нужные сведения. Помимо незримой печати в писателе чувствовалась некая твердость характера. Да, если не присматриваться, то он мог показаться слегка эксцентричным человеком, и так оно и было на самом деле. В конце концов, общество снисходительно относится к странностям творческих людей, не так ли? Однако под этим панцирем из странностей Волков четко разглядел сильный характер. Вероятно, четыре года путешествий неслабо закалили писателя-домоседа, добавив в его взгляд отблеск стали, заметный лишь самым проницательным и пытливым наблюдателям. Теперь осталось только понять, что же такого побоялся или не смог рассказать Герман? Чутьё подсказывало Волкову, что эта информация может стать весьма полезной для дела, а ему он привык доверять ничуть не меньше, чем фактам и уликам.

Глава 4.

Из окна второго этажа открывался шикарный вид на большой внутренний двор, погруженный в свет ярких фонарей, выполненных в виде старых уличных светильников. Убранство на территории было достаточно богатым, но не настолько чтобы привлекать к себе ненужное внимание. Дорожки во дворе сделаны из простых бетонных плит, а вот стоимость многофункционального мангала и широкой веранды рядом с ним уже внушала уважение, но любой случайно увидевший их, смог бы определить ценник лишь в том случае, если являлся экспертом в строительстве. С другой стороны, дом и двор окружала высокая кирпичная стена, ставшая защитой от взглядов праздно шатающихся зевак, но в нынешний век, когда небольшие летающие дроны доступны даже рядовым гражданам, нужно оставаться настороже. Людям всегда любопытно посмотреть, как живут другие, чтобы сравнить их быть со своим бытом и позлорадствовать или же пробудить в себе жгучую зависть. А уж когда дело касается жизни чиновников, то градус любопытства повышается в несколько раз. И оказалось так, что хозяин всего этого благолепия за высокой стеной был именно из числа государственных служащих. Недостаточно крупная фигура чтоб вызывать к себе чрезмерный интерес, но и не настолько мелкая сошка, чтобы его тяга к излишествам оставалась незамеченной.

Он стоял у окна, оглядывая собственные владения, держа в руках стакан дорого виски. К счастью, внутри дома уже можно было развернуться на полную и не прятать своё более чем благоприятное финансовое положение. Дорогая мебель, лучшая техника, элитный алкоголь, шкафы, заполненные брендовой одеждой – всё это здесь было. И в какой-то мере грело душу хозяину. Не так, конечно, как глоток виски из стакана со льдом, но все же… Михаил был чиновником средней руки в департаменте архитектуры и градостроительства. В других регионах это особо ничего не значило, да и в целом, не так много людей со стороны интересуются скучными делами по выдаче разрешений на строительство, но ему повезло оказаться на службе в столице. Здесь ставки заметно вырастали. Когда какому-нибудь бизнесмену необходимо было построить свой очередной торговый центр или жилой комплекс – он шёл в кабинет, где его встречал некто вроде Михаила. Бюрократическая волокита, долгие уговоры, фальшивые улыбки – и вот в какой-то момент на столе появляется пухлый конверт без подписи. Конечно же, не в прямом смысле, в конце концов, за их братом уже давно следят и в случае чего без колебаний показательно поджарят особо обнаглевшую чиновничью задницу. Для получения взяток Михаил разработал целую череду ритуалов и обходных путей, не самых очевидных или хитроумных, но вполне рабочих, учитывая тот факт, что он в деле уже больше десяти лет. В общем, конверт так или иначе появлялся. Можно считать, что фигурально. Каждый приходящий в кабинет Михаила прекрасно знал весь прейскурант. Вслух ценники никогда не оглашались. Для этого существовали другие способы. Да и какой идиот станет напрямую называть стоимость своих, так сказать, услуг прямо в стенах кабинета, где слишком много глаз и ушей?.. Таким, с первого взгляда, нехитрым способом Михаил сколотил себе весьма внушительное состояние, которое, разумеется, по всем бумагам ему не принадлежало. Он же чиновник, в конце-то концов! Его волнует только судьба народа, а вот его жена… Она очень даже способная бизнес леди, занимающаяся оптовой торговлей. Порою даже удивительно, как она терпит такого идейного служителя народа, не правда ли? Честно сказать в торговле его жена не смыслила ровным счётом ничего. Всем занимались проверенные люди, имеющие свою долю от дохода. Разумеется, на каждого из них у Михаила был припасён грязный компромат, чтобы ни у кого не возникло даже малейшего желания предать своего руководителя. За долгие годы деятельности ему ни разу не понадобилось обращаться к своему запасу информации о подчиненных. Михаил специально отбирал самых подходящих – недостаточно умных, чтобы желать большего и метить на его место, давая им получать прибыль, намного превышающую их потребности. Преданность нынче очень дорого стоит и на ней лучше не экономить. Этот урок Михаил усвоил, глядя на ошибки своих коллег. Однако заначка со сборником грязных тайн своих подельников позволяла чувствовать себя в ещё больше безопасности. В случае, если кто-то из этих недоумков всё-таки решит сыграть против него, то у Михаила готов путь отхода, позволяющий ему выйти сухим из воды даже при самых плачевных раскладах. Уж об этом-то он позаботился! Меньше всего ему хотелось отправиться в места не столь отдаленные, греть нары в соседстве с его тупоголовыми коллегами, которые преисполнились собственной жадностью настолько, что в какой-то момент решили отхватить больше, чем смогут проглотить. Нет уж! Михаилу там не место. Поэтому он старательно соблюдал умеренность во всём. Как говориться – тише едешь, дальше будешь!

Одним из подельников можно было считать и его супругу. Любви между ними уже давно не было. Это пламя угасло ещё лет пять назад. Из общего – у них осталась лишь любовь к деньгам. Этот страстный огонь не угасал никогда, постоянно требуя «топлива». Жена Михаила прекрасно знала, чем он занимается и не имела ничего против его махинаций покуда ей перепадал жирный кусок от этого коррупционного пирога. Она не раздумывая согласилась стать прикрытием для его схем. Подробности её совсем не интересовали. Пожалуй, это даже к лучшему. Михаил прекрасно знал о любовниках, прошедших через постель его жены за последние годы, но ему было наплевать. Он и сам давно забыл о супружеской верности. Наверное, это случилось даже раньше, чем закончилась их любовь, превратившаяся в деловое сотрудничество. Развод при таких обстоятельствах оказывался невозможным. Мало того, что это может повредить его репутации (в конце концов, Михаил был слугой народа и должен подавать пример остальным), так ещё и придется искать новые способы для сокрытия своих грязных делишек. Это никого не устраивало. Разумеется, при особом желании, можно перестроить весь коррупционный аппарат, выстроенный за долгие годы службы в земельном управлении, но к чему эти сложности, если всё отлажено и работает, как часы? Супруга Михаила тоже не горела желанием расставаться со своей частью прибыли и старалась вести себя соответственно. Все её похождения на стороне происходили в строгой тайне, так что их союзу ничего не угрожало. Сам же он иногда удивлялся на что способна власть денег. Его жена никогда не была красавицей. Максимум миловидной в далекой молодости, когда они только познакомились. Им обоим тогда едва стукнуло двадцать и желание трахаться заставляло закрывать глаза на изъяны внешности друг друга. Нет, его супруга тщательно следила за собой (благо средства позволяли ей лучших косметологов) и выглядела куда моложе своих почти пятидесяти лет, но даже это не могло до конца скрыть внешность «колхозницы», коей она, по сути, и являлась. Если тридцать лет назад её светлые волосы, заплетенные в косы, и круглое лицо с курносым носом и россыпью веснушек вызывали симпатию, то с годами жена Михаила превратилась в обычную деревенскую бабу. Ухоженную, но всё же деревенскую. Выражалось это и в повадках, и в говоре. Тем не менее, деньги позволяли ей охмурять молодых и статных парней, в два раза младше неё. Она покупала им дорогие безделушки, возила по экзотическим курортам – взамен эти альфонсы должны были исполнять все её прихоти в постели, и судя по тому, что доходило до сведения её мужа, прихоти эти с годами становились всё более изощренными. Благодаря этому, Михаил в очередной раз убеждался, что в столице красота и молодость стоят очень дешево.

Бизнес, которым якобы руководила его жена, отнюдь не был фиктивным и приносил дополнительный доход. Говоря совсем честно, Михаил уже давно мог бросить свои коррупционные схемы и жить спокойно, но это не так уж и просто. Ему нравился тот приток адреналина, что он получал каждый раз, когда совершал очередную сделку. Отказаться от этого оказалось куда сложнее, чем от денег, которые на данный момент уже становились приятным бонусом нежели самоцелью всего мероприятия. Разумеется, Михаил действовал с умом – не каждый из пришедших к нему получал желаемое. Иногда чиновнику не нравился сам человек, а иногда он отказывал лишь ради того, чтобы поддерживать в глазах окружающих иллюзию собственной неподкупности. Кристально чистая репутация не помешает ему, когда Михаил выйдет на заслуженную пенсию. Ради неё он даже помогал некоторым из обращающихся к нему совершенно бесплатно, действуя, так сказать, в интересах народа. Помочь молодой многодетной семье построить дом? Конечно! Выделить участок под приют для бездомных животных? Пожалуйста! Кто как не мы позаботится о братьях наших меньших? Совершал он подобные акты бескорыстной помощи в умеренных дозах, чтобы у других «клиентов» не возникало лишних вопросов и претензий. Те, кому Михаил помогал бесплатно, несли в народ благую весть о том, что он практически святой человек. Им было невдомёк, что всё их «счастье» лишь пункт в его плане. Выверенный ход, способствующий возвышению его репутации. Хотя иногда… Обычно вечерами, после долгого трудового дня, Михаил задумывался о том, что весьма вероятно, что его бескорыстная помощь это всего лишь жалкая попытка замолить собственные грехи. Эдакий способ договориться с совестью, прикрытый желанием создания положительной репутации. В конце концов, из-за его сделок пострадало довольно много простых людей, лишившихся земли или домов. Однако… Совесть, в большинстве случаев, довольно скользкая мразь, которую весьма легко уговорить. В случае Михаила хватало бутылки дорогого виски. Алкоголь вообще очень хорошо знает своё дело в вопросах договоров с совестью.

Изрядно захмелевший чиновник стоял у окна и любовался двором своего дома, построенного в результате упорного и опасного труда. С каждым глотком виски в нём всё больше укреплялась уверенность, что он заслужил всё то, что сейчас имеет, а ещё через пару лет будет иметь ещё больше… В голове непроизвольно начали всплывать мысли о сексе… Можно позвонить своей новой помощнице и вызвать её на «ночную подработку». Тем более, она уже не раз доказывала свою «трудоспособность»… Нет. Он уже слишком пьян и скорее всего попросту уснёт дожидаясь её. Конечно, можно было бы спуститься вниз, на первый этаж, и присунуть своей жене, но от одной мысли о таком соитии виски начинало проситься из желудка на волю. Нет уж… Он не настолько отчаялся. В крайнем случае можно быстренько передернуть в ванной и спокойно отправиться спать. Всё лучше, чем прикасаться к жене… Не факт, что она и сама его захочет. Тем более после стольких молодых любовников… Оказаться отвергнутым собственной женой в столь поздний час тоже не хотелось. Уж очень сильно это ударит по его самолюбию.

Всё ещё стоя у окна, Михаил сделал последний глоток из своего стакана, допивая залпом все остатки виски… Неожиданно фонари во дворе начали неистово мерцать, после чего резко погасли, погружая всю территорию в кромешную тьму. Ночь выдалась облачной, так что даже лунный свет не мог нарушить окутавшую всё тьму. Вместе с фонарями погас и свет в доме… Тихо выругавшись, Михаил наощупь поставил стакан на подоконник и побрел в сторону выхода из комнаты, то и дело спотыкаясь о мебель. Ножка одного из дорогих кожаных кресел больно ударила его по пальцам ноги и заставила потерять равновесие. С гулким грохотом чиновник растянулся на полу, громко ругаясь. В его хмельном сознании далеко не сразу возникла мысль достать из кармана мобильник и позвонить дежурящему у ворот охраннику. Не поднимаясь с пола, Михаил, кряхтя, перевернулся на спину и кое-как выковырял из брюк телефон. Дисплей мобильника ярко вспыхнул в темноте, заставляя мужчину сощуриться. Непослушные пальцы с трудом отыскали нужный номер, который к тому же было сложно разглядеть, так как в глазах всё плыло от изрядной порции алкоголя, засевшей в желудке. В конце концов, Михаил нажал кнопку вызова и приложил трубку к уху, ожидая ответа… Тишина… Никаких гудков… Михаил нахмурился и вновь взглянул на дисплей своего телефона. Рядом со значком сети было пусто… Какого хрена?.. С чего бы вдруг сигналу понадобилось пропасть?.. Тряхнув головой, Михаил с трудом поднялся с пола. Глаза понемногу привыкали к темноте, но перед ними всё плыло, что затрудняло ориентирование в собственном доме. Михаил вспомнил, что у него на столе был внутренний телефон, напрямую соединяющий дом с охраной. Кое-как доковыляв пару метров обратно, чиновник принялся шарить руками по столешнице из красного дерева, попутно сбивая недопитую бутылку виски на пол. В конце концов, его ладонь сомкнулась на телефонной трубке. Михаил медленно поднёс её к уху и принялся тыкать в кнопки на самом телефоне, пытаясь найти нужную, чтобы соединиться с постом охраны. Однако… И здесь была полнейшая тишина… Никаких гудков, словно кто-то обрезал все связи с внешним миром… Михаил с грохотом швырнул трубку обратно на стол. В этот момент свет в доме неожиданно начал мерцать…

– Какого хрена?! – выкрикнул чиновник, озираясь по сторонам.

Свет мерцал короткими вспышками, еще больше сбивая с толку одурманенного алкоголем мужчину. На первом этаже залилась визгливым испуганным лаем собака. Мелкая тварь, больше напоминавшая пучеглазую крысу, принадлежала его жене. Михаилу эта собака никогда не нравилась. И причиной тому было отнюдь не то, что мелкая псина стала подарком одного из молодых любовников его супруги, купленным на её же деньги. Нет. Михаила раздражало, что эта пародия на собаку готова лаять, испугавшись любого шороха. При этом её писклявый лай был таким отвратительно дребезжащим и громким, что казался больше самой мелкой твари. Даже сейчас его звук взрезал царящую в доме тишину и заставил Михаила поморщиться. Её хмельная голова тут же начала болеть от звуков, что раздавались из крошечной пасти этой скотины.

– Господи, да закройте ей уже кто-нибудь тявкало! – рявкнул Михаил, морщась от нарастающей головной боли, которую усугубляли мерцающие вспышки света во всём доме.

С другой стороны, звук лая был хорошим знаком. Наверняка мелкая тварь разбудит свою хозяйку, а это значит, что Михаилу не придется разбираться со всей этой ситуацией в одиночку. Он был слишком пьян, чтобы ясно мыслить. Да что там! Ему даже прямо ходить удавалось с большим трудом… Если его жена проснется, то они хотя бы смогут уехать отсюда пока электрики не разберутся со свалившейся на дом напастью. Да! Отличная идея! Уехать, вызвать помощь, после чего завалиться где-нибудь спать до самого утра. Вот только… Омерзительный лай всё продолжался и похоже никто не собирался его прекращать… Твою мать! Неужто его благоверная сегодня укатила куда-то? Нашла ещё один молодой член, готовый ублажить богатую даму?.. Вполне может быть… Михаил тяжело вздохнул. Выходит, что разбираться со всей этой ерундой ему придется самостоятельно. Для начала нужно заткнуть пасть этой псине, пока его голова не лопнула от боли. Потом можно будет доковылять до поста охраны у ворот и посмотреть, чем эти придурки занимаются, пока их хозяин страдает от внезапной напасти. В конце концов, они уже должны были отреагировать. Повернувшись к окну, Михаил заметил, что фонари во дворе не постигла та же участь, что и освещение внутри дома. Они попросту не включились. Весь двор был погружен в кромешную тьму, что должно было хоть маленько да насторожить охрану. Он платил этим олухам довольно приличные деньги за то чтобы они не задавали лишних вопросов и реагировали даже на самую незначительную угрозу или изменение в окружении. От крыльца до небольшого домика, служившего постом охраны, возле ворот было метров тридцать по прямой, не больше. Умом эти кретины не отличались, но бегать быстро умели, так что, по логике, кто-то из них уже должен быть внутри. Однако Михаил не слышал никаких звуков снизу, кроме мерзопакостного лая этой отвратительной мелкой дряни…

– Ну я вам устрою, – выдохнул чиновник, шаткой походкой направляясь к выходу из своего домашнего кабинета. – Бездельники сраные… Будете у меня без зарплаты горбатиться целый месяц…

Продолжая ругаться себе под нос, он медленно проковылял к широкой лестнице с высокими перилами, что вела вниз, на первый этаж дома. По мере того, как Михаил спускал своё непослушное пьяное тело вниз, собачий лай всё усиливался и в нём отчетливо начинали слышаться истеричные нотки. Мелкая дрянь не затыкалась ни на секунду, продолжая исторгать из себя эти отвратительные звуки, каждый из которых вызывал очередной приступ головной боли.

– Придушу мразь, – морщась прошептал Михаил.

Подобная мысль возникала у него и раньше, но до сегодняшней ночи эта псина словно понимала нависающую над ней угрозу и вовремя умела заткнуться. Какого хрена она услышала сегодня, что заставило её визжать без передышки? Неужели только из-за моргающего света, превратившего весь дом в какое-то странное подобие дискотеки со стробоскопом, но без музыки?..

Периодически хватаясь за стены, Михаил медленно двигался на звук лая. Мелкая дрянь визжала неподалеку от спальни его жены. Ну разумеется! Где же ещё быть этой псине? Ждёт пока её хозяйка обкатает очередного жеребца и вернется домой довольная, как кот, добравшийся до крынки со сметаной, и приласкает свою ненаглядную собачонку. Михаил до сих пор не понимал на кой чёрт его супруга оставила эту мелкую тварь. С тем недоумком, подарившим её, она распрощалась довольно быстро. Его жена вообще не любила подолгу пользовать одного и того же любовника, часто заменяя их на новые версии. В один момент Михаилу даже пришлось слегка поднапрячься, потому как его благоверная умудрилась охмурить совсем сопливого пацана пятнадцати лет от роду. Если бы что-то такое вскрылось, то вполне можно было ожидать обвинений в растлении малолетних… Благо Михаилу удалось образумить свою супругу и договориться с родителями мальчишки о неразглашении их маленькой тайны, заключавшейся в том, что их драгоценный сынуля пихал свой игрунчик в писю одной сильно взрослой тёти, годящейся ему в матери (а то и в бабушки), пока та стонала и охала от наслаждения… И всё ради чего? Ради того, чтобы эта самая тётя не удосужилась даже избавиться от какой-то мерзкой твари, что поселилась у них в доме? Ладно… Видимо эту проблему тоже придется решать самому. Благо вряд ли кто-то станет сильно горевать если пропадет одна маленькая мерзкая псина. К сожалению, тоже самое нельзя было сделать с тем малолетним любовником его жены, хотя изначально такая мысль Михаила посещала.

Наконец-то ему удалось добраться до спальни его супруги. Собачий лай раздавался прямиком из-за закрытой двери. Михаил с силой толкнул её от себя и практически ввалился в комнату. Маленькая пучеглазая псина, стоящая прямо на широкой кровати, тут же повернула к нему свою крысиную мордочку, отвлекаясь от окна, на которое она судя по всему и лаяла. На короткую секунду, Михаилу показалось, что за стеклом что-то промелькнуло… Едва мужчина оказался в комнате, как собака тут же угомонилась, глядя на него своими выпученными глазами, в которых явственно читалось недоверие и страх. Она неуверенно вильнула хвостом и поджала уши, не отрывая взгляда от стоящего в дверном проходе Михаила.