Исход Авроры

– Наконец-то проснулся, – говорит Саэдии, слегка приподнимая темную бровь. – Я уж думала, ты собрался всю войну проспать.

В голове звенит, свет слишком яркий, из-под биокушетки подо мной раздается гул тяжелых двигателей. На руке пластырь, во рту металлический привкус стимуляторов, а в воздухе пахнет антисептиком. Дышать немного больно.

Я понимаю, что нахожусь на корабле. Черный металл. Сильдратийский дизайн. Но свет серый, а не красный, так что мы в Складке…

– Дыхание Творца, – кашляю я. – Ч-что случилось?

– Разве не очевидно? – Саэдии откидывается на спинку стула и, подняв длинные черные сапоги, упирается острым каблуком в край кушетки рядом со мной. – Ты чуть не умер, Тайлер Джонс.

– Где я?

– На борту моего корабля. «Шикари». Ну… – Она быстро оглядывается по сторонам, отбрасывает толстую черную косу с плеча. – Во всяком случае, теперь это мой корабль.

– Последнее, что я помню, это битва на «Кусанаги». – Я приподнимаюсь на локте, в голове словно стучит военный барабан. – Мы сбежали из камеры. А потом напали сильдратийцы.

Я снова вздрагиваю, память затуманена, тот странный сон все еще отдается эхом в голове. Такое чувство, будто меня переехали грав-байкеры.

…у тебя по-прежнему есть шанс все исправить…

– Мы эвакуировались… в спасательных капсулах?

– Трусы-терране с «Кусанаги» обстреляли твою капсулу, – ухмыляется Саэдии, сверкая заостренным клыком. – Но к тому времени я уже была на борту «Шикари». Наша система защиты перехватила их ракету до того, как она тебя расплющила. Но так как взрыв сработал близко, он все равно вывел из строя твою капсулу, лишил тебя системы жизнеобеспечения. Ты был на грани смерти, когда мы тебя нашли.

Она приподнимает острую черную бровь.

– Но мы тебя вызволили.

Я встречаюсь с ее глазами, обведенными черным, с темно-фиолетовой радужкой, переходящей в серую. Ее лицо – сплошные острые углы, идеальная симметрия, холодное и властное.

– Ты спасла мне жизнь.

Она наклоняет голову.

– Как ты спас мою.

Я чувствую прикосновение ее мыслей. Осторожное, словно она хочет убедиться, что все пережитое нами в тюремной камере на борту «Кусанаги» было правдой. Откровение о том, что в моих жилах течет кровь сильдратийцев, засело в голове, словно осколок льда. Мысли о матери-Путеходце, о чем отец никогда мне не рассказывал, клубятся, будто дым.

Я помню и другие истины, которыми мы делились. Правду о ее происхождении. Имя ее отца. Ложь, которую скормил мне ее брат. Но, прежде чем я успеваю разозлиться из-за напоминания о предательстве друга, мысли о Кэле приводят меня к Аври, затем к Скарлетт и…

– Терра, – шиплю я, садясь. – Несломленные воюют с Террой.

– Да.

– Мы должны остановить это! Галактика, охваченная войной, – это как раз то, чего хочет Ра'хаам!

Саэдии поводит плечами, поджимая черные губы.

– Тогда фортуна на его стороне.

– Где мы, черт возьми, находимся? – Я поднимаюсь с кушетки, голова кружится, когда я встаю на ноги. – Мы должны…

Саэдии поднимается, – она такая высокая, что мы почти оказываемся лицом к лицу, – и, положив руку мне на грудь, удерживает меня на месте. Я чувствую запах ее волос, аромат кожи, цветов лиаса и следов крови. Я помню прикосновение ее губ к моей щеке, когда мы прощались. Выражение ее глаз, ее голос в моей голове, когда я прикрывал ее побег.

«Ты смелый, Тайлер Джонс. В тебе течет истинная кровь».

– Мы планируем тактический отход, – говорит Саэдии. – Сражение с «Кусанаги» обошлось дорого. Спасся только «Шикари» и еще один наш крейсер. И оба корабля получили серьезные повреждения.

– Мне нужно поговорить со своими людьми из командования «Авроры», – настаиваю я. – С адмиралом Адамс и боевым командиром де Стой. Судьба всей галактики зависит…

– Ты должен беспокоиться о своей собственной судьбе, маленький терранин. А не о судьбе галактики. – Ее пальцы сжимаются на моей груди чуть сильнее. – В конце концов, теперь ты мой пленник. И твой народ оказал мне крайне мало гостеприимства, пока я была на их попечении. Весь мой командный состав придерживается мнения, что я должна была позволить тебе умереть в той спасательной капсуле.

Я мысленно возвращаюсь к последним минутам в плену. То столкновение возле контейнеров, эти глаза, когда-то карие, а теперь голубые, сверлящие меня взглядом. Разум врага, голос друга, умоляющий меня остаться.

Тайлер, не уходи…

Кэт…

Я люблю тебя, Тайлер.

Саэдии заглядывает мне в глаза. Ее рука все еще у меня на груди. Я чувствую тепло ее кожи сквозь украденную терранскую униформу. Она уже успела переодеться в яркие цвета Несломленных – четкие черные линии, еще более резкие изгибы под ними. Если постараться, я могу вспомнить, как она лежала в том хранилище, раздетая до нижнего белья, но отчаянно стараюсь этого не делать, ведь люди, в жилах которых течет кровь Путеходцев, очевидно, могут слышать мысли друг друга, и последнее, о чем мне стоит сейчас думать, это…

– Что случилось с «Кусанаги»? – спрашиваю.

– Он был сильно поврежден и отступил. – Саэдии наклоняет голову. – Почему тебя это волнует?

– На борту того корабля были терране, – отвечаю я. – Мои люди.

– Тебя волнуют твои люди? Или твоя возлюбленная?

«Тайлер, не уходи…»

– Кэт не моя…

– Но она была.

Я киваю, сглатывая.

– Это больше не Кэт.

– М-м-м.

Саэдии наклоняется ближе, покачиваясь, словно змея, и наблюдает за мной сквозь дымку длинных черных ресниц. Я могу чувствовать это в ней, если поднапрягусь, – жар битвы, которой мы только что избежали, ее трепет от запаха крови, дыма и огня. Она чувствует себя почти… опьяненной этим. Слушайте, я знаю, сейчас на карту поставлены гораздо более важные вещи, но какая-то часть меня не может не замечать, как хорошо она выглядит, не вспоминать, какой она была, когда мы сражались бок о бок, как горели ее глаза, как бурлила моя кровь.

Саэдии прижимает кончики пальцев к моей груди.

– У нас, Воерожденных, есть поговорка, Тайлер Джонс. Анаи ла'то. А'ле се´ну.

– Я не говорю по-сильдратийски. – Я хмуро смотрю на ее ногти, длинные и черные, которые теперь довольно сильно впиваются в мою кожу. – И мне вообще-то больно.

– Живи сегодняшним днем, – переводит она. – Ибо завтра мы умрем. – Она проводит пальцами по моей груди, впиваясь ногтями в ткань. – Мы, Воерожденные, учимся не тратить время на мелочи. Пустота знает, когда наше время придет к концу.

Я киваю, думая о чем угодно, только не о частях ее тела, которые в эту секунду прижимаются ко мне.

– У нас тоже есть такая поговорка. Carpe diem. Лови момент.

Черные губы изгибаются в улыбке.

– Наша лучше.

Я вздрагиваю, когда ее ногти еще глубже впиваются в кожу.

– Прекрати.

– Заставь меня.

– Я не шучу, – рычу я, отталкивая ее руку.

Когда наша кожа соприкасается, Саэдии молниеносно хватает меня за запястье. Мое плечо пронзает острая боль, и я задыхаюсь, тут же забывая о пульсации в голове. Саэдии пытается захватить меня в плен своих рук. Я вырываюсь из ее хватки и отступаю с поднятыми ладонями.

– Саэдии, что за…

Но она приближается еще до того, как я заканчиваю говорить, улыбка превращается в оскал. Она делает выпад в сторону моего лица. Чуть ли не быстрее, чем я успеваю заметить, кладет руки мне на плечи и просовывает колено между моих ног.

К счастью, Саэдии уже несколько раз использовала против меня этот грязный приемчик – да уж, тогда мои орешки чувствовали себя не очень-то классно, но, знаете, век живи, век учись. У меня включается мышечная память, и я блокирую ее удар.

– Ты что, спятила? – возмущаюсь я.

Она заносит кулак для удара, но я изворачиваюсь и ухожу в сторону. После чего толкаю сильдратийку в спину, позволяя инерции обернуться против нее и вынуждая врезаться в стену. Саэдии в ярости набрасывается на меня.

Ее удар приходится мне в солнечное сплетение, и я, перелетев через биокушетку, падаю на пол, издавая громкий стон, когда сверху обрушивается тяжелый груз.

Саэдии седлает меня, прижимая мои запястья к полу. Ее косы черными змеями падают на лицо, когда она наклоняется ближе, с шипением выдыхая воздух. Я вижу багровое пятно на ее бледной коже и с ужасом понимаю, что у нее разбита губа.

– Дыхание Творца, прости, я…

Но договорить не успеваю, так как совершенно без предупреждения ее губы впиваются в мои.

В голове одновременно проносится примерно тысяча мыслей. Я помню, как эта девушка носила на шее отрубленные пальцы бывших ухажеров просто для развлечения. Рожденная воином, рожденная для кровопролития, дочь самого Звездного Убийцы. Я напоминаю себе, что Несломленные находятся в состоянии войны с Террой и технически я здесь пленник – она моя похитительница, мой враг. Где-то там идет война за всю галактику, пока я лежу здесь, а на мне сидит двухметровая сильдратийская принцесса-воительница.

Проблемка в том, что как раз из-за того, что на мне сидит двухметровая сильдратийская принцесса-воительница, все эти мысли как-то плоховато доходят до мозга.

Поцелуй Саэдии жадный, настойчивый, ее пальцы крепко стискивают мои запястья, а тело вовсю прижимается к моему. Я ловлю себя на том, что целую в ответ. Ее чувства, мысли, жажда захлестывают меня и подпитывают мои собственные эмоции. Черные косички рассыпаются по моим щекам, бедра прижимаются все сильнее, и тут она втягивает мою нижнюю губу в свой рот и прикусывает. Сильно.

– Ай! – шиплю я, отстраняясь. – Что за…

Она снова целует меня, наполовину смеясь, наполовину рыча. Но теперь я чувствую вкус крови, ее и моей. Боль пронзает ранку на губе.

– Отвали от меня!

– А ты заставь.

– Я серьезно!

– Я тоже, Тайлер Дж…

Она задыхается, когда я вырываюсь из хватки и отталкиваю ее. Но, двигаясь как ртуть, Саэдии снова врезается в меня, хватая руками за горло, и мы боремся, шипя, истекая кровью, катаясь по полу. Она сильная, стройная, извивается в моих объятиях, словно змея, но в конце концов я хватаю ее за запястья и прижимаю их к полу, придавив ее своим весом.

– Дыхание Творца, да ты успокоишься или нет? – рычу я.

Саэдии лежит подо мной, тяжело дыша, волосы растрепаны, глаза горят. Обхватив меня ногами, она тянется, чтобы слизать кровь с моего подбородка. И я чувствую, как ее мысли эхом отдаются в моем мозгу, когда черные губы изгибаются в мрачной, игривой улыбке.

Я бы успокоилась, если бы ты действительно этого хотел.

Я задыхаюсь, когда она обхватывает мою шею, острые зубы царапают кожу.

Но ты этого не хочешь. Правда, Тайлер Джонс?

Она усиливает захват, притягивая меня крепче. И я знаю, это безумие, а еще знаю, что все это время она была в моей голове. Она буквально чувствует мои мысли, и… она права.

Саэдии смеется, и наши губы снова сталкиваются. Она высвобождает руки из моей хватки, просовывает их мне под рубашку и проводит ногтями по коже. А после целует меня так, словно умирает от голода, и этот голод проникает в мое нутро, заглушая все остальные мысли в голове. Наши руки блуждают по телам друг друга, она срывает с меня рубашку, и от вопроса о том, как далеко это может зайти, нас обоих спасает слабая вибрация, жужжащая где-то под моей правой ладонью.

– Эм…

Мы отстраняемся, мое сердце бешено колотится. Не сводя с Саэдии глаз, я неохотно убираю руки.

– Я… похоже, это тебя.

Вздохнув, Саэдии трогает серебряный значок связи на своей груди.

– Докладывай.

Дело в том, что раньше я вроде как солгал. Я говорю на сильдратийском не так бегло, как Скар, но достаточно хорошо, чтобы уловить суть разговора. Перевожу дыхание, облизываю кровоточащую губу и прислушиваюсь к голосу ее заместителя, тихому и с оттенком электронной реверберации. Кажется, он просит прощения за то, что потревожил ее, но Саэдии перебивает его.

– Эриен, – резко произносит она, сверкая глазами. – Говори.

Я слышу несколько слов, которые хорошо знаю. Сообщение. Битва. Терра.

Тут мы с Саэдии встречаемся взглядами. Напоминание о том, что наши народы находятся в состоянии войны, вырастает между нами стеной, медленно убивая настрой. Она убирает длинные ноги с моей талии, и я слезаю с нее, усаживаясь на холодный металлический пол. Провожу рукой по волосам и понимаю, что пальцы дрожат.

Я чувствую вкус ее крови на своих губах.

Саэдии спрашивает о своем отце. Следует запинающийся ответ, и она поднимается на ноги одним плавным, змеиным движением. Я улавливаю слова «нет терпения» и «загадки». Она снова задает вопросы о Звездном Убийце.

Единственное ответное слово, которое я понимаю, – «пропал».

Сердце начинает быстро биться. Невероятно. Невозможно. Когда глаза Саэдии расширяются, между нами проносится мысль, что, вероятно, каким-то образом, вопреки всему, человек, уничтоживший родной мир сильдратийцев, все же…

– Пропал? – недоверчиво шипит она на сильдратийском. – Мертв?

Ответ отрицательный. Я улавливаю такие слова, как «замешательство» и «отступление». Речь идет о терранах и бетрасканцах, и…

– Пустота тебя забери, Эриен, говори! – требует Саэдии.

Первый паладин просит прощения и снова рапортует. И когда глаза Саэдии встречаются с моими, я слышу три слова. Те, от которых мое сердце начинает бешено колотиться. Те, что могут означать конец всему.

Звездный Убийца.

Оружие.

Пропали.

4 | Тайлер

Я сижу в комнате для совещаний с тринадцатью Несломленными, вот в чем я уверен на сто процентов – по крайней мере двенадцать из них хотят меня убить.

Честно говоря, я все еще не уверен насчет Саэдии.

Когда я настоял на том, чтобы она взяла меня с собой на совещание ее командного состава, я был уверен, что она откажет. В конце концов, формально я ее пленник. Посторонний. Враг. Она велела мне оставаться в постели и отдыхать.

– Я сам наполовину сильдратиец, – напомнил ей. – И я знаю об истинном враге больше, чем кто-либо другой. Несломленными манипулируют, а я в курсе почему. Постель – последнее место, где я бы хотел сейчас находиться.

Она смотрела на меня задумчиво, вытирая мою кровь со своих губ. Воспоминание о том… поцелуе/драке или что там у нас было, все еще кружило где-то в воздухе. Я по-прежнему ощущал, как ее тело прижимается к моему. Мы оба знали, что моя фраза про постель лишь наполовину правда…

– Мы не на каком-то терранском прогулочном корабле, которым управляют трусы и слабаки, – предупредила она. – Это настоящий военный крейсер. В лучшем случае команда отнесется к тебе с презрением. В худшем – с убийственной враждебностью.

– Не знал, что тебя это волнует, Темплар.

Ее глаза сузились. Саэдии тактик, как и я, – она поняла, какую ловушку я расставил, и ни за что не призналась бы, что ей не плевать на мое благополучие. Поэтому она усмехнулась, тряхнула косами и вышла из комнаты, а я, прихрамывая, последовал за ней.

Тайлер Джонс: 1

Саэдии Гилврэт: 0

Воздух в комнате для совещаний насыщен напряжением, красный свет вымывает монохром Складки. На стены проецируются голографические репортажи с основных новостных каналов со всей галактики, сотни из каждой локальной сети, звук приглушен, чтобы ничто не прерывало совет Несломленных. Они на коленях перед овальным столом, вырезанным из темного лиаса, Саэдии – на одном конце, окруженная своими помощниками, а ее паладин Эриен – напротив.

Я сажусь, прислоняюсь к стене и облизываю след от укуса на губе.

Я помню Эриена, лейтенанта Саэдии, по своему заточению на борту «Андараэля». Ее первый паладин высок и гибок, его красивое лицо портит шрам в форме крючка под глазом. На поясе у него висят отрезанные уши сильдратийцев. Его окружают закаленные в боях ветераны и молодые парни, полные огня и ярости. Все они хорошо вооружены и одеты в потрясающие черные доспехи, украшенные изящными глифами сильдратийцев. Причесаны они особым образом, чтобы иметь возможность подчеркнуть их ранг – чем больше косичек, тем большим авторитетом они обладают. Каждая гладкая бровь отмечена глифом клики Воерожденных: тремя скрещенными клинками.

Атмосфера… странная. Все равно что наблюдать за тем, как стая тигров-людоедов проводит чайную церемонию. Каждое слово и жест подчеркнуты сдержанной враждебностью. У меня такое чувство, будто в любую секунду может начаться кровопролитие, однако их всех кое-что удерживает.

Во-первых, конечно, все они Несломленные.

На войне выковываются узы, которых людям, не сражавшимся за свою жизнь, никогда не понять. Когда доверяешь кому-то, кто прикроет тебе спину в бою, когда убиваешь и истекаешь кровью вместе с ним, вы становитесь больше, чем семьей. И когда я оглядываю комнату, то вижу людей, которые больше, чем просто родственники, их связывают узы, выкованные в жерле войны, длиною в жизнь.

И, во‑вторых, конечно же, дело в самой Саэдии.

Думаю, каждый из Воерожденных в этой комнате любит ее. Ненавидит. Боится. Боготворит.

Даже если бы она не была дочерью величайшего архонта Несломленных, я видел Саэдии в бою – и во главе корабля, и в рукопашной схватке. И я знаю, она заняла свое лидерское место не потому, что папочкина любимая дочка. Она добилась этого, отодвинув всех, кто был перед ней.

Когда мы вместе вошли в комнату для совещаний, двенадцать пар глаз тут же уставились на меня, как на закуску. Одно слово Саэдии, и они сразу перешли к делу. Но дело, как оказалось, не из приятных.

Как я уже сказал, я говорю на сильдратийском не так хорошо, как Скар, но достаточно бегло, чтобы уловить пару-тройку слов. И, слушая выступления командного состава Саэдии, наблюдая за бесчисленными выпусками новостей, что мелькают на стенах вокруг меня, я начинаю складывать воедино кусочки произошедшего во время битвы за Терру.

Огромный флот Несломленных, превосходящий по размерам все, что было видано со времен разрушения Сильдры, собирается за пределами терранского пространства.

В ответ на это флот Терры организовывает сбор сил.

Бетрасканцы вступают в бой, чтобы помочь защитить союзников-терран.

Архонт Каэрсан требует возвращения своей дочери.

И вот уже два года Терра ходит на цыпочках вокруг Несломленных. Наша последняя война с сильдратийцами длилась два десятилетия, и мы так отчаянно пытались избежать новой, что даже закрыли глаза, когда Каэрсан уничтожил солнце Сильдры.

Но Правительство Терры не знало, что Саэдии находится под стражей у ГРУ – Ра'хаам взял ее в плен, дабы посеять смуту. В общем, выполнить просьбу Звездного Убийцы по ее возвращению не получилось. Вместо этого они вежливо попросили его покинуть их территорию или получить по полной от их флота.

Каэрсану это не понравилось.

Сейчас я смотрю на запись битвы, и сердце снова и снова учащает свой бег, когда я вижу его – массивное хрустальное копье, размером с целый город, переливающееся всеми цветами радуги. Пока идет борьба между Несломленными, терранами и бетрасканцами, оно, подобно голодной акуле, скользит сквозь это кровопролитие, излучая неведомую энергию. В новостных сводках его называют «Супероружием Несломленных». Но из того, что рассказала мне Саэдии на борту «Кусанаги», я знаю, что это совсем не сильдратийское устройство.

Оно был создано много веков назад существами, которые сражались с Ра'хаамом в последний раз, когда он пытался поглотить галактику. Древние, эшвары, каким-то образом стоят за всем, что произошло с тех пор, как я вытащил Аври из криокамеры, – кажется, будто это случилось целую вечность назад.

При мысли о ней сжимается сердце. Интересно, где сейчас моя сестра и остальные из экипажа 312? Я молю Творца, чтобы с ними все было в порядке, чтобы они не оказались втянутыми в это безумие. Но как бы ни было больно отодвигать все эти мысли на второй план, правда в том, что сейчас у нас есть проблемы посерьезнее. Ведь я снова и снова наблюдаю за ужасной картиной, разворачивающейся на экранах – Оружие, «Неридаа», единственная надежда эшваров, оставленная ими для борьбы с Ра'хаамом, вспыхивает, точно новое солнце, в самый разгар битвы, испуская взрыв, который выводит из строя половину кораблей вокруг, а затем…

Исчезает, словно его никогда и не было.

Никто не знает, что произошло. Почему Оружие испарилось и куда оно делось. Но исчезновение Звездного Убийцы в сочетании со взрывом невероятной силы, что спровоцировало также внезапную пропажу его Оружия, заморозило битву.

Несломленные приостановили атаку. Разгромленные терранский и бетрасканский флоты снова заняли оборонительную позицию. И после еще нескольких часов напряженного противостояния Несломленные скользнули обратно через врата Складки и покинули систему.

– Отступление, – приказывает изящная женщина в черных доспехах паладина.

– Де'саи, – рычит другая.

На языке сильдратийцев это слово означает «стыд». Я вижу, как оно эхом разносится по залу, половина собравшихся одобрительно ропщет, другая половина в сомнениях.

Для воинов вроде них даже предполагать отступление – не вариант. Я начинаю понимать, что значит для них Каэрсан. Он не просто лидер. Он отец. Человек, который спас их от позорного мира с Террой, от «слабаков» в совете Сильдры. И его исчезновение ранило их как нож в сердце.

Обнажаются острые зубы. Раздаются резкие слова. Я улавливаю «беспорядки», «Темплары» и «переворот». Один из младших паладинов ударяет кулаком по столу – для сильдратийцев подобная выходка немыслима.

И тогда Саэдии подает голос.

Она спокойна. Говорит четко. Холодно. Я слышу такие слова, как «честь» и «месть», «отец» и «истина». Я понимаю, что она им говорит. Саэдии намерена встретиться с армадой Несломленных, принять командование, затем вернуться на Терру и выяснить, что случилось со Звездным Убийцей.

Ее голос успокаивает их расшатанные нервы.

Несломленная принцесса подходит к пустому креслу короля. Но…

– Это ошибка, Саэдии, – наконец вздыхаю я.

Все глаза устремляются на меня. Паладин с седыми волосами сверлит во мне дыру свирепым взглядом, его рука скользит к красивым посеребренным клинкам каат, скрещенным за спиной. Он говорит на терранском весьма бегло, но с сильным сильдратийским акцентом:

– Ты смеешь так говорить с Темпларом Несломленных, со’ваоти?

– Вот именно. – Женщина с острым взглядом сердито смотрит на меня, затем переводит взгляд на Саэдии: – Кто этот мерзкий слизняк, которого мы вытащили из чрева Пустоты, Темплар?

Я отвечаю, прежде чем Саэдии успевает заговорить за меня:

– Меня зовут Тайлер Джонс. Я сын Джерико Джонса.

Я наблюдаю, как мое имя эхом разносится по комнате.

До того как вступить в Сенат и бороться за мир, отец сражался с сильдратийцами до последнего. Устроил им самую кровавую бойню за всю историю противостояния терран и сильдратийцев.

– И раз уж мы тут ведем счет, – продолжаю я, – я тот, кто спас жизнь вашего Темплара, когда «Кусанаги» сбил «Андараэль». А потом еще и вытащил ее из камеры предварительного заключения, прежде чем они замучили ее до смерти. Я что-то не видел, как вы выстроились там в очередь, чтоб ее вызволить.

Эриен обнажает острые клыки.

– Мне следует отрезать тебе язык, терранин.

– Может, оставишь половинку? – Я машу рукой в сторону своего рта. – Если только ты не хочешь убрать и ту часть, которая частично сильдратийская.

Его глаза сужаются. Он бросает взгляд на Саэдии, та наклоняет голову. Знание о моем наполовину сильдратийском происхождении просачивается в комнату, как дым.

– То есть это, конечно, при условии, что ты вообще осмелишься поднять на меня руку, здоровяк. – Я наклоняюсь чуть ближе, заставляя Эриена снова посмотреть мне в глаза. – Или, может, ты забыл, что я еще и в одиночку убил драккана?

Ладно, обычно я не их тех парней, которые обожают всяким там мериться. В большинстве случаев я позволяю моим поступкам говорить за меня. Но мне известно, что Несломленные уважают силу. Убеждения. И прежде всего храбрость. Поэтому я продолжаю пялиться на Эриена. Воздух между нами накаляется, пока его руки не касается молодой Темплар, стоящий рядом с ним. Прикосновение длится всего секунду. Они обмениваются взглядами, и между ними что-то мелькает.

– Бе'шмаи, – бормочет молодой мужчина. – Ош.

Взгляд Эриена вспыхивает, затем возвращается к Саэдии.

– Возможно, – говорит она, облизывая разбитую губу, – ты мог бы объяснить природу ошибки, которую я совершаю.

Я улыбаюсь ей, задействуя убийственные ямочки на щеках.

– Думал, ты и не попросишь.

– Я не прошу. Я приказываю.

Она хмуро смотрит на меня, и, когда опускает подбородок, темные волосы падают ей на щеки. Но по блеску в ее глазах, по едва заметному проблеску ее мыслей я чувствую, что Саэдии это почти… забавляет.