Пёс Её Высочества

– Да что тут творится?!

Собачки на миг притихли, но тут же, повинуясь неслышному людям приказу, переключились на новую жертву. Охранник и старуха, перекрикивая друг друга, попытались объяснить вышедшему на шум хозяину суть проблемы – услышав громкие голоса, пёсики утроили усилия, а самый мелкий до того разнервничался, что гном едва успел шарахнуться от расползающейся по полу лужицы.

– Да что творит эта шавка?! Это мои новые сапоги!

– Хозяин, моя не знать, моя стоять как велено…

– Ох, добрый господин, не сердись, не сердись, пёсик просто испугался, иди сюда, мой хороший, иди, все идите…

Бьорн выждал момент, когда на него никто не смотрел, и юркнул в приоткрытую дверь кабинета. В камине едва тлели угли, единственная свеча озаряла дрожащим сиянием хозяйский стол и стоящее на нём зеркало. В углах сгущались тени, а на полу было наставлено и набросано столько всякой всячины, что маленький пёсик без труда нашёл удобное укрытие между стеной, книжным шкафом и старым шлемом с пучком линялых перьев. Осталось дождаться возвращения хозяина.

– Ага, – донёсся сверху чей-то голос – такой тихий, что уловить его могли лишь чуткие собачьи уши. – Я гляжу, старая карга вняла моему предупреждению? Приятно, когда люди прислушиваются к твоим советам.

Бьорн задрал голову, принюхался, разглядел в складках шторы летучую мышь и беззвучно оскалился.

– Вы посмотрите, какая страшная собака! – восхитились сверху. – Ну давай, гавкни на меня погромче, и пусть тот рыжий вышвырнет тебя в коридор. Нет? Тогда будь добр, перестань демонстрировать здоровье своей челюсти – мои клыки при виде твоих начинают ныть сильнее, чисто из зависти.

Бьорн еле слышно засопел, ужасно жалея, что не может ни ответить клятому вампиру вслух, ни, что было бы приятнее, ещё раз снести ему голову мечом.

Откуда он тут взялся? И не с ним ли ведёт дела хозяин?!

***

Теобальд пребывал в благостном настроении: ему удалось отведать свежей небутилированной крови, молодой и сладкой. Мальчишка, ставший ужином, даже не проснулся, когда его поцарапали здоровым клыком и аккуратно слизали капельки. Следов оставлять не стоило, а так проснётся – ссадиной больше, ссадиной меньше… Спустя столетия жизни еды Теобальду требовалось совсем немного, да он и силы толком не расходовал.

Вампир впервые за долгое время чувствовал вкус к жизни и интерес к происходящему. Напроситься в путешествие оказалось весьма хорошим решением, даже отменным, несмотря на способ перемещения днём.

Присланный Хелен хвостатый недомерок спрятался, но Теобальд слышал низкие вибрации в его тщедушной груди и стук быстро колотившегося сердца. Бьорн не был напуган, он злился. Интересно, чем обернётся его горячность в ближайшее время? Возможно, вампира ждало зрелище.

Гобус вернулся в покои и тихо прикрыл свою дверь, хотя по виду – хотел хлопнуть со всей дури.

– Дармоеды проклятые, чтоб у них козлиные уши выросли! – в сердцах ругнулся гном.

Он распахнул окно, подтянул низкое кресло поближе к тлеющим углям и уселся, накинув на себя шерстяное одеяло.

– Досточтимый хозяин, – раздался голос. – Могу ли я вас попросить не оставлять меня наедине с ожидаемой гостьей?

Гном повернул голову в сторону стола.

– А в чём дело, зеркало?

– Дело в том, что… Как бы это сказать…

– Не томи, как есть скажи.

– Она дразнила меня. Разделась в сторонке, потом заладила «свет мой зеркальце, скажи, я ль на свете всех милее». А откуда мне знать, если она не отражается?

«Вот шельма! Я бы посмотрел!» – позавидовал Теобальд зеркалу. Вампирш он не видел неприлично давно, а уж подружки у него не было ещё дольше. Увы, подобные леди предпочитали дома аристократов и богатых торговцев, где они припеваючи жили, зачаровав хозяина, и пили его кровь как в прямом смысле слова, так и в финансовом.

Юной красавице, имеющей постоянный доступ к источнику силы, ничего не стоило притвориться человеком и водить за нос окружающих. Некоторые красавцы тоже предпочитали подобный образ жизни, выбирая в качестве пары богатых вдов и питаясь их служанками. Эти господа и дамы причисляли себя к вампирскому высшему свету, хотя среди них были лишь несколько семей, представители которых были аристократами по праву рождения. А надо всеми стоял барон Вэлериу – высший, древний, могучий.

Неудачникам вроде Теобальда такая жизнь не светила – почтенный возраст и нерегулярное питание слишком сильно сказались на его внешности и способностях к чарам. Впрочем, ум, хитрость и чувство юмора позволили ему устроить свою судьбу вполне сносно. Были и те, кому повезло куда меньше: от голода и нищеты вампиры дичали, слабели, и для того, чтоб прервать их печальное существование не нужно было ни зачарованного оружия, ни даже чеснока – хватало нескольких мужиков с вилами.

– Я постараюсь, – хмыкнул в бороду Гобус. В его интонации вампир расслышал такие же завистливые нотки, видно, упомянутая дама была хороша собой.

Шелест крыльев за распахнутым окном не заставил себя ждать. В комнату впорхнула летучая мышь и обернулась ещё в полёте. Ах, как красиво взметнулись её алые юбки! Ах, какой вид открывало декольте, особенно если смотреть сверху! Молода, стройна, волосы белые ниже пояса, тонкие руки увиты браслетами, пальчики унизаны кольцами. На бледном лице огромные изумрудные глаза, на пухлых красных губах – томная улыбка…

«Да это же Моргана!»

Теобальд признал одну из приближённых дам барона, нередко выполняющую для него особые поручения. Ничего себе дела! Ему, черни, не следовало даже находиться с ней рядом, и прежде он ни разу её не видел – но описание, услышанное как-то от приятеля, было весьма точным. Хоть бы не почуяла, хоть бы пронесло…

– Гобус, – сладко пропела она. – Мой славный Гобус!

– Да, моя госпожа… – гном подскочил, запутался в одеяле и едва не рухнул к ногам вампирши. Упав на одно колено, он прижался к её пальчикам в долгом поцелуе .

– Ты сделал, как я велела, мой храбрец! Рощи вырублены, чеснок убран,– Моргана приподняла пальцем голову Храбропузика и наклонилась, отчего вид на декольте стал ещё заманчивее. – Ты заслужил награду.

И. Она. Поцеловала. Его.

Теобальд почуял запах крови – Моргана прокусила гному губу и наслаждалась, а тот покрякивал от удовольствия. Так вот что происходит – гном зачарован. И не абы кем, а самой верной прислужницей барона.

– Мой господин просил передать, что всё готово к завтрашнему дню, – Моргана облизала губы, удовлетворённо вздохнула и выпрямилась. – В условленном месте будут ждать, днём мы сами, к сожалению, бессильны. И смотри мне, чтобы ни волоска не упало с головы принцессы! Нам нужно всего лишь… – Она на миг умолкла, раздумывая, и хищно усмехнулась. – Да, всего лишь припугнуть короля Эдуарда, а то человечек запамятовал, что в этом королевстве есть силы, с которыми нужно считаться.

Гобус заливался соловьём, трепался о планах, как он, храбрец, и его брат спасут принцессу от коварных вампиров, как их озолотят, как вспомнят, что нечисть заслуживает внимания и равного отношения. Но Теобальду показалось, что Моргана рассказала поклоннику далеко не всё. Он бы и сам не доверил рыжему олуху дел важнее, чем рубить осину да жечь чеснок.

Внизу, в тенях и пыли, медленно зверел один маленький пёсик.

Эпизод 8, в котором летают, подсматривают и бегают с топором

Моргана позволила Гобусу некоторое время болтать, а затем прижала пальчик к его губам и с улыбкой проворковала:

– Ротик на замочек! Меньше слов – больше дела.

И он покорно умолк, лупая ошалелыми, полными страсти глазами. Теобальда едва не стошнило от этого зрелища.

Но как же она прекрасна, смотрел бы и смотрел…

– И проветри комнату к следующей встрече, мой храбрец, – велела вампирша.– Здесь воняет, как в хлеву.

– Как прикажете, моя зимняя звезда, – с придыханием ответил Храбропузик. – Завтра с наступлением темноты мы увидимся вновь?

– Когда дело будет сделано, я тебя вознагражу!

Её глазищи засияли яркой весенней зеленью – добавила внушения, и только Ночь знает, что там в голове у жертвы. Теобальд завидовал её силе и одновременно восхищался. Если бы он так мог, то давно бы окрутил зубного лекаря и сделал себе клык. Да и вообще, в его возрасте главное – здоровье. Всех лекарей, решительно всех! После можно было бы подумать и об удовольствиях…

Гном поднял трясущуюся руку к груди Морганы, но не осмелился схватить желаемое. Пальцы сжались в воздухе, а прекрасная и коварная искусительница вмиг обернулась летучей мышью и выпорхнула в окно.

Гобус заторможенно, растерянно оглянулся, не понимая, что ему дальше делать, и Теобальд поспешил свалить следом за вампиршей, пока его не заперли на всю оставшуюся ночь. Что будет делать недомерок в пыли, его не касалось.

***

Во всём королевстве вряд ли нашёлся бы человек, питавший к вампирам добрые чувства, и Бьорн исключением не был. А теперь проклятые твари замышляли что-то против короля – хуже того, против принцессы! Весь разговор он боролся с желанием превратиться и голыми руками свернуть этой белобрысой шею. Однако вампиров было двое, и то, что старый знакомец прятался от ночной гостьи, не слишком уменьшало подозрения. Вдруг нападёт со спины? Да ещё гном этот, явно зачарованный – а при нём ни меча с серебряной насечкой, ни даже плохонького кинжала. Правда, над камином висел топор, но до него ещё поди доберись.

Наконец, клыкастые свалили через окно, и Бьорн подобрался. Информацию о заговоре нужно было срочно передать Эрику, и он, пользуясь темнотой и беспорядком, пробрался к самой двери, чтобы выскочить при первой же возможности. Однако Гобус не спешил покидать кабинет, напротив – подбросил в очаг поленьев, удобно устроился в кресле, укрылся пледом, от души хлебнул из пузатой фляги и принялся раскуривать трубку. По комнате поплыл запах дрянного табака.

– Зеркало, а зеркало, – окликнул гном через некоторое время.

– Да, хозяин?

– А покажи-ка мне ещё раз тех снежных феечек в ручейке. У них на морозе такие формы… – гном мечтательно причмокнул. – Огонь-бабы, даром, что ледяные!

Освещение в кабинете замерцало – зеркало пошло смущённой рябью.

– Неприлично же, хозяин…

– Ай, не скромничай, – отмахнулся гном. – Они ж всё равно не узнают!

Зеркало ещё немного повздыхало, но всё-таки выдало изображение, и на стенах заплясали голубые отсветы.

– Увеличь! – скомандовал гном, придвигаясь вместе с креслом поближе. – Ещё, ещё… Ого! Ух, какие!

Выразительное бульканье подсказало, что зрелище срочно требовалось запить. Сам Бьорн оценить представление не мог – он и в человеческом облике не любил запах табака, а для собачьего чутья гномье курево было ещё более отвратительным. Чтоб не расчихаться, пришлось лечь и накрыть нос лапами, но мерзкий дым упорно щекотал ноздри. Да ещё эта пыль…

Зеркало вдруг зазвенело, словно разбилось штук пять стеклянных ваз. Бьорн от неожиданности всё-таки чихнул и припал к полу, но за шумом никто этого не заметил. Хозяин поперхнулся, отшатнулся от стола, выругался и пьяно вздохнул:

– Почуяли, бестии, эх… Ладно, давай тогда ту женскую баню.

Зеркало снова что-то забубнило, но открыто возражать не стало. Впрочем, с баней не вышло – ночью туда никто не пришёл. Гном ещё раз приложился к фляжке, выпустил из трубки несколько вонючих колец, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и неожиданно велел:

– А покажи тогда эту принцессу.

Не чихать, как выяснилось, было проще простого – а вот сдерживать рычание становилось всё труднее. Блики сменили тон на золотистый, вокруг зеркала закружились искры. Гном подался вперёд, жадно всматриваясь в изображение, а потом причмокнул и высказался так, что удержать себя в лапах Бьорн не смог.

В тишине кабинета негромкое рычание прозвучало особенно выразительно, Гобус подпрыгнул и заозирался, а Бьорн, решив, что терять уже нечего, выскочил из своего укрытия с яростным лаем. Если гном подумает, что один из псов забежал в кабинет случайно, и просто вышвырнет его наружу…

Гобус, как оказалось, был иного мнения.

– Ах ты мерзкая шавка! – рявкнул он, вскакивая и пошатываясь. – Подслушиваешь?! Никакого от вас житья! Да я тебя сейчас! Зеркало, дай света!

Здоровенный боевой топор отлично смотрелся на стене, а вот в руках коротышки гнома выглядел забавно. В другое время Бьорн, возможно, и посмеялся бы – в человеческом теле, при наличии доспехов и оружия.

Маленькому пёсику оставалось лишь беззвучно взвыть.

Он знал, что его услышали, сквозь все стены донёсся лай своры, но успеет ли помощь? Лезвие воткнулось в пол совсем рядом, что бы ни было во фляге, оно сильно убавило гному здравомыслия, да ещё вампирьи чары наверняка действовали на мозги. К счастью, на координации движений выпитое тоже сказалось, да и вряд ли Гобус был таким уж хорошим бойцом – с третьего удара он вогнал топор в доски так глубоко, что вытащить не сумел.

Увы, коварству гнома алкоголь не помешал. Бросив бесполезный топор, Гобус сорвал с кресла плед и швырнул в сторону убегающего пёсика. Дурацкая тряпка накрыла голову, и тут же лапищи гнома ухватили его поперёк туловища.

– Башку откручу, тварь!

Превращаться было нельзя – что если вампирша не улетела, а наблюдает за ним через окно? Увидит оборотня, поймёт, что за ней следили… Нет, нужно выкручиваться иначе.

Гном весьма кстати попытался ухватить его за шею – и тут же взвыл, когда остренькие зубки впились в палец.

– У-у-у-о-о-ой!

Гобус разжал ладони и затряс рукой. Бьорна снесло в угол и чувствительно приложило о стену. Любой из питомцев принцессы остался бы валяться на полу без чувств, но оборотень ухитрился приземлиться так, чтобы почти сразу вскочить. В голове звенело, лай выходил хриплым и куда менее громким, чем хотелось бы, но в коридоре уже шумели и ругались, нужно продержаться ещё немного, сосредоточиться для рывка…

Бьорн на одном дыхании проскочил между ногами гнома, и, стоило двери слегка приоткрыться, вырвался в коридор. Здесь было куда светлее, на миг он потерял всякую ориентацию и едва снова не начал кусаться, когда кто-то подхватил его на руки. Спустя пару мгновений он узнал запах, и кусаться захотелось с новой силой – чтоб его, этого Эрика с его планами!..

Бьорн уткнулся носом в рукав капитанской рубахи, пытаясь отдышаться. Совсем рядом скандалил Гобус – тряс укушенным пальцем, щедро рассыпая капли крови, обещал пожаловаться королю и герцогу на безответственность подчинённых и стребовать компенсацию за травму.

– На цепь! – гремел он. – В намордник! Или я за себя не отвечаю! Никто не предупреждал, что будут собаки! Ненавижу!

Хелен не отставала – и тоже обещала пожаловаться и королю, и герцогу на то, что невнимательный хозяин не заботится об удобстве гостей, орёт на весь замок среди ночи, да ещё наверняка напугал бедную собачку. Неужели сложно было заметить, что малыш забежал в кабинет, и сразу выпустить?! А если бы на него кошки напали?!

Скачущие вокруг пёсики поддерживали её возмущённым лаем. Эрик в скандал не вмешивался – потому новую проблему заметил вторым.

Сразу после Бьорна.

– Что за шум, няня?

Повисла тишина, даже пёсики примолкли. Бьорн высунул нос – Беттина стояла в нескольких шагах от спорщиков. Сонная, с рассыпавшимися по плечам локонами, трогательно кутающаяся в тёплую шаль, принцесса выглядела такой милой, что даже гном притих и спрятал за спину пострадавшую руку.

– Да я тут… это… собачки ваши… а вон тот вообще… кусается…

– Ой, – принцесса очаровательно смутилась. – Они опять убежали, шалуны. Ну-ка, идите сюда! И ты тоже, забияка!

Эрик шумно выдохнул, но возражать при гноме не стал и передал свою добычу девушке.

– Ах ты хулиган, – Беттина обеими руками прижала к себе покорно обмякшего пёсика. – Разве хорошие собачки кусаются?

Бьорн тихонько заскулил. Хорошей собачке хотелось бешено вилять хвостом и лизать руки хозяйки, но приличному телохранителю в присутствии посторонних этого делать никак не следовало. И тем более не следовало думать о тонких пальчиках, которые чешут его за ухом, о запахе, от которого кружилась голова, о том, что на принцессе всего-то ночная сорочка и шаль, а она так крепко прижимает его к…

Не думать. Совсем не думать!

– Детка, – первой спохватилась Хелен, – давай его сюда, я запру их в своей комнате и прослежу, чтоб уж больше не разбежались. Ишь какой, всех перебаламутил!

Это было бы отличным вариантом – но принцесса считала иначе.

– Не хочу, – она прижала Бьорна крепче, и тот задержал дыхание. – Пусть остаются у меня, все вместе, и охраняют. Я не привыкла спать в незнакомом месте, мне одной страшно.

Она развернулась и, не слушая возражений, направилась к спальне, а за ней весело поспешили остальные собачки. Длинный коридор, тяжёлая дверь, меховое одеяло…

– Посиди тут, – велела Беттина, опуская его на постель – разобранную постель, с которой она встала совсем недавно, и простыня ещё хранит тепло её тела…

Да что ж такое!

Бьорн опасливо глянул вниз и мысленно проклял того, кто придумал такие высоченные кровати: все лапы переломаешь, пока спустишься! Принцесса тем временем вернулась к двери, прислушалась, потом кивнула и улыбнулась.

– Всё, они ушли. Можешь превращаться.

Лязг дверной задвижки отозвался в ушах Бьорна звоном кандалов и решёток королевской темницы.

Лучше б он оставался в кабинете.

Эпизод 9, в котором приходят в гости по ночам

Беттина не соврала – в незнакомом месте она действительно чувствовала себя неуютно. Постель оказалась жёсткой, под меховым одеялом было душно, свеча воняла горелым жиром, да ещё это неприятное чувство, будто кто-то на неё смотрит – не то из-за окна, не то из-под кровати, не то вовсе из зеркала.

Сны тоже были странные – тягучие, мрачные, наполненные чужими взглядами, зловещими тенями в тумане и бесконечными лабиринтами, из которых ей никак не удавалось выбраться. Проснуться она тоже не могла, приходилось брести и брести вперёд сквозь серую мглу, отчаянно желая встретить хоть одно знакомое лицо. Когда её разбудил многоголосый лай, Беттина вздохнула с облегчением.

План созрел в голове мгновенно, стоило ей лишь увидеть Бьорна. Он ведь должен её охранять, и нигде не сказано, что ночные кошмары вне его компетенции. Да, открыто приводить его в свою спальню не стоило, в этом няня была права. Но кто возразит, если ей захочется оставить у себя на ночь милых собачек? И кто узнает, если один из пёсиков в закрытой комнате ненадолго станет человеком и немного с ней поговорит.

Не рассказывать же о своих снах и страхах служанкам. И он ведь сам пришёл к ней, наверняка тоже хотел что-то сказать! Нужно быть совсем уж дурочкой, чтобы не замечать, как он на неё смотрит, но днём вокруг полно народу…

Однако становиться человеком Бьорн не спешил. А когда она сама предложила превратиться, подполз к краю кровати и заскулил так жалобно, что Беттина даже пересчитала сидящих на коврике питомцев. Но нет, ошибки не было – лишь один из своры не носил ошейника.

А всё Эдуард. Никаких, сказал, бантиков и бусинок, нечего позорить честь королевского рыцаря! Ой-ой, можно подумать. Всё равно никто не знает о секрете, так почему нельзя?! Беттина привыкла пропускать мимо ушей наставления брата, однако в этом вопросе на его сторону неожиданно встала и няня.

– Превратится ведь, – пояснила она, – а шея-то вон какая. Порвёт твой ошейник – а нет, так удавится.

Этот аргумент пришлось принять, лишаться телохранителя из-за ерунды не хотелось. К тому же прочие пёсики ничуть не возражали против нарядов, и смириться с запретом было не так сложно. Однако теперь только глупые вояки вроде Эрика или того гнома могли спутать Бьорна с обычной собакой.

– Не бойся, – сказала она, садясь на край кровати. – Никто тебя не увидит.

Она потянулась погладить пёсика, но тот отскочил – вернее, попытался, зацепился лапой за одеяло и завалился на бок. Беттина негромко рассмеялась и подхватила его на руки.

– Ну куда тебе тут прыгать, глупый? – ласково спросила она, глядя ему в глаза. – Превращайся, так ведь удобнее разговаривать!

Бьорн совсем по-человечески вздохнул – а потом медленно, неловко покачал головой.

– Не хочешь? Но ты же сам пробрался на этот этаж и разбудил остальных, чтобы привлечь моё внимание… Разве нет?

Пёсик снова заскулил и попытался вывернуться. Беттина надула губки.

– Или… Ты пришёл не ко мне?

Предположение было обидным. К кому ещё он мог явиться тайком? Но пёс неумело изобразил кивок, и Беттина шумно вздохнула. То есть, она обязана соблюдать приличия, а эти глупые курицы, которые так демонстративно отодвигались подальше от её книг – нет?! А может, он вовсе и не на неё смотрел?!

– Признавайся! К Элли или к Долли?

В этот раз скулёж вышел погромче, и на него тут же отозвались остальные псы.

– Тише вы! – шикнула Беттина, опуская телохранителя на пол. Тот тут же лёг и спрятал морду под лапами, но она была слишком сердита, чтобы умиляться. – Превращайся и рассказывай, что тут происходит, сейчас же! Я принцесса, ты должен меня слушаться, не забыл?!

Он подполз поближе и ткнулся носом в её туфельки, мягкие, домашние, а потом положил лапу – прямо на вышитую корону.

Корона… Король… Так это значит…

– Та-а-ак, – протянула Беттина. – Это Эдуард, да? Он и тебя запугал? Вот это всё про приличия, да?

Очередной неловкий кивок. Почему-то захотелось плакать, и Беттина прикусила губу. Боль помогла немного отвлечься, но печальная реальность вдруг встала перед ней в полный рост.

Во всём мире не было человека, который мог бы общаться с ней без оглядки на брата.

Служанки лепетали: «Ах, госпожа, его величество не велели». Дочери аристократов, приглашённые ко двору ей в подруги, мило улыбались и интересовались, какие цвета больше нравятся Эдуарду и предпочитает ли он розы или орхидеи – каждая воображала себя потенциальной королевой и считала вправе смотреть на младшую сестру будущего супруга с обидным снисхождением. Дворцовые стражники и королевские рыцари при её приближении делали каменные лица и на вопросы отвечали односложно – как будто боялись, что за каждый лишний взгляд король лично поотрубает всем головы.

Конечно, у неё была няня. Стоило только попросить, и Хелен расчесала бы её волосы зачарованным гребешком, шепча заклинания, отгоняющие злые сны, а потом просидела бы у её кровати до утра, напевая колыбельные, совсем как в детстве…

Вот только детство прошло. Нянюшка, кажется, и не заметила, но самой Беттине до ужаса надоело чувствовать себя в её присутствии маленькой глупой девочкой. Ей нужны друзья, с которыми можно было бы общаться на равных… Ну почти на равных, она ведь всё-таки принцесса!

Но друзей не было.

И взять их тоже было неоткуда.

Вдруг стало ужасно жалко себя. В горле набух комок, Беттина всхлипнула, опустила голову и обхватила руками плечи. Вот она тут сидит, одна-одинёшенька: поговорить не с кем, послать на кухню за пирожными некого, да и вряд ли в этой глуши найдётся кто-то, умеющий печь настоящие кремовые пирожные. Она-то мечтала, что вырвется из дворца и получит свободу от брата и этикета, но…

Свобода обернулась ещё более тесной клеткой.

– Ладно, как хочешь. Сиди там, под кроватью, как дурак, – бросила она, стараясь, чтоб голос не дрожал. – А я вот лягу и буду спать. – При мысли, что странные сны вернутся, Беттина поёжилась и снова закусила губу – вредная привычка, от которой няня тоже пыталась её отучить, ведь останутся некрасивые следы…

Да кому теперь есть дело до её красоты? Престарелому мужу? Его капитану? Служанкам?

Сдержать слёзы не удалось. Тёплые ручейки побежали по щекам, закапали на подол ночной рубашки. Она совсем одна, заботливый братец сослал её с глаз долой подальше от столицы, и никому не интересно, что с нею станет.

– Эрик говорил, что дорога опасна, – пробормотал она сквозь слёзы. – Если меня кто-нибудь сожрёт, всем будет только лучше, да? Эдуарду я точно не нужна, и герцог найдёт себе другую дурочку… Вот умру молодая и красивая, и тогда… И тогда всем тоже будет всё равно-о-о!..

Она закрыла лицо ладонями – и разревелась в голос.

***

Бьорн был готов к капризам, провокациям и даже очередной дурацкой книжке – но не к слезам.

Его принцесса плачет. Плачет из-за него! Ну, не только из-за него, из сбивчивого бормотания сквозь слёзы он уловил что-то об обидах на брата, няню, герцога и весь свет в целом, хотя в том, что Беттина всерьёз решила окончить жизнь в зубах какого-нибудь лесного монстра, он крепко сомневался. Но ведь прямо сейчас ей грустно, плохо, одиноко – а он сидит и совсем ничем не может помочь!

И дело было даже не в королевском приказе – в конце концов, король остался в столице, и кто узнает? Но мерзкий гном уже наверняка вернулся в кабинет к зеркалу. Что, если снова решит подсматривать, а потом доложит своим дружкам-вампирам об оборотне в охране?