Пёс Её Высочества

Натали Смит, Мария Камардина

Пёс Её Высочества

Эпизод 1, в котором на кладбище становится очень людно

Королевский дворец готовился к встрече Нового года: всюду украшенные ели, гирлянды, венки, ароматы угощений, на окнах горели свечи, на дверях переливались искрами символы Светозарной троицы. Придворные маги соревновались друг с другом в создании волшебных огней, снежных скульптур и фейерверков, и сад превратился в сказочный лес с собственными феями, единорогами и дивными ледяными цветами. Из дворцовой часовни слышались праздничные гимны, а из большого бального зала неслась танцевальная музыка: посередине, на главной дворцовой аллее, звуки сталкивались, смешивались в морозном воздухе и звенели, отдаваясь в ушах щекоткой.

В саду гуляли толпы придворных, уже начавших отмечать, да и стража на воротах расслабилась. Принцесса Беттина и сама обожала праздники, но сейчас у неё было дело поважнее, а в предновогодней суматохе выскользнуть из дворца оказалось легче лёгкого.

Затеряться в городской толпе тоже не составило труда: люди веселились, пели, выпивали, смеялись, и никого не интересовала одинокая девушка в тёмном плаще с капюшоном. Убегать из дворца Беттине приходилось и раньше, и дорогу к старому кладбищу она знала назубок. Хватятся её нескоро, только к полуночной храмовой службе: вечером она закатила старшему брату качественный скандал, да так, что у самой перед глазами всё покраснело, а во рту появился странный привкус, металлический и сладковатый. Кричать и топать ногой на короля при посторонних не полагалось, но он, во-первых, ух как напросился сам, а во-вторых, рассердился ещё сильнее и вряд ли пойдёт раньше времени проверять, сидит ли сестра в своих покоях, как велено.

Но всё равно стоило поторопиться.

За городскими воротами было пусто и тихо, только пушистый снег поскрипывал под подошвами изящных, отороченных мехом сапожек. Любая из придворных девиц упала бы в обморок от мысли о том, чтобы пойти куда-то ночью одной, но Беттина трусихой не была. И зря, что ли, братец вечно хвастается своими рыцарями? Мол, королевская сотня давно зачистила окрестности столицы от разбойников, вампиров, диких оборотней…

Беттина вспомнила парадный строй на площади перед дворцом и мечтательно вздохнула. Пожалуй, она была бы не против, если б парочка сильных, решительных мужчин сопровождала её на пути. Вот только они непременно нажаловались бы на неё брату. Да и какой дурак посмеет напасть на принцессу, зная, кто её нянька?

О том, что старая Хелен – ведьма, было известно решительно всем, и побаивались её тоже все, даже сам король. Цыганские многослойные наряды, седые космы, бородавки, постоянный кашель от трубки с табаком и сквернословие, более приличествующее старому боцману, чем придворной даме – да нянюшка и не стремилась походить на них, резко выделяясь на фоне всех этих самодовольных куриц и хитрющих змей. Хелен была единственным человеком, которому Беттина доверяла, и как только любящий братец сообщил о своём решении, она тут же послала няне записку.

А где ещё ведьма должна встречаться со своей воспитанницей, как не на кладбище?

Неподалёку заухала сова. Беттина неуютно поёжилась, остановилась, пропуская перебегающих дорогу двух чёрных котов, и проскользнула в приоткрытые ворота. Полная луна подсвечивала голые деревья и покосившиеся надгробия, снежный скрип разбудил нахохлившихся замёрзших ворон, и те провожали возмутительницу спокойствия сонным карканьем. Беттина припомнила, что один из придворных художников обожал подобные пейзажи, вечно малевал на холсте то кладбища, то виселицы, то вампиров, да ещё норовил повесить свою мазню на видном месте. Вот бы братец казнил его, надоел хуже варёной спаржи, которая почему-то считалась идеальной пищей для юной девушки.

Нянюшка собственноручно пекла для неё пирожки. А ещё иногда они уходили в город вдвоём, безо всякой дурацкой охраны и тем более свиты, и покупали булочки, и печёные яблоки, и петушков на палочке…

Беттина снова остановилась, шмыгнула носом, поправила выбившуюся из причёски светлую прядку, огляделась и заулыбалась: вот и нянюшка, сидит на скамье возле древнего склепа, укутанная так, что кажется ещё толще, чем обычно, и тени от небольшого костерка пляшут по морщинистому лицу.

Ну наконец-то. Сейчас Хелен подскажет ей, как быть дальше.

Нянюшка её тоже увидела: расплылась в почти беззубой улыбке, сплюнула табачную слюну в сторону и распахнула объятия. Беттина без колебаний бросилась к ней, обняла, вдыхая такой родной и привычный запах и чувствуя, как успокаивается, как тают розоватые ореолы вокруг предметов – те всегда появлялись, когда она сильно тревожилась, но само присутствие Хелен возвращало ей душевное равновесие.

– Няня, как я рада тебя видеть! – прощебетала она, выпустив в морозный воздух облачко пара. – Братец хочет выдать меня замуж! За старого герцога Монтгомери! Он скоро приедет, няня!

– Ах ты ж, мандрагору ему в… неподобающее место! – хрипло вздохнула старуха. – Присядь, золотце, присядь ко мне…

Во дворце Беттина старалась вести себя так, как подобает особе королевской крови, но здесь и сейчас она могла расслабиться и наконец-то пожаловаться на тяжёлую жизнь. Строгий брат пообещал, что если она станет упрямиться, он не будет оплачивать украшения и наряды, а то и вовсе запрёт её в башне, посадив на хлеб и воду. Но как можно – в восемнадцать лет и за старика!

– Как представлю, что с ним целоваться придётся… – Беттина горестно вздохнула.

Нянюшке этот аргумент пришёлся не по душе.

– Целоваться, – хмыкнула она, выпустив изо рта дымное колечко. – А расскажи-ка мне, голуба, чего это их величество, ведро карасей ему в портки, на прошлой седмице скандалить изволил? Не за поцелуи ли?

Беттина надула губы. Вспоминать устроенную братом сцену не хотелось, но при мысли о конюхе Дункане с его каменными мышцами и квадратной челюстью внутри что-то сладко сжалось. Пришлось, конечно, притвориться помощницей кухарки – не всякий решился бы целовать принцессу. Ух, как он её целовал! Как обнимал! Какими горячими были его руки, которые сперва гладили её спину, а потом спустились ниже и сжали так, что она ахнула…

И вот на этом месте в конюшню вломился братец со стражниками. И ругался он ещё похлеще нянюшки.

– Ты сама всё знаешь, – проворчала Беттина, не сомневаясь – всё так и есть. – Почему мне нельзя выйти замуж за того, кто нравится?

Хелен поперхнулась дымом.

– Принцессе – за конюха?! Ох, была б тут крапива, получила б ты у меня по мягкому месту! Это ж позор какой!

Беттина надулась сильнее и отодвинулась, насколько позволяла скамья.

– А за старика – не позор? Выбрал бы хоть кого посимпатичнее! Это он мне назло, точно говорю! Вот бы я была старшей, стала бы королевой и сама решала за себя!

Хелен тяжело вздохнула.

– Вернись на землю, девочка, – одёрнула она строго. – Если так подумать… – Она ненадолго умолкла, покачивая зажатой в руке трубкой. – Герцог, конечно, старый морской змей, но ничего дурного я о нём не слыхала, и батюшка твой с ним дружбу водил. Обижать не будет. Да и, – она снова помедлила, – охоту до женского тела вряд ли имеет, в его-то годы.

Беттина нахмурилась.

– Думаешь, помрёт скоро?

– Да типун тебе! – рассердилась няня. – Соображай, что несёшь, глупая, смерти живому человеку желать! – Но она тут же смягчилась, видя, что Беттина совсем расстроилась: – Кому когда помирать, только богам и ведомо, золотце. Но женой при добром муже всяко лучше, чем девке при строгом брате. Денег у герцога не меньше, платьев да украшений накупит.

– И влюбиться смогу, в кого пожелаю?

Няня снова вздохнула, но Беттина вдруг поймала себя на интересной мысли. Почти у каждой дамы во дворце был любовник, а то и не один. Конечно, из себе подобных, благородных – на балах некоторые весьма вежливо раскланивались с официальными мужьями, да и те не оставались в долгу, часто заводя интрижки на стороне. А вдруг и ей повезёт с мужем, он поймёт, что молодой жене нужна романтика, нежность, страсть, которых он сам ей никак не даст – и будет не против, если она получит их от другого?

Но кто знает, что за соседи у герцога, найдётся ли среди местных дворян кто-то, способный тронуть её сердце? Молодой, красивый, и умеющий целоваться не хуже Дункана?

***

Король Эдуард был в ярости.

Младшая сестра, избалованная, несносная девчонка, раздражала его с детства, но наследнику престола, а тем более королю, не к лицу было показывать низменные чувства. Долг старшего брата велел сносить капризы, оплачивать счета, терпеть глупые выходки и мечтать, что однажды найдётся идиот, готовый взять принцессу в жёны. На юную красавицу с изящной фигурой, белокурыми локонами и богатым приданым наверняка должен был клюнуть хоть кто-нибудь, и Эдуард, как хороший, любящий брат, милостиво собирался позволить сестре выбрать супруга по своему вкусу.

Но это было до того, как король застал Беттину в объятиях конюха.

Придурка выпороли и вышвырнули из дворца. У короля чесались руки выпороть и сестричку, но воспитание и данное покойной матери обещание не позволило. И нет бы целовалась с кем-то поприличнее, выдал бы замуж, и дело с концом, так приспичило же позорить королевскую семью!

Признать вину бестолковая девчонка и не подумала, только разобиделась, а обида непременно спровоцировала бы новые выходки. И это в то время, когда он налаживал связи с соседним королевством! Совсем скоро приедут послы, чтобы обсудить условия женитьбы на тамошней принцессе – и что будет, если принцесса здешняя продолжит демонстрировать пренебрежение к интересам короны? Что подумает о нём будущая невеста?!

Эдуард поразмышлял, посомневался, повыбирал между запертой башней с драконом, отдалённым монастырём и замужеством – и всё-таки остановился на последнем.

Найти приличного жениха оказалось несложно, письмо от герцога Монтгомери лежало на столе уже давно. Немолодой и бездетный, он нуждался в наследнике, а приграничные земли были слишком важны, чтоб отдавать их случайному человеку. Король уже трижды подбирал девиц из надёжных семей, но с женитьбой у герцога всё никак не складывалось. Может, с принцессой ему повезёт больше?

Эдуард, при всей злости на сестру, хорошо знал, что старый друг отца не обидит глупую девчонку, а в отдалённом замке у неё будет куда меньше шансов опозорить королевскую семью. Разница в возрасте была, конечно, огромной…

Однако стоило снова представить сцену в конюшне и похотливую рожу придурка, посмевшего не только прикоснуться к сестре, но и лапать её, как деревенскую девку, как Эдуард впадал в бешенство и очень хотел кого-нибудь убить – весьма опасное состояние для короля. Скоростной почтовый дракончик понёс письмо по адресу, ответ не заставил себя долго ждать – герцог удивился, но возражать не стал. Со дня на день жених должен прибыть для торжественной церемонии…

А невеста, представьте себе, сбежала!

Дворец обыскали от подвалов до башен, но пропажи не обнаружили. Эдуард до последнего надеялся, что сестричка просто затерялась в праздничной толпе, и даже наорал на командира стражи – мол, его люди только и умеют изображать декоративные доспехи по углам, да распивать содержимое припрятанных фляжек на посту. Ну и наплевать, что праздничная ночь, он сейчас как отдаст приказ, как казнит всех скопом! Но угрозы не помогли, и когда перепуганные стражники перевернули дворец в третий раз, переполошив решительно всех, пришлось смириться с мыслью о побеге.

Эдуард знал сестру хорошо, Беттина была слишком практична, чтобы уйти в никуда, без своих платьев, украшений и туфелек. Значит, отправилась к кому-то знакомому. Значит…

Король скрипнул зубами и потребовал к себе командира королевской сотни.

***

Боевой конь, позвякивая сбруей, неспешно рысил по заснеженной дороге. Его всадник, рыцарь Бьорн Хаундвальд, откололся от отряда, посланного за принцессой, и на первой же развилке свернул к старому кладбищу. Десяток рыцарей во главе с командиром унёсся в морозную ночь по направлению к дальней деревеньке: именно там жила бывшая нянька принцессы. Король недолюбливал старуху, и едва сестре минуло пятнадцать, очень вежливо выпроводил Хелен из замка – мол, девочка выросла. Но кому ещё принцесса могла пожаловаться на жестокого брата?

Вот только король, а с ним и командир отряда, ошибались.

По дворцовым меркам Бьорн не представлял собой ничего особенного. Младший из пятерых сыновей небогатого барона, никаких надежд на наследство – про удачный брак тоже можно забыть. Небольшой замок должен был достаться старшему брату, на ответственности средних числились три деревеньки, и младшему тоже нашлось бы дело. Но оставаться вечно младшим под крылышком родителей Бьорну хотелось меньше всего на свете, и служба показалась неплохим выбором.

В королевскую сотню кого попало не брали. Не имели значения ни богатство, ни знатность, только боевые навыки, преданность короне и умение хоть немного соображать. Самые сложные задания, самые опасные враги – а ещё неплохое по столичным меркам жалованье, уважение в глазах горожан, надёжные товарищи…

С некоторых пор он хотел большего.

Рыцарь Бьорн был влюблён в принцессу Беттину.

Когда у тебя четверо старших братьев, превосходящих тебя практически во всём, легко поверить, что ты слабак и неудачник. Бьорн не пытался прыгнуть выше головы: он был отличным бойцом, но и только, такому не привлечь внимание принцессы. И у него не возникало ни единой посторонней мысли, пока однажды после очередного похода король не счёл, что будет красиво, если наградные кинжалы и кошели героям вручит прекрасная юная дева.

Взгляд, прикосновение тонких тёплых пальцев к ладони, улыбка – и Бьорн пропал.

Он сознавал, что ничего не сможет ей дать, и держал свои чувства в секрете. Просто радовался, увидев её издалека, внутри что-то сжималось, когда удавалось услышать её голос, и всех прочих девушек Бьорн невольно сравнивал с нею. Но ни у одной другой не было таких золотых локонов, ярких синих глаз, горделивой осанки – а как изящно она двигалась, как улыбалась, как смотрела!

Весть о будущем замужестве Беттины ошеломила Бьорна настолько, что он несколько дней не находил себе места. Но когда стало известно о побеге, он понял – это его шанс.

Взять след, найти принцессу, вернуть её в замок – задача легче лёгкого. Если ты, конечно, оборотень.

Это был второй секрет рыцаря Бьорна.

Семейная легенда гласила, что прабабка-ведьма приручила прадеда-оборотня не без труда. Однако мохнатая туша из леса – не лучший спутник для леди. Сложное зелье, остроумное заклинание, а ведьма всегда мечтала завести добермана, а оборотень ради любимой женщины был согласен на всё. И вот уже много поколений в роду Хаундвальдов рождались мужчины с острым зрением, тонким нюхом и удивительным даром превращаться по своему желанию в крупных, сильных псов.

По запаху Беттины Бьорн мог идти даже с закрытыми глазами.

О будущем Бьорн задумывался редко, но в критической ситуации соображал быстро. Если он, один из всех, сумеет выполнить королевский приказ, его величество останется доволен и, возможно, не откажет верному рыцарю в маленькой просьбе. Глупо мечтать, что король выдаст сестру за пятого сына захудалого барона, но…

У всякой принцессы должен быть личный телохранитель. Просто безобразие, что у Беттины его до сих пор нет.

Бьорн спешился, привязал коня у покосившейся кладбищенской ограды, плотнее запахнулся в меховой плащ и прикрыл глаза. Морозный воздух отчётливо пах дрянным табаком, дымом костра, зельем, отбивающим нюх у собак – старая Хелен не зря ведьма, она сумела позаботиться, чтобы сбежавшую принцессу нашли не сразу. Но Бьорн не был обычной собакой, и аромат Беттины вёл его к цели путеводной нитью, кружил голову, и он едва удерживался от того, чтобы не рвануть вперёд.

Даже одному из лучших бойцов королевской сотни следовало соблюдать осторожность. На прямой конфликт с ведьмой идти не стоило, лучше подкрасться и послушать, о чём говорят нянюшка и воспитанница. Ага, вон тот покосившийся склеп – самое подходящее укрытие…

Стараясь ступать как можно тише, Бьорн двинулся по узкой тропинке между покосившимися надгробиями в сторону мерцающего за деревьями костерка. Оборотни обладали отменным слухом, и разговор принцессы с нянюшкой он уловил ещё издалека.

– Целоваться ей не с кем, – ворчала ведьма. – Ишь, удумала чего, сардинка ты бесхвостая! Да как только твой братец охрану к тебе не приставил после всего случившегося!

– Он приставил, пятерых сразу, – отмахнулась Беттина. – Да толку с той охраны, дураки без понимания. Книжки не читают, поговорить с ними не о чем, да ещё морды страшные через одного…

– Ещё б тебе стража твои любовные романчики читала! – хохотнула Хелен затягиваясь. – И сама прекращай, баловство это. О муже лучше думай – хочешь не хочешь, а рожать придётся, и чем быстрее справишься, тем быстрее отстанет. Ох, придётся с тобою ехать, а то ведь встретится очередной смазливый болван, а ты ж наивная, как улиточка, поведёшься на сладкие речи… Присмотр нужен!

Ведьма закусила мундштук трубки, крепко задумавшись. Принцесса возмущённо фыркнула.

– Вот ещё! Нянюшка, я уже взрослая, ещё не хватало, чтоб ты меня за руку всюду водила!

Бьорн прижался к стене склепа, придерживая ножны меча, чтоб, не дай боги, не брякнули о камень. Если дворцовая стража в пять рыл проморгала побег одной девицы, то гнать их надо поганой метлой и до самой виселицы. Охраннички, ишь ты…

Хелен прокашлялась и строго глянула на воспитанницу.

– А ежели взрослая, то и думай головой! Творить, что захочется, брат тебе не позволит и правильно сделает, а замуж всё одно идти придётся, не отвертишься. Да и не в поцелуях счастье. Ребёночка родишь, остепенишься, сама себе хозяйка будешь…

– Сбегу, – с угрозой в голосе пообещала Беттина. – Опять сбегу, и не догонят! А догонят – так лучше в омут с головой, чем за нелюбимого замуж! Стану водяницей, буду сидеть на берегу и грустные песни о любви петь…

– Дура! – отрезала Хелен. – И думать не смей, лично выпорю! А решишься – боги мне свидетели, отыщу и превращу в жабу, да чтоб бородавок побольше!

Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, потом принцесса вздохнула и отвернулась, а нянюшка – Бьорн видел, – украдкой вытерла лоб.

– Телохранитель тебе нужен, – мрачно буркнула она. – Такой, чтоб глаз не спускал, и на улыбки твои не вёлся, и делал, как велено, и защитить мог, и идиотов всяких отпугивал. Да где ж такого найдёшь, надёжного…

Сердце заколотилось, как никогда прежде. Бьорн коротко глянул в небо, на запутавшуюся в ветвях луну, и сотворил Знак Светозарения. Боги благоволят ему, это точно!

Осталось заслужить благосклонность короля – и, пожалуй, ведьмы.

Эпизод 2, в котором пьют кровь и отрубают голову

Теобальд Райтер, житель склепа номер девятнадцать по Ломанной аллее кладбища, проснулся от жуткого запаха табака, псины, нежной молодой крови и разговоров. Целый день вампир мучился от бессонницы, и вот, едва удалось задремать – нате вам! Шумят, воняют, возбуждают аппетит…

Подъём в неурочный час Теобальда вовсе не обрадовал. Немедленно захотелось жрать, благо источник был совсем рядом. Но как назло на полную луну разболелся правый клык, что ещё больше портило вампиру настроение. Он завозился, отодвигая крышку каменного гроба, и привычно пнул череп его бывшего владельца.

– Вот как тут не быть злым вампиром, а, Клавдий? Тебе хорошо, ты упокоился и лежишь себе, а тут только захочешь поспать – так и шиш тебе без масла!

Череп согласно промолчал. Теобальд потёр пальцем потускневшую бронзовую табличку в изголовье гроба – буквы на ней расплылись, и прочесть можно было только имя, – выбрался наружу и от души пнул дверь. Та с грохотом впечаталась в стену и жалобно заскрипела.

– Что за шабаш у моего дома? Явились тут среди ночи, орёте, курите! Никакого покою от вас! – возмущённо завопил вампир. От студёного воздуха чувствительный зуб заболел ещё больше. – Вот раньше были времена!..

Что это за времена такие чудесные раньше были, он сказать не успел.

Девушка завизжала, старуха закашлялась. Желая закрепить произведённый эффект, Теобальд картинно вскинул тощие когтистые руки и попытался изобразить свой фирменный зловещий хохот, но тут из-за склепа выскочил ещё один незваный гость. Свист лезвия, блеск металла, непереносимый запах псины…

Мир завертелся перед глазами мистера Райтера, потом подпрыгнул, снова завертелся, и, наконец, отрубленная голова упала лицом вниз. В рот немедленно набился снег, заставив вампира возмущённо плеваться и ругаться, пока тело шарило руками в поисках потерянного.

– Ты чего железом машешь, скотина? – обиженно спросил Теобальд, воссоединив обе части своего бренного тела. – Тебя не учили, что вампира ночью на кладбище положено бояться?!

Но противник, здоровенный, широкоплечий, в сверкающих доспехах и синем плаще с королевским гербом, явно был не робкого десятка, даже приросшая голова его не смутила.

– Я рыцарь короля! – рявкнул он, примериваясь для следующего удара.

Теобальд отскочил подальше. На то, чтоб приставить на место голову, ушло многовато сил, превратиться в летучую мышь не получится, и скорость на голодный желудок сильно снизилась, а этот придурок вон как мечом машет, как бы и впрямь не зарубил…

Помощь пришла с неожиданной стороны. Девица за спиной придурка разглядела герб и испуганно вскрикнула:

– Няня! Он же…

Договорить она не успела. Старая ведьма вскинула руки, прошептала-пропела заклинание…

В следующий миг одежда и доспехи рыцаря кучей посыпались в снег. Сверху с жалобным визгом шмякнулся крошечный пёсик.

***

Бьорн слишком поздно сообразил, что не следовало поворачиваться к ведьме спиной – и третий секрет сработал против него.

Как и всегда.

Когда младший сын барона впервые принял второй облик, старшие едва не умерли от хохота. Все четверо по давней семейной традиции обращались в доберманов – с каждым поколением родовая магия делала псов всё крупнее, и сейчас они были по плечо взрослому мужчине. Никто не ждал, что из пятого выйдет той-терьер, козявка чуть больше крысы! С таким ни на охоту, ни в бой, даже на обычную прогулку по лесу не пойдёшь: если и не наступит никто, так сам в тонких лапках запутается, в траве потеряется – а то и вовсе мыши унесут!

Жену барон любил нежно и в измене не подозревал, так что в конце концов странный эффект списали на сбой в прабабкином заклинании. Увы, все ведьмы, к которым барон обращался за консультацией, разводили руками – исправить чары могла лишь их создательница, давным-давно нашедшая покой в фамильном склепе.

Услуги некроманта стоили чертовски дорого, так что родители повздыхали и смирились. На охоту с отцом по-прежнему ходили старшие сыновья, а младшему оставалось сидеть дома с матерью, слушать сказки про принцесс и терпеть шутки братьев.

Все четверо, конечно, давно выросли, поумнели, и насмешки сменились сдержанным сочувствием, к тому же теперь после всех боёв и тренировок Бьорн мог в человеческом виде навалять каждому. Но несуразный второй облик и связанные с ним воспоминания были ещё одной причиной, чтоб уехать подальше, а родных навещать пореже.

Охоту Бьорн так и не полюбил. А принцесса… Да она теперь на него и не взглянет даже!

Он припал к земле и едва не заскулил от огорчения. Да что ж ему вечно так не везёт!

***

Превращение вооружённого громилы в жалкий комок шерсти на некоторое время лишило присутствующих дара речи. Хелен и сама не поняла, что заставило её атаковать не выскочившего из склепа вампира, а королевского рыцаря, да и было той атаки – простенькое заклинание-колыбельная. Прежде нянюшка успокаивала им капризную малышку, а та, став взрослой – ишь ты! – злоупотребляла им не по делу, навлекая на дворцовых стражников королевский гнев. Парень должен был всего-навсего уснуть, чтоб не мешал разговаривать.

А он вон чего.

– Так что это выходит, – первым очнулся вампир. – Ты рыцарь-оборотень-собачка? Вот ведь… Тухлая кровь! Триста сорок два года живу на свете, всё видал, а такого ещё нет!

Он потёр ладони и улыбнулся.

– Никуда не уходите, я сейчас вернусь! Где-то у меня была бутыль с кровью. Случаются события, которые просто необходимо чем-то запивать!

Следующей пришла в себя принцесса.

– Какая… прелесть! – восхищённо выдохнула она, протягивая руки к терьеру. – А можно его оставить, няня?

Хелен настороженно огляделась. Король не мог отправить вдогонку за сестрой меньше десятка рыцарей, это было бы попросту несолидно. Вокруг царила тишина, прерываемая лишь шуршанием и бормотанием в склепе. Похоже, что рыцарь действительно был только один. Заклинание он отразил, хотя и сменил облик, но против серьёзного колдовства у парня не было шансов. Да и сейчас Хелен могла прихлопнуть несуразное создание одной рукой, безо всякой магии.