Тьма во мне

– Да он всегда такой. – Буркнул Хьюго и принялся готовить коня.

В битвах с братом, какого бы сорта эти битвы ни были, я неизбежно проигрывал, а потому мне приходилось все переносить безропотно, не отвечая на колкости, которыми он осыпал меня, словно гвоздями, пытаясь задеть и ранить. Этот путь я выбрал сознательно, когда понял, что Хьюго крепче меня телом и сильнее духом. Это была моя броня, мой щит, единственный, способный уберечь меня от постоянных ударов и полного разрушения.

– А что же мы все-таки будем там делать? – Спросил я у Ториэна, который никого никогда не задирал, и потому был, пожалуй, самым приятным собеседником.

– Мы посетим библиотеку древних малефиков. – Ответил он, глядя на меня. Его ловкие пальцы живо управлялись с креплениями и застежками на седле, не требуя участия глаз. – Это мое посвящение. Отец обучал меня и теперь считает, что я готов ее увидеть.

– Я понимаю это, но зачем туда едем мы? Разве нам положено?

Мой брат, который явно встал сегодня ни с той ноги, вновь вмешался в беседу.

– Отец посчитал, что мне, как будущему королю, полезно узнать, с каким злом мы живем рядом сотни лет. А вот, что там делать тебе, и в самом деле, непонятно.

– Может быть, он решил, что без моей помощи ты не сможешь прочесть ни одного заглавия?

Я знаю, это жалко. Все равно что, вооружившись иглой, выходить на бой против каменных великанов. Но брат не упускал возможности напомнить мне мое место. Такие вот замечания, порой, были единственным моим оружием. Хьюго помрачнел еще больше, а разозлившись, он вполне мог ответить не словом, а кулаком. Однако сейчас, ему это сделать не дали.

– Если кто и лишний в этой компании, так это я. – С улыбкой вмешался Редерик, который, похоже, решил меня поддержать. – Отец до последнего момента не хотел брать меня вместе с вами, но я напросился, сказав, что иначе пойду следом и, наверняка, сгину за Серебряной завесой без присмотра. Он был недоволен, но позволил мне ехать.

– Я и сейчас недоволен. – Раздался высокий благородный голос за нашими спинами. К нам приближался Хагамар, одетый во все черное. Черный кожаный дублет, черный плащ, черные штаны и черные сапоги, только шпоры, пряжка ремня и застежка плаща в виде скрученной в кольцо змеи, укусившей себя за хвост, были серебряными. Волосы его убраны в тугой конский хвост, и лишь седая прядь все также одиноко падала на ключицу. На плечах он нес тяжелую кожаную суму.

– Я рассчитывал на то, что со мной поедет один только Ториэн, – продолжал малефик, – а не вы всей гурьбой. Я пытался убедить короля, что для вас это опасно, но он посчитал иначе. Я полагаю, Ториэн уже рассказал вам цель нашей поездки.

– Да, папа. – Ответил Редерик и весело подмигнул мне. – Он вообще у нас такой разговорчивый.

Ториэн ответил ему кислой улыбкой.

– Тем лучше. – Безучастно отозвался Хагамар. – Добираться туда не так долго, после обеда уже прибудем. Пару часов проведем там, но вернемся, скорее всего, только утром. Слушайте меня внимательно, когда мы пройдем сквозь завесу, вы должны выполнять все, что я скажу, без вопросов и возражений. Вам ясно? Там уже не ваше королевство, и все, что вам привычно, останется далеко позади, поэтому только я смогу защитить вас в случае опасности.

– Мы и сами можем себя защитить! – Довольно резко возразил Хьюго.

– Да? – Удивился Хагамар. – И как же?

– Мечом. – Ответил Хьюго, обнажив часть клинка, но встретил лишь снисходительный взгляд малефика.

– Поможет ли тебе меч против ведений, против таинственных чар, одурманивающих разум, против голосов, ведущих в самую пропасть? Ты силен, но не всякую опасность может отразить сталь. Так вот за Серебряной завесой много бездонных расщелин, поющих голосами мертвых. Остерегайтесь этих голосов. Понятно?

В ответ донеслось глухое молчание. Хагамар усмехнулся.

– Вот, и отлично. По коням!

Он вскочил на своего вороного коня, пришпорил его и возглавил наше паломничество. Мы отправились на северо-восток. Дорога постепенно уходила вверх. Вдали белели снежные шапки гор, и черный камень в проемах меж ледниками, был похож на чернильные кляксы, оставленные неловким писцом на поверхности чистого пергамента.

Мы двигались по просторной открытой местности, не вспаханной и не засеянной. Все пахотные земли, все поля находились с южной стороны Норденхейма. Люди боялись сеять и растить хлеб в такой близости от завесы, поэтому здесь были только дикие некошеные луга, зеленевшие высокой травой, сейчас еще не высохшей от росы. Она уже потеряла ту свежесть и сочность, которую может иметь трава только в раннюю весеннюю пору. К осени она окончательно пожухнет, затем посереет, и к зиме мир вновь потеряет все свои краски. Но сейчас он по-прежнему одет в зеленое, розовое и золотое.

Солнце только поднимало голову с облачных подушек у своего восточного изголовья. Слева от нас находился лес. Деревья вдали возвышались ровной, мощной стеной, и казалось, что ни одна каменная крепость по прочности не сравниться с этим деревянным бастионом, который растянулся на многие мили, и за которым жила и безраздельно правила вечная непроглядная тьма.

Мы чуть повернули, взяв еще восточнее. Вот и полдень встретил нас огнем и золотом. Теней здесь не было вовсе, даже наши собственные тени сморщились и высохли под солнцем, как черный виноград. Растительность постепенно исчезала, почва становилась все более каменистой. Желтый шар перевалил на западную часть небосклона, и медленно покатился к лесу. Горы выросли, будто перестали сутулиться, расправив, наконец, свои могучие плечи. Вблизи четче стали видны все выступы и впадины, все морщины на их безглазых лицах. Снег искрился и напоминал горностаевые подбой в черных пятнах каменных выступов. И вот уже не горы, а древние короли в меховых шубах вставали перед моим живым воображением.

«И горы безмолвно стояли, они возвышались так близко,

Как будто атланты застыли, увидев глаза Василиска.

Вершины, что мерно тонули в белесой жемчужной ванили

Надменной своей недоступностью многих несчастных манили.

О, боги ушедших времен! Это здесь, пред глазами, они ли?»

Неожиданно вспомнилось стихотворение неизвестного автора, прочитанное мною когда-то.

Горные пейзажи всегда меня завораживали. Льдистые вершины казались недоступными, непостижимыми и чистыми, как мечта. И думалось мне, стоит забраться на самую высокую из них, и весь мир, открывшись глазам до самого своего края, сможет уместиться на ладони. Но, к сожалению, эти вершины, да и весь мир, были недосягаемы для меня.

Солнце чуть перевалило за полдень, время близилось к обеду, но Хагамар и не думал устраивать привал. Он продолжал гнать лошадь вперед, и мы мчались вслед за ним. Наконец, путь наш резко оборвался, и мы оказались перед узкой, но глубокой пропастью, причем настолько длинной, что конца ей не было видно ни с одной из сторон. Она тянулась с востока на запад изломанной дугой, как бы очерчивая серп, края которого с обеих сторон терялись где-то в горах. Сколько раз я видел эту бездну издалека, и сколько раз боялся в нее заглянуть. Мне казалось, стоит подойти чуть ближе, и она затянет меня против моей воли. Что-то колдовское ощущалось во мгле, клубящейся там, внизу. О, сколько водопадов низвергалось в ее нутро, что удивительно, совершенно беззвучно, ибо звук их падения попросту не долетал со дна.

Что упадет туда, исчезнет навеки. Но вот за расщелиной, расстилались просторы, поросшие невиданной зеленью, неувядающей в любое время года. Там открывались взгляду горные склоны, прорезанные сотнями ручьев, быстрых и медленных, а еще чуть выше скалистые пики вздымались к небу, вспарывая животы непомерно раздувшимся, как пиявки, чернильным тучам, и как бы расступались, подобно каменным занавесям, открывая ее.

Она была сродни едва различимому тонкому мареву, появляющемуся на дороге в знойный полдень, которое как бы повисает между небом и землей, но не принадлежит ни тому, ни другому. Это был обыкновенный дождь, и необыкновенный в то же самое время. Несмотря на яркое солнце, которое все еще сияло над нашими головами, завеса серебрилась чем-то лунным, чем-то потусторонним и волшебным, не то, излучая собственный слабый свет, не то, отражая часть солнечных лучей.

– Вот она. – Сообщил Хагамар, но это было излишне. Ее невозможно спутать с чем-то другим. Завеса была уникальна, неповторима и прекрасна. Самое удивительное явление, которое мне когда-либо доводилось видеть.

Каким бы сильным ни был ветер вокруг, в какую бы сторону он не дул, эти тучи никогда не покидали своего горного логова, и дождь никогда не менял своего направления. Неизменно он шел под прямым углом к земле, что доказывали многочисленные наблюдения людей и малефиков.

– Нам нужно еще немного проехать вдоль обрыва. – Сообщил Хагамар. – Дальше будет мост.

Мы вновь взяли вправо. Обрыв уходил вдаль ломаной черной линией, которая казалась узкой только из-за своей непомерной длины. На самом же деле в ширину пропасть могла достигать и ста шагов, которые не перейти, не перепрыгнуть и не перелететь. Эта кривая беззубая усмешка была усмешкой старухи, такой же древней и дряхлой, как сама земная твердь. Чудовищную пасть мучила вечная жажда, и она пила и пила воду, проливающуюся с небес, не в силах остановится.

Мост показался очень скоро, вот только назвать его мостом было трудно. Какие-то детские подвесные качели из веревок и досок, протянутые меж двух краев огромной, непостижимой и смертоносной пропасти. Не мост даже, а насмешка над путником.

– Лошади не смогут пройти. – Сказал Хьюго, и впервые в голосе его я услышал тревогу. На мост он смотрел мрачно, недовольно и недоверчиво. Впрочем, недоверие ясно сквозило в глазах каждого из нас, всех, кроме Хагамара, выглядевшего все также спокойно и безмятежно.

– Мы оставим их здесь. – Сказал он. – Дальше пойдем пешком.

– Ага, пойдем. – Согласился Редерик. – Если только не полетим вниз, и мост нас выдержит. Да он же прогнил насквозь.

– Ничего, – заверил Хагамар, – Этот мост еще свое не отслужил.

– Отслужит, – настаивал Редерик, – как только мы всей гурьбой ввалимся на его хлипкую спину.

– Пойдем по двое. – Скомандовал Хагамар. – Я первый, Элиндер сразу за мной, потом Редерик с Хьюго. Ториэн, тебе я доверяю замыкать шествие.

Младший сын покорно кивнул. Мы отвели коней к стройным молодым тополькам, росшим недалеко, и привязали их.

– Оденьтесь теплее, а сумки оставьте здесь. – Приказал малефик. – Дальше пойдем налегке. Оружие тоже оставьте под камнями, здесь люди не ходят, так что его и коней никто не украдет. А лучше возьмите что-нибудь съестное, да перекусите на ходу. Останавливаться у нас времени нет. Как я уже говорил, по ту сторону завесы мечи бесполезны, а нам лучше всего показать, что мы пришли с добрыми намерениями.

– Показать кому? – Удивился Редерик.

– Древним силам, которые там обитают. – Мрачно ответил ему отец. – Редерик, возьми это и помоги донести до завесы.

Хагамар указал на свой заплечный мешок, самый большой и самый тяжелый из всех наших грузов, который он снял и аккуратно прислонил к стволу дерева. Редерик взбунтовался.

– Ты говоришь нам оставить все вещи, а сам берешь этакую тяжесть?

– Я тебя идти сюда не заставлял. – Осадил его Хагамар. – Ты сам этого захотел, так что теперь не спорь, а помогай. Раз я этакую тяжесть беру, значит, так нужно.

По лицу Редерика было видно, как он хотел бы сказать, мол, «вот сам ее и неси», но говорить такое отцу, способному переписать завещание, было опасно. А уж говорить такое малефику было опасно вдвойне. Поэтому он смолчал, и гнев его моментально, как это свойственно легкому переменчивому его характеру, тут же сменился любопытством.

– Интересно, что там. Амулеты, травы, атрибуты каких-то секретных ритуалов?

– Никаких секретов. – Бойко заверил его отец. И жестом пригласил сына посмотреть. Редерик откинул отороченную мехом крышку сумы, и лицо его исказила гримаса разочарования.

– Еда? – Спросил он, проникнув руками в кожаное нутро мешка и производя там ревизию. – Копченое мясо, сыр, овощи, яблоки и груши, гречка, бобы, сколько же тут всего! Хлеб: белый, черный, бутыль молока. Даже вино взял. Мы что, неделю там жить собираемся?

– Это не нам. – Холодно отозвался Хагамар.

– Ах, да, конечно, – состроив серьезную мину, продолжил препираться Редерик, – мертвецам же еда нужна больше всего.

– Быть может это подношение, – с холодной язвительностью заметил Хьюго, – чтобы демоны тебя не съели.

– Тобой, таким ядовитым, они точно побрезгуют. – Улыбнувшись во все лицо, не уступил ему Редерик, чем вызвал ответную улыбку моего брата.

– Ториэн, как ты считаешь, покормим мы сегодня нежить? – Спросил Редерик.

– Да, такая практика существует. – Совершенно серьезно, как бы ни обратив внимания на шутку, ответил Ториэн. – Но вот полный мешок еды… Там, должно быть, целая орда.

– Орда не то слово! – Вмешался развеселившийся Хагамар. – И ей одного мешка не хватит. Вас всех на съедение отдать, и того будет мало. Но мертвецов сегодня мы угощать не будем, все куда проще. В библиотеке живет хранитель и никуда оттуда не выходит. Ториэн еще не знает, но существует правило. Если малефик посещает библиотеку, он непременно должен взять с собой еду для хранителя. Ведь чем-то же старику питаться нужно.

– Но он же не успеет все это съесть. – Резонно отметил я. – Продукты испортятся прежде.

– В библиотеке ничего никогда не портится. – Основательно утвердил Хагамар. – Все, теперь нет времени ждать. Редерик, бери суму, если устанешь, пусть Хьюго тебе поможет, и только попробуй что-нибудь оттуда стащить.

Редерик ему не ответил. Глядя в спину отца, он показательно вынул из сумки копченый куриный окорок, зубами отхватил от него здоровенный кус и также показательно стал его пережевывать. Но не успел он сделать и пару шагов, как споткнулся о невесть откуда взявшуюся кочку и грохнулся на землю. Хьюго покатился со смеху, подошел к другу, чтобы помочь ему подняться. А когда они встали, никакой кочки не было и в помине, зато окорок, который так удачно не коснулся земли во время падения, все еще победоносно, как военный трофей, был зажат в ловкой руке Редерика.

Мы соблюдали очередность, назначенную Хагамаром. Сам малефик шел по мосту с ловкостью и легкостью кошки. А когда я вступил на шаткую, жуткую, качающуюся конструкцию, мне показалось, что голова моя готова в любой момент отделиться от тела и упасть на дно пропасти.

– Не смотри вниз! – Кричал мне в спину Редерик.

– Да, нет, уж посмотри! – Весело вторил ему голос брата. – А там, между прочим, бездна. Элиндер, ты можешь двигаться быстрее? А то мы вовек до Завесы не доберемся.

– Молчать! – Рявкнул Хагамар, и все голоса моментально смолкли.

На том краю он подал мне руку и помог сделать последний шаг. Я был жив, мост не обрушился у меня под ногами, и теперь я переживал не за себя, стройного и легкого, я переживал за Редерика, и без того самого тяжелого среди нас, так еще и нагруженного мешком. А следом за ним, не дождавшись его прохода, на мост взошел Хьюго, крепкий и весящий тоже немало. И теперь они вместе шли, а мост под ними держался из последних сил. Шальная мысль поразила меня как молния: «Что, если старые веревки оборвутся, и мой брат полетит вниз, а там и отца хватит удар после известия о гибели любимого сына». Будь Хьюго на мосту один, я, быть может, и пожелал бы ему такой участи, но Редерик этого не заслуживает, а потому я заглушил в себе злобу. Кроме того, если мост оборвется, как же мы тогда вернемся назад? Вот Хагамар принял их, помог сойти на твердую землю, и они оба встали подле него.

А Ториэн, самый младший из нас и такой же легкий, как и я, не перешел, а, можно сказать перепорхнул через пропасть с легкостью бабочки. О, как же удивительно и приятно было на него смотреть, когда он почти бегом, цепляясь за веревки, преодолел это препятствие в два раза быстрее любого из нас. При этом движения его были стремительны, легки и точны, как полет стрелы, будто он ежедневно совершал этот подвиг. Его обычное размеренное спокойствие на сей раз обрело неистовую направленную силу, и он сам словно превратился в копье, брошенное твердой рукой воина, и без всякой помощи Хагамара выбрался на твердь.

Мы пошли дальше, но Завеса отказывалась приближаться. Она как будто обрела свойство горизонта, который, стоит сделать шаг ближе к нему, сам отдаляется на это же расстояние. Только мы оказались по эту сторону расщелины, как солнце тут же потеряло свою силу. Вроде бы и колдовские тучи находились дальше, но мир уже потускнел, потерял свое обыкновенное летнее сияние и тепло. Повеяло холодом поздней осени, видимо от завесы, и я понял, зачем отец так настаивал на теплых вещах. По дороге, я перекусил хлебом и водой.

Пологие склоны были укрыты коврами зеленых лугов, и зелень эта еще не потеряла своего звенящего весеннего цвета. Повсюду были цветы, самые разные, и беглый взгляд не мог увидеть в них ничего чрезвычайного. Взгляд же более пристальный, различал странные особенности: изменение формы листа или его оттенка. Здесь были, например, лужайки четырехлистного клевера, от которого Редерик пришел в полный восторг и сорвал себе один, на счастье. Были папоротники, зацветшие небольшими бледными, а иногда большими красными цветами. Они взбудоражили Редерика не меньше клевера. Он изъявил отцу свое желание найти клад возле такого цветущего папоротника, но Хагамар ответил, что сейчас у них на это нет времени, впрочем, Редерик может в любой момент сюда вернуться один и проверить удачу, которую принесет ему клевер. Только пусть зря себя не обнадеживает.

Я же смотрел на низкорослые кустарники, где на одних и тех же ветвях разом расцвели самые разные, самые непохожие друг на друга цветы, как, например, розовый шиповник, желтый ракитник, голубые незабудки, и все это пестрело вместе, единым организмом, густо и ярко, создавая удивительные переливы цвета.

– Как это возможно? – Тихо удивился я. Хагамар услышал мой вопрос и ответил.

– Завеса влияет на окружающую ее природу. Вода имеет свойство хранить мысли, намерения, посыл, добрый или злой, в общем, все то, что составляет сущность любой магии, а затем отдавать это жизни, питаемой ею.

– Это прекрасно. – Сказал я, все еще глядя на удивительное цветение.

– Ты считаешь? – Вопросил Хагамар, и в этом вопросе я почему-то услышал грусть. – А если бы у человека вдруг выросли ослиные уши или змеиный хвост? Или, скажем, из опухоли в половину лица вдруг прорезалось новое, чужое лицо, ты и это посчитал бы прекрасным?

Я молчал, почему-то охваченный страхом, и заметил, как все наши спутники с удивлением и тревогой смотрят на Хагамара.

– Тогда научись видеть суть вещей. – Продолжал он. – Посмотри, как резко меняется наша точка зрения при взгляде на самих себя. Все хорошо на своих местах. Пусть это всего лишь цветы, не человек, но природа задумала их иначе. А значит то, что ты наивно принимаешь за красоту, на самом деле болезнь, отвратительные изменения, лежащие в самой глубинной, в самой мельчайшей основе естества.

Слова Хагамара, открывшие правду, не произвели во мне никакой серьезной перемены. Они не смогли изменить моего взгляда на эту искаженную действительность. Да, быть может, увидев человека с ослиными ушами или двумя лицами, я испытал бы отвращение, но глядя на эти цветы, я различал только красоту и ничего не мог с этим поделать.

– Не знаю, как там, на счет хвоста, – сказал я, – но вот если бы у человека выросли крылья, я не нашел бы в этом ничего омерзительного.

Хагамар улыбнулся, и тон его стал мягче.

– Что ж, крылья – это, пожалуй, не плохо.

– Главное, чтобы крылья не выросли у коров. – Сказал Редерик, чем вызвал громкий гогот моего брата.

– Говорят, крылатые кони когда-то были, – сказал я, – и один из них даже стал символом вдохновения.

– Интересно, символом чего могла бы стать летучая корова? – Мечтательно вопросил Редерик.

– Твоих низкопробных шуточек. – Весело отозвался Ториэн.

– Да без моих низкопробных шуточек, вы все давно бы померли от скуки. Уж лучше помереть от хохота, в радости и счастье.

– Сомнительное счастье. – Отозвался Ториэн, но Редерик ничего не ответил, он лишь одарил брата блистательной гордой улыбкой, а затем обратился к отцу.

– Папа, а что эта магия сделает с нами? Не вырастут ли у нас ослиные уши?

– У тебя они порой таковыми бывают и без всякой магии. – Отозвался Хагамар. – Но не пугайтесь, краткое соприкосновение с ней не будет нести в себе какой-нибудь действительной угрозы. И все же, я не советую вам пить здешнюю воду.

– Какие же книги хранятся в той библиотеке? – Продолжал терзать отца неугомонный Редерик.

– О, всякие. – Отвечал Хагамар, совершенно не отягощенный назойливостью сына. – Книг там столько, что не сосчитать. На протяжении веков малефики прятали там самое разное чародейство. Завеса мешает ему высвободиться и навредить людям.

– А ты, часто бывал там? – Спросил я.

– Приходилось. – Уклончиво отвечал малефик.

– Хагамар, правдивы ли слухи, которые ходят об этом месте? – Спросил Хьюго, и мне показалось, что он задал этот вопрос нарочито скучающим голосом, чтобы скрыть истовый интерес и волнение, которые, должно быть, переполняют его сейчас.

– Какие именно слухи? – Спокойно отозвался малефик.

– Что сам Дьявол обитает в тех местах.

Хагамар вдруг разом потерял всю свою беззаботность, лицо его сделалось серьезным, пристальный взгляд обратился к Хьюго.

– Зло, – вкрадчиво произнес он, – выбирает места куда более уязвимые.

На этом беседа оборвалась. Дальше разговаривать не хотелось. Каждый из нас, словно оказался в личном коконе осознаний, которые последовали за мрачными словами, и в эти сокровенные мысли не было доступа остальным.

Тем временем, спустя примерно час пешего хода, луга и берега живописных ручьев кончились, уступив место вековому камню, который не могла размыть никакая влага. Земля стала странной, ее прорезали глубокие длинные борозды, как бы естественные водостоки, сквозь которые вниз могла уходить дождевая вода. Каменные же выступы, по которым мы продолжали свой путь, походили на спины гигантских змей, которые прорезав горную породу, легли продольно друг рядом с другом. Завеса, была уже близко.

– Как же умно распорядилась природа! – Говорил я, повышая голос, чтобы перебороть утробный рокот дождя и бегущей в канавах воды.

– Что ты имеешь в виду? – Поинтересовался Хагамар. Его голос был тверд и слышен, и казалось, что он для этого не прикладывает никаких усилий.

– Королевство ведь находится ниже Серебряной Завесы. Не будь меж ними расщелины, его бы давно смыло.

– Это не природа. – Спокойно возразил Хагамар. – Это работа великих умов древности, создавших Завесу и предусмотревших ее влияние на окружающий мир. Они заклинали своих богов защитить их знания от людей и людей от их знаний, и тогда с неба пролилась вода, которая отделила два таких разных мира. Малефики ограничили ее власть небольшим участком, оставив людям другие земли, но здесь место их силы, их природы, их законов. Мы все здесь смиренные гости, и не нужно забывать об этом.

Воде уже не хватало места в прогалинах. Мы шли по узеньким тропам, рискуя в любой момент поскользнуться и упасть в ручей, течение которого было таким бурным, что не оставило бы нам ни одной возможности спастись. Идти было опасно, но все же мы шли, потому что нельзя было повернуть назад, нельзя было проявить слабость перед этой древней силой, испытывающей наши души.

И вот она, наконец, выросла перед нами сплошным водопадом, потоком расплавленного серебра. Она грохотала так, будто горы плясали под музыку божественных труб. От нее шел нестерпимый холод, готовый, казалось, заморозить все живое. Брызги поднимались от земли на высоту в три, а то и четыре наших роста, а затем, обрушивались, жаля нам лица и руки, словно ледяные пчелы. И эта стена воды была такой плотной, что за ней я не мог разглядеть ничего, ни земли, ни скал. Были только они, струи, хлеставшие камни серебряными плетьми. Воды здесь было в избытке, но камень, бывший, вероятно, прочнее любого алмаза, не смогло бы разбить ни одно растение, и жизнь в этой воде зародиться уже не могла.

Завеса никого не оставляла равнодушным. Ториэн и Редерик смотрели на нее восхищенно, даже Хьюго оставил привычное высокомерие и был как завороженный, словно, наконец, осознал свое подлинное одиночество в этом мире. Хотелось бы мне знать, какие мысли поднимает в нем эта стихия. Она пугала и отвращала от себя, но вместе с тем была прекрасна и привлекательна, и во мне вдруг в одно и то же время зародилось два противоположных чувства: мне хотелось бежать от нее со всех ног, и вместе с тем, окунуться в нее с головой.

– Нет времени останавливаться! – Закричал Хагамар. Теперь и он прикладывал усилия, чтобы преодолеть громоподобный рев воды. – Идти под дождем сложнее, поэтому держитесь рядом, а лучше за руки, чтобы не потеряться! Какие бы люди, твари или голоса вам ни мерещились, не поддавайтесь им!