Тьма во мне

– Я меткий стрелок. – Ответил я.

– Ах, да… – протянул Хьюго. – Ты же охотник. Не забывай, это твой первый турнир, здесь важно не опозориться. Впрочем, если стрельба – это твой потолок, то, я даже не знаю, чем тебе помочь.

– Элиндер не нуждается в твоей помощи. – Многозначительно утвердила Миранда. – Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом, к которому есть талант, и лежит душа. Все остальное – лишь пустая похвальба. Не нужно ни перед кем красоваться.

– Тебе ли об этом говорить! – Воскликнул Хьюго. – С твоей внешностью, ты не сможешь не красоваться, даже если очень захочешь.

– Благодарю. – Засмеялась Миранда. – Но мне, пожалуй, пора.

– Как? – Удивился Хьюго. – Ты нас уже покидаешь?

– Если ты надеялся на свидание, дорогой, – обратилась она к моему брату, – то тебе следовало поторопиться, а не заставлять девушку ждать. Благодари Элиндера, это он меня нашел и не дал заскучать, иначе я бы тебя вовсе не дождалась и поссорилась бы с тобой.

– Не уходи. – Попытался я остановить ее, но она была непреклонна.

– Нет. – Сказала Миранда. – Я не останусь. Я должна посмотреть ткани, которые пойдут на пошив ваших новых костюмов, а вам нужно побыть наедине и помириться. Сколько можно ссориться друг с другом? Вы же братья. Дальше так жить нельзя. Спасибо за чудную прогулку, но я запрещаю вам меня провожать.

Послав нам напоследок воздушный поцелуй, один на двоих, она развернулась и упорхнула, как майская бабочка. Я не собирался оставаться наедине с Хьюго. Мы никогда не проводили время вместе, как настоящие братья, и сейчас я не видел никаких причин, чтобы начинать наши семейные отношения с чистого листа. Миранду я тоже догонять не стал, все равно утро было безнадежно испорчено, и виной всему Хьюго. Я стал спускаться с холма, надеясь уйти, неважно куда, лишь бы подальше от брата, но он окликнул меня. Я нехотя обернулся, и весь мой вид ясно давал понять, как не хочется мне продолжать разговор. Хьюго это, однако, не остановило, и он спустился следом за мной. Обычно брат предпочитал не замечать меня. Он обращал ко мне свое внимание, только если хотел как-то посмеяться или унизить. Стоит ли удивляться, что я всячески старался избегать его общества. Судя по всему, и этот наш разговор обещал быть неприятным.

– Что? – Буркнул я.

– Да, вот хотел узнать. Ты, значит, решил только пострелять из лука на турнире?

– Почему ты так думаешь? – Удивился я. – Пока что я выбираю, в каких боях мне участвовать.

– Ну, я надеюсь, ты не собираешься состязаться на копьях?

– А если и собираюсь, то что? Или ты меня боишься?

– Не говори глупостей. – Скривился Хьюго. – Посмотри на себя. Ты слабак, а в турнире примут участие бывалые воины. Тебе не победить ни меня, ни кого-то другого. Только представь, какой урон это нанесет чести нашего отца.

– Не понимаю, о чем ты. – Спокойно ответил я.

– Все ты понимаешь. – Разозлился Хьюго. – Не путайся под ногами, постарайся быть незаметным. Не смей позорить меня или отца в такой важный день. Ты и так большая ошибка нашей семьи. Ты все равно проиграешь, и твоя главная задача, сделать так, чтобы никто не обратил на это внимания. А если ты будешь много выступать, я сам, слышишь, сам раздавлю тебя как мошку, и сделаю это показательно, на глазах у толпы. На глазах у Миранды. Думаешь после этого, она будет воспринимать тебя всерьез?

– Ты мне угрожаешь? – Сердито спросил я.

– Нет. – Ответил Брат. – Угрожают врагам, а ты – пустое место, и никогда не забывай об этом. Я будущий король, а ты неудачник, которого даже отец отказывается считать сыном. ЗНАЙ СВОЕ МЕСТО!

Последнее предложение он отчеканил так, чтобы каждое слово звучало, как удар молотка по долоту, выбивающему эти слова прямо на поверхности моего сердца. Но я ведь не каменный истукан, и сердце мое – не булыжник, валяющийся у дороги. Оно кровоточит, оно живое, а потому каждый удар причинял мне новую боль, а каждое высеченное слово саднило свежими ранами. Но обиднее всего было то, что он прав. О, я хорошо знал свое место, и ни один человек не давал мне забыть о нем. Но даже на своем месте у меня оставались те крупицы самоуважения, которые Хьюго не мог отнять. Пусть они выглядели, словно гроши у бедняка в дырявом кармане, но это были мои гроши и мой дырявый карман.

– Я никогда не посягал на чужое. – Сказал я брату так тихо, что эту слабость голоса можно было принять за равнодушие. Но равнодушным я вовсе не был. Это тихая ярость закипала во мне. – Возможно, у меня в жизни не так много вещей, которые я мог бы назвать своими. Но я не так слаб, как ты думаешь, и если ты попытаешься отнять у меня то, что мое по праву, я тебя уничтожу.

Эти слова не произвели на Хьюго особого впечатления.

– Я тебя предупредил. – Усмехнувшись, сказал он, развернулся и пошел прочь. А я остался стоять, опустошенный до самого дна.

И ведь сначала я и сам думал поступить именно так, быть незаметным, уступить всю славу и внимание брату. Ни заговори Хьюго со мной об этом, ни начни он меня оскорблять, я никогда бы не изменил этого решения. Но теперь, после тех унизительных слов, которые он вылил на меня, словно расплавленное железо, все мое существо взбунтовалось против штиля и тишины. Я больше не хотел быть его смирной тенью. Я хотел стать лучше, больше, значительней себя прежнего. Но не знал, хватит ли у меня сил победить.

Глава 4 Рыцарский турнир

Ристалище и окружающие его трибуны были установлены еще до начала самих состязаний, и теперь там устроили настоящий полигон для тренировок. К нам в город съехались рыцари со всей округи, а также из соседних королевств. Они представляли герольдам, избранным для проведения состязаний, свои документы, заверяющие их принадлежность к высшему сословию, ибо простолюдины к турниру не допускались. Они разворачивали свитки с родословной и записями о подвигах своих предков, а затем начинали тренироваться, устраивать на потеху публике показательные бои на мечах, но не более того. Копья в ход не пускались, их следовало оставить до начала основных поединков. Впрочем, и тренировки воинов вызывали большой интерес у зрителей, которые собирались на трибунах, чтобы посмотреть. Кто-то выходил на арену, многие тренировались в стороне, но все проходило шумно и весело, увеличивая азарт и нетерпение, как наблюдателей, так и самих участников.

Многие воины, особенно те, которых публика и так хорошо знала, старались заранее показать все свои умения, удаль, силу, чтобы напугать противников или подогреть дух соперничества. Так и Хьюго участвовал в битвах с разными людьми и был действительно великолепен. Как ловко он орудовал мечом, как стремительно атаковал, какое восхищение вызывал у всех, кто его видел. Но я считал это большой глупостью с его стороны. Гордыня не позволяла ему увидеть, какой вред он наносит самому себе. У всех, даже у Хьюго, есть слабые места, и он раз за разом показывал их внимательным соперникам. Пусть сейчас он побеждает, пусть ему, порой, позволяют побеждать, но уж коли дело дойдет до настоящей битвы, он рискует проиграть ее.

Я внимательно следил за тренировками и порой замечал много неточностей в боевой технике воинов. Впрочем, видеть – одно, а использовать эти слабости в бою – совсем другое. Но все, что я мог сделать пока, это не выставлять свои ошибки на всеобщее обозрение.

Хьюго был молод, неопытен и горяч, однако он тоже наблюдал за своими соперниками. Он отслеживал их сильные стороны и вдруг начинал умело уклоняться, но никогда не бил, если видел, что противник уязвим. О, вот и он, тот Хьюго, которого я знал. Кому же, как ни ему, извлекать выгоду из чужих слабостей? Он умел это делать превосходно и, наверное, потому выиграл прошлый турнир. Сейчас он претворялся, будто ничего не замечает, с тем чтобы впоследствии ударить по самому незащищенному месту. И теперь, мне казалось, что ни одной настоящей погрешности он соперникам не показал. Как же я сразу не разгадал его замысел, его удивительную тактику! Он был притворно рассеян, он изображал слабости там, где на самом деле их не было, он обманывал и вводил соперников в заблуждение. Он оказался куда умнее, терпеливее и опаснее, чем я сначала о нем подумал.

Я тренировался возле круглых мишеней и считал это самым безопасным для себя занятием. В конце концов, хороший ты стрелок или плохой, твою же стрельбу никто не сможет обернуть против тебя. Пока я стрелял, кое-кто из старших воинов даже обратил на меня внимание. Небольшая компания их что-то одобрительно заговорила в мою сторону, и это могло бы потешить самолюбие, если бы внимание их не оказалось таким кратковременным и таким мимолетным. Хьюго до меня не было никакого дела, что, в общем-то, радовало.

Далее я метал ножи возле деревянных столбов в человеческий рост, куда были навешаны маленькие круглые мишени, условно изображающие голову, горло и сердце. И снова все попадания.

Затем я фехтовал в отдалении от арены с каким-то молодым оруженосцем. Мы познакомились, когда он оценил мои ловкие броски и зазвал биться с ним на мечах. Но он быстро победил меня, потом я, потом победа еще несколько раз осталась за ним. В конце концов, мне это наскучило, и я вернулся в лагерь.

Еще за несколько дней до начала состязаний мы все перебрались из замка в лагерь, который был разбит вокруг плато и на соседних холмах. У меня с Хьюго был один шатер на двоих, также как у Ториэна и Редерика. У нашего отца имелось отдельное спальное место, впрочем, сейчас оно пустовало, так как отец продолжал работать в замке, и тренировки не посещал. А Хагамар так и вовсе отказался от шатра, предпочитая обустроенные покои походным военным удобствам. Редерик в первый же день нашел меня и чуть ли не со слезами принялся уговаривать, чтобы я уступил ему свое место, а сам перебрался к Ториэну. Дескать, он боится ночевать в одном шатре с посвященным малефиком. Я, однако, сразу понял, что делает он это не для себя, а для меня. Ведь оставшись наедине, мы с Хьюго в первую же совместную ночь непременно перегрызли бы друг друга, как два паука, попавшие в одну банку. Он не удержится и обязательно скажет мне что-нибудь неприятное, а я не удержусь и отвечу ему тем же. А дальше кто-то из нас разозлится, первым сорвется, и все кончится дракой. Поэтому я без раздумий, с удовольствием и благодарностью принял предложение друга и не стал нарушать правила его игры, сделав вид, что верю его такому неубедительному, но все-таки благому обману.

Вечер мы, однако, встречали все вместе, сидя за одним костром. Мой брат, уставший за целый день от тренировок, не выходил за рамки приличий и вел себя со мной так, будто по-прежнему не замечал моего присутствия. Он рано ушел отдыхать, я же прогулялся перед сном, а позже отправился ночевать к Ториэну. Да, Ториэн жил теперь вместе с нами, хотя в турнире участия не принимал и мог бы остаться в замке. Ему просто нравилось проводить время на природе и в нашем обществе.

Хагамар хоть и не был благородных кровей, но волей моего отца уже давно принадлежал к высшему кругу общества. Потому-то оба его сына имели право на участие в турнире без каких-либо ограничений. Сам Хагамар, получивший знания внутри своего таинственного ордена, военному делу был не обучен и в турнирах не участвовал никогда. Всякого рода бойцовские состязания были ему чужды и неинтересны. Я не был знаком с другими малефиками, но полагал, что и они, подобно Хагамару, не очень-то владели военным ремеслом. Другое дело – Ториэн и Редерик, которые воспитывались также, как и любые другие мальчики из благородных семей. Редерик был отличным бойцом, могучим юношей и в турнирах не уступал ни Хьюго, ни кому бы то ни был еще. Ториэн не мог сравниться с братом в военном мастерстве, но все же и он, при желании, мог бы помериться силами с другими бойцами. Вопросы чести этики и справедливости могла вызвать только его магия – слишком опасное преимущество для любого турнира.

Из уважения к Хагамару мой отец предлагал сделать для его младшего сына исключение, если тот поклянется не использовать магию во время поединков, но юноша сам отказался, не желая ставить короля в такое неловкое положение. Хотя мне думалось, что истинная причина отказа была в том, что Ториэн, также как и его отец, попросту равнодушен ко всем этим военным игрищам. Хотелось бы и мне иметь возможность – вот так вот запросто отказаться. Но мне было нельзя.

Сон мой, тем не менее, был крепок и спокоен. Никакие посторонние и, в особенности, потусторонние голоса более не тревожили мой разум, и я даже поверил, что все дьявольские бедствия мои наконец-то закончились, а впечатление, оставленное коварной библиотекой, прошло. Раны на поверхности души затянулись, я вновь был бодр, воодушевлен и полон сил. Пусть турнир – опасный вид развлечений, но это не место для убийств, во всяком случае, умышленных. И я никого убивать не собираюсь. Не собирался.

Когда я встал и вышел из своего шатра, утренний ветер объял мое вспотевшее тело. Как оказалось, я проснулся слишком рано даже по меркам лагерной жизни. Лагерь только начинал пробуждаться и как раз находился в том чудесном, сонном промежутке времени, когда еще не напоминал огромный муравейник, наполненный бесконечной суетой. Наш с Ториэном шатер находился на самой окраине, на вершине холма, чему я был чрезвычайно рад. Ночевать внизу я очень не любил, ведь снизу труднее заметить приближение хищника и спастись от него.

Однако отсюда, сверху, весь лагерь был виден как на ладони. Яркие разноцветные палатки напоминали пряничные домики какого-нибудь сказочного сладкого городка. И чем богаче был рыцарь, тем ярче, больше и причудливее был его шатер. Большие и маленькие эти шатры стояли, словно дамы в самых дорогих парчовых платьях на королевском балу, и каждая пыталась перещеголять других пышностью наряда и количеством украшений.

Они, точно гигантские грибы из зачарованного леса эльфов, вырастали здесь год за годом. Все рыцари без исключения душным и тесным комнатам городских постоялых дворов предпочитали ночевку на свежем воздухе. И теперь повсюду развивались красочные знамена, висели щиты с гербами, поодаль находился загон для лошадей. Еще немного и откроется ярмарка, где самые разные торговцы будут предлагать публике самые разные товары – от всяческой еды, до одежды, тканей, доспехов и коней.

Но это все потом, а пока вокруг раскинулась широкая равнина, холмы, вдали поросшие лесом. По их пологим зеленым и пока еще влажным склонам стелился утренний туман. Он смягчал и сглаживал их резкие очертания, превращая незыблемую земную твердь в нечто мягкое, призрачное и тающее, в утреннее море, которое я никогда не видел, и которое уходило в необозримую даль, где на востоке начинало светиться каким-то колдовским светом. Там бледно-желтые лучи зари окрашивали небесную лазурь в удивительный изумрудный, а иногда бирюзовый цвет. Таких цветов не должно быть на небе, но они были. Или это все еще сон? Такое удивительное, голубовато-зеленое утро приводило душу в состояние полной безмятежности и даже некоторой грусти, вызванной только осознанием скоротечности этого времени. Мысли о страшных снах, предстоящем турнире, Серебряной Завесе, уходили, отступали, как демоны перед молитвой, и хотелось остановить это мгновение навсегда, остаться в едином моменте, здесь и сейчас, слиться с этой прекрасной мимолетностью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.