Мотылек

– Ого. – Выдохнула я, выслушав монолог, который Йен выдал на одном дыхании. – Мне и вправду, повезло. – Отодвинув трубку в сторону, я сказала водителю ехать к тридцать восьмому полицейскому участку. Таксист бросил на меня хмурый взгляд, но ничего не сказал.

– А в-третьих… не клади трубку. – Он поставил звонок на удержание. В трубке заиграла ария Фаринелли «Lascia chio pianga». Я помню ее, потому что смотрела фильм вместе с Йеном, но не думала, что он фанатик кастратов. Четыре минуты длились целую вечность, пока ария не прервалась на голос айтишника. – Я связался с одной милой женщиной из участка и спросил о копах. Эээ, Эдвард Фейфул и Джереми Адамс.

– Ага. – Достав блокнот, я быстро записала имена копов. – И кто из них сговорчивее?

– Фейфул не переносит журналистов. Адамс, вроде, адекватный.

Значит, за него и ухвачусь.

– Поняла. Спасибо тебе. Ты как всегда меня выручил.

– Только, пожалуйста, будь хорошей девочкой, ладно? Не наводи лишней шумихи. Не хочу снова вытаскивать твою задницу под залог.

Подумаешь, устроила шумиху в участке. Всего лишь, пригрозила офицеру, что скормлю его крохотный член своему попугаю. Я имела право высказаться, а они меня на всю ночь закрыли в камере. Ублюдки.

– Я всегда хорошая девочка. Au revoir.

ГЛАВА 5

Перед тем, как выйти из такси, я придумывала повод, чтобы поговорить именно с Адамсом. Раз Фейфул не любитель журналистов, то пусть идет лесом. Я ухвачусь за того, кто готов идти на контакт.

– Леди, вы собираетесь расплачиваться? – буркнул водитель, оглянувшись на меня.

– Ага. Одну минуту. – Устроить маленький взрыв или влететь в участок, в чем мать родила – я даже не расценивала. Не приведи господь, меня вместо камеры, отправят в психушку. Значит, будем импровизировать. Покопавшись в необъятной сумке, я выудила оттуда белый топ. Он неплохо будет смотреться с черным лифчиком. Сняв куртку и кофту, я поймала на себе ошалевший взгляд таксиста. Видимо, ему впервые выпал шанс лицезреть, как девушка переодевается в машине. Я усмехнулась, натягивая топ. Мужчина причмокнул. Сглотнул. Взгляд вспыхнул гаденьким намерением запастись кремом и одноразовыми платочками. – Как думаете, мистер, лучше с лифчиком или без? – и кого я спрашиваю? Естественно, придурок ответил – без. – Отлично. – У водилы отвисла челюсть, глаза стали размером со спутниковую тарелку, когда я избавилась от лишнего предмета одежды, убрав его в сумку. Потом, надела куртку, распустила волосы, придав им немного неряшливости. О, помада. Как же я могла забыть? Порывшись еще в сумке, я кое-как нашла нужный колпачок, едва не перепутав его с тампоном. – Я воспользуюсь вашим зеркалом? – я наклонилась вперед, втиснувшись в небольшое расстояние между сидениями. Пока я красила губы, водила в открытую лапал меня глазами. Выражение лица приобрело те самые черты, при которых стоит доставать перцовый баллончик или мэйс. Вернувшись на кресло, я убрала помаду, достала кошелек, протянув придурку двадцатку. – Merci. – Прихватив все свое барахло, я вышла из машины.

Ну-с… пора.

Шагая к стойке дежурного, я сунула в рот две пластинки жвачки. Если уж строить из себя дурнушку, то выкладываться на сто процентов. Кто-то из знакомых говорил, что из меня, вышла бы неплохая актриса. Для массовки, конечно, но если меня как следует выдрессировать, то потяну и на второсортную дублершу.

Закинув свою сумку на стойку, я уставилась на дежурного. Среди гомона голосов, звонков и топота, я слышала обрывки того, что он говорил в трубку. Собственно, мне до фонаря, чего он там говорит. Я здесь по другому поводу. Разжевав фруктовую жвачку, я надула пузырь. Только когда он лопнул, офицер обратил на меня внимание.

– Слушаю вас?

– Где он?

– Кто?

На минуту, я перестала жевать. Посмотрев прямо в глаза дежурному, я хорошо различили в них усталость и растущее раздражение. У него взгляд, как у тех, кто давно не отдыхал и даже не смачивал глотку пивом перед сном. Взгляд мужчины, которому давно не дает жена, задолбали дети и на его счету недостаточно сбережений, чтобы сбежать из города.

– Он.

– Вы не могли бы точно назвать имя?

«Вы не могли бы правильно сформулировать вопрос?». На экране рабочего компьютера, у меня часто выскакивает такое оконце.

– Кобель, который трахает все, что двигается. – Выплюнула я, возобновив жевательный процесс. Черт, коровы и то, соблюдают этикет.

– Простите? – дежурный выпучил глаза. – Мэм, я не очень понимаю, что у вас за просьба.

– Это не просьба, а претензия тому козлу с членом. Знаете, что у него лучше всего выходит? – я наклонилась к дежурному. Офицер склонил голову набок, действительно заинтересованный в моем ответе. – Вовремя вытаскивать. Остальное время, он тратит на себя любимого. Хренов нарцисс. Любитель трахать собственное отражение. – Дежурный изумленно раззявил рот. – Поэтому я здесь. Я хочу харкнуть в его поганую рожу и сказать, что он импотент. Что без смазки и зеркал, у него не встает. Вот я и спрашиваю, где этот кобелина? Где, мать его, Джереми Адамс?

Офицер густо покраснел. Его взгляд взметнулся вверх, над моей головой. Румянец на пухлых щеках дежурного, превратился в злосчастную аллергию. Неожиданно, я почувствовала жар в затылке. Спина, под курткой вспотела. Я сглотнула, поймав одурелый взгляд дежурного.

Таааак… кажется, все немножко вышло из-под контроля. Кое-кто стал свидетелем моего зверского монолога.

Я развернулась, натыкаясь на белое пятно. Оно двигалось от глубокого, размеренного дыхания. Подняв взгляд выше, я вцепилась за треугольник золотистой кожи. Квадратный подбородок и широкую челюсть, с легкой тенью щетины. Губы, вызывающие трепет в груди. Вздернутый нос и голубые глаза. Между бровей пролегла глубокая морщина и на то была причина.

Милостивые небеса…

Внезапно, я почувствовала себя Тарой Рид,6 жующей свой купальник.

Это же… он…

Тот самый, чьего имени я не помнила и с кем переспала. Тот самый, кому я позволила вылизать себя. Тот самый, что был таким обходительным и приготовил для меня кофе и Алка-Зельтцер.

Джереми Адамс.

Думаю, что он заставит меня съесть собственные трусы, за то, что я наговорила. Интересно, как долго он тут стоял и как много слышал? Фраза – кобелина Джереми Адамс, достаточно веска, чтобы поставить меня на очередь в газовую камеру? Правда, в Ди-Си, давно нет смертной казни, но для меня этот парень сделает исключение.

– Ты…

– … привет, родная. – Зловеще протянул Адамс. Он молниеносно схватил мою сумку, другой рукой, подхватил меня под локоть, стиснув так сильно, что я прикусила язык. – Идем, поболтаем. – Придурок потащил меня в сторону лифта, наплевав, что я не поспеваю за ним. Пришлось ускорить шаг, лавируя между офицерами. Как назло, цокольный этаж кишел «воротничками».

Черт. Надо было послушаться Йена и не перегибать палку. Теперь точно мне не видать нормального разговора. Он же ведет себя так, будто я злодейка, а он коп с мировым именем и золотым значком в стеклянной рамке.

Хм. Им до сих пор дарят часы, провожая на пенсию? Или обходятся словесными благодарностями за отличную службу?

Адамс не отпускал мою руку, что вызывало недоумение не только у меня, но и у офицеров, что поднимались с нами за компанию. Они не шептались, но затылком я чувствовала их вопросительные взгляды.

На пятом этаже, коп втянул меня в кабинет и усадил на свободный стул. Для того, кто был джентльменом с утра, у него оказались хреновые манеры. Не только мое эго ощутило на себе оскорбление, но и зад, приземлившись на грубое седалище.

– Ауч. – Сморщилась я. – Полегче. Я, все-таки, леди.

– Леди? – это – что, язва проскочила в его тоне? Когда он стянул куртку, повесив ее на спинку стула, я напряглась, увидев портупею с пушкой. Обычное дело, но я всегда настороженно относилась к оружию. Адамс сел за стол. Морщина между его бровей разгладилась, а в глазах вспыхнула насмешка. – Мы говорим об одной и той же леди или это не она только что назвала меня кобелем, трахающем собственное отражение? С другой стороны, как это возможно, если я импотент? – черт, поверить не могу, что я переспала с ним! Аааа! Хочу вцепиться себе в волосы и рвать-рвать-рвать. – Ты, вдруг, вспомнила мое имя?

Лучше бы вообще его не знала. И тебя тоже.

– Я не утверждала, что не помню его.

– Но и не ответила, когда я спросил. – Парировал он.

– Так ты спрашивал? А я, было, решила, что ты меня с утра допрашиваешь. – Пробормотала я, изучая просторное помещение. Так-так, кабинет, который Адамс делит со своим напарником. Миленько. По-спартански, миленько. Мне почти нравится минимализм в бледно-голубых тонах. Два стола, с допотопными компьютерами и свалкой макулатуры. Металлические стеллажи с ящиками, занимающие свободное пространство и единственное окно, с видом на проезжую часть. На подоконнике стоит старая печатная машинка. Обожаю такие вещи. На стене, за спиной Адамса, висит карта Ди-Си. Некоторые районы Вашингтона, отмечены канцелярскими иголками. В правом и левом углах, камеры видеонаблюдения.

Глянув на копа, я выгнула брови. Так таращиться, будто я сперла у него из-под носа последние трусы.

– Что ты делала в Брентвуде?

Золотое правило журналиста – «никогда не называй причину своего появления, иначе тебя забросают камнями. Отмалчивайся, отшучивайся или увиливай, но не говори». И почему я не замаскировалась, прежде чем тащиться в Брентвуд? Черт, да я и не думала, что безымянный принц окажется законником.

– Уточняешь, совершила ли я в Брентвуде нечто противозаконное или мне просто повезло оказаться поблизости?

– Противозаконное? – коп покачал головой. – Едва ли. Но причина быть в Брентвуде, у тебя точно была. – Естественно, была. Мне нужен материал для статьи, а где его найти, если не на месте преступления, опроса местных жителей и разговора с детективом, ведущим расследование? Правда, у меня такое чувство, что Адамс заинтересован в другой беседе. Да и взгляд у него такой, словно вчера я сболтнула ему что-то лишнее. Треклятая амнезия. Знать бы, что я наговорила. – Чем занимаешься?

– В каком смысле?

– В смысле, кем работаешь?

Лгать и прикидываться ветошью – бессмысленно. Стоит только Адамсу залезть в сумку и найти удостоверение, как он все поймет. Паззл соберется в единую картинку, и мое присутствие сразу обретет логику. Зачем еще журналисту торчать недалеко от места, где погибла девушка и собралась толпа зевак?

– Я журналист.

– А я уж понадеялся, что ты притворишься писательницей детективных романов, лишь бы не выдать себя. – Блядь. Была у меня такая мысль. Ну, что за невезуха! – Могу я взглянуть на твое удостоверение?

– Конечно. – Язвительно процедила я. Подорвавшись с места, я схватила сумку… вывалив все содержимое ему на стол. Перед его глазами рассыпалось то, что я таскаю с собой ежедневно: кошелек, визитница, паспорт, удостоверение журналиста, крохотная косметичка, зеркальце, помада, которая валяется сама по себе. Тампоны, два презерватива, диктофон, фонарик, профессиональный фотоаппарат, весом в слиток золота. Блокнот, несколько ручек, пачка одноразовых салфеток. Пара леденцов, перцовый баллончик, складной нож, набор отмычек, футляр с очками, и шмотки, что я сняла. Фальшивые документы частного детектива на имя «Кортни Люс», я прятала в потайном кармане и, слава яйцам, коп их не найдет. – Прошу.

– Ммм, – подцепив одним пальцем лямку бюстгальтера и приподняв его над столом, Адамс растянул губы в улыбке. – Знакомое белье. – Извращенец. Водитель такси и то был сдержанней, чем этот озабоченный фетишист. – Так торопилась, что забыла его надеть?

– А ты проницательный. – Хмыкнула я, опустившись на стул, и обхватив спинку руками. – Тебя, вроде бы, интересовало мое удостоверение?

– И не только это. – Задумчиво пробормотал он, убрав бюстгальтер обратно в сумку. Подцепив пластиковую карту с моей фотографией, коп несколько секунд изучал его, прежде чем бросить взгляд… мне на грудь. Я глянула вниз. Дерьмо. Соски топорщились под тонкой тканью майки, и это было не специально. Правда. Я вовсе не хотела соблазнять копа. – Фейт Саро. Журналист. – Тем же тоном, произнес Адамс. – Значит, рассчитывала получить информацию из первых рук?

– Верно. Не вижу проблемы в том, чтобы тебе поделиться со мной интересной информацией. – Отложив ID,7 коп взял в одну руку нож, а в другую баллончик. – У меня есть разрешение. В кошельке. – Хочется увидеть его реакцию, когда он наткнется на миленькую фразу – «закрой, на хрен, мой гребаный кошелек, мудила!». Но, он не стал проверять. Зато, вытащил из кучи барахла, два серебристых квадратика «Trojan». Глаза Адамса потемнели до глубокого, синего оттенка. Не знаю, как он, но я за безопасность. Стоп! Два? Резко подскочив со стула, я наклонилась над столом ровно настолько, чтобы наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. И естественно, я успела сверкнуть сиськами. Плевать. Мне не до смущения, когда речь зашла о незапланированной беременности. Я точно знаю, что вчера, в этой же сумке было два презерватива. По сути, мы должны были израсходовать хотя бы один… или у него была своя защита? – Мы предохранялись?

Горло Адамса напряглось, когда он сглотнул. Его глаза пробежались по моему лицу и опустились к губам.

– Ты спрашиваешь…

– … да, черт возьми, я спрашиваю. У тебя были свои презервативы? – прошипела я.

– Свои, но я их не использовал.

– Putain de bordel de merde! – я пропала. Плакала моя карьера и надежды, заполучить кресло редактора. Все, к чему я стремилась, разрушилось за один ебаный трах без гандона! Идиотка! Идиотка! Какого черта я натворила? Трахаться без резинки, видите ли, мне приспичило, а теперь – что? Придется взять несколько дней за свой счет и ложиться на аборт. Твою же… и денег, сколько надо потратить, чтобы пройти комиссию и чистку. Вернувшись на стул, я хлопнула себя по лицу, проворчав проклятья. Говорила мне мама – думай головой, а не вагиной. Страсть страстью, а матка должна быть под защитой. – Bordel de merde. – Это полный пиздец!

– Ты, и вправду не помнишь. – Недоуменно пробормотал Адамс. – Ничего не было. – Он отвел глаза, в то время как я сверлила его недоуменным взглядом.

Что значит… ничего?

ГЛАВА 6

– Мы целовались.

Оу. Я облизала губы, чем привлекла внимание Адамса. Я даже этого не помню… какое кощунство! Как можно было так надраться, что память о ночи, проведенной с ним, превратилась в дымку? Но, постойте. Если мы только целовались, почему я и он, были голыми? Голыми в одной постели?

Коп, что-то недоговаривает.

– Так целовались, что одежда исчезла неведомым образом, а ты оказался в моей кровати до утра?

Грудь Адамса расширилась от глубокого вдоха.

– Ладно, помимо этого, мы раздевали друг друга. – Его голос охрип. – Но, стоило мне уложить тебя на кровать и сходить за презервативом, как ты отключилась.

– Что? – мои брови взлетели вверх.

– Да, Фейт. Ты уснула. Я бы выразился иначе, – он криво ухмыльнулся. – Захрапела.

Позорище! Вырубиться посреди начатого процесса и еще храпеть! Это уже перебор. Ну, да… я перебрала, поэтому и отключилась. Благо, что не в самом его разгаре, а то было бы совсем мерзко. Почему же до него, я помнила всех парней, с кем спала, а с Адамсом, меня накрыло? Может, он мне что-то подмешал в напиток? Если так, то он остался до утра, чтобы удостовериться, не окочурюсь ли я от кустарной дряни. Ну и о чем это говорит? О том, что я утратила бдительность, а с этим козлом надо быть настороже.

– Аааа, так ты, поэтому такой помятый? – я хмыкнула. – Надо было уйти, а не оставаться.

– И пропустить симфонию твоего сладкого похрапывания? – протянул коп, медленно растянув губы в улыбке. Кхм… мне на пути много кто попадался, и среди них были такие мужчины, от которых захватывало дух, но от Адамса… у меня захватило другое место. Сердце забилось быстрее, будто мне четырнадцать, а я на концерте любимого исполнителя и мне перепала честь спеть в его микрофон… стоп. Он же подкалывает тебя. Издевается, а ты не понятно с чего волнуешься.

Я сжала челюсти. Только не выходи из себя, Фейт. Он, конечно, заслуживает хорошей взбучки за свои слова, но в кабинете камеры. Не хочу, снова отрывать Йена от работы и просить внести за меня залог.

– Понятно. – Я закинула ногу на ногу. – Если закончил, можешь убрать все остальное в сумку.

Адамс вопросительно выгнул брови, дескать, а ты не обнаглела ли случаем? Ха. Нисколько. С вами только так и надо поступать. Наследили – будьте добры убрать за собой дерьмо. В твоем случае, придурок, ты вынудил меня вытряхнуть свое барахло, а тебе его и складывать. И не приведи господь, пропадет хотя бы одна вещь.

Сощурившись, коп несколько минут изучал меня, словно пытался понять, что его надменная задница такого натворила, раз я тут раздаю ему приказы. Приказы? Я даже еще и не начинала.

– О, да, не смотри на меня так, Адамс. – Я зевнула. – С утра, чуть ли пылинки не сдувал с подушек, так почему мне не дать тебе еще один шанс побыть джентльменом? – желваки на его челюстях подпрыгнули. Хех. Ты не единственный, кто может язвить и разбрасываться шпильками. Поднявшись с кресла, коп сгреб часть барахла, заталкивая его в сумку. – Нежнее, коп. – Я криво усмехнулась, на что Адамс метнул на меня мрачный взгляд.

– Зачем прикинулась моей любовницей, вместо того, чтобы представится журналисткой? – забавно, что он назвал меня «любовницей», а не шлюхой или недотраханной подружкой. Похоже, Адамс не страдает от одиночества, заимев за спиной приличный список интимных побед. Будь я его очередной «сучкой», на каком бы я была месте? – К чему все это представление? – я выдохнула, наблюдая за тем, как он с притворной осторожностью, укладывает остальные вещи.

Представление? Хммм… дай-ка подумать.

Я могла сунуть под нос дежурному удостоверение и потребовать…ах, точнее, попросить о встрече с детективом, потому как иначе обратной связи не добиться. Только попробуй сказать – я требую, как станешь для них врагом. Копы вообще считают, что у нас столько же прав, сколько у «королев минета» – то есть, никаких. А мы, между прочим, вправе задавать вопросы и получать ответы. Мы трудимся на благо страны, на благо общества, но попробуй, объясни это «воротничкам». Ну, не любят они делиться со СМИ деталями, даже когда на то нет веских причин. Им предпочтительней строить из себя непорочных дев, прикрываясь заезженными фразами, типо – без комментариев или это конфиденциальная информация… особенно, они это любят говорить на пресс-конференциях, ага. А стоит только появиться левому штатнику из занюханной богадельни, печатающей третьесортный мусор, с пухлым конвертом наперевес, так на тет-а-тет встрече, рты полиции мгновенно раскрываются и на следующие же сутки, заголовки пестрят тем, что действительно должно было оставаться в тайне до конца расследования. И откуда, по-вашему, у полиции к нам претензии? Из-за кого, мы якобы распространяем недостоверную, лживую информацию? Конечно же, из-за продажных копов, которые не могут держать языки за зубами. Угу. Как будто кто-то откажется от лишних ассигнаций. Рассказывайте. Из-за таких, как они, страдаем мы – истинные правдолюбы, которые добиваются всего своими силами и законными способами… ну, почти. За годы работы, я ни разу никого не подкупала, а выслушивать от дежурного недовольства, вроде «пошла прочь, стервятница гребаная» мне не хотелось, вот я и прикинулась взбесившейся подружкой. Всего лишь хотела привлечь внимание нужного детектива, не потратив ни цента, ни нервов.

– Мне нужен был детектив, кто лояльно относится к журналистам. Твой напарник, Эдвард Фейфул не очень-то их жалует, поэтому выбор пал на тебя. – К сожалению. – Ну, а чтобы избежать словесной волокиты, и попасть к тебе, я прибегла к маааленькой хитрости. Не противозаконно и действенно, хм? – я улыбнулась его подозрительному взгляду. Не верит? Наааадо же. Или он считает, что мое поведение аморально, и я заслуживаю ареста за ненадлежащее отношение к лицам правопорядка? Побойся бога, Адамс. Я способна на куда худшие вещи, но предпочла пойти мягким путем.

– Как-как относится? – закончив собирать мои вещи, коп опустился в кресло.

Либо он прикидывается дурачком, либо реально узколобый.

– Лояльно. Значит, держащийся формально в пределах законности, в пределах благожелательно-нейтрального отношения к кому-либо или чему либо. Корректно, безоценочно и без осуждения. Чаще заглядывай в «Кембриджский словарь английского языка», Адамс. Это полезно для мозгов. – Я поджала губы, заметив, зажатые между указательным и средним пальцами, серебристые квадратики «Trojan». Аааа, вот что его сейчас заботит. Не расследование, не моя природная мозговитость, а резинки, которые мы с ним не использовали. Очень, блядь, умно. Я тут распинаюсь, умничаю, а он витает в облаках, выдавая пачками азбуку Морзе.

– А будь на моем месте другой, не такой лояльный, как ты думаешь, что тогда?

– Ты тоже не особо-то лоялен. – Фыркнула я. Особенно к чужим вещам.

– Отчего же? – притворно удивился он. – Мы с тобой спокойно беседуем, и я даже не раздумываю, чтобы тебя арестовать. Разве это не лояльность по отношению к тебе, как к журналисту? Если вы не влезаете в мою жизнь и не смешиваете мою работу с дерьмом, то и я веду себя подобающим образом.

Черт. А он прав.

– Ну, раз мы разобрались со всем, то можем перейти к…

– … ты не ответила, Фейт. – Адамс подался вперед. – Окажись ты наедине с копом, который только прикидывается хорошим, как бы ты вытянула из него информацию для статьи? Подкупила? – он сузил глаза. Его челюсть напряглась. – Или соблазнила?

У полицейских только два варианта исхода: либо взятка, либо секс. Третьего для них не существует. А как насчет добросовестности? Благородства? Неужели, честные копы вымерли, как динозавры? О, боже. Даже если речь заходит о взятке, «воротнички» начинают юлить и ломаться, вместо того, чтобы прямо сказать – да, мне мало платят за работу в полиции. Повышения не видать, перевода тоже. Надо содержать семью, оплачивать счета, кредиты, любовниц… и мне позарез нужны деньги. Хочешь получить информацию – гони зеленые. Нет хрустящих купюр – раздвигай ноги. Не разбогатею, так хоть кайфану. За годы работы, я сталкивалась с подобными козлами и не раз. Сколько же дерьма я от них наслушалась. Сколько угроз. А Адамс, к несчастью, из тех, кто берет плату вторым пунктом… но… свой аванс он вчера уже получил. С него хватит.

– Ну, да. – Я закатила глаза. – Именно поэтому я таскаю с собой презервативы. – Какой предсказуемый.

– От лифчика ты уже избавилась. Остается снять все остальное и дать себя трахнуть. – Едко процедил говнюк, злобно сверкнув глазами. – Ты же за этим сюда пришла? Чтобы ублажить меня и получить информацию.

На короткое мгновение я опешила, но когда мозг обработал сказанное Адамсом, сердце заколотилось, как сумасшедшее. Гнев сдавил глотку, пробуждая во мне катастрофически дикое желание подорваться с места и заехать ублюдку по роже. И с чего только Йен допустил мысль, что с Адамсом можно «договориться». Самодовольный кусок мудаческого дерьма. Ни он, ни его долбаная информация и цента не стоит.

– Чтоб ты знал, я не даю взяток и не трахаюсь ради материала. – Прогудела я, едва удерживая свою задницу на стуле, чтобы не сорваться. Ох, за то, что я с ним сделаю, меня ни под один залог не выпустят. – Я журналистка, а не шлюха. – Боже… меня до усрачки распирает взгреть подонка. Аж лихорадит. Черт, нет. Здесь нельзя этого делать. Камеры все пишут, а потом хрен отмажешься. Надо уходить. Адекватного диалога у нас все равно не получается, как и взаимопонимания, а задерживаться опасно. Я точно не выдержу и накинусь на говнюка. – И еще. – Поднявшись со стула, я схватила сумку, закидывая ее на плечо. – Держи свой блядский рот закрытым, Адамс. Услышу подобное хотя бы раз, надену на тебя намордник, и посажу на цепь, чтобы знал свое место. Comprende? – на физиономии придурка отразилось ошеломление, будто я реально его ударила. Широко распахнутые глаза, расширенные зрачки, приоткрытый рот… неужели, я первая кто ответила на его долбаное замечание? – Резинки можешь оставить себе. – Отвернувшись, я направилась на выход.

– Думаешь, я стану использовать их с другой женщиной? – почти отозвался коп.

Ты смотри-ка, а он быстро отошел от шока.

– А ты думаешь, мне не насрать? – парировала я, дернув за ручку, но дверь не поддалась. Аааа, твою мать. Здесь же нужен ключ-карта, а она у Адамса. – Открой. – Развернувшись, я отступила в сторону, ожидая, когда коп подорвет свою пятую точку и сделает, как я хочу, но, уродец и не собирался потакать моим желаниям.

– Мы еще толком ничего не обсудили. – Оставив «Trojan» на столе, он встал с кресла и шагнул к окну. Интриган из него такой же хреновый, как из меня исполнить йодля,8 а от того, что придурок демонстративно выказывает интерес к уличному пейзажу, и не выпускает меня из кабинета, еще больше бесит. И что вообще мы можем с ним обсуждать? И так понятно, что топтание на одном месте, приведет к двум вариантам: либо к тяжким телесным, либо к убийству первой степени.