Вихорево гнездо

В закоулках Сент-Кони каждая собака и кошка знавала Пылину пружинистую походку. От девушки, что завсегда пахла хлебом свежим и водой лавандовой, не укроешься ни в подвальных щелях, ни в чердачных оконцах. Не спасали ни лай грозный, ни когти острые. Не ведала доброта травницы пощады. Оставалось смириться и принять.

Сент-Кони населяли самые сытые и лощеные дворняжки во всем Схене. Всех беспризорных тварей Пыля подкармливала, расчесывала, вытаскивала из ушей репей и посыпала порошком от блох. Как-то пару лет назад, особо лютой и голодной зимой, одного мальчонку задрала свора бродячих собак. Их потом неделю ходили, отстреливали по всем хуторам, а щенков и у домашних сук топили не глядя. Струхнули, что сказать. Бестолку Пыля тогда обливалась горючими слезами да горестно руки заламывала. Поровну жалость ее съедала и за тех, и за этих. Середину чаяла сыскать, ту золотую, где не пришлось бы человеку познать смерть жуткую от клыков терзающих. А зверю – от пули в черепе иль воды колодезной. Покуда голову ломала, пришла весна на редкость дружная, теплая, а с нею и ответ спасительный.

Из соседнего села коновал пожаловал. До начала летнего выгула скота на пастбище холощение86 бычков откормочных провести созвали. Ох, и чудной тот выискался! Шевелился, яко сонная муха, потирая свою козлиную бородку. А уж тоненький-претоненький какой был, ух! Похожий на иголку с ниткой. Куда там коня, ему бы ягненка завалить! И то силенок навряд ли хватит. Да выбирать не приходилось. Травница тоже подсуетилась. Сивуня креп ни по дням, а по часам. Так-то он смирной, но как вожжа под хвост ударит иль кровь кой-куда прильет, по каким кустам, потом прятаться, а? То-то. Пыли такие радости ни к чему. Покуда быка лишали «ненужного», чуть коновала не лишили жизни. Едва Сивуня не прибил. Случайно. Хвостом. Как махнул! Мужик в полет и в отключке. Покамест девушка лекаря скотского в чувства приводила, вопрос в ней животрепещущий зародился. А можно ли того и этого с тварью поменьше сотворить? Ну, скажем, собакой аль кошкой? Недобитый коновал пожал плечами, мол, промахнуться чай проще, чем у рогатой скотины, но чтоб нет? Вот тут-то и началась потеха на радость всей деревне! То Пыля носилась за животиной, то животина, праведно мстя, гоняла Пылю. Переловили, почитай, всех окрестных кобелей. С котами похуже было. Те на дерево, на крышу, но травница и туда добралась. Кого смогла из деревенских и хуторских уговорила на холощения цепных кобелей. Не все, знамо дело, добро дали. Считали, дескать, жестоко это. У твари ведь потребность есть. Ну и как она без, а? Мужики, при этом оправдываясь, неловко поправляли килты. Ни дать, ни взять, воспринимали сие предложение как покушение на хозяйство собственное! Девушка никогда не настаивала. Родно улыбалась, но хмурила брови. Жестоко? А расплодившаяся по недосмотру голодная собачья свора, разносящаяся хвори и кидающаяся на одиноких прохожих – не жестоко? А топить год за годом слепых кутят? Это ли милосердие? Не было ей ответа.

– Миссис Гурни тоже добро не дала. Знамо дело. Она все новое воспринимает в штыки. Боязно ей. Что люди скажут? Ох. А у них-то две собаки, как на зло, кобель и сука. Марта сторожевая. Злющая такая! Ну, дом сторожить самое то. А Лир – пастуший пес. Мистер Гурни – пастух. Все лето проводит в горах на пастбищах. Мнится мне, от жены подальше. У миссис Гурни, знаешь, какой характер тяжелый? Бррр! Они мне все твердили, мол, эдакие «непотребства», чего доброго, могут попортить Лиру пастушье чутье! Интересно как? Что он там с этими овцами вытворяет? Я думала, пастушья собака их сторожит и загоняет в стадо, а не… Кхм. В общем, от Марты с Лиром каждый год помет. А миссис Гурни, по старой доброй памяти, концы в воду.

Они почти прошли деревню насквозь. Людвиг всю дорогу курил трубку и непривычно помалкивал. Тонкие солнечные нити проглядывали сквозь тучевое решето. На деревенской площади устроили выходное торжище. Тесно, не протолкнуться, приходилось протискиваться меж лавок и лотков купецких. Пыля поднимала высоко над головой корзину с кутятами, боясь, чтоб ту ненароком не придавило в толпе. Много на том торжище всего на радость и продажу было. Тут тебе и гилли87 отличной выработки (хоть сразу покупай и в пляс иди!), полотна с сукном отменные, шкуры дубленные. Тут и снеди разной в избытке: меда душистого, пряностей заморских, вина в бочонках. Редко купцы в здешние края заглядывали. Теперича лишь весной приедут. Налетай, разбирай, пока есть чего! Но не до того честной компании было.

Когда шум торжища за спиной стих, травница с горечью призналась:

– Знаешь, я очень стараюсь, но не всегда понимаю людей.

МакНулли задумчиво прикусил загубник88 трубки. Клубы дыма взмывали вверх, вились над макушкой, облекая ее сродни странному туману. Горький дым впитывался в волосы и одежду. Горький вкус сводил язык и горло. Даже кончики пальцев и те горчили. Людвиг не курил фруктово-табачных смесей и не вдыхал сладостный аромат. Ему мнилось, ежели ты саморазрушаешься, то странно получать от сего действа удовольствие. Разрушение должно нести привкус горечи. И сожаления.

– Юшка как-то мне обмолвилась, мол, не обязательно людей понимать. Достаточно их принимать. Или не принимать. На твое усмотрение. Хм, она баяла что-то и про тараканов, но суть я, вроде, уловил.

– Ни хрена ты, шипс, не уловил, – фыркнула баггейн, вынырнув откуда-то сбоку. Была она, как на иголках: уши прижаты, шерсть топорщится, напряженно втягивают ноздри воздух. Искоса посматривала оборотень на мелькающих то тут, то там случайных прохожих, силясь свыкнуться с ощущением чужого присутствия рядом с собой. От людей Юшке всегда делалось мутно. – Та кют простая бабища с загонами. Толстая, как слой навоза, а толку вдвое меньше. Нечего тут силиться понять.

– Юша, ну нельзя же так о людях! – неожиданно вступилась за твердолобую сельчанку Пыля. – Я уверена, миссис Гурни вовсе недурной человек. Просто недалекий. И она очень много хорошего делает во благо деревни!

– Она делает не во благо деревни, а во благо себя любимой, – цинично парировала фейри. – Как и все люди. Всегда. Однако, ничего не имею против здорового себялюбия. Оно, по крайней мере, честное.

– Ну знаешь…

– Ааа, в жопу! Ничего не знаю и знать не хочу! Зрю в людях я токо плохое. Точка. Да и не верю тому, кто без демонов. А ты, сярун конопатый, даже не смей!

– Я же ничего не сказал!

– Но собирался! – Юшка протиснулась меж Людвигом и Пылей, исхитрившись пакостно растолкать обоих, что те едва удержались на ногах. – Приперлись. Пора кончать с вашей благодетельностью, покуда вы, выпоротки, еще чаво доброго не удумали. И меня не втянули.

Глава 11. Миссис Странная

По крошкам, по крошкам. Все собиралось по крошкам. По глиняным черепкам кувшина, что случайно уронила кошка. В ту весну, когда казалось, все еще можно. Не воротить былое. Не воротить память минувших лет и зим. Да и надо? Она уже не помнит ни имен, ни лиц. Лица стерлись, словно фрески со стен заброшенного храма. Поди, пойми, на чем по сей день держатся его развалины: на корнях, проросших деревьев или святости духа?

Честна́я компания остановилась напротив самого крайнего обшарпанного, но вполне себе добротного домишки, почти целиком заросшего ползучим плющом, что чаялось, верно то и не дом вовсе, а здоровенный куст. На крыше, грозно поскрипывая ржавыми болтами, вертелся флюгер с химерой. Бойко разбавлял он стройные ряды деревенских петушков, добавляя повода для пересудов. Но хозяйке сего жилища на то было глубоко плевать.

Пыля побарабанила в дверь. Куски потресканной масляной краски цвета переспелой сливы, яичной скорлупкой осыпались к ногам. На стук отозвались яростным лаем, мяуканьем и даже кряканьем. Людвиг усомнился, не в амбар ли они ненароком наведались? Не успела дверь распахнуться, как травница с фейри диво слаженно отскочили в разные стороны, а заставшего врасплох МакНулли торовато окатили из бадьи смердящей чесноком водой с картофельными очистками.

– Изыди, нечисть! Кому сказано было, деспоты, мои гуси пасутся, где им нать!!! – Замершая в дверном проеме каменным изваянием женская фигура воинственно посверкивала глазами. В руках та грозно сжимала пустое ведро. Того и гляди, вот-вот пустит его в бой! Не зря народная мудрость гласит, что сия встреча не к добру.89 – О! Ты кто таков будешь? – с раздраженным удивлением вопросила женщина, наконец рассмотрев гостя на пороге.

– День. Добрый, – обалдело выдавил молодец, выливая из затухшей трубки воду. – Я так, за компанию…

– Здравствуйте, миссис Бэрэбэл! – рыбкой вынырнула из укрытия Пыля, звонко поздоровавшись. Повинно улыбнувшись, она сняла у приятеля с уха стружку кожуры и торопливо его представила: – А это Людвиг МакНулли, он со мной. Мы к вам в гости!

– Так чаво сразу не сказали! – всплеснула руками миссис Бэрэбэл. – Я решила уж, опять ироды эти бесовские, тьфу, соседи родные пожаловали. Все им не так и не эдак, окаянным.

– Что-то случилось? – участливо осведомилась девушка.

– Всегда что-то случается, – отмахнулась женщина, а опосля обратилась к Людвигу: – За «помыв» не серчай, уж парень. Не со зла я. Зато чай никакая зараза к тебе не прицепится! Ни хворая, ни нечистая! – «Нечистая зараза» в морде оборотня пакостно оскалилась. – Ну, проходите, чего встали? Негоже гостям дорогим на улице торчать.

Друзья, сбив с брог налипшую грязь, прошли внутрь. Юшка не ворохнулась. Ровнехонько над дверью покачивалась ржавеющая подкова с погнутыми гвоздями. Память о злоключениях с Охотником заныла, ровно ссадины на сбитых коленках.

Скрытый народец принадлежал иному миру – обратному. В том мире они неуязвимы для простого смертного. Чтоб человеку заиметь над фейри власть или причинить вред, нужно вынудить тех преступить «границу». Для того надобно либо наложить прямой порядок на фейри, либо самому соделать нечто в обратном порядке. А самый посильный способ – перекинуть через голову фейри стальной предмет. Иль же попросту вынудить под ним пройти. Скрытый народец с железом и сталью не шибко дружен. Но отнюдь далеко не так, как мнится людям. Людвиг однажды у Юшки справился, припоминая почивший ножик, кой едва не всадили ему под ребро:

– А фейри разве не вредит железо?

– Угу, вредит. Ровно как и «человекам».

– То есть?

– А что? Скажешь, пуля в лоб, вилка в глаз иль кинжал в печень для вас подстать щекотке? Айда, проверим! Чур, ты, малой, первый!

Проверять не стали. Уверовали на словах. Смерть от жалкого металла для всех едина, а вот что «переходник» тот хороший… Про то знавали немногие. И хорошо, что так.

Баггейн гадливо сплюнула, а затем перемахнула заборчик и посеменила в обход дома. Для незваных гостей всегда найдется черный ход.

Миссис Бэрэбэл славилась на весь Сент-Кони двумя вещами: оладьями из картошки и тем, что в свои шестьдесят лет слыла крайне взбалмошной особой. И сие, положа руку на сердце, мягко сказано. Недаром прозвали ее Бэрэбэл90. То, ведь и не имя вовсе – прозвище. С именем оно как? Именем награждают родители родные, покуда знать не знают, что из их кровиночки вырастет. Тут-то и промаху дать можно! А уж прозвищем сами люди да жизнь, прожитая, величают, когда ясно, кто таков и чего стоишь. Вот и пришлось прозвище женщине впору, точно по мерке сшитое. Хошь, не хошь – не снимешь.

Миссис Бэрэбэл была высокая да сбитая женщина с волосом вороным, сединой побеленным, что наскоро заплетен косой тугой вокруг головы, дюже толковой. Красы в ней, признать, что в цапле облезлой. Зато взгляд темных глаз лисий: хитрый-прехитрый, да сердце чуткое ко всякой чужой беде. Руки у нее мозолистые и сухие, как язык у бездонной кошки. Ладила она этими руками корзины плетеные с двумя ручками, туески ягодные из крепких ивовых прутьев, да коши из корней сосновых. На торжища в соседнее крупное село корзины миссис Бэрэбэл свозила. Ой, хорошо они раскупались! А как-то вовсе исхитрилась она коши смастерить, в коих воду таскать можно, ну право подстать ведру! Да токмо легче они в разы. И делов-то, смолой поверх готовый кош обмазать, чтоб вода не вытекала, и готово! Охотно люди те коши покупали, не скупились.

Жительствовала женщина одна. Лет эдак десять назад, а то и больше, как овдовела. Деревенские говорят, мол, после смерти супруга вожжа-то ей под хвост и вдарила. С горя-то, небось, тронулась. Но вдовье горе, что та мозоль – болит сильно, да скоро проходит. Миссис Бэрэбэл, по секрету, созналась Пыле, дескать, лишь овдовев, заделалась она счастливой. Жилось с мужем, не соврать, чтоб дурно, но пресно. Верно, хлеб пустой без масла ешь. Не голодно, а удовольствия никакого. Совместный быт сер да скучен. Но вроде как в браке веселиться и не пристало. Брак ж подстать иной работе. И свезло, коль любимой. А у большинства, почитай, как складывается? Стерпится, а там не слюбиться, так хоть в привычку взрастет, монету принесет, кров даст – и на том спасибо! На большее льстится желторотая молодежь. Потом «оперится» и поймет, что к чему. Да поздно будет. Дров наломанных обратно не собрать. Жизнь – она не сахарная свёкла, а скорей ядреный хрен. И мало кому по силам его перетереть. Быстрее он тебя. Но миссис Бэрэбэл и не такое терла! Едва благоверного землице сырой предали, как сменила женщина тартан мужа сызнова на девичий и понесла ее нелегкая! Продала скот, а заместо оного гусей развела. Ух, и злющие оказались твари! Жутче всякого цепного пса. Всем в деревне лиходеи шипящие пороху нюхнуть дали! Ни у кого ног не щипленных не осталось. Засадила весь сад кошачьей мятой – котам на радость, соседям на особо бессонные весенние ночи. Увешала деревья домодельными плетеными скворечниками. Птицы первой шугались их, а потом ничего, привыкли. Принялась подбирать и выхаживать беспризорную животину. А тартыг91 заядлых отвадила от бутылки. Да поди как! Не проповедями воздух сотрясала, а делом правым. Бросала вызов, кто кого перепьет. Обыграла всех подчистую. Долго потом проигравшие выпивохи на воду огненную глядеть не могли. Некоторые и вовсе пить насовсем бросили, поминая таков позор!

Не передашь словами, как все это миссис Гурни гневило! И немудрено! По ее вразумлению соседка вела себя больно неподобающе порядочной вдове. Душенька, что подумают люди?! Но миссис Бэрэбэл слеплена из теста иного. Чихать она хотела на то, что подумают люди! Они ей родные, что ли? Женщине едино важно было собственное мнение и житье по совести с собой. Миссис Гурни много лает, но не кусает. А миссис Бэрэбэл, стоя на своем, и цапнуть может! Было дело, основала вдова в деревне клуб «Любителей ловли сомов», и пусто, что ни в Козлиной реке, ни в Жабьем Хвосте оные отродясь не водились. Про то горе-сомятники прознали далеко не сразу. Не считая самой женщины, в клубе состояло всего два члена: Пыля (та входила во все деревенские клубы) и старик Комнол. Последний на сих собраниях попросту отсыпался. Ходили на лодке летом по рекам, да окромя окуней, карпов, пары щурят, ершей и плотвичек ничего не словили. Зато какие окуни были! Большие, жирные! Травница неделями рыбными пирогами промышляла. Юшка видеть те уж не могла! Орала, что заместо шерсти вот-вот чешуей покроется! Задорно было. И все ничего, но вызнала миссис Гурни. Тотчас хай подняла: ежели, ни единого захудалого сома поймать не можете, то треба клуб распустить. Нечего время у прочих культурных людей отнимать! В Сент-Кони имелось несколько клубов. Встречи у всех проводились по разным дням недели, но неизменно в самодеятельном театре. И всем всего хватало, но миссис Гурни только дай повод прикрыть «Любителей ловли сомов». Не могла она никак в толк взять, что вдова клуб открыла, да не «кройки и шиться» какой-нить, а рыбной ловли! Где это видано! Но миссис Бэрэбэл голыми руками не возьмешь! Она всех лис перехитрит и волка до слез доведет. Выкупила женщина тишком сома у рыбаков из другой деревни, в речном иле тушку повазюкала, веслом для вида по башке треснула (да токмо околел!) и на показ к ногам соседки кинула: на, смотри, что выловили! Миссис Гурни дулась-дулась, пыхтела самоваром, а крыть нечем. Из того сома чучело памятное смастерили и повесили на стенку в театре: себе на радость, врагам на зло. По сей день висит. А когда собрания клуба миссис Гурни там проходят, то она чучело это тряпочкой занавешивает. Смотреть со спокойной душой ну никак не может! Но душок от сома, знаменующий победу миссис Бэрэбэл, завесить было нечем. Подобно ратному духу женщины – тот был неистребим!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Баггейн – в фольклоре жителей острова Мэн представляет собой злокозненного оборотня, приносящего несчастья людям. Баггейн обладает способностью перевоплощаться, как в животного, так и в человека. Но в человеческом облике у него всегда имеется звериная черта.

2

Бирюк – волк.

3

Муравейничек – мелкой породы медведь, который любит лакомиться муравьиными яйцами.

4

Жальник – кладбище, могилы, погост.

5

Мохрех (Mo chreach – дословно «Мои руины») – кельтское ругательство, эквивалентное «Черт подери!» или более грубому и емкому, что начинается на «Б». Далее будут употребляться прочие иноязычные ругательства.

6

Досюльный – давний, прежний.

7

Доха – шуба с мехом внутрь и наружу.

8

Стихарь – одежда священнослужителя, прямая, длинная, с широкими рукавами.

9

Осенины или же Равноденствие – праздник урожая, угощения и гостевания. В эту пору заканчивалась уборка яровых хлебов, огородных культур и проходила встреча наступившей осени.

10

Тола-тоне (Tolla-toine) – ругательство.

11

Пир в честь праздника, на который скидывались всем селом.

12

Полунощник – северо-восточный ветер.

13

Закамшить – изловить, схватить.

14

Менгиры – вертикально поставленные большие неотесанные продолговатые камни, разной величины, стоящие отдельно или составляющие длинные аллеи, кольцевые ограждения.

15

Балмо́рал – традиционный шотландский головной убор. Мужской берет с ярким шерстяным бубончиком и атласными лентами. Берет шился из той же ткани и имел такую же расцветку, как и килт.

16

Тэм-о-шентер (сокращенно тэм) – еще один традиционный шотландский головной убор. Отличается от балморала лишь отсутствием ленточек.

17

Каллен скинк – похлебка с копченой рыбой.

18

Морана – могучее и грозное божество, богиня Зимы и Смерти.

19

Раменье – большой дремучий лес, окружающий поле; опушка леса.

20

Анчутка – древнее название черта или беса.

21

Ырка – злой дух. Охотится на своих жертв только ночью, нападает на путников и выпивает их кровь.

22

«Змеиной травой» называют один из видов вероники, т.к. считают, что бог создал ее для уничтожения ядовитых змей.

23

Броги – кожаные туфли с перфорацией и длинными шнурками, при помощи которых они фиксируются на ноге поверх гольф и доходят до середины икры.

24

Трупёрда – неповоротливая женщина.

25

Шпынь голова – человек с безобразием на голове.

26

Конец «пчелиной девятины», в этот день пчел убирают в омшаники на зимовье, укутывают на зиму ульи.

27

Кют – ругательство, обозначающее женские половые органы.

28

Гала (Galla) – ругательство.

29

Ёнда (волочайка, гульня, безсоромна) – распутная женщина.

30

Божевольный – худоумный, дурной.

31

Белебеня (лябзя) – пустоплет.

32

Зень – земля.

33

Бадзула – нечистый дух, который заставляет людей бродяжничать.

34

Быличка – рассказ о нечистой силе, в достоверности которого не сомневаются.

35

Ниваши – ненавидящие людей водяные глубоких рек. От своих прудовых и озерных собратьев отличаются огненно-красными волосами, длинной бородой, зелеными глазами и лошадиными копытами.

36

Верховой – юго-западный ветер.

37

Большой килт – незаменимое обмундирование горцев, переделываясь из юбки-накидки может служить пледом, покрывалом, а также простым плащом, укрывавшим голову и плечи от непогоды. Изготавливается из специальной шерстяной ткани в клетку, которая называется тартан.

38

Килтспин – булавка, по форме напоминающая меч, надевается на подол килта с целью утяжелить его при ветреной погоде.

39

Проверено: крик банши не высасывает людскую душу, но зато славно рвет барабанные перепонки!

40

Хмурники – погодные духи туч, ветра и осадков. Считается, что хмурники питаются мукой, которую люди бросают на ветер или в огонь, дабы защитить себя от града.

41

Спорран – сумка-кошелек, который крепится к поясу килта.

42

Погадка – округлый комок из спрессованных и непереваренных остатков пищи животного происхождения (шерсть, кости, перья и пр.), который некоторые хищные птицы отрыгивают, через некоторое время после приема еды.

43

Скин ду – традиционный нож, который носится на подвязке гольфа правой ноги.

44

Баской – красивый, нарядный.

45

Арысь-поле – женщина-оборотень, которая обращается рысью.

46

Татцельвурм – черный змей с головой кошки и двумя кошачьими лапами.

47

Ащеул – пересмешник, зубоскал.

48

Благерд (Blaigeard) – ругательство.

49

Друшире (Druisire) – ругательство.

50

И мовод – эротическая просьба в оскорбительном контексте.

51

Бредкий – говорливый, болтливый (от слова «бред»).

52

Трусдар – ругательство.

53

Паплюх – ругательство.

54

Брань.

55

Брань.

56

Утопец – водяная нежить, которой становится умерший в воде преступник или грешник, либо утопленный матерью некрещеный младенец.

57

Простонародное название Львиного зева.

58

Заложные покойники – люди, что умерли неестественной или преждевременной смертью. К ним причисляются умершие насильственной смертью, самоубийцы, опойцы (умерших от пьянства), утопленники, колдуны и ведьмы. «Нечистых» покойников не закапывают в землю, а хоронят на перекрестках дорог, границах полей, в лесу, в болотах, в оврагах, за пределами ограды церкви, так как считается, что те «прокляты родителями и земля их не принимает». Тело в гробу укладывается лицом вниз, яму закладывают камнями и ветками.

59

Самайн (День всех святых) – отмечается 31 октября, день, когда грань между миром живых и миром мертвых источается сильнее всего.

60

Слуа – в шотландском и ирландском фольклоре мертвое воинство, состоящее из умерших душ грешников.

61

Михрютка – неуклюжий/неуклюжая.

62

Урхины – пикси, перекидывающиеся днем в облик ежа.

63

Негораздок – недалекий человек.

64

Брань.

65

Божедурье – дурак от природы.

66

Лошолич – страшный лесной дух, лохматый зубастый леший с длинными отвисшими ушами.

67

Бестиарий – средневековый сборник зоологических статей с иллюстрациями.

68

Белебеня, лябзя – пустоплет.

69

Межеумок – человек очень среднего ума.

70

Боглы – гоблины шотландской мифологии.

71

Люл(ь) – половой мужской орган в бранном контексте.

72

Курощуп – бабник.