Чёрные Совы: Пробуждение

– Ладно, пора за дело, – сказал Лесник, – Ленка приведи себя в порядок, сейчас ты понадобишься нам молодая и красивая.

Ленка, ворча себе под нос начала приготовления. Лёжа она сняла шапку, достала головной платок и растянула телогрейку.

– Готова? Теперь отползи от нас метров на пять-шесть и вставай, чтобы казалась, что ты пришла из деревни скрасить одиночество «германских орлов», – проинструктировал он.

– Да знаю я, знаю, – прошипела Ленка и, работая ногами, по-змеиному поползла в сторону россыпи огней.

Дальше всё развивалось как всегда. Девушка качающейся походкой направилась к немцам, громко шурша снегом, чтобы услышали издалека, а Лесник и Алексей зашли разговаривающим немцам за спины.

Ленка была настоящей артисткой. Улыбаясь и крича: «Господа оккупанты вот я вас и нашла!», – она строила немцам глазки и улыбалась так, что у часовых на лице немедленно появилась похотливая улыбка.

Всё закончилось очень быстро, и солдаты не успели ничего понять. Оказавшись у них за спиной, Лесник перерезал одному горло, а другому сломал позвонки шеи.

Часовые как куча тряпья свалились ему под ноги. Алексей поднял их автоматы и запасные магазины с патронами. Ленка обшаривала подсумки с боеприпасами.

– Как грубо, а нельзя было без кровищи? – спросила она Лесника.

– Не ворчи Ленка всё нормально, – урезонил её Алексей. – Побед без крови не бывает.

Замок на двери амбара был немедленно сбит, и они проникли вовнутрь. На земле стояли ящики с патронами, ящик с гранатами, кучей лежали сигнальные ракеты. В углу стоял разобранный миномёт, а около самой двери прислонился огромный станковый пулемёт, увешенный лентами с патронами.

– Склад то так себе, – разочарованно сказала Ленка, рассовывая гранаты по карманам.

– Но вот это стоящая вещь, – произнёс Лесник и похлопал массивный пулемёт по корпусу.

– Что от него толку его же всё равно не утащишь, хотя ты Лесник парень не слабый, – съехидничала девушка.

Через пять минут амбар был начинён взрывчаткой, и диверсанты встретились около входа.

– Надо уходить, сарай взорвётся через полчаса, – произнёс Лесник и двинулся по тропинке прочь от склада. Ленка и Алексей молча, последовали за ним, но не успели пройти и десятка шагов как столкнулись лицом к лицу с двумя немцами. Наверняка они были сменой тех часовых, которых они устранили у склада. Казалось, что немцы были удивлены не меньше диверсантов. Солдаты остолбенело, смотрели на Лесника, стоявшего чуть впереди. Ленка и Алексей замерли и не знали, что предпринять.

Стрелять нельзя, поднимем шум, но и им нельзя позволить выстрелить, – лихорадочно подумал Лесник и принялся действовать. Всё произошло так быстро, что девушка и Алексей даже не сумели проследить за своим товарищем. Молниеносным движением он метнул нож в находившегося чуть дальше немца. Выпучив глаза, он захрипел и начал оседать на землю, второй солдат успел только передёрнуть затвор автомата, но нажать на курок не смог, сильнейший удар в лицо сбил его с ног. В следующее мгновение Алексей и Ленка направили на немцев стволы реквизированных ранние автоматов. Но «жертвы» Лесника уже не двигались. Первый немец, по вполне понятной причине, из его горла торчал нож, и толчками вытекала кровь, но и второй тоже не проявлял не малейших признаков жизни. Алексей медленно подошёл к нему и осторожно склонился над ним.

– Он мёртв, ты, кажется, сломал ему нос, – сказал он, обращаясь к Леснику.

– От сломанного носа не умирают, – произнесла Ленка и бесцеремонно оттолкнула Алексея.

Посмотрев на мёртвого солдата, она констатировала причину смерти:

– Лесник да ты ему нос то в голову вмял, от этого он концы и отдал. Может, от шока умер, а может от кровоизлияния.

– Он до войны боксом занимался, – похвастался Алексей, – его даже хвалили.

– В боксе такому не учат, тут сила немалая нужна, – уверенно произнесла Ленка.

Лесник, вытирая нож о мундир убитого, и снимая с немцев боеприпасы, посоветовал:

– Меньше разговоров, больше дела. Убирайте трупы с тропы.

– Что толку, кровь то всё равно видать, – сказала Ленка.

– Трупы уберем, а дорожку снегом засыплем, – терпеливо объяснил Алексей девушке, а то вдруг здесь до взрыва ещё кто-то пройдёт.

Быстро справившись, они вновь двинулись по тропинке из деревни. Пройдя совсем немного, они были остановлены выстрелами вдалеке. Замерев, Лесник прислушался, но выстрелы повторились вновь. Они слышали не только редкие автоматные очереди, но и пистолетные выстрелы. Иногда раздавались крики толпы и взрывы смеха.

– Неужели наших поймали, – прижав ладони к лицу сказала Ленка.

– Давайте проверим, – предложил Алексей.

– Нет, мы должны уходить, может это, ещё и не наши попались, – повысил голос Лесник.

– Какой же ты зануда, – выпалила Ленка и ракетой метнулась в сторону деревенской площади.

– Я тоже схожу, ладно? – сказал Алексей и под укоризненным взглядом друга двинулся за девушкой.

Лесник тяжело вздохнул и пошёл следом. «Дисциплина конечно хромает, но не бросать же их, в конце концов».

* * *

Деревенская площадь была довольна большая. Её окружали добротные здания самым видным, из которых было здание сельсовета, где сейчас располагался временный немецкий штаб. Посередине площади стояла в два ряда немецкая техника, а между этих рядов и происходили заинтересовавшие диверсантов события.

На площадке между рядами техники собралось около пятидесяти немецких солдат. Они за чем-то с большим интересом наблюдали, выражая свои чувства криками и выстрелами из оружия в воздух. Что именно происходило там разглядеть Леснику и его спутникам не удавалось, так как всё было закрыто спинами фашистов. Алексей и Лесник, прокравшись позади домов, забрались на одно из зданий окружавших площадь. Отсюда они смогли рассмотреть, что же так веселило немцев.

Окружённый со всех сторон врагами, в порванной рубашке и с залитым кровью лицом, на коленях стоял человек. Леснику этот человек показался знакомым, но он не смог вспомнить, где он его видел. Двое дюжих солдат безжалостно избивали его. Чуть в стороне от основного действия стоял, сложив руки на груди, офицер СС. Звание с крыши было не видно.

Интересно, что здесь делает эсесовец, – подумал Лесник, – нам не поступало информации об их прибытии, наверное, это он привёз этого беднягу.

Остановив мановением руки избиение, офицер подошёл к окровавленному человеку. Он что-то потребовал от него, но ответа не получил. Когда он повторил вопрос, человек поднял голову и плюнул в эсесовца.

– Это же Кулагин, командир третьей группы, – прошептал Алексей.

Лесник мгновенно вспомнил этого весёлого и смешного парня, с которым они летели в самолёте, а потом прыгали с парашютов. После высадки парень пожелал им удачи и пожал руку Олегу.

– Значит, третья группа уничтожена, – сделал вывод Лесник.

– Вот бы ему помочь, – мечтательно сказал Алексей.

– Не говори ерунды, – прервал его Лесник, – на площади пятьдесят фашистов вооружённых до зубов, готовых палить во всё, что движется, а ты хочешь ему помочь. Как ты себе это представляешь?

– Но надо же что-то предпринять, – взмолился Алексей.

– К сожалению, мы не сможем ничего предпринять, – прервал спор Лесник и обратил всё своё внимание на площадь.

После очередного сеанса избиения офицер СС, снова задал свой вопрос Кулагину. Ответа не последовало. Залитый кровью диверсант засмеялся в лицо фашисту. Это, очевидно, не понравилось немцу и он, достав пистолет, прострелил Кулагину ногу.

– Чёртов урод, – выругался Алексей, – как бы я хотел пристрелить его.

Лесник, наблюдая за событиями на площади, лихорадочно соображал, где же могут быть Олег и Михаил. Закончить закладку взрывчатки они не могли успеть, за столь короткий срок и это значит, что застряли где-то на площади и тоже наблюдают за происходящим. Где же вы ребята, – подумал Лесник, отползая на противоположную часть крыши. Пожалуйста, не наделайте глупостей. С нового места ему стали видны участки площади недоступные ранее.

До боли в глазах Лесник всматривался в ряды немецкой техники. Скоро это дало свои результаты. Он заметил тень человека около немецкого грузовика, которая появилась и исчезла, а за ней последовала другая. Вернувшись к Алексею, Лесник сообщил ему, что нашёл Олега и Михаила, но тот был настолько заинтересован событиями внизу, что не обратил на его слова никакого внимания.

На площади же происходило следующие. Эсесовец видно потерял терпение и занялся Кулагиным лично. Он задавал вопросы и не получая ответа наносил удары беспомощной жертве.

– Где Ленка? – спросил Лесник Алексея.

– Она на соседней крыше, – ответил тот.

– Как бы чего не натворила, – обеспокоился Лесник.

Неожиданно Алексей сильно стиснул руку товарища. Обратив всё своё внимание на площадь, Лесник увидел последний акт драмы разыгравшейся внизу.

Эсесовцу, очевидно, надоело задавать вопросы, он приставил пистолет к виску Кулагина и выстрелил. На площади всё замерло. Кулагин, стоявший на коленях, покачнулся и упал лицом вниз. Площадь огласили радостные вопли и новые выстрелы немецких солдат в воздух.

– Сволочи. Какие же они всё-таки сволочи – сжав зубы, прошипел Алексей и потянулся к лежащему рядом автомату.

– Не теряй голову, – остановил его движение Лесник, сильно стиснув плечо товарища.

В следующее мгновение с соседней крыши загрохотала длинная автоматная очередь, направленная в сторону фашистов.

– Не выдержала соплячка, – произнёс Лесник, оттаскивая Алексея от края крыши.

– Практически следом по толпе ударила серия выстрелов со стороны грузовика.

Началось, – подумал Лесник и схватил за рукав Алексея, разворачивая его к себе лицом.

– Слушай меня внимательно, – прокричал он, – как только начнёт взрываться техника, уходи к указателю за деревней, подожди минут пять и если никого не дождешься, пробирайся к нашим сам. Это было наше последнее задание. Мы собрали достаточно сведений, нас ждут. Ты понял меня?

Алексей внимательно посмотрел на своего товарища и кивнул.

– Пообещай мне, – не отступал Лесник.

– Хорошо, я обещаю, – произнёс Алексей.

Успокоившись, Лесник хлопнул друга по плечу и быстро скатился по крыше, на ходу пуская серию выстрелов в оккупантов.

На площади же началось что-то страшное. Немцы, прячась от выстрелов невидимых им противников, рассредоточились по территории. Своими прикрытиями они в основном выбрали машины стоявшие рядами. Между этими рядами уже лежал труп Кулагина и с десяток тел немцев.

Почему они не взрывают технику, – лихорадочно думал Лесник. Скоро они поймут, что нас мало и тогда нам точно конец.

Метрах в пятнадцати от него взорвалась граната, кинутая кем-то из диверсантов. От её взрыва пострадали несколько солдат, автомат одного из них прилетел под ноги Лесника. Убедившись, что оружие не пострадало, он дал из него длинную очередь по мечущимся вокруг немцам. Несколько тел упали на землю. Перекатившись по земле, Лесник выпустил оставшиеся патроны по ногам спрятавшихся за ближайшей легковушкой фашистов. Из-за машины раздались крики и ругательства на немецком языке. Отбросив бесполезное оружие, Лесник достал свой автомат и бросился по кромке площади. К сожалению, он не мог подходить близко к технике так – как не знал, когда она взорвётся.

Немецкие солдаты, спрятавшись за автомобилями, огрызались короткими очередями в сторону крыш. Один из немецких солдат кинулся к самоходке, на которой, скорее всего, приехали эсесовцы с Кулагиным, так как она располагалась немного в стороне от других машин. На ней располагался пулемёт, которым немец и решил воспользоваться. Вскочив в кузов, фашист успел развернуть оружие в сторону крыш. Через секунду немец исчез в столбе огня. Отличный бросок, – похвалил мысленно Ленку Лесник. С крыши Алексея раздавались редкие выстрелы, зато жертву себе они находили значительно чаще, чем бестолковая пальба Елены.

Делая очередную перебежку, Лесник заметил Олега и Михаила. Они отбегали от одного из рядов техники. Сейчас рванёт, – проговорил вслух Лесник и двумя короткими очередями прикончил двух немцев выскочивших на него. Раздался взрыв, от которого вздрогнула земля. В одно мгновение несколько легковых машин, грузовик и бронетранспортёр исчезли в огненном облаке, а вместе с ними и оккупанты, прятавшиеся среди них. Осколки от взорванной техники безжалостно бороздили землю и тела солдат. Пламя от горящего транспорта нещадно гудело. Продолжая передвижение, Лесник запнулся за выскочившего откуда-то солдата. Падая, он выронил свой автомат. Обернувшись, Лесник увидел направленный на себя ствол оружия. Выстрелить противник не успел, за его спиной раздался взрыв, и фашист упал на землю, а голова его откатилась в сторону. Очевидно, от жара взорвалась ещё одна машина, осколок которой и убил немца. Подняв оружие, Лесник кинулся к выходу с площади. С другого конца, отстреливаясь на ходу, сюда бежали Олег и Михаил. Вдруг Михаил споткнулся и упал на землю. Олег, бежавший впереди, вернулся к товарищу, но, убедившись, что напарник мертв, продолжил бег. Выстрелив по подбежавшим к телу Михаила фашистам, он отбросил автомат, достал гранату и метнул её в немцев. Сделав несколько шагов, он упал сам, перечёркнутый автоматной очередью.

Наблюдавший за этой сценой Лесник никак не мог помочь Олегу, так как сам находился под прицельным огнём троих немцев. Высунувшись ему, удалось поразить одного из фашистов. Повторить этот манёвр у него не получилось. Земля вокруг него вскипала от пуль, как только он делал попытку выбраться из-за догорающего куска бронетранспортёра.

Спасение пришло неожиданно, раздался взрыв и из того места, где только что располагались немцы, выскочил улыбающийся Алексей.

– Ты, почему не ушёл, когда начались взрывы? – строго спросил Лесник отряхиваясь.

– Я не успел, – начал оправдываться Алексей, – да и тебе я пригодился.

– Где Ленка? – прервал его Лесник, перекрикивая пальбу.

– Её убили, когда она спускалась с крыши, – виновато произнёс товарищ.

– Олега с Михаилом тоже, – сказал Лесник. Ладно, не время болтать уходим, пока они не разобрались, кто есть кто. Вдалеке раздался ещё один мощный взрыв – взорвался заминированный склад.

Со всех ног друзья бросились к проходу между одним из домов. Добежать им не удалось, совсем рядом что-то застрекотало, и Алексей упал на землю, обливаясь кровью. Пули угодили ему в ноги и грудь. Лесник склонился над товарищем, разрываясь от жалости, но его старания остановил сильнейший удар по голове. Проваливаясь в темноту, он подумал, что это конец и только одно не давало ему покоя – мысль об Алексее.

* * *

Голова раскалывалась, от боли, каждый вздох причинял боль, рот был наполнен кислой и вязкой слюной. Лесник с усилием разлепил глаза. Он находился в небольшой светлой комнате. Весь пол был усыпан какими-то бумагами, на стенах было расклеено множество немецких листовок со свастикой, а сам Лесник сидел на стуле, прикрученном к полу, со связанными за спиной руками. Верхняя одежда на нём отсутствовала, рубашка была порвана в нескольких местах. Всё тело Лесника ужасно болело – левый бок отёк, лицо опухло. Били, сволочи, – безразлично подумал Лесник. Сразу не убили, значит, будут пытать. Что ж, посмотрим кто кого. Сейчас ему было всё безразлично. Алексей погиб, после таких ранений не выживают. Ненависть закипала в нём, и единственным желанием было отомстить. Лесник закрыл глаза и вспомнил то время, когда они с Алексеем жили и работали вместе.

Когда началась война, Алексей сразу захотел пойти на фронт добровольцем. Однако директор завода, на котором они работали, был решительно против этого. Алексей, не смотря на свои годы, был одним из лучших сотрудников экспериментального цеха завода. Завод испытывал военную технику, и Алексею дали «бронь». После колонии друзья вместе окончили техникум, и образование у них было. Разница лишь в том, что Алексею всё давалось легко, а Леснику куда сложнее, но с помощью друга и он справлялся. Ему тоже дали «бронь», но как помощнику начальника сборочного цеха. Алёша долго и тяжело переживал, что его не пускают на фронт, но уговоры Лесника сделали своё дело, и он на время успокоился. Друг убедил его, что на заводе они делают очень нужную фронту работу. Как оказалось позднее мысль о фронте он не оставил и через пару месяцев подготовил себе замену из новичков. Втайне от старшего друга он подал заявление, и его удовлетворили. Лесник помнил как «обрадовался», узнав эту новость. Делать было нечего, он тоже пошёл в военкомат. Они всегда были вместе, и даже война не разлучила их, не ослабила их мужскую дружбу.

Позднее Алексей признался, что боялся своим поступком обидеть друга. Боялся, что они расстанутся. Лесник не стал ему говорить, что ни в коем случае не отпустил бы его одного на фронт. Всеми правдами и неправдами он последовал за Алексеем.

Воспоминания прошлого были прерваны громкими шагами.

Где-то за дверью раздалась немецкая речь. Лесник прислушался:

– Сколько тел этих подонков вы нашли, – спросил грубый голос.

– Четыре тела, герр штурмфюрер , – ответили ему.

– Пятеро «красных», уничтожили двадцать пять немецких солдат, и ранили столько же, возмутился первый.

– Двадцать семь, герр штурмфюрер, – поправил его второй, – и взорвано немного боеприпасов.

– Чёрт! Это невозможно.

– Герр штурмфюрер, мы не ожидали нападения и потому потеряли столько людей.

– Вы всегда должны быть готовы к нападению. Вы находитесь на территории противника лейтенант, и расслабляться не следует, – повышая голос, проговорил первый.

Второй промолчал в ответ на поучения вышестоящего позванию.

– Что с раненным? – осведомился обладатель грубого голоса.

– Ещё жив, – ответил ему лейтенант, – но к допросу малопригоден.

Лесник как будто родился заново. Услышанное дало ему силы. Алексей ещё жив и возможно он сможет ему помочь. Да конечно сможет, по-другому и быть не может, – лихорадочно думал Лесник.

– Зови ребят, начнём допрос, – непреклонно закончил разговор первый.

Лесник закрыл глаза. Пусть думают, что я не пришёл в сознание. В комнате скрипнула дверь, послышались многочисленные шаги, а потом всё стихло. Наблюдают за мной, – понял Лесник.

– Герр штурмфюрер, наши ребята, кажется, перестарались последний раз, – усмехнулся знакомый голос.

– Ничего лейтенант, это поправимо, – ответил ему капитан.

В следующее мгновение Лесник получил увесистую затрещину. Охнув, он открыл глаза. Перед ним стоял, склонившись, тот самый эсесовец, который убил Кулагина. Бледное вытянутое лицо, синяки под глазами. Левую бровь пересекает вертикальный шрам. Чёрная форма ужасно подходила этому палачу. Его пронзительный взгляд буквально сверлил Лесника. Покрутив головой, он заметил, что справа и слева от него стоят двое плечистых парней с лицами мясников. За спиной капитана стоял лейтенант, голос которого Лесник слышал раньше.

– Простите, что пришлось прервать ваши сновидения, но нам чрезвычайно необходимо с вами поговорить, – сказал на хорошем русском эсесовец.

Лесник поднял глаза на него и улыбнулся.

– О, вы тоже будете строить из себя героя как тот несчастный на площади? – оскалился офицер.

В ответ на это Лесник продолжал улыбаться. Точным и сильным ударом капитан ударил его по лицу, разбив и без того саднящие губы.

– Ваша улыбка неуместна в сложившейся ситуации, – сказал фашист. – Поговорим серьёзно. Я знаю, что к нам в тыл высадились три группы по пять человек в каждой. Группа Кулагина уничтожена. Ваша группа тоже. Осталась ещё одна. Я хочу, чтобы вы сказали мне, откуда вас должны переправить через линию фронта. Где должны собраться группы?

Ухмыльнувшись, Лесник сплюнул кровью под ноги офицера.

– Ваша глупая гордыня бессмысленна, – сморщившись, сказал эсесовец, – вернуться назад к своим вы не сможете, вас расстреляют. Вы же лучше меня знаете, что ТАМ вас объявят предателем. Кому нужно ваше геройство? – убеждал он Лесника.

– Как вы думаете, откуда я узнал столько о вас? – спросил немец.

Лесник, продолжая улыбаться, пожал плечами.

– Информацию эту я получил от одного из людей Кулагина, – объяснил эсесовец, – но к большому моему сожалению мои ребята перестарались, и мы не успели получить полные сведения о ваших группах. Сам же Кулагин оказался очень упрям.

Сделав круг вокруг привязанного, капитан добавил:

– Если вы окажете нам помощь, то вступите в наши ряды, и будете сражаться за Великую Германию, – закончил немец.

В ответ на эту речь Лесник искренне захохотал в лицо фашистам. Сначала напугать расстрелом, а потом пообещать службу в германских рядах. Хороша перспектива.

– Да, – задумчиво произнёс немец, – признаюсь, я немного перегнул. Такие животные как вы не способны оценить высокие материи. Но я обещаю, что вам сохранят жизнь.

Новый взрыв смеха со стороны Лесника.

– С вами всё понятно, вы ещё не созрели, – сделал вывод капитан, – лейтенант, – добавил он по-немецки, – займитесь им.

* * *

Лесника били весь день и всю ночь. Со свойственной немцам педантичностью. Избиение происходило с интервалом в два часа. Напротив стула Лесника на стене находились часы и он, когда не терял сознание, подмечал, что «мясники», на встречу с ним, не опаздывали ни на минуту.

Иногда ему казалось, что у него переломаны все рёбра и отбиты все внутренности, но он знал, что это не так. Я выносливый, – думал Лесник, – я им нужен. Я выдержу, ради Алексея. Он им тоже нужен, вдруг я не расколюсь, как Кулагин, – убеждал себя Лесник, – они будут его лечить.

На следующие утро капитан и его «свита» вернулись.

– Доброе утро, – оскалился офицер, – надеюсь, сегодня, наша беседа пройдёт более продуктивно.

Лесник ухмыльнулся разбитыми губами.

– Тогда примем кое-какие меры, – сказал эсесовец медленно вытаскивая пистолет из кобуры.

Он словно ожидал подобной реакции от меня, – подметил Лесник.

– Думаю, что после обеда вы заговорите, – хладнокровно пояснил немец, простреливая Леснику сначала правую ногу, а потом левую ладонь.

Выходя из комнаты, он сказал лейтенанту по-немецки:

– Через четыре часа он должен заговорить, у меня мало времени. Смотрите, не забейте его до смерти.

– Слушаюсь герр штурмфюрер, – прокричал лейтенант, закрывая дверь за эсесовцем.

Лесника снова начали бить, только на этот раз все удары приходились по повреждённой руке и ноге. Когда «мясники» устали и присели передохнуть избиваемый прокручивал в голове последние слова капитана. Тот явно торопиться, начальство не довольно результатами его работы. Одна из диверсантских групп всё ещё на свободе и наверняка действует. Этот «садист» хочет создать у меня впечатление будто ему некуда торопиться и калечить меня, это смысл его жизни. Алексей видно всё ещё к допросу не пригоден и я его единственная ниточка. Что ж, на этом можно неплохо сыграть.

Всё остальное время до прихода капитана, Лесника превращали в кусок мяса. Он терял сознание, его возвращали – окатывая холодной водой, и опять били. Лесник испытывал дикую боль, всё его тело молило уступить немцам, но он не мог этого сделать, так как этим он не помог бы Алексею.

В двенадцать часов семь минут вернулся капитан. Лесника перестали избивать и посадили на стул.

– Лейтенант, он заговорил?

– Он не произнёс не слова герр штурмфюрер, – устало развёл руками лейтенант.

Эсесовец посерел от злости и повернулся к Леснику. Синяки под его глазами увеличились. Левый глаз, под повреждённой бровью мелко подрагивал.

– Вы, что совсем идиот, – произнёс он по-русски, – у вас отсутствует инстинкт самосохранения.

Ударив связанного, немец отвернулся к окну и задумался.

Штурмфюреру СС Фердинанду Бутту порядком надоела эта неприветливая страна. Русские, с их гипертрофированным чувством патриотизма, ужасно раздражали его. Приказ начальства ликвидировать «крыс» он воспринял весьма спокойно. Задание это поручили ему только потому, что диверсанты были неуловимы ранее. Хотя СС пока и не занималось такими операциями, оно приняло его под свой контроль, так как хотело показать своё превосходство перед другими службами. Бутт возглавил группу поиска. Первые результаты не замедлили себя ждать. «Красные» были ужасно предсказуемы и наносили удары только в самые чувствительные места. На одном таком объекте и была окружена одна из групп. Командир группы и девушка-радист были взяты живыми. Девушка не сопротивлялась слишком долго и дала определённую информацию. К сожалению, сообщить, где группы должны встретиться, она отказалась. Неумелый удар одного из подчинённых капитана оборвал её жизнь. Старший группы вообще оказался ненормальным, и его пришлось устранить. Время шло, начальство требовало действий, и Бутт нервничал. Ранее он пробовал устраивать засады на оставшиеся группы, но тщетно. Казалось бы, судьба преподнесла подарок ему, позволила частично уничтожить вторую группу, но не тут-то было. Во-первых, ликвидация группы слишком дорого обошлась германской армии, а во-вторых, ему опять достались те ещё информаторы. Молодой парень умирал в одном из сараев, окружающих временный штаб, и был не пригоден к допросам, а второй вообще был уникум. После стольких побоев он уже не был похож на человека и должен был бы давно пойти на сотрудничество, но он только нагло улыбался. Да воистину наш фюрер прав, русская нация должна быть «уничтожена под корень», за такое упрямство и глупость.