Чёрные Совы: Пробуждение

Посередине помещения стоял сервированный стол. Мясо, всевозможные закуски, дорогие вина – вот лишь немногий перечень того, что покрывало его поверхность.

Чуть в стороне в складках чёрного кожаного кресла, утопал мужчина в дорогом европейском костюме цвета спелой вишни. Окинув взглядом профессора, он понимающе улыбнулся. Но самое поразительное было то, что Брантнер знал этого человека.

Нет. Он не был знаком с ним лично, но слухи о нём ходили подчас весьма фантастические. Перед Брантнером сидел Карл Хаусхофер – высокопоставленный военный, учёный и личный друг Адольфа Гитлера.

Сложив длинные пальцы рук в замок, Хаусхофер нарушил затянувшееся молчание.

– Думаю мне не надо представляться. Вижу, вы узнали меня. Что ж, тем лучше. Мы сэкономим друг другу время.

Сделав небольшую паузу, в ходе которой он внимательно изучил внешний вид своего гостя, Хаусхофер сочувственно осведомился:

– Почему вы покрыты кровью профессор? Вы ранены? Может быть, вам требуется медицинская помощь?

Опустив взгляд на свою одежду, заляпанную кровью и грязью, порванную в нескольких местах, Брантнер ответил:

– Не беспокойтесь генерал. Всего лишь издержки профессии.

Оценив шутку, Хаусхофер добродушно улыбнулся и произнес, чётко выговаривая слова:

– В соседней комнате есть чистая одежда. Примите душ и разделите со мной этот скромный ужин.

Теряясь в догадках, Брантнер в нерешительности остановился на пороге комнаты, на которую ему указали.

Заметив это, хозяин номера поспешил его успокоить:

– Всё вещи, принадлежащие вам, останутся в полной неприкосновенности. Вам вернут их по вашему первому требованию.

Смущённо крякнув, Брантнер сказал:

– Дело не в этом. Я хотел бы знать, чем моя скромная персона смогла заинтересовать такую важную фигуру как вы?

Поднявшись с кресла, Хаусхофер произнёс:

– Я здесь, чтобы осуществить вашу давнюю мечту профессор.

29 октября 1940 года.

Чехословакия. Прага.

Пара белых голубей о чём-то ворковала за окном, совсем не обращая внимание на спорщиков внутри флигиля.

– Янек ты уверен, что у нас всё получиться?

– Конечно получиться, успокойся.

– А если фашисты всё узнают?

– Ничего они не узнают. Мазура практически уже всё приготовил. Ставински ждёт нашего сигнала. Не трясись, всё будет хорошо. Вот увидишь, от фрицев и мокрого места не останется.

– Ресторан жалко. Там так красиво. Хрустальные люстры, гобелены, белоснежные скатерти и дорогая посуда. А ты уверен, что Мазура успеет уйти до взрыва?

– Мы всё продумали. Приготовив взрывчатку к взрыву, он объявит, что у музыкантов антракт. Уйдя со сцены, они тихонечко уберутся оттуда через чёрный ход.

– Ну не знаю. На словах то всегда гладко выходит.

– Да ладно тебе. Ты лучше подумай, как нам повезло. Столько фрицев собираются в одном месте! Они даже свой обслуживающий персонал приведут.

– Почему же тогда музыкантов наших оставили.

– Ну, хорошие музыканты на дороге не валяются. Ладно, хватить разговаривать. У нас ещё целая куча дел.

Двое разговаривающих повернули головы на звук шагов смолкших рядом с ними.

Напротив них стоял мужчина среднего роста в тяжёлых военных ботинках. В руках он держал металлическую монету, которая с поразительной быстротой сновала между его сильных пальцев.

– Янек всё готово. Ребята Ставински заняли свои позиции.

– Место выбрали удобное?

– Удобное. Сам выбирал. Когда рванёт, фрицы оставшиеся в живых рванут к выходу. Тут мы их и встретим. Ставински расположился в доме напротив. Окна как раз выходят на ресторан. Добьём всех. Хотя думаю, что после такого взрыва их немного уцелеет.

– Как смогли договориться с хозяевами квартир? – спросил Янек – крепкий молодой парень с вьющимися пегими волосами.

– Всё прошло отлично. Даже выселять никого не пришлось. Хозяевами были евреи, расстрелянны пару месяцев назад. Квартиры пустуют.

– Ты подумал, как мы будем отступать?

– Конечно Янек. Заберёмся на крышу. Перепрыгнем на соседний дом, потом на следующий, а там спокойно спустимся.

Собеседник Янека молодой парнишка неспортивного телосложения озабоченно уточнил:

– А прыгать далеко?

– Не бойся Станислав, – улыбаясь, хлопнул его по плечу человек с монетой, – я тебя на руках перенесу.

– Хорошо я всё понял, готовь ребят. Пусть заканчивают возиться с листовками, через час выходим, – распорядился Янек.

Когда говоривший удалился, Станислав быстро зашептал на ухо товарищу:

– Янек, зачем мы его взяли? Он же уголовник. Сидел в тюрьме за убийство и вообще он крайне неприятный тип.

Янек – руководитель одной из ячеек чешского сопротивления неожиданно обозлился на своего приятеля:

– А ты бы чего хотел, чтобы мы боролись с оккупантами голыми руками? У Квинты, по крайней мере, было оружие, с помощью которого мы смогли отбить у фрицев взрывчатку и автоматы. Он помог нам!

Обиженный на друга Станислав попытался возразить:

– Ты уверен в нём? Ты уверен, что он нас не придаст?

Янек, пригладив растрепавшиеся волосы рукой, уверенно пояснил:

– Квинта может быть и преступник, но он не предатель. Он настоящий патриот нашей страны. Такой же, как ты и я.

Станислав развёл руками:

– Ну, если ты ему доверяешь.

Обняв своего приятеля за плечи, Янек мечтательно произнёс:

– Успокойся. Я нервничаю не меньше тебя. Сегодня мы начинаем НАСТОЯЩЕЕ дело. Пусть фрицы поймут, что они не у себя дома. Чехия не сдалась!

Потрепав по голове затихшего товарища, он продолжил:

– А Квинта поможет нам. Ты же понимаешь, что нам не хватает опыта. В нашей организации одни студенты. Конечно, пакостить по мелочи мы бы смогли. Раскидывать по городу листовки или поджечь пару квартир с фрицами, вполне в наших силах. Но достойно ли это настоящих мужчин.

Встав со стула, Янек достал из под старого письменного стола, стоящего напротив окна, два отличных немецких автомата МР-38 , недавно захваченных из немецкого грузовика с оружием.

С наслаждением, погладив новенькое оружие, он продолжил:

– Вскоре нашему примеру последуют по всей стране. Нигде не будет безопасно гитлеровским ублюдкам. А если они осмелятся напасть на СССР, то им тем более конец. Это сильная и большая страна. У русских огромная и хорошо вооружённая армия они разобьют фашистов и помогут нам освободить нашу Чехию. Так, что не вешай нос Станислав. Мы ещё успеем закончить университет.

Патриотическая речь Янека была прервана пронзительным женским криком:

– Фрицы! Вокруг нашего флигеля фрицы!

Выглянув в окно, Янек увидел немецких солдат окружающих их убежище. Чуть дальше остановился грузовик, из которого выпрыгивали новые солдаты.

Вихрем, скатившись со второго этажа, он ножом поддел доски в полу флигеля. Сдвинувшись, они обнажили прямоугольное углубление, в котором в беспорядке лежали автоматы, гранаты, большое количество патронов.

Что делать дальше Янек не знал. Его охватил страх. Но это был не страх перед немцами, это был страх не справиться с ситуацией. Оглянувшись, он увидел, что всё находящиеся во флигеле с надеждой смотрят на него. Он был их лидером. Все ждали его распоряжений. Сможет ли он оправдать их надежды?

Появившийся рядом Квинта заорал во всё горло:

– К бою! Разбирайте оружие, гранаты. Занимайте позиции у окон! Стрелять по моей команде!

Этот крик вывел Янека из стопора.

– Как они нашли нас? – обернувшись к Квинте, спросил он.

– Не иначе стукач затесался.

Квинта командовал чётко и уверенно. Во флигеле была всего одна дверь и в течение минуты они эту дверь закидали всяким барахлом валяющимся вокруг.

Затем он сам лично расставил каждого человека к окнам, из которых открывался вид на сжимавших вокруг них кольцо фрицев.

Янека и Станислава он утащил на второй этаж.

– Здесь и займём позицию, – сказал Квинта, выкладывая из карманов куртки гранаты.

Янек утирая вспотевший лоб, уставился в окно. Толчок в спину заставил его повернуть голову.

И снова это был Квинта.

– Послушай меня внимательно Янек, – сказал он, положив свою руку ему на плечо. – Нас всего одиннадцать человек. Скорее всего, мы умрём, но умрём мы за правое дело. Это твои люди! – рукой Квинта обвёл напряжённые спины студентов. – Они ждут, что скажешь им ТЫ. Тебе тяжело, но я знаю, ты справишься. Потому что я пошёл за тобой, я поверил тебе. Если им суждено умереть сделай так, чтобы они умерли достойно. Чтобы они знали, что сражаются не зря.

Янеку стало ужасно стыдно. Этот уголовник, как выразился Станислав, делает его дело, пока он страдает чувством неуверенности. Выбор сделан. Время бросать камни и время их собирать, – подумал он.

Квинта с улыбкой наблюдал, как Янек подошёл к каждому из своих товарищей. Дружеская шутка, похлопывание по плечу, совет – он нашёл для каждого слова, в которых тот нуждался в эту трудную минуту. После того как он покидал своего товарища, тот неузнаваемо менялся. Сгорбленная страхом и неизбежностью спина выпрямлялась, в глазах загорался опасный огонёк.

Вскоре немцы атаковали. Студенты открыли беспорядочную стрельбу, но это не нанесло противнику серьёзного ущерба. Германские солдаты залегли, и стали ожесточённо отстреливаться.

С иронией Квинта спросил Янека:

– Твои бойцы раньше-то стреляли?

– Стреляли все. Но только по одному магазину. Берегли патроны.

– Грамотеи.

Подгоняемые приказами командиров фрицы стали подниматься. Янек видел, как двое солдат упали под точными выстрелами Квинты. К сожалению, точность попаданий его друзей оставляла желать лучшего.

– Не стройте из себя снайперов, – орал сквозь гром выстрелов Квинта. – Косите их очередями! Не жалейте патронов.

Осмелевшие было фашисты, нарвались на длинные очереди со стороны старого флигеля.

– Не подпускайте их близко! Иначе они продырявят это корыто!

Взяв солдата на мушку, Янек изрешетил его. Рядом грохотал автомат Станислава. Пороховой дым, которым наполнился флигель, жёг глаза. Янек видел, как немецкая пуля угодила в голову Анны – девушки с его факультета. Раскрыв широко глаза она, обливаясь кровью, повалилась на пол. Её жених Франтишек, находившийся здесь же попытался подхватить ее, но пуля в спину остановила и его.

Остановить немцев не удавалось. Всё ближе и ближе подходили они. Десяток мёртвых товарищей, оставшихся на земле, не мог остановить их. Чем ближе подходили они, тем смертоносней становились их пули. Они насквозь пробивали деревянные стены и прятавшихся за ними студентов. Когда немцы оказались совсем близко в ход пошли гранаты. Ещё пятеро фашистов успокоились на веке.

В какой-то момент Янек понял, что стрелять продолжают только они с Квинтой. Поискав взглядом Станислава, он увидел его лежащим на полу. Товарищ был ужасно бледен, и правое плечо его было окровавлено. Склонившись над, ним Янек убедился, что он дышит.

Выпустив в окно остаток магазина, он попытался оказать помощь товарищу. Оторвав от своей рубахи рукав, он попытался остановить кровотечение. Это спасло его. На улице тяжело забухал пулемёт.

Место, у окна, которое он только, что занимал, перестало существовать. Пулемёт разнёс в щепки всю стену. Огромные дыры покрывали всё вокруг. Куски дерева летали над телами словно картечь. Янек увидел как осел на пол раненый в бедро Квинта, пулемётная пуля разворотила ему ногу. Свинцовый вихрь уничтожал всё, до чего дотягивался. Янек всей тяжестью своего тела прижал Станислава к доскам пола. Квинта отползал к лестнице на второй этаж.

И вдруг пулемёт смолк. Наступила оглушающая тишина, о которой пишут в книгах. Покрутив головой, Янек понял, что у него кончились патроны. Отбросив в сторону свой автомат, он поднял оружие Станислава, в котором они ещё остались.

Сильный взрыв потряс полуразрушенный флигель. Фашисты взорвали входную дверь. Вместо неё Янек увидел огромный пролом, из которого словно муравьи лезли фрицы.

Волоча ногу по полу, Квинта смог добраться до лестницы. Прицелившись, он выдал остаток магазина в своём автомате, в слишком ретивых солдат. Двое фрицев упали. Остальные направили весь огонь на второй этаж.

Свинец с лёгкостью пробивал пол, оставляя за собой дымящиеся отверстия от пуль. Янек видел, как Квинта был буквально изрешечён ими. Изо рта его хлынула кровь. Янек было, бросился на помощь, но был остановлен взмахом окровавленной руки. Тяжело дыша и захлёбываясь собственной кровью, Квинта достал из бездонных карманов своей куртки две гранаты. Подмигнув Янеку, он отправил их вниз.

Двойной взрыв оглушил Янека. Открыв глаза, он не смог ничего разглядеть. Его окружали только пыль и дым. Стена смока была настолько плотной, что казалось, её можно было ощутить с помощью прикосновения. В ушах раздавался противный звон, а во рту был кислый привкус.

Поворошив Станислава, он убедился, что товарищ жив.

– Ничего. Мы сейчас выберемся отсюда, – обращался он к бесчувственному другу. – Ты только держись.

Поднявшись на ноги, Янек увидел, что пыль рассевается. Обрадованный этим открытием он попытался поднять Станислава на руки. Но сделать ему это не удалось, так как в следующее мгновение на его затылок обрушился удар. Мозг взорвался тысячей огней, в результате чего он потерял сознание.

* * *

Сильнейший удар под рёбра вернул его в реальность. Он лежал на полу со связанными за спиной руками. Над ним стояли два германских солдата с нашивками лейтенантов и кувалдами вместо кулаков. Изловчившись, Янек перевернулся набок. Но нового он ничего не увидел. Лишь уткнулся лицом в чьи-то до блеска начищенные чёрные сапоги. Увидав это, солдаты услужливо загоготали.

Их смех прекратился также внезапно, как и начался. Повинуясь приказу хозяина сапог, один из фрицев поднял Янека за шиворот.

Теперь он мог увидеть чуть больше. Прямо напротив него, положив ногу на ногу, на чудом сохранившемся стуле, сидел немецкий офицер в звании майора. Руки, одетые в кожаные перчатки ловко играли метательным ножом.

– Ян Шипка, если я не ошибаюсь? – растягивая слова, произнёс он.

Янек увидел, как мимо него волокут растерзанное тело храбреца Квинты. За телом тянулась широкая кровавая полоса.

Не дождавшись ответа, майор продолжил:

– Молчать не в ваших интересах. Я знаю, что вы хотели взорвать ресторан «Злато» во время празднования там юбилея генерала Бёнирсвальда. Что ж, вполне достойный план.

– Откуда вы это узнали? – превозмогая страшную боль в голове, спросил Янек.

Майор подал знак одному из своих лейтенантов, и немец вытащил из-за спины объёмный солдатский рюкзак. Порывшись в нем, он кинул на пол перед Янеком какой-то предмет. При соприкосновении с деревянным полом тот громко чавкнул. Янек не мог долго сфокусировать взгляд на полу. Даже движение зрачками приносило ему сильную боль. Наконец он понял, что показывают ему. Волосы на его голове встали дыбом.

На грязном полу лежала голова пианиста Мазуры.

– Думаю, дальнейшие вопросы излишни, – прервал молчание майор. – Музыканта выдал человек из его оркестра.

Встав на ноги, офицер продолжил:

– До предполагаемого взрыва, остаётся двадцать пять минут. Я знаю, что ваши люди где-то ожидают сигнала о начале акции. Где они?

Облизав растрескавшиеся губы языком, Янек сказал:

– Я ничего вам не скажу.

– Я так и понял, – наклонился к его лицу майор. – Поэтому приготовил вам парочку сюрпризов.

Каким-то чудом Янек сумел собрать в пересохшем рту ком слюны. Плевок угодил в лицо фашисту.

Офицер державший Янека всё это время с силой встряхнул пленника. Но голос майора остановил его:

– Не надо Адольф. Я сам.

Вынув из кармана мундира белоснежный носовой платок, немец тщательно вытер лицо. Затем, отшвырнув его на пол, он нанёс Янеку сильнейший удар кулаком в живот.

И без того смутное сознание Янека помутилось. Ему показалось, что внутри него что-то лопнуло. Боль прошла судорогой по всему телу. Железный кулак немца наверняка отбил ему все внутренности.

– Ганс! – раздражённо приказал майор своему лейтенанту с рюкзаком.

Удалившись, тот, вскоре вернулся, волоча за собой два оборванных и трепыхавшихся тела.

Янек узнал Станислава и Петрика – самого молодого члена его организации. Следуя приказу майора, немец поставил обоих его товарищей на колени, а сам встал за их спинами.

– У меня слишком мало времени Ян. Где Ставински?

– Я ничего тебе не скажу! – из последних сил прохрипел Янек. Внутри него нескончаемыми волнами бушевала боль.

–Очень жаль. Ганс!

Длинные волосатые руки Ганса схватили голову Петрика и резко крутанули её. Послышался громкий хруст и подросток, закатив глаза, осел на обгоревший пол.

Янек не смог даже закричать он только зарычал как смертельно раненый зверь и этим он только позабавил окружающих его немцев.

– Повторяю вопрос. Где Ставински?

Янек встретился взглядом со Станиславом. В глазах друга были слёзы. Он плакал.

– Не говори им ничего Ян. Они всё равно убьют нас, – всхлипывая, тихо сказал он.

Удар автоматом в лицо заставил Станислава замолчать.

– У меня кончается терпение, – напомнил о себе майор.

– Превозмогая боль в животе, Янек произнёс:

– Вы ничего не узнаете. Мы умрём, но Ставински всё равно ускользнёт от вас.

Переведя сбившееся дыхание, он продолжил:

– Я рад, что всё закончилось именно так. Мы сегодня убили много ваших солдат, а это многого стоит. Мы умрём не зря!

Выдержка изменила майору, он в ярости схватил пленника за подбородок и резко задрал его вверх.

– Это ничего не стоит, – чётко разделяя слова, произнёс он. – Сегодня УБЛЮДКИ вы убили шестнадцать моих солдат. Сегодня же, за каждого из них, я расстреляю десять твоих соотечественников.

Рука немца прочертила линию по шее Янека. Что-то тёплое брызнуло ему на грудь. Он почувствовал, что по его шее потоками течёт кровь. Он хотел закричать от отчаяния, но не смог. Он не мог произнести ни слова.

Умирая, он увидел направлявшегося к Станиславу майора. В руках его танцевал метательный нож.

* * *

Через несколько минут штурмбаннфюрер вышел из разрушенного флигеля. Вытерев окровавленные руки об чешский флаг, найденный внутри, он отдал ряд команд ожидавшим на улице солдатам:

– Оцепить дом напротив ресторана! Перекрыть улицу! Никого не выпускать без моего распоряжения!

Наблюдая за запрыгивающими в грузовики солдатами, он пояснил стоявшим за его спиной подчинённым:

– Ганс, они могут уйти через чердак соседнего дома. Не дайте им такой возможности. Адольф докажем, что германские офицеры держат слово. Расстреляйте человек пятьдесят, шестьдесят. Пусть все знают как покушаться на жизнь солдат Третьего рейха.

Когда грузовики, пыля, исчезли на дороге, к сидящему на ступенях флигеля штурмбаннфюреру чеканя шаг, подошёл молоденький фельдфебель. Судя по его нашивкам, он был штабистом и состоял на должности посыльного.

Наверняка штабные крысы опять какую-нибудь гадость придумали? – недовольно подумал офицер поудобнее устраиваясь на ступеньках.

Старательно щёлкнув каблуками сапог, фельдфебель обратился к сидящему:

– Штурмбаннфюрер Вальтер Груббер?

– Да это я, – отряхивая въедливую пыль с мундира, подтвердил штурмбаннфюрер.

– Вас срочно вызывают в штаб.

3 января 1942 года.

Центральный район СССР.

Лежать в снегу было жутко холодно. Ноги промёрзли до костей, а сигнала всё не было. Рядом шмыгал носом, синий от холода, Алексей.

– Ну, что простыл Горе луковое? – спросил его тихо Лесник.

– Да ладно тебе Вадим, не обращайся со мной как с ребёнком, – раздражённо прошипел тот в ответ.

Лесник улыбнулся, потешаясь над раздражительностью своего друга. Они так давно дружат, что он никогда не обижается на Алексея.

Алексей и Лесник были не просто закадычными друзьями, они были братьями. Маленькими и сопливыми пацанами они встретились на улице. Леснику тогда было десять лет, а Алёше всего пять. Тогда в голодной и разрушенной стране ещё не было крова для каждого беспризорника. Встретившись, они сразу сдружились. Они были совершенно разными, и возможно именно это связало их ещё крепче. Видь, как известно две противоположности притягиваются.

Лесник в свои годы выглядел значительно старше, и его принимали на равных в компании ребят двенадцати и даже пятнадцати лет. Он был крепок здоровьем и не раз становился победителем в потасовках со старшими. Алексей же был его полной противоположностью – часто болел и постоянно влипал в неприятности. Лесник заступался за него, делился с ним едой и всячески оберегал. Взрослые ребята не раз советовали ему перестать нянчится с сопляком, но, получив решительный отпор, переставали обращать на них внимание. Вскоре все вообще стали думать, что они родные братья. Потом была колония для беспризорников, и здесь они были вместе. Поначалу их хотели послать в разные места, однако, встретившись с решительным сопротивлением Лесника, передумали. «Я всё равно сбегу к своему брату» – заявил он им. То есть их все-таки распределили по разным колониям, но Лесник, сбежав несколько раз к Алёше, был переведён туда, куда хотел.

Алексей рос парнем чрезвычайно сообразительным. Щёлкал сложные математические задачи, которые не давались Леснику, как семечки. Да и говорить умел не в пример складнее. После школы был техникум, а затем работа на заводе, откуда они и ушли добровольцами на фронт. Однако попали друзья не в регулярные войска, а в школу НКВД по обучению диверсионных групп. Леснику говорили, что с его прекрасной физической подготовкой надо идти в специальные войска, но он и тут пошёл за Алёшкой.

Московская битва окончилась не в пользу оккупантов, и немцы вынуждены были прекратить наступление и собраться с силами. Зимовать приходилось в деревнях и сёлах. Диверсанты, пройдя ускоренный курс обучения, должны были испортить немцам зимовку. В задачу групп, которые обычно состояли из пяти человек, входило уничтожение продовольственных складов противника, поджёг домов, в которых находились оккупанты и сбор данных, которые могли пригодиться нашим войскам. В каждой группе был радист, в их группе эту обязанность выполнял Алексей. В данный момент они находились около деревни Старые Совки и лежали в снегу, ожидая сигнала Мишки Овчинникова о том, что путь свободен. Слева от Лесника лежал старший группы Олег, а справа Ленка Коровина – ужасно занудная девчонка – «прекрасная половина их группы».

Наконец, вдалеке, показалось долгожданное мигание фонарика.

– Это Михаил, путь свободен, – прошептал Олег, – я впереди, замыкающий Лесник.

Сначала ползком, потом перебежками они вошли в деревню. Сыпавшийся с неба снег засыпал следы, но и усложнял ходьбу. Кроме того, ужасно мешали рюкзаки с взрывчаткой, которые тянули к земле.

Они знали, что в деревне есть немцы. Деревенские рассказали, что на площади перед сельсоветом стоит несколько легковых машин, пара грузовиков и даже один бронетранспортёр. Но первостепенной задачей было уничтожение склада с оружием, которое немцы складировали в одном из амбаров для хранения зерна.

– Надо разделиться, – сказал Олег, – Лесник, Алексей и Лена уничтожат амбар, а мы с Михаилом проберёмся на площадь и уничтожим технику.

– Слишком опасно там много фрицев, – счёл нужным возразить Лесник.

– Не опаснее чем всегда, – возразил Олег и потрогал шрам на щеке, который остался от осколка близко разорвавшейся гранаты.

– Так всегда,– начала капризничать Ленка, – как что-то сложное так вы. Я способна на большее. Все-таки не в первый раз на задании.

– Приказ не обсуждают, на площади много немцев и лишний человек может нас выдать, – повысил голос старший.

– Да и у вас работёнка не из лёгких, склад то охраняется, – поддержал его Овчинников, – придётся поработать, – добавил он и подмигнул Леснику.

– Разговоры закончены, встречаемся через час за указателем, – прервал словоизлияния Олег и, кивнув Михаилу, двинулся в сторону сельсовета.

Склад естественно охранялся двумя фрицами, танцующими от холода на площадке под фонарём. Некоторое время они внимательно понаблюдали, как ведут себя часовые. С интервалом в пятнадцать минут немцы начинали обход амбара с разных сторон.

– О чём они каркают? – спросила «братьев» Ленка.

– Они не каркают, а говорят, – ответил Алексей.

– Ну и о чём они говорят, полиглот, – ехидно осведомилась девушка.

Алексей до войны увлекался изучением иностранных языков и неплохо говорил и писал на немецком. Лесник был всегда вместе с ним и тоже стал понимать и говорить на этом языке, правда, письмо ему не давалось. Ленка знала об этом, поэтому и спрашивала ребят о разговоре часовых.

– Говорят они о том, что неплохо было бы им погреться и перекусить, – объяснил Алексей.

Снег крупными хлопьями опускался на землю, этим затрудняя видимость.