Жизнь и подвиги Александра Великого. Первая часть

Теперь мы знаем, что египтяне использовали восковые фигурки для совершения магических действий с древнейших времен, и ясно, что определенные неопределенные свойства приписывались материалу, из которого они были сделаны. Хорошо известно, что египтяне верили, что качества и многое другое живого оригинала могут быть перенесены на его изображение с помощью повторения над ним определенных формул, и кажется, что, когда целью было причинение вреда, воск был наиболее часто используемым материалом для создания изображения. Действительно, фигурки богов четырех сторон света, которые хоронились с умершими для защиты их внутренностей, иногда изготавливались из воска, но известные случаи редки и недостаточно многочисленны, чтобы перевесить доказательства с другой стороны. Таким образом, в папирусе Весткар мы находим историю о жене высокопоставленного египетского чиновника по имени Аба-анер, которая влюбилась в одного из последователей царя и послала к нему, рассказав о своем желании; впоследствии пара встретилась в саду женщины, и они провели день в питье и удовольствиях. На следующий день мужу сообщили о поведении его жены, и он решил наказать обоих смертью. Приказав принести свой эбеновый ящик, обтянутый тонким металлом, он сделал воскового крокодила длиной в несколько дюймов и, произнеся над ним магические формулы, отдал его своему главному слуге и велел бросить его в воду, когда тот увидит, что любовник его жены идет купаться вечером. Когда виновная пара провела еще один день вместе, и молодой человек спустился к реке вечером, главный слуга бросил воскового крокодила в воду; и, падая, он превратился в огромного живого крокодила длиной около двенадцати футов и проглотил молодого человека. Семь дней спустя Аба-анер и царь Неб-ка пришли к воде, где был крокодил, и Аба-анер приказал ему выпустить молодого человека, и он вышел из воды и сразу же выплюнул молодого человека. Когда царь сделал несколько замечаний, Аба-анер поднял крокодила, который тут же превратился в маленького воскового крокодила, каким он был изначально, и снова, когда он приказал ему съесть молодого человека, он снова стал живым рептилией и, схватив молодого человека, направился к воде и исчез с ним. Неверная жена была сожжена. Главные действующие лица этой истории, как говорят, жили во времена правления III династии Египта, почти четыре тысячи лет до Рождества Христова, и примечательно, что повествование упоминает эбеновый и металлический ящик и создание воскового крокодила таким образом, что кажется, будто их владелец часто использовал ящик и воск.

Обычай пытаться причинить вред людям с помощью восковых изображений доказан существованием в более поздние времена папируса, впервые описанного Шабасом, в котором записано, что человек был привлечен к суду в египетском суде за создание фигурок мужчин и женщин из воска, с помощью которых он вызывал различные боли и болезни у живых существ, которых они представляли.

Пример использования восковых фигур для вызывания снов приведен в Псевдо-Каллисфене (Кн. I, гл. 5), и хотя я не смог найти подобного примера в египетских папирусах, есть определенные упоминания, которые показывают, что египтяне придерживались тех же взглядов. Когда Нектанеб хотел, чтобы Олимпиада поверила, что бог Амон посетил ее ночью, он решил послать ей сон, в котором она должна была увидеть это видение. Чтобы осуществить это, он вышел из ее присутствия и собрал несколько трав, обладающих способностью вызывать сны, и выжал из них сок. Затем он создал женскую фигуру в форме Олимпиады и написал на ней имя Олимпиады, а также сделал модель кровати и положил на нее фигуру. Нектанеб затем зажег лампу и, вылив сок трав на восковую фигуру, произнес слова силы, которые должны были заставить демонов послать Олимпиаде сон; и в момент совершения этих действий Олимпиада увидела во сне, что она в объятиях бога Амона. Идея надписи имени на фигуре находит параллель в рубрике к папирусу, которая предписывает, чтобы на восковой фигуре Апепи, демона тумана и дождя, которая была сожжена в травяном огне, было «вырезано и написано его проклятое имя зеленым цветом».

Два следующих примера использования восковых фигур покажут, какие средства предоставлял маг, чтобы заручиться благосклонностью возлюбленной. В первом случае ему предписывается сделать фигурку собаки из воска, смешанного с смолой, камедью и т. д., причем модель должна быть длиной в восемь пальцев; на ребрах собаки должны быть написаны определенные магические слова. Затем берется дощечка, на которой также должны быть написаны определенные магические слова или имена; собаку кладут на дощечку, а дощечку – на треножник. Любовник должен произнести слова, написанные на собаке и на дощечке, и существо либо зарычит и оскалит зубы, либо залает; если оно зарычит, возлюбленная не придет к тому, кто ее любит, а если залает, то придет. В другом случае влюбленному велят сделать две восковые фигуры: одна должна быть в виде Ареса, а другая – в виде женщины. Женская фигура должна стоять на коленях со связанными за спиной руками, а мужская фигура должна стоять над ней с мечом у горла На конечностях женской фигуры должно быть написано большое количество имен злодеев, и когда это будет сделано, любовник должен взять тринадцать бронзовых игл и воткнуть их в ее конечности, говоря при этом: «Я пронзаю [здесь он упоминает название конечности] „чтобы она думала обо мне“.

Два следующих примера использования восковых фигурок покажут, какие средства предоставлял маг, чтобы заручиться благосклонностью возлюбленного. В первом случае ему велено сделать фигурку собаки – из воска, смешанного с смолой, камедью и т. д., причем модель должна быть длиной в восемь пальцев; на ребрах собаки должны быть написаны определенные магические слова. Затем берется дощечка, на которой также должны быть написаны определенные магические слова или имена; собаку кладут на дощечку, а дощечку – на треножник. Любовник должен произнести слова, написанные на собаке и на дощечке, и существо либо зарычит и оскалит зубы, либо залает; если оно зарычит, возлюбленная не придет к тому, кто ее любит, а если залает, то придет. В другом случае влюбленному велят сделать две восковые фигуры: одна должна быть в виде Ареса, а другая – в виде женщины. Женская фигура должна стоять на коленях со связанными за спиной руками, а мужская – возвышаться над ней с мечом у горла. На конечностях женщины должно быть написано множество имен извергов, и когда это будет сделано, любовник должен взять тринадцать бронзовых игл и воткнуть их в ее конечности, говоря при этом: «Я пронзаю [здесь он упоминает название конечности], чтобы она могла думать обо мне». Затем любовник должен написать определенные слова силы на свинцовой пластине, которая должна быть привязана к восковым фигурам веревкой с тремястами шестьюдесятью пятью узлами, И фигурки, и дощечки должны быть похоронены в могиле того, кто умер молодым или был убит насилием. Затем он должен произнести длинное заклинание, обращаясь к инфернальным богам, и если все это будет сделано должным образом, любовник получит расположение женщины.4

Переходя к более поздним временам, мы имеем предание, что Аристотель дал Александру несколько восковых фигурок, прибитых в ящике, скрепленном цепью, который он приказал ему никогда не выпускать из своих рук или, по крайней мере, из рук одного из своих доверенных слуг. Шкатулка должна была находиться везде, куда бы ни отправился Александр, и Аристотель учил его произносить над ней определенные формулы всякий раз, когда он брал ее в руки или опускал. Фигурки в шкатулке должны были представлять различные виды вооруженных сил, которые Александр мог встретить в противостоянии с ним. Некоторые из моделей держали в руках свинцовые мечи, загнутые назад, у других в руках были копья, направленные вниз головой, у третьих – луки с перерезанными тетивами; все это было уложено в ящик лицом вниз. С учетом того, что мы знаем об идеях, которые лежали в основе использования восковых фигур египтянами и греками, становится ясно, что, снабжая Александра этими моделями и формулами для их использования, Аристотель верил, что дает ему средство заставить его врагов стать бессильными напасть на него.

Но сила магии Нектанеба не была исчерпана, когда он послал Олимпии сон, описанный выше. Когда царица узнала, что у нее ребенок, она сильно испугалась, и, чтобы успокоить ее страхи, Нектанеб послал сон и Филиппу, в котором рассказал ему о том, что случилось с его женой. Для этого он взял морского ястреба и, заколдовав его, заставил лететь ночью к месту, где находился Филипп, и то, что Нектанеб велел ему сказать Филиппу во сне, ястреб сказал. Во сне Филипп увидел свою жену, соединившуюся с богом Аммоном, а когда он покинул ее, Филипп увидел, как тот связал ее папирусной веревкой и запечатал золотым кольцом с ободком, на котором было начертано солнце, а под ним – голова льва и копье. То, что Нектанеб смог околдовать ястреба, вполне ожидаемо, а история о том, что ястреб мог разговаривать, не вызывает удивления, ведь это продукт страны, где корова предупредила младшего брата о том, что старший брат стоит за дверью хлева с кинжалом в руке и ждет, чтобы его убить.5

В другом египетском рассказе крокодил обращается с речью к принцу, которого он намеревается сделать своей жертвой,6 а в другом рассказе на некоем острове обитала змея длиной почти в пятьдесят футов, которая вела беседу с несчастным моряком, потерпевшим там крушение,7 и птицы и звери разговаривали, что для египтянина было нередким событием. Нитка папируса и печать сразу же указывают на происхождение этой части истории, а золотое кольцо с ободком, испещренным иероглифами, было обычным явлением в Египте. Расположение знаков почти наводит на мысль, что надпись была предзнаменованием или именем царя. Мимоходом отметим, что имя «Двурогий», под которым Александр был известен в более поздние времена, является буквальным переводом двух египетских слов sept abui «снабженный двумя рогами», которые составляли один из титулов Амен-Ра, сыном которого он, по преданию, являлся.

Приведенных выше соображений, вероятно, будет достаточно, чтобы доказать египетское происхождение истории об Александре, и теперь необходимо вкратце рассказать о том, как эта история распространялась и развивалась. В течение очень короткого времени после появления в Египте исторических биографий Александра, написанных на египетском или греческом языке, возникло множество апокрифических рассказов о нем и сказочных легенд о его деяниях и путешествиях; наиболее естественно предположить, что они были записаны для популярного использования на греческом языке. Во время правления Птолемеев в Египте литература процветала необычайно, а погоня за знаниями всех видов велась почти с лихорадочной поспешностью.

Профессиональные переписчики не испытывали недостатка в занятиях, и работы каждого автора или компилятора, который был мастером в своей профессии и мог сказать что-то новое, находили готовых покупателей. Самая древняя из известных нам версий истории Александра написана на греческом языке и утверждает, что это работа Каллистена: это, однако, невозможно, и версия теперь называется Псевдо-Каллистеном. О дате ее написания ничего не известно, но, вероятно, не позднее 200 г. н. э. Известно несколько MSS. этой версии, и их можно условно разделить на три группы: 1. один MS. который представляет самую древнюю форму истории Александра; 2. MSS. где была сделана попытка согласовать правдивые и баснословные рассказы о жизни Александра, и где работа приписывается Александру; 3. те, где исторические факты были почти похоронены в легендах.8 Ни один из этих MSS. не представляет самую древнюю форму всей истории Александра.

Из греческого языка история перешла в латинский, и самой древней версией на этом языке является версия Юлия Валерия,9 жившего в третьем или четвертом веке нашей эры; другой важной латинской версией является версия Льва Архипресвитера, появившаяся в Xl веке.10

Следующей по возрасту является армянская версия, которая, как считается, была создана Моисеем Хоренским11; она представляет собой самую древнюю форму истории об Александре и, как полагают, была создана в V веке нашей эры. Профессор Ноэльдеке считает, что армянская версия не имеет большого значения для восточных форм истории, но она имеет огромное значение для греческого текста, поскольку переводчик очень точно передал то, что было у него перед глазами12.

Важной древней версией истории Александра является сирийская13, которая, вероятно, была создана около Vll-го или VUI-го века. Изначально я думал, что сирийский перевод был сделан с арабского, но профессор Ноэльдеке убедительно доказал, что источником этой версии был персидский язык, и что история перешла в сирийский через пехлеви.

Пехлевийский текст он поместил бы не позднее Vll века, а сирийская версия не может быть намного позже, так как очень маловероятно, что знание пехлевийского языка, достаточное для перевода такого труда, надолго пережило бы падение Сасанидов среди сирийцев. Профессор Ноэльдеке пошел бы дальше и сказал, что переводчик был восточным сирийцем и несторианином, и что он не обязательно был священником. Сирийскую версию много читали несториане, и она использовалась более поздними историками в их работах; более того, мало сомнений в том, что некоторые ее части попали в эфиопский язык через арабский.14 Для обсуждения ценности

Сирийская «Христианская легенда» и «Краткая жизнь Александра», а также метрическая гомилия об Александре, приписываемая Иакову из Серуга (умер в 521 г. н. э.), см. Noeldeke, Beitrage, p. 24 ff.

В древнееврейской литературе сохранилось множество историй об Александре Македонском и его путешествиях, но совершенно точно, что они не имеют ничего общего с ранними формами истории Александра, приведенными Псевдо-Каллистеном, и что евреи никоим образом не повлияли на развитие этих легенд.15

На арабском языке самое раннее упоминание об Александре встречается в Куране; здесь мы находим арабскую форму его титула «Двурогий», рассказ о вале из меди и железа, который он сделал, чтобы закрыть народы Гога и Магога, и историю о сушеной рыбе, ожившей в фонтане воды жизни, хотя главными действующими лицами в этой последней истории являются Моисей и Иисус Навин, сын Нуна (см. суру XVIII, и перевод Сейла, стр. Знание легенд об Александре подтверждается несколькими арабскими писателями более позднего времени, а в довольно ранний период персидские историки «знали частично или полностью его историю»; поскольку лучшее описание общего содержания наиболее важных рассказов арабов и персов дано Ноэльдеке в его «Beitriige», столь часто цитируемом здесь, к нему мы и отсылаем читателя. Однако прежде чем продолжить, следует отметить, что персы сделали Александра сыном персидского царя!16

История об Александре, попав в арабский и персидский языки, естественно, была переведена на языки еще более отдаленных восточных стран, и, согласно покойному полковнику Юлу,17 версии на малайском и сиамском языках были сделаны.

Возвращаясь снова в Египет, мы теперь знаем, что египетские христиане, или копты, жившие в Верхнем Египте, обладали коптской версией истории об Александре, и фрагменты этой версии были найдены и опубликованы.18 О переводчике ничего не известно, и о периоде, когда был сделан перевод, все, что можно сказать, это то, что он, вероятно, был сделан до X века.

К концу XIV века турецкая поэтическая версия истории об Александре была написана Тадж ад-Дином Ахмедом ибн Ибрахимом аль-Ахмеди, который основывал свою работу на Искендер-наме Низами.19

Но если восточные народы с удовольствием читали легенды об Александре, то не меньшую готовность к этому проявляли и западные народы Европы, и в результате мы имеем версию на немецком языке Лампрехта, версии на французском Альберика де Бе-сангона, Ламберта ли Торса, Александра де Берне, Томаса Кентского и многих других, а также переводы на итальянский, испанский, голландский, норвежский, шведский, славонский, шотландский и английский языки.1 Таким образом, мы видим, что история и легенды Александра стали известны от Малайи на востоке до Британских островов на западе, и от Швеции на севере до Абиссинии на юге; немногие книги путешествовали так далеко и еще меньше были так тщательно встречены и приняты в литературу различных народов мира.

Эфиопские истории Александра, опубликованные в этой книге, естественным образом делятся на четыре группы: -.20

i. Версия Псевдо-Каллистена.

ii. Выдержки из более крупных исторических трудов, т.е. из Аль-Макина, Абу-Шакера и Иосифа бен-Гориона.

iii. Краткое жизнеописание анонимного автора.

iv. Христианский роман.

i. Из всех этих произведений наиболее интересным и ценным с исторической точки зрения является версия Псевдо-Каллистена. Когда и кем был сделан этот перевод или версия, нам ничего не известно, но мы знаем, что он был сделан с арабского текста.

Арабский текст не вызывает сомнений, и сходство его содержания с сирийской версией поразительно. Однако между ними есть одно существенное различие. В сирийской версии Псевдо-Каллисфена есть несколько отрывков, которые, как мне кажется, указывают на руку христианского священника,21 но только в «Христианской легенде» весь рассказ пронизан христианскими идеями и традициями и имеет сравнительно мало связи с работой Псевдо-Каллисфена.22 В эфиопской версии, однако, Александр стал христианским царем, и его слова и поступки представлены как действия обращенного в христианскую веру. Трудно сказать, придумал ли эфиопский переводчик эти детали сам, нашел ли он их в арабском тексте, с которого переводил, или же он развил эту идею, найдя ее в тексте; многие утверждения, безусловно, кажутся добавлениями христианского переводчика, так как они не могут быть мусульманского происхождения.

В вопросах, касающихся традиций о патриархах Ветхого Завета или библейской истории, он мог свободно заимствовать, но когда Александр говорит: «Нам подобает не служить никакому богу, кроме Него, и поклоняться Ему в Его Слове и в Его милости, которою все существует, Его Личности суть три, а Божество одно,» нет сомнений в происхождении этого добавления. Уже в описании похода Александра в Палестину, как оно дано в греческом кодексе Мюллера C,23 царь спрашивает одного из священников: «Какому богу вы поклоняетесь?» И хитрый священник отвечает: «Мы служим единому Богу, Который создал небо и землю и все, что в них, и Которого никто не мог постичь.» На это Александр отвечает: «Как почитатели истинного Бога, идите с миром, ибо ваш Бог будет моим Богом. И да будет мир между мной и вами, и я не пройду через вашу землю, как прошел через земли других народов, потому что вы слуги живого Бога.» Опять же, в том же кодексе, когда Александр завершает строительство своего города Александрии, он поднимается на башню и объявляет всех богов земли суетой, признавая только одного Бога истинным, невидимым и непостижимым, Который восседает на крыльях Серафимов и Которого восхваляют возгласами «Свят, Свят, Свят.»24

Если греческая версия заставила Александра принять Бога евреев, то неудивительно, что эфиопская версия сделала его слугой Иисуса Христа; но, возможно, есть и другое объяснение этому.

Серьезные историки Александра свидетельствуют о привычках умеренности, которые он практиковал в своей ранней жизни. Квинт Курций говорит о его простой одежде, приветливости к своим слугам, избегании опьянения и добавляет, что «он, казалось, скорее подавил в себе желания удовольствий, чем регулировал их; и из-за его равнодушия к прекрасному полу опасались, что дом Македонии останется без наследника.»25 Он мало заботился о своем жилище и пище и участвовал в гимнастических упражнениях со своими солдатами с таким рвением, что завоевал любовь всех.26 Он был храбр до безрассудства и так же великодушен, как и храбр; смерть он презирал. Среди всех хороших качеств, которые Арриан27 приписывает ему, есть качества воздержанности и умеренности в употреблении вина, которое он ценил больше за удовольствие от сопровождающей его беседы, чем за желание пить. По словам Плутарха28, его воздержанность проявилась в ранний период, ибо, хотя он был энергичен, или, скорее, неистов в других своих занятиях, он не легко поддавался телесным удовольствиям; и если он их вкушал, то с большой умеренностью.

Он был очень умерен в еде и не так пристрастен к вину, как о нем думали;29 когда дело требовало, его нельзя было задержать ни вином, ни сном, ни удовольствиями, ни честной любовью, ни самым занимательным зрелищем. Вскоре после пробуждения он приносил жертвы богам, а затем принимал пищу сидя; остаток дня он проводил в чтении и письме, охоте или атлетических упражнениях, а последний прием пищи у него был поздним вечером. Что касается добродетели его воздержанности, то среди древних писателей, кажется, были некоторые сомнения,30 и есть те, кто обвиняет его в отвратительных практиках.31

Одни говорят, что в отношении женщин он был холоден по темпераменту, противоположностью своему отцу Филиппу, другие – что он был слишком поглощен амбициями и занимался телесными трудами, чтобы находить время на то, чтобы кувыркаться в восточном гареме. В пользу первого мнения говорит отрывок из Плутарха32, где он говорит, что сон и общение с полом были тем, что заставляло его больше всего чувствовать свою смертность, и что он считал и усталость, и удовольствие естественными следствиями нашей слабости; но второе мнение, вероятно, более правильное. О том, что Александр мог быть очарован женской красотой, свидетельствует его привязанность к Барсиме, вдове его соперника Мемнона и дочери Артабаза, которая, как говорят, была не только красивейшей женщиной, но и воспитанной в духе греков. 33Инцидент, который больше всего завладел восточным воображением и заставил восточные народы провозгласить целомудрие Александра, – это случай, произошедший в связи с матерью, женой и дочерью Дария.

Когда Парменион предложил ему, чтобы персидские царские женщины разделили обычную участь пленниц, он ответил, что было бы позором для греков, победивших мужчин, позволить себя победить женщинам.34 В другом месте35 Александр говорит, что он не видел и не желает видеть жену Дария, которая, как говорят, была невероятно красивой женщиной, и что он не позволял никому говорить о ее красоте в его присутствии.

Эти факты, полностью или частично, должны были распространиться по всему Востоку, и они, без сомнения, сильно впечатлили восточное воображение; имея перед собой только историческое описание юношеских добродетелей Александра, христианский переводчик без труда мог превратить героя в христианского царя. Став христианским царем в руках своего эфиопского биографа, Александр должен был издавать прокламации, полные христианских идей и чувств, и он должен был использовать каждую возможность для распространения христианского учения, иначе его история стала бы лишь средством развлечения, а не назидания; и это именно то, что произошло.

Когда Александр берет свою армию и отправляется на восток, его первым действием становится основание Александрии, и, воздав должное «Богу, Всевышнему» (см. стр. 38),1 он назначает Аристотеля своим учителем и советником. Этот Аристотель описывается как принадлежащий к философам, которые говорят: «Небеса провозглашают славу Творца, Который убивает и оживляет, Который возвышает до чести и низвергает в прах;" здесь мы видим почти дословные цитаты из библейских книг (см. стр. 39). Когда Александр становится царем, он издает пять прокламаций: две к своему дому, одну к своим правителям, одну к своим солдатам и одну к царям и правителям мира вообще (см. стр. 40—59). Содержание каждой из них практически одинаково, то есть призывы оставить идолопоклонство и поклоняться Всемогущему Богу; в некоторых местах они напоминают читателю отрывки из Корана, но общий тон композиций говорит против их арабского происхождения. В своих посланиях к Дарию и другим Александр всегда называет себя «Слугой Всемогущего Бога» (см. стр. 67), и когда он находится в Иерусалиме, он читает Книгу Даниила – то, что Александр не знал ни иврита, ни халдейского, не смущает переводчика – и молится на восток, воздавая почести Священным Писаниям и словам пророков (см. стр. 73—75). Когда Александр вступает в битву с Дарием, он восклицает в истинно мусульманской манере: «Нет силы у нас, кроме как в Боге Всемогущем» (см. стр. 79). Брахманы описываются как «боящиеся Бога» и смело отождествляются с израильтянами, жившими во времена Илии, которые не преклонили колени перед Ваалом; еще более примечательно, что цитируется Царств XIX, 10 (стр. 127).

В письме, которое брахманы пишут ему, они описывают себя как "детей" Сифа, сына Адама, которого Бог укрыл в сокровенном месте своих сокровищ (знаменитая "Пещера сокровищ"?), когда Он послал "Потоп на землю" (стр. 129); подобный взгляд изложен в "Книге Адама и Евы."1 Когда Александр находится в Индии, он посещает определенный храм и видит там множество любопытных и красивых вещей, среди которых фигура бога, возлежащего на ложе; в греческом тексте говорится, что это был Дионис, но в эфиопском тексте он назван Енохом (стр. 159). В описании визита Александра в Китай под видом одного из своих генералов говорится, что король Китая подарил ему "тысячу грузов самого лучшего золота и серебра, ибо в этой стране находятся горы, из которых добывают золото" (стр. 179). Это утверждение заставило переводчика задуматься об Офире, и он добавляет: "и из этого места Соломон, сын Давида, привез золото, которым он построил святилище, и сделал сосуды и щиты из золота земли Китая."