Моё такси. Вход и выход

Столовая была на втором этаже двухэтажного здания. И здесь обедал не только таксопарк в полном составе, но и автоколонна 1880, автобусники. В обеденное время свободных мест здесь не было. Но стоило Нине отойти от стойки раздачи со своим подносом, как мужчины подсуетились и нашли нам место. И мне тогда казалось, что весь зал смотрел на Нину. Все свернули головы, чтобы ее увидеть. И что самое интересное, красавицей она не была. Черные волосы, заплетённые в две косы и обернутые вокруг головы короной, блестели, но не лучше, чем у остальных дам в столовой. Симпатичная, не более. Наверное, было в ней что-то? Я тогда этого не понимала. Хорошо одета, хорошо сложена. Так в таксопарке все были такие, почему смотрели то только на нее? Потому что новенькая?

Мы сели, и я приготовилась слушать. Но Нина не торопилась. Она грациозно разделась, и так же грациозно присела на край стула. Это был целый спектакль. Но я пойму это позже.

– Скажи, сильно ругал то?

– Кто и кого ругал?

– Вулых тебя за то, что трепались с тобой.

– Ты думала, что он меня на ковер повел?

– А куда ещё? Он зашёл, а мы вместо того, чтобы путевки писать, шептались. Я думала все, хана тебе.

– Куда там! Не для этого я устроилась сюда, чтобы меня на второй день уволили. Да, пожаловалась ему ваша старшая, что я тупая. Ну и что? Тупая, сама знаю. Но мужикам мои мозги ни к чему. Я другим возьму

– А чем другим?

– Вот, я тупая в бумажках, а ты в другом деле. Хотя с твоей внешностью столько дел можно наворотить!

– Каких дел?

– Разных. Тем более в этом рассаднике мужчин!

– Я тебя не понимаю

– А я тебе не сестра и не мама, чтобы рассказывать чем женщина взять может, если у нее мозгов нет. Давай быстрей доедай и пошли.

За обед нам на стол накидали конфет, и даже одну шоколадку. Нина опять по-королевски оделась и по королевски пошла к выходу. А я натягивала на себя пальто и понимала, что я за обед ничего не узнала. Обидно.

Пока я шла за Ниной с Глеба Успенского до Кожзаводской, я любовалась и ей и ее манерами. А любоваться было чем. Она умела ходить, как королева. Она и голову то несла как будто на ней была корона. В общем, теперь я понимаю, она была настоящей женщиной, но в те времена это не очень ценилось. Вернее, не ценилось вообще. Женщина с веслом или лопатой ценилась больше. Но у Нины было свое понятие о красоте и женственности, наверное, этим она и брала всех мужчин подряд. У меня было время за этим понаблюдать. Хотя надо было за ней не наблюдать, а у нее учиться. Но на это у меня не хватило смекалки. Хотя я думаю, что этому вряд ли можно научиться, это врождённое.

Мы вернулись в диспетчерскую первыми, потому что первыми ушли на обед. И я решила, что уже пора дослушать конец истории. Где платят столько денег, что можно одеваться на барахолке, да ещё ребёночка воспитывать.

– Нина, так где ты работала до таксопарка то?

– Я же сказала тебе, я вообще нигде не работала. Мне здесь трудовую книжку заведут.

– А сапоги ты эти где купила?

– Аааааа. Ты про это? Интересно на какие доходы живу? А как ты думаешь?

– А я никак не думаю. Потому что знаю, сколько все это стоит!

– И я знаю. Но мне очень нравятся хорошие тряпки!

– И мне нравятся! Но ты же говоришь, что не работаешь нигде?

– Короче, слушай. Этот самый товарищ, от которого я ребёночка родила, мне какое-то время помогал, да и сейчас помогает. Деньгами. Так, серьезно помогает. Я-то тогда маленькая, безмозглая была, а матери сразу стало интересно, а откуда денежки то? Он ведь женатым оказался. Жена, сын, да ещё меня содержать надо. Мать то моя, когда живот мой обнаружила, сразу ему все перспективы обсказала. Хотя она молодец. Орать на меня не стала, на аборт меня не погнала. Ну она думала, что в нашей паре думать должен был тот, кто старше. Вот и наехала на него. Он тоже настоящим оказался. Отнекиваться не стал, ребенка признал. Да и материально поддерживал.

А у матери то у моей один вопрос, откуда мужик деньги берет. Он же по ее то меркам молоденький совсем. Спрашивать вроде совсем неудобно, но очень интересно. В общем не знаю, то ли она смелости набралась то ли звёзды сошлись, но рассказал он о том, чем занимается. Оказывается, он омуль таскает.

– Как таскает?

– Просто. Удочкой из проруби, зимой.

– Ну и что?

– Ничего. Ты что, не знаешь, сколько омуль стоит?

– Неа, я не ем рыбу

– Для тех, кто не ест рыбу, объясняю, рубль хвост.

– И дальше что? Это же он омуль таскает, а дублёнка финская у тебя

– Так мать то моя к нему в напарники напросилась! Он, конечно, долго отнекивался, но она была упорной.

– И что, они омуль таскали и тебе деньги отдавали?

– Нет, когда мне стукнуло двадцать лет, я заменила мать. Мать с дочкой, а омуль стала таскать я.

– Слушай, а как его таскают этот омуль?

– Обыкновенно, удочкой из проруби.

– Зимой что ли?

– Наверное есть те, кто и летом рыбачит, а мы зимой таскали

– Так холодно же?

– Ну ясно, понятно, зима

– И чо, зимой посреди Байкала?

– Ну да. Палатку ставили, чтобы было где передохнуть и по очереди тягали

– Ну я так понимаю, что хорошо у вас получалось?

– Сама видишь. Только нам вдвоем то нельзя.

– Почему?

– Чуть ещё одного дитенка не заделали. Тут уж мать взбеленилась, и стали мы по разным берегам омуля таскать. Пару лет так таскали. А потом потихоньку стали опять вместе ездить. Ну а земля, она слухом полнится. Опять мать узнала. И в этот раз уже пресекла на корню мою деятельность.

– Давно?

– В прошлом году. Все, не сидеть мне больше в тулупе и валенках у проруби.

– Но ведь жить то на что-то надо?

– Но с этим то все нормально. Любовничек мой нас подкармливает. Но мы же за эти годы привыкли хорошо жить. А на его подачку можно просто жить. Мать ведь не работает с тех пор, как за омулём поехала.

– Так запаслись же наверное?

– Заначка есть конечно, но деньги все равно когда-нибудь заканчиваются.

– Это точно

– Вот мать меня сюда и пристроила. Говорят, перспективы хорошие. Что думаешь?

– А что я могу думать? Я на три дня дольше тебя здесь работаю

– Ну понятно. С тебя спроса нет. Будем смотреть.

И Нина начала вливаться в коллектив, чтобы узнать, где перспективы и какие. А я наблюдала за ней, и диву давалась. Считать и писать она почти не умела, но деньги мимо нее нигде не проходили.

Это была слегка неожиданная история, для меня. А кто-то к ней, наверное, готовился. Ну это сейчас я догадываюсь. А в то то время я смотрела на мир широко раскрытыми глазами и ни от кого не ждала подлости. Да я вообще ничего плохого ни от кого не ждала, потому что, по сути, у меня был самый наивный возраст. Человек вроде повзрослел, и жизнь уже другая должна быть, только человека к этой другой взрослой жизни никто не готовил. Но это не имело значения, потому что эта взрослая жизнь раз, и наступила. А готов ты к ней или не готов, это дело десятое. И жизнь все равно будет подсовывать тебе взрослые сюрпризы для опыта и осознания. Взрослеть то все равно придется.

А таксопарк был таким местом, где повсюду протекала взрослая жизнь. Эта взрослая жизнь могла залезть к тебе под юбку мужской рукой, могла отвалить красивых денег, а могла и показать сумку с расчлененный трупом. В общем, будь готов. И в этой наступающей взрослой жизни мне больше всего нравились деньги. Конечно, в таксопарке можно было научиться всему, но я училась чисто теоретически, к практике была не готова. Хотя отбиваться от притязаний таксистов мне приходилось. И, может быть, я и не отбивалась бы, но меня смущало то, чем эти притязания могли закончится. Потому что стоял запрет с призказкой про подол. Но горячие мужские руки мне нравились и губы тоже.

И если бы Сережа, мой личный извозчик, проявил какую то инициативу, может быть я и сдалась. Потому что он мне нравился и мне с ним было комфортно. Но с Серёжей можно было поужинать в ресторане, потрепаться в машине, нацеловаться до синих губ и доехать домой. Больше он себе ничего не позволял, кроме скромных объятий. Чуть позже я узнаю почему. Этот мальчик просто был женат, и в отличие от многих вел себя так, чтобы не обидеть никого, ни жену, ни меня, и конечно не себя. Поэтому наше общение было сугубо платоническим. Но как я нечаянно обнаружила немного позже, был ещё один претендент на погулять со мной, и конечно не только погулять.

Но я не могла воспринимать его всерьез. Ну, во-первых, потому что это был отец моей первой любви, которая в тот момент уже была не моей любовью, а во вторых, этому дяденьке было сорок пять лет! Ну вот мне то прямо в самый раз. Поэтому, когда он выражал желание подвезти меня до дому, я воспринимала это, как комплимент от соседа, и давнишнего знакомого. А ещё наивная девчуля, я иногда занимала у него деньги. А знаете почему я их занимала? Потому что не хотела менять крупные купюры. Ведь сами знаете, стоит поменять денежку, и все, нет ее, истратишь все и сразу. Я это поняла в самом начале моей жизни, поэтому пользовалась мелкими займами. А дядя Петя, так его звали, никогда мне в этом не отказывал. А я думала, что это просто от доброты душевной.

Но все равно все тайное становится явным. И вот в один прекрасный момент он довёз меня до дому и вдруг пригласил в гости. Дело было вечером, делать было нечего, а почему бы и нет? Может увижу его сыночку Серёжика и будет возможность плюнуть ему в глаз ядом. В общем поднялись мы на четвертый этаж, он был так галантен и предупредителен, что я прямо была в восторге! Люблю, когда мужчины угадывают желания. Серёжи дома не было. А он накрыл стол, достал шампанское, какие-то конфетки, деликатесы, а я как дурочка даже не догадывалась в честь чего все это. И шампанское пила, и персиками закусывала.

Ну все, банкет закончился, и я, веселая от шампанского, собралась домой. И тут у Дяди Пети, в рот ему дышло, прорезалось красноречие.

– Гал, а может останешься? Я белье новое постелю. Больно тебе не будет. Поверь мне, ты не о чем не пожалеешь.

Я, конечно, была тупенькой, но не до такой же степени! Мне даже цифру озвучили, сколько мне за это заплатят! Хо хо!!! Ты с ума сошел, старый хрыч? Ты понимаешь вообще куда тебя занесло? Но видимо от удивления я обездвижела и онемела. Хотя этого ухаря надо просто послать в известном направлении. Но я была в шоке и лупала на него глазами.

Пришла я в себя, когда он взял меня под ручку и попытался усадить на кресло. Я дернула руку и оттолкнула его от себя. Я была советской девочкой и мне было очень обидно, что этот лысый старый хирен хочет прикупить меня. Он же понимает, что я воспитана своей мамой. И если не забеременела за два года от его сына, с какого перепугу я должна повестись на его ласковые речи? Деньги он, конечно, предлагал хорошие по тем временам, и мне было интересно, он что, не понимает, сколько у меня за смену выходит денег? В общем я одновременно озверела, обиделась и ошалела. Жаловаться я побежала родителям. Обида затмила стыд.

Надо было спустится с четвертого этажа, подняться на первый и пробежать сорок метров от подъезда до подъезда. Я схватила с вешалки пальто, с обувницы сапоги и помчалась домой. Тапочки скользили по снегу. Я залетела домой и в двадцати словах все рассказала родителям. Мои наивные родители тоже не поняли, что их дочь выросла. До сих пор помню их удивлённые лица. Папа оделся и вышел. С того вечера у меня появился враг, дядя Петя.

Я же была, благодаря Жене подменным диспетчером, поэтому меня гоняли в любую дырку. Радовало то, что с деньгами в этих дырах было хорошо. Что сказать про плохо? С моей детской ментальностью у меня местами дух захватывало. Сейчас бы я даже не обратила внимания на это. Но я же была на тот момент прямо любовный несмышленыш. Не знала, как реагировать на внимание мужчин, не хотела понимать, что гендерные отношения, это очень важный аспект человеческой жизни, а ещё я в то время просто болела болезнью под названием "испанский стыд". Мне почему-то было стыдно за всех. А этим всем стыдно не было. И я думала, что это от плохого воспитания.

Особенно мне было стыдно за мою бывшую ученицу Нину. А она то веселилась, как могла. И как я сейчас догадываюсь веселилась не только для удовольствия, но и за деньги. Мужчинам она нравилась, семейное положение у нее было подходящее, почему бы этим не воспользоваться? И она пользовалась. Нет, с кем попало она не любила, она выбирала передовиков производства и начальников, не важно какого ранга. У передовиков всегда были деньги, а у начальников какая-то власть, поэтому они гарантировали ее неприкосновенность на своем рабочем месте. Так что все она делала с умом, а я за этим наблюдала и диву давалась. Ну дико мне это было. Потому что никто ничего не скрывал. И даже скандалы.

А скандал ей закатил начальник отдела эксплуатации, Анатолий Михайлович. Он то был приоритетным партнёром, к гадалке не ходи. И подумал, что его статус гарантирует ему верность этой темпераментной сеньоры. А сеньора знала себе цену. И сдаваться просто так не собиралась. Хотя она не ожидала, что ее сдадут. Но мир не без добрых людей. И эти добрые люди иногда видят то, что им не надо. Ну не думаю я что Нинуля, с ее житейским разумом сделала что-то запретное у всех на виду. Скорее всего все было шито крыто, и завуалировано сверху. Но или все-таки упустила какую-то мелочь, либо партнёр попался болтливый. Вулых узнал об этом, как я понимаю в подробностях.

Орал он в диспетчерской. Не подумайте, что он орал что-то типа:"Как ты смеешь с кем то кроме меня? Да ты понимаешь, что я могу уволить тебя в любую минуту?". Нет ничего подобного! Его речь звучала так:" , Черемшанина, что ты там устроила у себя на вокзале? Водители приезжают на отметку, а тебя на месте нет? Все трубки у телефонов оборвали мне звонить! Тебе что? Работать надоело? Смену сдашь, ко мне в кабинет, будем решать, что с тобой делать". Наверное, всем кроме меня было понятно, в чем дело. Одна я смотрела на Нину с сопереживанием. Кто пожаловался то? А вдруг он ее и вправду уволит? Ведь орал то по-настоящему! Бедная Нина.

После смены Нина шла на разбор, шепнув мне:"Подожди в курилке, домой вместе пойдем". Я ждала. И в диспетчерской, и в курилке. Нина вернулась через час. Мы оделись и удалились. Мы как-то сблизились с самого начала. Конечно и с другими я общалась, но по-сестрински относилась только к Нине. А она меня без особого желания посвящала в тайны отношений между мужчиной и женщиной. А ещё я, как-то так случалось, то ли нечаянно, то ли по другому, периодически оказывалась в центре ее приключений. И мне, глупышке, поначалу казалось, что во всем виноваты мужчины. Но она была реалисткой, и не пыталась пустить мне пыль в глаза. Поэтому недомолвок не было.

Вот и сейчас мы вышли на улицу и закурили за углом. Я опять смотрела на Нину, и не видела особой грусти в ее глазах.

– Что так долго то? Объяснительную заставил писать?

– Ой, Галька, ты неисправима! Когда повзрослеешь то? Какие-то мысли у тебя не правильные?

– А какие мысли правильные? Он же уволить тебя вроде обещал?

– А он передумал. Оставил работать дальше. Я, оказывается, ценный кадр

– Ну и слава богу. А с вокзала то не убрал? Там славненько за смену выходит. Обидно будет потерять такое место

– Галя, если он меня с вокзала уберет, то где юбку то мне задирать будет? Ты совсем не понимаешь ничего?

– Объясни, умная такая! С чего я должна что-то понимать?

– Галя, орал он не из-за того, что я из диспетчерской пообедать вышла, а за то, то с Колькой из первой колонны бляданула, понимаешь теперь?

– В смысле это самое?

– Именно так. Теперь надо узнать, кто стуканул, и откуда уши растут. Если Коля похвастался, будет бледным. Ладно, пошли. Кстати, ты на неделю со мной в паре, Ленка заболела?

– Правда? Нина! Ты самая лучшая!

– Только не дуркуй да? Голову включай.

И она узнала, что это действительно Колька где-то за рюмкой чая похвастался, что такую красотку, как Нина, очаровал. И написала письмо Колькиной жене о его приключениях. Ну и вы догадываетесь, что больше не у одного таксиста не было желания поделиться сокровенным.

Ну и вот, стали мы с Ниной работать на пару. По идее нужен был третий диспетчер, но мы были очень жадные до денег, и мы решили, что мы справимся. Тем более всего неделя. Я очень хорошо запомнила Нинины наставления, но совсем не поняла в каких случаях их применять. Опять же я думала, что за неделю их и не понадобится применять. Я ошиблась, как всегда. Изначально мы договорились работать я в ночь, она в день. Я жила рядом и вроде все это выглядело логично. Диспетчерская будка стояла слева от выхода с вокзала. Была она коричневого цвета, сверху обшита моренным деревом. У будки было окошечко и дверь. И два мощных обогревателя. На дворе была зима, а мы не мёрзли.

Ещё там стоял один стул для диспетчера, табуретка для того, кто зайдет. А водители частенько заходили чаю попить, со своими тортиками и конфетками. В уголке стоял маленький аккуратный столик, на котором умещались телефон, чайник и штамп часы. На полочке столика стояли несколько стаканов, сахарница, и в одном из стаканов стояли ложечки, открывалка, штопор, нож. К стене была прибита вешалка, в углу стояли веник с совком. С двух сторон у будки были окна, и кто-то повесил на них светлые, но совершенно непрозрачные шторки. Видимо кто то что-то скрывал в этом месте. Но в первый раз это было непонятно. Но понять пришлось.

Нина мне первый раз сдала свою смену, и пожелала хорошей ночи. Кстати, только на вокзале будка работала круглосуточно, в остальных местах с восьми до восьми, днём и все. Я разделась, устроилась на стульчике, и принялась читать. Таксистов не было, они только выезжали на линию, и ближайший поезд тоже ещё не пришел. Вообще в то время на вокзале было темно. Но на диспетчерскую будку светил фонарь. И сама будка была как на ладони, и то, что вокруг будки тоже. Наверное, одной на улице должно было быть страшно, но мне было больше интересно. На крыльце вокзала дежурили дежурные линейного отдела милиции, наверное, они вселяли в меня уверенность.

Потом стали медленно подъезжать таксисты. Те, кто любил урвать подальше и побогаче. Систему я уже знала, и догадывалась, что сейчас подойдёт поезд. Конечно, вдали маячит автобус номер двадцать, но не факт, что он дождется поезда. Хотя вероятность есть. Но таксистам не нужны были те, кто любит кататься на автобусах, им нужны были серьезные клиенты. Поэтому таксистов набилась полная будка. Они, конечно, прекрасно могли сидеть в машинах, но им нужна была благосклонность диспетчера. Начинался аукцион. Чья бумажка красивее, у того больше вероятностей. И самое главное, щедрые, они запоминались навсегда и всегда были в фаворе у любого диспетчера.

Каждый, как мог сообщал, что он хочет. Ну это, потому что это было первый раз. А моя задача была запомнить все это желательно навсегда. Деньги за красивые глаза никто не давал, их надо было отрабатывать. И мы это понимали. А таксисты понимали, что с помощью диспетчера крупную рыбку поймать легче. Как только передали прибытие, все разошлись по машинам. Тогдашние таксисты понимали, что всем всего хватит, и что конкуренции в данном моменте нет, потому что у всех у них желания разные. А ещё всегда были таксисты, которые работали по правилам, и которые получали объедки с общей кухни. Вот такая была картина.

Я оделась. В кармашке шелестели деньги. Интересно. Обыкновенные пассажиры, у которых в бюджет была заложена пятерка на такси, всегда стучали в окошко. А те, которые готовы были платить за услуги хорошо, всегда ломились в дверь. Ну и в тот момент самое главное надо было сосредоточиться и все сделать, как надо. У меня это получалось. Конечно, полчаса были очень напряжёнными. Не забыть, не проворонить, никого не обидеть! Я справилась. Вокзал опустел. Все разъехались, как я думаю счастливые. До следующего поезда часа четыре. Я пошла на крыльцо, покурить с молоденькими мальчиками-милиционерами.

И в этот момент я увидела, как к стоянке подъезжает наша машина, желтенькая с шашечками и из нее выходит Нина! Сюрприз! Я подошла к ней, и мы вместе зашли в диспетчерскую.

– Тебе чего не спится?

– Галя, погуляй где-нибудь полчаса?

– Где погулять? Зима на дворе

И тут зашёл тот, кто умел договариваться. Я его знала в лицо. Красивый высокий таксист, лет тридцати пяти. Обручальное кольцо на пальце. Все как и должно быть. Он положил на стол червончик и сказал:"Гал, иди в Гудок, поужинай у тебя ночь впереди. Сильно не торопись. Следующий поезд не скоро. Только дверь снаружи закрой, чтобы видно было, что никого здесь нет". Ну вот умеет же уговаривать. Я закрыла дверь, и пошла в ЖД ресторан, в обыденной речи Гудок. Любовники задернули шторки и выключили свет.

Всего неделя была у меня с Ниной на вокзале. Всего неделя великих заработков. А ещё это была неделя жизненной мудрости. Потому что я в жизни бы не увидела того, что мне показала мне эта борзая женщина. А я же сопротивлялась. Я кричала, протестовала, не хотела на это смотреть. Мне тогда казалось это стыдным и мерзким. Что поделаешь, меня так воспитали. Да и не меня одну. И вот я, такая святая, оказалась в паре с грешницей. Единственное, что нас объединяло, это деньги. Хотя зарабатывать деньги таким неправедным способом тоже было не очень правильно, но от этого меня так не колбасило. А вот от Нинкиных нескончаемых приключений меня тошнило почти физически.

Я же не только освобождала им диспетчерскую для любовных дел. Бывало и так, что я приходила не вовремя. Приходила конечно назло. Но это было из разряда "назло маме отморожу уши". Когда я дёргала дверь и попадала в самый разгар любовной драмы, участникам этой драмы было по фигу, они не воспринимали меня всерьёз, и продолжали. А для меня то эта картинка была отвратительной, я захлопывала дверь, и шла гулять дальше. За четыре дня я прямо устала от праздника человеческой плоти, и конечно я бы забастовала, но денежки!!!! Денежки меня очень сдерживали. Поэтому я решила поговорить с Ниной как-то по деликатному, без последствий.

– Нин, завязывай эти оргии, это же невыносимо

– Галь, ну не будь бабкой у подъезда. Это просто жизнь. Не знаю почему тебя это напрягает

– Ты себя со стороны видела? Вернее вас? На это же нельзя без отвращения смотреть.

– Галя, ты этого не пробовала. Вот когда попробуешь, тогда поговорим. А то она про отвращение заговорила. А когда любовники мои тебе деньги суют, тебе не отвратительно?

– Деньги я люблю, а вот ваши голые пляски мне не понятны.

– Подрастешь, поймёшь. Кстати, раз ты уже заговорила об этом, то давай на два дня сменами поменяемся. Сходи в день.

– В день, так в день. А какая разница?

– Вулых только днём может. А днём диспетчерскую не сильно закроешь. Таксисты тут не выводятся, да поезда электрички постоянно прибывают. Напишем, что обед, пусть к тебе в ресторан таскаются если надо. Время я уже присмотрела. Только запомни, с Толи денег не увидишь, только благосклонность. Это тоже очень полезно

– Нин, зачем тебе это надо? У тебя что, бешенство матки?-спрашивала я, не понимая смысла этого выражения.

– Ну во-первых, можно сказать и так, а во вторых я все таки денежек заработала. Когда ещё предоставится такой случай? Ведь не будь тебя, я бы так не распоясалась. Сейчас Вика выйдет, и схлопнется моя кормушка.

– Слушай, Нина, они ведь все женатые, ведь дома все есть, зачем им ты?

– Ты видела, что мы тут делаем?

– Видела. Это же какая стыдоба то! Тошнит меня от этого.

– Вот и всех жен тошнит. А мне нравится. А мужикам тем более. Где они ещё такого десерта попробуют? Поэтому и денежек подкидывают. Мы же все понимаем, что это временно. Сегодня получилось, слава богу. А я себе маленько денег скоробчила, и ты тоже. В общем, я пошла. Утром с работы не уходи. Завтра твоя смена. Вынесешь?

– Легко. А Вулых почему днём?

– Жена у него истеричка, поэтому только в рабочее время.

– Он хоть что хорошего тебе сделал, как начальник?

– Галя, ты дурочка? Ты думаешь я бы без него сюда попала? Ещё и тебя притащила. Сколько денег заработала здесь?

– Много

– Вот так то. Так что молись на Толю Вулыха. И пользуйся тем, что он для меня делает, ведь в любую минуту все может измениться.

Говоря про перемены, Нина наверное и не предполагала, как она близка к истине. Ну а я осталась в день. В те времена меня не волновало сколько смен подряд работать, лишь бы мне за это платили.

А Вулых, оказался при ближайшем рассмотрении, таким же, как все. Только резче. Я должна была исчезнуть из диспетчерской за три секунды. Но на стол все равно ложили червонец. Молодец мужчина. Обед днем в ресторане, комплексный, стоил рубль тридцать. Но на горке стояло кафе "Тополь", там можно было за рубль пятьдесят выбрать то, что тебе нравится. Я ходила туда есть плов и солянку. А мои квартиранты закрывали шторы и переплетались телами. На окошке стояла табличка "Ушла на обед". Лишних. слов было не надо, таксисты знали, где меня искать, поэтому в диспетчерскую никто не рвался.