Баллада Пепла и Льда

– Да ты не так проста, как я погляжу, птичка-невеличка! А обязанности… Тебе выдадут инструкцию, но там ничего сложного, особенно у первогодков. В основном ты будешь следить, чтобы твои подчиненные в точности исполняли приказы эфора, отвечать за успеваемость, мотивировать и все в таком духе.

– И штрафовать? – уточнила я.

– В том числе, – кивнула Мишель. – Но ты не можешь назначать больше двух баллов штрафа за раз. Кто-то уже влетел?

Я пожала плечами, но предпочла промолчать.

– Самое неприятное: если твои что-то серьезное отчебучат, отвечать тоже тебе. Мол, не уследила. Могут и плетьми выпороть.

– Правда?

Я вскинула взгляд и уставилась на кадета Фай, ожидая, что она сейчас рассмеется и скажет: «Ага, попалась! Поверила!» Но она лишь успокаивающе улыбнулась:

– Такое редко случается. На моей памяти – ни разу.

Ну хоть это радует! Да и что нужно отчебучить, чтобы заслужить порку? И почему за чужой проступок должны наказывать звеньевого? Растеряв слова от негодования, я остервенело чистила картошку. От возмущения даже боль в руке отпустила.

– Ладно тебе, не пыхти! – Мишель шутливо подтолкнула меня плечом, отчего картофелина выпрыгнула из ладони и ускакала под стол. – Ты ведь из желторотиков Тайлера, он за своих бьется насмерть. Эфором он только в этом году стал, но всегда был звеньевым.

– Тайлера? – не поняла я.

– Ну да, Эйсхарда.

О, так у гаденыша есть обычное человеческое имя? Но мне без разницы, мысленно я уже утвердила для него прозвище – Лед.

«За меня он точно биться не будет!» – хотела возразить я, но вовремя прикусила язык. Да и не похож он на человека, который умеет заботиться о ком-то другом. Бессердечный, злобный, мерзкий!..

– Ему сейчас туго приходится, – продолжала Мишель, не заметив моей закушенной губы. К счастью, второкурсница смотрела на картошку, которую ловко чистила: раз-два-три, и клубень летит в ведро с водой.

– Почему? – по инерции спросила я. На самом деле мне плевать, что там за проблемы у гаденыша. Неуд схлопотал? Мизинчик ударил?

– Его семья пострадала в том последнем Прорыве. Три ближайших к границе города полностью разорены. Лифрей, Истэд и…

– И Сул, – шепотом закончила я.

– Вот, ты знаешь. Его родители погибли в Истэде, а сестра пропала без вести. Тайлер все еще надеется, что ее отыщут, но… – Мишель скорбно покачала головой. – Не только у него, конечно, потери в семье, но так, чтобы все умерли!

Я сидела, сгорбившись, не чувствуя рук и ног. Теперь понятно, почему он меня так люто ненавидит. До виновника Прорыва уже не дотянуться – полковник Дейрон в могиле – а вот дочь предателя под рукой! О Всеблагой, вместо учебы меня ожидает ад!

– Ты чего побледнела? У тебя тоже кто-то погиб там?

– Да, – тихо ответила я.

Я почти не обманывала. Правда, отец погиб не во время Прорыва, он был казнен позже на центральной площади перед дворцом.

Картошку мы дочищали в тишине. Мишель, решив, что я грущу, не лезла с расспросами, и я действительно горевала, но еще и не переставая повторяла мысленно один и тот же вопрос, на который никогда не получу ответа: «Отец, зачем? Почему ты это сделал?»

– Ну вот и все!

Кадет Фай бросила в ведро последнюю картофелину и с наслаждением разогнула спину.

– Можешь подождать Снежку у выхода, а я тут доприбираюсь.

– Да я помогу!..

– Иди-иди, птичка-невеличка, я ведь вижу, ты на ходу засыпаешь. Тайлер мог бы и не жестить сегодня, конечно. Что ты натворила?

– Проспала.

– Понятно. Ну, иди отдыхать. Рада была знакомству!

«Нет, не рада, – мысленно поправила я ее. – Просто ты пока не знаешь, с кем познакомилась».

За дверью столовой вместо эфора Эйсхард меня встречал кое-кто другой! Лесли!

Наверное, Лейс каким-то образом вернулся назад, сумев не заблудиться, и теперь подкарауливал меня в опустевшем холле.

Он отделился от стены и неторопливо приблизился ко мне. Я заставила себя стоять на месте, не шелохнувшись.

– Привет, Пепел. Давай по-хорошему, ты отдаешь мне звезду звеньевого, и никто не пострадает.

– Два штрафных балла за нападение на командира, – отчеканила я.

– Что? – изумился тот и вдруг без предупреждения ударил меня по лицу.

Скула вспыхнула огнем, от мощного тычка я отлетела к стене, треснулась спиной и головой, перед глазами замельтешили мушки.

– Достаточно? Или продолжим избиение младенцев? – донесся как сквозь слой ваты злой и насмешливый голос.

Первый удар стал неожиданностью, я не верила, что он на самом деле поднимет на меня руку, и лишь поэтому растерялась. Лесли рассчитывал на грубую силу, но был отнюдь не умен, он не изучил противника, прежде чем нападать.

«Папа, все хорошо, я помню твои уроки! Не волнуйся за меня!» – мысленно произнесла я.

Глава 13

– Нападай!

Смеющийся папа приплясывал на месте, потрясая кулаками. Вроде как и в шутку, чтобы не напугать меня, совсем мелкую девчонку: три месяца назад мне исполнилось десять лет. И в то же время я совершенно точно знала: отец настроен решительно. Как и тогда, когда сдергивал с меня одеяло по утрам, выталкивал на мороз и гонял по полигону. Теперь он всерьез вознамерился научить меня драться.

– Па-ап, – заканючила я. – Я ведь девочка!

– Это не значит, что ты не должна уметь постоять за себя. Как раз наоборот!

Отец отвлек меня словами, незаметно подкрался и одним движением опрокинул меня на подтаявший снег, в весеннюю жижу, я распласталась в грязи, намокнув от макушки до пят. И разозлилась!

– Ну все! Держись!

Раззадоренная, я с кулаками бросилась на отца. Легкая, как щепочка. Неумеха. Удары моих маленьких кулачков были не сильнее градин, частенько сыпавшихся с неба в этой части Империи. Отец рассмеялся – запрокинул голову, упер руки в бока и так жизнерадостно хохотал, что и меня заразил весельем. Он казался мне в тот миг добрым великаном…

– А теперь, Ласточка, слушай меня внимательно.

***

Я прижалась к стене, выравнивая дыхание, исподлобья следя за тем, как Лейс, словно хищник, кружит рядом, примериваясь. Я же делала вид, будто замерла от страха. Наклонила голову. Мне нужно время, чтобы в глазах прояснилось. Если Лесли ударит сейчас, он попадет по макушке и только ушибет руку, но не причинит мне сильного вреда. К тому же я не собиралась больше доставлять ему такую радость – ударить меня.

– Испугалась, малышка! Масенькая! – мерзко засюсюкал Лейс. – Не бойся дядю. Дядя не обидит. Отдай дяде звездочку.

– Сейчас, сейчас, погоди, – пролепетала я, делая вид, что шарю трясущимися руками по воротнику. – Не снимается.

«Обмани противника, если сможешь, Ласточка. Драка есть драка. Твое преимущество в том, что враг никогда не будет воспринимать тебя всерьез», – слышала я сквозь стук сердца в ушах голос отца.

– Я помогу, – вполне миролюбиво сказал Лесли, опуская кулаки. – Давай уж, дурында.

Я подпустила его ближе и со всей мощи ударила локтем в нос. Показалось или раздался хруст? Лейс заорал диким голосом, отшатываясь, ощупывая лицо.

«Не бей кулаком. Они у тебя слабые, ты скорее сама повредишь руку. Сожми кулаки, но бей локтем». Спокойный голос отца, звучащий сквозь время, придавал мне сил.

– Ах ты тварь! Паскуда! Да я тебя! Я тебя урою! Тварина!

Лесли слепо замахал кулаками, жмурясь от боли. Из его глаз текли слезы, а из носа тянулась струйка крови.

– Никакого воображения, Лесли. Тварь, тварина и паскуда? Да у нас в гарнизоне так только девчонки ругаются, – подначивала я.

Каждый нерв дрожал, как натянутая струна, но голос звучал бодро – то, что нужно!

Лейс пытался загнать меня в угол, размахивая руками, как разъяренный медведь – лапами. Неповоротливо наклонялся из стороны в сторону, но я проворно уходила от попыток меня захватить. Пригибалась и ускользала, чем бесила его еще больше.

«Измотай противника. Уклоняйся от ударов. Ты шустрая – это твоя сильная сторона!»

Тактика работала. Лесли выдыхался, тяжело дышал и нервно смахивал челку, закрывающую глаза. Плохо то, что так кружить мы можем сколько угодно долго. Я с самого начала оказалась в невыгодной позиции для драки один на один – у стены, а Лейс перегораживал проход. Придется перейти в атаку.

Я пропустила еще несколько тычков и решилась. Упавший на землю противник – побежденный противник, другое дело, что свалить парня, который крупнее меня в полтора раза, дело непростое. Но здесь мне должен помочь эффект неожиданности.

Мне нужно провернуть рискованный трюк. С папой он получался очень редко, но папа сам меня обучал и знал, чего ждать. Одно радовало – отец не поддавался. Говорил, что окажет мне медвежью услугу, если притворится, будто я его одолела.

Мне удавалось свалить на землю целого полковника! Неужели я с этой мелкой шавкой не справлюсь?

Я бросилась вперед. Ударила головой по подбородку Лесли, переплела наши ноги, резко задрала колено и одновременно толкнула, и Лейс не устоял, грохнулся всеми костьми. У меня оставалась секунда до того, как он опомнится и начнет отмахиваться ногами: любой на его месте поступил бы именно так.

Я оседлала противника, нашарила его руку и выгнула мизинец, задирая его в сторону локтя. Лесли заорал и задергался, но чем сильнее он дрыгался, тем сильнее я давила.

– Лежи смирно! – зашипела я, наклонившись к его уху. – Лежи или сломаю на хрен тебе палец!

Лейс застыл, распластавшись подо мной. Его губы жалко дрожали.

– Больше не смей оспаривать мое назначение, понял!

– П-п… – забормотал он, но не успел договорить.

– Встать! – раздался гневный окрик. – Оба! Что здесь происходит?

У меня возникло ощущение дежавю: перед моим лицом снова, как несколько часов назад, оказались высокие ботинки на шнуровке. Принесло же этого Эйсхарда не вовремя!

Я не спеша поднялась, одернула задравшийся форменный жилет. Надо отдать форме должное: она не порвалась и не помялась, явно была рассчитана на физическую нагрузку.

Лесли, постанывая, тоже встал.

Командир впился в мое лицо внимательным взглядом. Взял двумя пальцами за подбородок и повернул мою голову туда-сюда, разглядывая наливающийся на скуле синяк. Быстро осмотрел с ног до головы, видно, выискивая другие повреждения. Наверное, если желторотики переубивают друг друга в первый же день, ему попадет.

– Повторяю вопрос: что произошло?

– Что? – процедила я. – То, что вы и советовали! Кадет Лейс пытался отобрать у меня звезду звеньевого!

Я только теперь заметила, что из двери столовой высунулась Мишель и с любопытством оглядывает нахохлившихся первогодков. Сама драка ее, похоже, ничуть не смутила.

– Да, они из-за звезды сцепились, – подтвердила она.

Эфор Эйсхард наконец-то удосужился оставить в покое мой подбородок, отошел на шаг и широко улыбнулся, вот только от его улыбки веяло холодом.

– Смотрю, звезда все еще при тебе, кадет Дейрон. Десять штрафных очков!

– За что?! – возмутилась я, закипая от негодования.

– Еще десять. Первые – за то, что не смогла невербальным способом донести до своего подопечного, что ты его командир. Вторые – за то, что пререкаешься со своим эфором.

– Тьфу, пропасть… – пробормотала я.

– Не расслышал? – Его голос прозвенел сталью.

– Невеличка, не ерепенься. Эфору надо отвечать: «Так точно», – подсказала Мишель.

– Так точно, – выплюнула я, но все-таки не выдержала, так как душа требовала справедливости, хотя какая может быть справедливость в полувоенной Академии? – А сколько штрафных баллов у кадета Лейса?

– Ты уже назначала?

– Да… Два балла.

– Так и останется.

Краем глаза я заметила, как придурок Лесли расплывается в довольной улыбочке. Но, поскольку вместе с улыбкой расплывался и опухал его нос, я решила, что это достаточная плата. На Эйсхарда я была зла куда сильнее! Если бы не он! Все из-за него! Ненавижу! Знаю его всего полдня, а уже на дух не переношу.

– За мной, – приказал эфор.

– Ты ведь отведешь их к целителю? – забеспокоилась Мишель.

– Обойдутся. В следующий раз подумают, стоит ли пускать в ход кулаки быстрее слов.

Я мысленно застонала, представив, какой красоткой предстану завтра на первой лекции: с фиолетовой распухшей скулой. И плечо горело огнем: я совсем забыла его беречь в пылу драки.

Однако, несмотря на то что ныли мышцы и шрам, оставшийся на месте раны, дергал, как больной зуб, я вырубилась, едва добравшись до постели. Казалось, только опустила голову на подушку, а уже прозвучал сигнал к побудке.

Глава 14

Впереди меня стол пустовал, позади тоже – вокруг снова образовалось пространство отчуждения, к которому я начинала привыкать. Но, в конце концов, на лекции следует слушать мейстера, а не глазеть по сторонам, пусть даже историю Империи я знала назубок – хоть сейчас экзамен сдавай. Папа, в отличие от старенького мейстера Шоаха, выдающего информацию унылым ровным тоном, знал тысячи интересных фактов. В его устах история оживала, выступала из тьмы безвременья, обретала голоса и лица. От нудных же интонаций преподавателя меня неудержимо клонило в сон, однако я крепилась и, чтобы не срубиться, вела записи на листах серой бумаги удивительной вечной ручкой, которую не нужно макать в чернила.

Ручку, стопку бумаги и тонкую брошюру «Инструкция для командиров звена» я обнаружила на столе рядом с учебниками. Форма, которую я вечером убрала в шкаф, с утра оказалась чистой и отглаженной, от сорочки пахло травяной свежестью, засохший след от капли крови на вороте исчез без следа. Снова магия, куда без нее. Вот только синяк никуда не делся, за ночь растекся на половину лица и сделался фиолетовым.

Времени прочитать инструкцию не оставалось, поэтому я только пролистала ее. Выяснила, что звеньевой отвечает за утренний сбор своих подопечных. Если кто-то из них проспит – оштрафуют меня. Знал бы Лейс, какая головная боль эта должность, и связываться бы не стал!

Повезло, что сегодня нас избавили от физической подготовки, дали поспать на час дольше, завтра таких послаблений не предвидится. Я привела себя в порядок, собрала волосы в тугой пучок, нагрузила полотняную сумку учебниками и отправилась проверять готовность Ронана, Веелы и занозы в заднице, которого по недоразумению называют Лесли.

Спальня Фиалки располагалась по соседству. Она выглянула на стук, удивленно заморгала.

– Ты собралась? Эфор Эйсхард придет за нами через пять минут. И… Ты случайно не знаешь, где комната Ронана?

– Я сейчас, только сумку соберу. Ронана поселили вон в той комнате.

Веела, смутившись, указала на дверь, а я постаралась ее запомнить, отметив про себя длинную царапину на деревянном полотне и щербинку с краю. Фиалка продолжала смотреть на меня, а когда я приподняла бровь: мол, говори, потупилась и пробормотала:

– Ты упала? У тебя на лице огромный синяк!

– Я знаю, – усмехнулась я и сказала все как есть: чем быстрее Веела привыкнет к реальности, тем лучше для нее. – Нет, я не падала. Я подралась с Лесли. Он хотел забрать звезду, но я надавала ему по шее.

В глазах бедняжки вспыхнул ужас, прежде она наверняка никогда не слышала подобных слов от девушки: «подралась, надавала по шее». Мир Фиалки рушился, однако тут я ничем не могла помочь. Я кивнула ей и отправилась к двери кадета Толта, но Ронан уже и сам вышел навстречу.

– Ого! Твое лицо!..

– Я в курсе, Ронан! Ты видел, куда поселили Лейса?

– А-а, да… Вон и он сам, кстати.

Лесли, пятясь спиной, протискивался в дверь. Развернулся и предстал во всей красе: с посиневшим опухшим носом и синяками под глазами. Злобно зыркнул в мою сторону, но нарываться не стал.

– Оу! – потрясенно присвистнул Ронан. – Кто тебя так разрисовал?..

Осекся, вперил в меня округлившийся взгляд.

– Ты?

– Чему ты удивляешься? – холодно спросила я, стараясь придерживаться командирского тона, отчасти – как ни противно в этом сознаваться – скопированного у эфора Эйсхарда. – Кадет Лейс напал на своего звеньевого, пришлось поставить его на место.

Я держала дистанцию, давая Ронану понять, что и ему влетит, если что. Я не могла ему доверять полностью, хоть мы и снова в одной команде. Он мне не друг. Друзья не отворачиваются, когда им больше не нужна помощь, а сын рыбака и нежная Фиалка предали меня, как только выбрались из лабиринта.

Теперь Ронан, Веела и Лесли сидели за моей спиной, нас разделял ряд столов, но они держались ближе, чем остальные. Кадеты рассредоточились по аудитории, устроенной амфитеатром, расположились группками и по одному, но все, не сговариваясь, устроились подальше от дочери предателя.

– Первый прорыв тварей Изнанки произошел при императоре Максимилиане, в тысяча четыреста шестьдесят втором году, – вещал с кафедры мейстер Шоах, не отрывая взгляда от своих записей, будто не должен был за годы работы в Академии выучить их наизусть. – Казалось, что мир обречен на гибель. Твари Изнанки убивают не тогда, когда голодны, не тогда, когда защищали жизнь или потомство. Ими движет ненасытная жажда смерти, необъяснимая до сих пор. Возможно, если мы однажды разгадаем эту неутолимую тягу к убийству…

Он прокашлялся, сбившись с мысли. Видно, этой фразы в его записях не было. Мейстер впервые за время лекции сказал что-то от себя и тут же потерялся. Я-то думала, что в Торн-а-Тир нам станут преподавать лучшие из лучших, а мейстер Шоах так погружен в свои бумажки, что даже не заметил: некоторые из его студентов пришли в аудиторию с синяками на лице. Или же за годы службы он привык видеть избитых одаренных?

В памяти всплыли слова отца: «Никто не знает, почему эти создания настолько злы. Такое ощущение, будто каждому из них под хвост насыпали перца». Я тогда рассмеялась и сказала, что не у всех тварей Изнанки есть хвосты, а папа тоже расхохотался и ответил: «Ты поняла, что я имею в виду».

– К счастью, по промыслу Всеблагого, не оставившего своих чад в смертный час, вместе с великим горем в наш мир пришли дары, – на одной ноте бубнил мейстер.

Мы все невольно подались вперед, жадно вслушиваясь, надеясь, что этот неказистый преподаватель приоткроет сейчас главную тайну – как проявляются дары и почему у кого-то в крови есть дар, а у кого-то нет.

– Однако о дарах, их разновидностях и о пробуждении вы подробно узнаете на специализации у мейстера Тугора.

По рядам пронесся разочарованный вздох.

– А какой дар у вас? – не выдержал незнакомый мне парень с веснушками на лице, сидевший за первой партой; я видела веснушчатого в группе эфора Ярса, но имени не знала.

– Мой дар? – неожиданно оживился старичок.

Он расправил тщедушные плечи и, выпростав из рукава мантии худенькую руку, обвел ею аудиторию по кругу.

Мы затаились и непроизвольно втянули головы в плечи, ожидая увидеть вал огня или еще что похуже, но в стенах учебного класса ничего не изменилось, лишь стихло шуршание ручек по бумаге и замерло дыхание десятков ртов.

– И что? – дерзко уточнил парень.

– А то, кадет, что теперь вместо одной лекции я оставлю вас на две, – жутковато улыбнулся мейстер Шоах.

Вернее, улыбка была вполне себе мирной, но дополнительный час занятий у нудного преподавателя казался изуверством.

– Так нельзя, – высказалась Медея Винс. – Если мы задержимся, нас накажут!

– А вы не задержитесь. Вы спрашивали, какой у меня дар? В стенах этой аудитории я создал каверну времени – замкнул в кольцо.

Глаза старика сверкнули стальным блеском, и я поняла, что мейстер Шоах вовсе не так прост, каким выглядел на первый взгляд. Дар управлять временем – мощный и редкий, и вряд ли наш скучный препод отсиживался в Академии, когда был молод и полон сил. Наверняка пропадал на передовой и не понаслышке знаком с тварями Изнанки.

Я бы хотела заполучить дар времени! Я поглядела на свою руку, на угадывающиеся под кожей голубоватые вены. Интересно, какая же сила скрыта в моей крови? И когда я ее обрету? И как?

– Следующая тема – присоединение к Империи королевства Антер, – бодро сообщил мейстер, пряча улыбку, а мы дружно застонали.

Глава 15

Вымотанные двумя лекциями истории вместо одной, мы понуро тащились следом за эфором Эйсхардом в противоположное крыло учебного этажа. Он пару раз повернулся, недоуменно поглядывая на подопечных, которые еле переставляли ноги.

– Такое впечатление, что вас на лекции гуль жрал, – высказался он.

– Этот ваш мейстер Шоах настоящий гуль и есть! – в сердцах ляпнул Барри. – Все соки из нас выпил!

И осекся, поняв, что за нелестные высказывания о преподавателе по головке не погладят, хорошо, если обойдется ночным дежурством в столовой.

И Эйсхард стиснул губы, посмотрел строго, но мгновением позже мы поняли, что он изо всех сил сдерживает улыбку, которая все-таки вырвалась из-под контроля и сразу превратила командира в мальчишку.

– Каверна времени? – догадался эфор. – Сколько лекций? Три?

– Две, – пробурчал Атти.

– О, это он вас еще пожалел, – хмыкнул Эйсхард. – А вам, кадет Кон, выношу предупреждение, не забывайтесь.

Барри радостно закивал. Ну конечно, если косячит не девица, которая носит фамилию Дейрон, то можно ограничиться предупреждением! Почему я не удивлена?

Лёд оставил нас у запертых пока дверей аудитории, приказал дожидаться преподавателя и сам поспешил на занятия: третьекурсникам, исполняющим обязанности эфоров, никто уроки не отменял.

Мы толпились в коридоре. Я прислонилась к стене рядом с дверью и листала учебник. Уж лучше так – делать вид, будто занята делом и вовсе не хочешь принять участие в обычной студенческой болтовне или обсуждении, какой дар у мейстера Луэ, нашего преподавателя. Я начала перелистывать страницы просто для того, чтобы не выглядеть изгоем, одиноко подпирающим стену, а в итоге так увлеклась разглядыванием жутких иллюстраций, что не заметила, как рядом выросла высокая фигура в черной преподавательской мантии.

– Алейдис Дейрон? – окликнул меня резковатый высокий голос.

Я встрепенулась и подняла глаза. На меня смотрела рослая женщина с короткими седыми волосами – не старая, но поседевшая раньше времени. Между бровей залегла глубокая складка, на рассеченной когда-то щеке остался некрасивый кривой шрам, отчего казалось, будто мейстери Луэ насмехается над собеседником.

Наш преподаватель бестиария оказался женщиной. И она откуда-то меня знала.

– Да, это я, – ответила я с трепетом.

– Зайди, – сухо велела она, толкая дверь, и, возвысив голос, обратилась к остальным: – Я приглашу вас в аудиторию позже.

Недоумевая, что может понадобиться от меня этой суровой женщине, я поторопилась следом. Сердце тревожно сжималось. Неужели мейстери Луэ тоже собирается сообщить мне, как ненавидит полковника Дейрона? Нет нужды, я прекрасно понимаю, что не найду понимания или сочувствия.

Она бросила на стол черные перчатки и пару секунд молчала, опершись ладонями о столешницу. Развернулась и посмотрела мне в глаза.

– Я соболезную, Алейдис.

В груди болезненно екнуло. Мне послышалось? Или?..

– Соболезную в связи со смертью Кайла, – повторила она, и сомнений не осталось: мейстери Луэ говорила о моем отце.

Я часто заморгала, пряча выступившие слезы.

– Ты меня не помнишь, Алейдис, но я видела тебя еще крошкой, – мягко, насколько это вообще возможно для сильной, жесткой женщины, произнесла она. – Твой отец был командиром моего звена во время учебы в Академии. Мы… дружили.

Она нахмурилась, глядя поверх моей головы.

– Мне сложно поверить во все, что случилось. Хотя доказательства неоспоримы, но… Кайл и предательство?

Мейстери Луэ сокрушенно качнула головой, а я впервые за долгие месяцы будто глотнула свежего воздуха. В этом мире существовал еще один человек, кроме меня, который сожалел о смерти отца!

– Я посвятила свою жизнь изучению тварей Изнанки, но могу открыто признаться: несмотря на все усилия, эти таинственные создания не исследованы и на четверть. Я передала в комиссию по расследованию доклад, что неизвестная нам тварь могла ментально воздействовать на полковника Дейрона… Но доказательств нет, мой доклад не приняли к сведению. Я пыталась, Алейдис.

Преподавательница снова посмотрела на меня, в глубине ее пасмурных серых глаз плескалось чувство вины. Я не нашла в себе сил, чтобы сказать правду.

Тем утром, когда отец оседлал Уголька и отправил меня из гарнизона, он находился в ясном уме и твердой памяти. Помню, как я, сонная, взъерошенная, тревожно оглядывалась, пытаясь заметить признаки Прорыва: горящий алым заревом горизонт, неумолкаемый гул, запах металла в воздухе, электрическое напряжение, пощипывающее кожу. Однако ничего этого не было! Гарнизон спокойно спал, но отец отсылал меня, приказав не останавливаться, пока я не доберусь до Сула. А там лишь поменять лошадь и двигаться дальше, на юг, в сторону столицы.

Отец протянул мне кожаный цилиндрический футляр и приказал беречь как зеницу ока.