Баллада Пепла и Льда

Я указала пальцем в середину коридора.

– Там должна начинаться вторая бороздка. Как на рисунке. Надо будет перескочить на нее. Веела, ты меня слышишь?

– Так просто? – удивился Ронан. – Легче легкого.

– Когда знаешь – просто, – сказала я, не стала добавлять, что мы могли не заметить подсказки, не обратить на нее внимания, не разглядеть борозды на полу.

– А если сойдем с дороги? – пискнула Фиалка.

Я покачала головой, но подумала, что мой жест может быть незаметен в полумраке, и добавила вслух:

– Я не знаю. Но лучше не сходить. Я пойду первой. Я легкая и быстрая. Если что-то случится… Вы увидите и попробуете меня вытащить.

«Или хотя бы останетесь в живых», – мысленно добавила я.

Я встала у края бороздки и осмотрелась. Стены тонули в сумраке, но, насколько я могла судить, в них не было отверстий, из которых в любой момент вылетят стрелы, или щелей, откуда на головы незадачливых путников обрушатся топоры и секиры. Просто коридор. Просто дорога.

– Ладно… – пробормотала я.

Я пошла по едва заметной бороздке, выдолбленной в каменной полу, будто канатоходец по канату: раскинула руки в стороны и старалась не заступать за край. За мной, пыхтя и отдуваясь, шагал Ронан, ему тяжело было удерживать равновесие.

– Веела, ты идешь? – крикнула я, не оборачиваясь.

– Иду!

Я прошла треть пути и, как и ожидала, увидела вторую бороздку, отстоящую от первой почти на метр. Не критично – можно перепрыгнуть. Главное – постараться попасть ровно на линию.

– Внимание! Впереди вторая дорога, – громко позвала я. – Я сейчас перескочу на нее, отойду на несколько шагов, тогда прыгает Ронан, потом Веела.

Не зря отец гонял меня на тренировках почти наравне с рекрутами-новичками. Честно сказать, от природы я слабая, да еще и тонкая, как тростинка. Никудышный воин, чего греха таить. Но с тех пор, как мне исполнилось десять лет, еще до того, как Ищущий обнаружил во мне дар, отец утром и вечером, невзирая на погоду и мои писки, выгонял меня на полигон. Сейчас я понимала, что синяки, ссадины, ноющие суставы и сбитые костяшки пальцев – ничтожная плата за то, чтобы остаться в живых.

На тренировках я перепрыгивала со столба на столб. Падала в жидкую грязь, вымешенную сотнями сапог, поднималась, карабкалась вверх и прыгала снова.

С линии на линию я перескочила без труда. Прошла вперед, дожидаясь свою команду. Ронан грузно перемахнул с борозды на борозду – его выручил высокий рост и длинные ноги. Веела долго примерялась, раскачивалась то вперед, то назад и с каждой секундой трусила все сильнее.

– Прыгай немедленно! – приказала я.

– Прыгай давай! – «помог» Ронан. – А то уйдем и оставим тебя здесь одну!

Веела взвизгнула и прыгнула. Слишком слабо. Слишком недалеко. Это было заметно сразу. Она приземлилась сначала на ноги, потом, пошатнувшись, упала на колени и уперлась ладонями в гладкий пол.

Пару мгновений ничего не происходило.

«Пронесло? Это ловушка-обманка?» Папа говорил, что бывают и такие: заставляют включать мозги, но не опасны.

Нет, не пронесло. Раздался тяжелый гул, как тогда, когда с гор сходит лавина. Гарнизон, в котором я росла, окружали горы. Зимой частенько можно было услышать этот грозный гул после того, как стихийники направляли лавины в безопасное русло.

Пол рушился! Коридор, по которому мы только что шли, обваливался вниз со все нарастающей скоростью.

– К стене! – крикнула я.

Если я не ошиблась – а я отчаянно надеялась, что права, – у стены должен остаться узкий выступ. Одаренным обязаны предоставить еще один шанс!

Веела возилась на полу, путаясь в длинном платье, всхлипывала. Даже если я захочу – я не успею до нее добежать и оттащить к стене. Бедная Фиалка.

Я прижалась к каменной кладке спиной. Надо отвернуться. Зачем мне помнить последнее мгновение жизни хрупкой и невезучей девушки? Если бы не проклятый дар в ее крови, Веелу ждала бы совсем иная судьба. Сразу было ясно, что она не жилец. Я не удивлена.

А вот Ронан удивил! Он в один шаг оказался рядом с Веелой, схватил ее огромной ручищей за воротник и вздернул на ноги. Отшвырнул в мою сторону, и тут уже я обхватила ее за талию, прижала к себе и к стене. Сын рыбака попятился от выскальзывающих из-под его ног камней. Успел!

Миг – и грохот стих. Мы стояли на карнизе шириной в две ступни Ронана, распластавшись по стене, прижавшись к ней изо всех сил. Внизу у наших ног чернела пропасть, казавшаяся бездонной.

Ронан хрипло дышал, Веела шепотом молилась Всеблагому. Я думала.

В лабиринте проверяют нашу физическую силу и нашу смекалку. Нас разделили с Нелвином, чтобы усложнить задачу, и попытаются снова разделить. Сколько же здесь ловушек? Останься Веела одна, далеко бы она не ушла.

К счастью, нам дают подсказки, значит, надо не хлопать ушами, а ловить каждый знак.

Знак, знак… Что-то очевидное не давало мне покоя, мешалось, будто маленький камешек, залетевший в ботинок.

– Идем? – выдохнул Ронан. – Надо…

– Погоди! – оборвала я его. – Мне нужно подумать.

– О чем здесь думать-то…

– Тихо! Заткнись на секунду!

Ронан скрипнул зубами, но замолчал.

Лабиринт. Мы должны выйти на другой стороне. Подсказки. Выход… Ключ!

Точно! Нам не просто так показали заметный издалека, внушительного размера ключ. Дверь легко можно запирать и отпирать магией, ключ для этого не нужен, если только…

– Нам надо найти ключ! – сказала я. – Без него мы не выйдем. Осмотритесь, вы не видите ключа? Вероятно, он такой же, как тот, что куратор держал в руках.

Мы все втроем зашарили глазами по потолку, по стенам.

– Ничего нет, – прошептала Веела.

– Хорошо. Тогда двинулись вперед. Тихонько, не торопимся.

Я нащупала дрожащую руку Фиалки, она до боли вцепилась в мои пальцы. Осторожно переставляя ноги, мы пошли по карнизу. Ронану сейчас приходилось тяжелее всего: слишком тесно для крепкого парня. Сын рыбака освободил плечи от лямок рюкзака и сбросил его вниз. Мы проследили взглядом, как матерчатый рюкзак, переворачиваясь, исчезает во мраке. Звука падения мы не услышали.

– Эх, а у меня там такие вкусные крендели с собой были, – посетовал Ронан. – Мама напекла.

– Ничего, закончишь обучение и снова увидишь маму, – подбодрила я парня. – А крендели… Подумаешь, крендели! Сейчас выйдем из лабиринта, и нас отведут на ужин. Выдадут форму.

– У них красивая форма, – вздохнул Ронан.

– Тебе пойдет!

Мы шаг за шагом продвигались вдоль стены. Кожаная куртка защищала мою спину, а вот Веела наверняка до крови расцарапала свою острыми камнями.

– А на ужин подадут компот? – прошептала Веела. – Я люблю клубничный компот.

«Подадут, – усмехнулась я про себя. – Словечко-то какое…»

– Обязательно подадут, – уверила я ее и облизнула губы: пить хотелось страшно. – А потом пойдем отдыхать. У каждого будет своя комната.

– Своя? – переспросил Ронан. – У меня три брата. Даже не могу представить, как это – своя комната.

– Тебе понравится!

Мы шли над пропастью. Веела, наверное, представляла себе клубничный компот и мягкое одеяло. Ронан – черную студенческую форму. А я… Я думала, что должна сдержать обещание, данное отцу, и выжить. Но я понимала: даже если я выйду с другой стороны лабиринта, моя борьба за существование на этом не закончится, а только начнется.

Правая нога встала на широкую плиту. Она выглядела надежной, но на всякий случай я все же ударила ее пару раз пяткой и только потом встала обеими ногами. Помогла сойти Вееле.

– Что теперь? – спросил Ронан, отряхивая руки от каменной пыли.

– Теперь идем дальше и ищем ключ.

Глава 6

Мы снова шли сумрачными коридорами. Сил оставалось все меньше. Колени тряслись от усталости, а поврежденное плечо болело, хотя я почти не задействовала правую руку.

– Внимательно смотрите по сторонам, – напомнила я. – Ищите ключ. Он может оказаться где угодно.

– Как меня все достало! – в сердцах высказался Ронан. – Сколько можно над нами издеваться?

«О, это они еще даже не начали», – грустно подумала я.

До того, как во мне обнаружился скрытый дар, отец почти ничего не рассказывал о том, как учился в Академии. Потом наступил день, когда Ищущий, чье лицо я так и не смогла рассмотреть под надвинутым на глаза капюшоном, пришел в гарнизон на краю Империи.

– Не волнуйся, Ласточка, дар почти никогда не передается по наследству, – успокаивал меня отец, когда я дрожащими руками плела косу и натягивала меховую безрукавку, чтобы спуститься к крыльцу, у которого ждал посланник Академии.

Они никогда не заходили в дом. Сколько бы времени ни занимал путь, Ищущие ждали у крыльца в любую погоду. Могли простоять неподвижно и сутки, и двое, будто им неведомы были жажда, голод и обычные человеческие потребности. Они не торопились, они знали, что перепуганные юнцы рано или поздно выйдут к ним и протянут им руку.

Тогда Ищущий вынимал из кармана прозрачный кристалл, похожий на горный хрусталь. Такой красивый, такой безопасный на вид.

Острое навершие царапало ладонь, появлялась капелька крови. Если кристалл оставался прозрачным – дара нет, выдыхайте, живите дальше, женитесь, выходите замуж, рожайте детей, забудьте навсегда о жуткой академии Торн-а-Тир. Алый же цвет камня становился приговором, который не подлежал обжалованию.

Я ясно помню, как потекла по прозрачным граням капля моей крови, как внутри кристалла, в самой его сердцевине, вспыхнула красная точка. Я моргнула, думая, что это только отсвет пламени костра: их горело множество по периметру гарнизона, разгоняя промозглый холод и тьму. Но нет, не почудилось: спустя пару биений моего испуганного сердца кристалл полностью налился алым.

Никогда не забуду лицо отца. Каким оно сделалось в то страшное мгновение. Он будто уже меня хоронил…

– Добро пожаловать в Академию Торн-а-Тир, одаренная, – скрипучим голосом произнес Ищущий.

– Там кто-то есть, кто-то крадется за нами! – вскрикнула Веела, вырывая меня из воспоминаний.

Похоже, у нежной Фиалки сдавали нервы. Она указывала за мою спину, в коридор, из которого мы только что вышли. Я обернулась, но ничего не увидела.

– Там ничего нет, успокойся!

Ронан похлопал ее пятерней по плечу, Веела шмыгнула носом и прильнула к сыну рыбака, будто тот мог защитить ее от всех бед. Ронан растерянно захлопал глазами, но потом обнял Фиалку в ответ, утешая.

– Хватит обниматься! – жестко потребовала я. – Сейчас не время и не место! Потом хоть целуйтесь!

Веела залилась румянцем, они с Ронаном отшатнулись друг от друга, уставились в разные стороны. Мне сделалось тошно от самой себя. Я вела себя мерзко и грубо, но, к сожалению, лучше этих двоих понимала, что расслабляться сейчас нельзя, еще ничего не закончилось. Такие передышки делают специально, чтобы одаренные размякли и потеряли бдительность.

Ронан повел Веелу за руку. При других обстоятельствах сын рыбака никогда бы и приблизиться не смог к дочери лендлорда. Но мы больше не были простолюдинами или аристократами: дар уравнял нас – теперь мы карающая длань Империи.

Мы свернули в левый переход, и сейчас уже мне почудился шорох. Я оглянулась и в мерцающем свете лампад успела разглядеть тень рогатой головы и силуэт исполинского роста.

Не верю! Они не могли натравить на первогодков тварь с Изнанки! Мы не сумеем ее одолеть.

– Быстрее! – поторопила я.

– Ноги болят, – пожаловалась Веела.

– Немножко осталось, давайте поднажмем!

Я не стала их пугать, рассказывая о преследовании, и первая прибавила шаг, заставляя и мою команду ускориться.

– Куда спешить? – ворчал Ронан. – Не хватало снова угодить в ловушку!

За спиной раздался явственный стук копыт по камням, а следом шумный выдох, заставивший огонь в лампадах задрожать. Громоздкая рогатая тень выползала из-за угла.

– Т-там!.. – Веела указала пальцем.

– Я вижу! Бежим!

И мы из последних сил понеслись вперед, оскальзываясь на мокрых камнях. Я сворачивала в переходы, показывая путь, и могла только надеяться, что моя стратегия не заведет нас в тупик. Ронан, тяжело отдуваясь, тащил за руку Веелу.

– Ключ! – крикнула она вдруг, указав куда-то вверх.

Мы оказались в круглом зале со сводчатым потолком, в его центре на короткой веревке свисал ключ. Такой, как мы и предполагали: большой, медный, заметный издалека.

Топот за спиной не замедлялся. Счет шел на секунды.

– Ронан, подними меня!

Сын рыбака без лишних разговоров взял меня за талию и, поднатужившись, подкинул вверх, перехватил под бедра.

– Вставай… на плечи… – прохрипел он.

Не знаю, справилась бы я с этим акробатическим трюком или нет, если бы не ежедневные тренировки – спасибо, папа. Пошатываясь, я встала на широкие плечи Ронана.

«Не смотреть вниз! Не смотреть вниз!»

Но я посмотрела. Увидела бледное лицо Веелы, она зажимала рот ладонью, чтобы не закричать, и ежесекундно оглядывалась. Я зажмурилась, тряхнула головой и заставила себя поглядеть на потолок. Вот он – ключ!

Я вцепилась в него левой рукой, повисла всем телом. Веревка оказалась крепкой и не хотела так просто отдавать добычу. Я налегла всем весом. Забывшись, ухватилась и правой рукой тоже. Плечо прострелила острая боль, заставив меня вскрикнуть. Зато ключ наконец у меня!

– Спускай!

Ронан поймал меня за талию и поставил на ноги. Стук копыт и фырканье могучего зверя приближались.

– Бежим!

Мы завернули в следующий проход и не поверили своим глазам, когда увидели в конце него дверь. Задыхаясь, мы рванули к желанному выходу. Не рассчитав сил, я впечаталась многострадальным плечом в деревянное полотно, заскрипела зубами. Позади налетел Ронан и придавил со всего маху. Когда схлынет адреналин, каждая косточка в моем теле будет ныть и саднить.

– Сейчас, сейчас… – бормотала я, слепо шаря ключом по замочной скважине.

Бородка никак не хотела входить в отверстие, но вдруг резко провалилась. Я не успела повернуть ключ, как дверь толчком распахнулась. Мы втроем вывалились в залитый светом коридор. Я первая, сверху навалился Ронан, Веела осталась на ногах и робко протиснулась сбоку.

Прямо перед моим носом оказались высокие, до середины голени, ботинки на шнуровке. В них были заправлены черные брюки, еще выше виднелся край кожаного кожуха. Задрать голову так, чтобы разглядеть лицо, я не сумела, зато услышала насмешливый голос:

– Я смотрю, прибыла новая партия желторотиков. Поднимайтесь и представьтесь.

Глава 7

– Ронан, слезь с меня, – прошипела я.

Достаточно громко, чтобы меня услышали: раздался хохот. Ронан поспешно вскочил на ноги, так торопился, что задел меня локтем по макушке. Не нарочно, но у меня искры посыпались из глаз. Что за неуклюжий парень! Мало мне сегодня шишек и синяков…

Я принялась вставать, но чуть не грохнулась в обморок. Пришлось переждать, опустив голову и уперев ладони в заляпанный грязными ботинками пол.

– Одаренная, немедленно поднимись на ноги и представься, – раздался над самым ухом холодный, режущий, будто кромка ножа, голос.

– Сне́жка, дай ты ей прочухаться, – усмехнулся кто-то. – Видно же, что совсем сопливая и худосочная. Хорошо, что вообще выбралась.

– Никаких поблажек, Ярс, никому. И сколько раз повторять, чтобы ты не смел называть меня Сне́жкой!

Я наконец проморгалась и, пошатываясь, встала. Перед глазами плясали пятна, и окружающий мир казался нереальным. Я увидела ребят из нашей группы, которые зашли в лабиринт раньше и закончили испытание первыми. Вид у новобранцев был ошалевший, будто их пропустили через мясорубку. Никто не ожидал, что в лабиринте придется настолько туго.

В двух шагах от меня обнаружился Нелвин, он пытался отдышаться, прислонившись к стене. Парень потерял где-то свою ленту, и каштановые волосы мокрыми прядями пересекали лоб. Зато живой! Молодец.

– Одаренная! – резанул окрик. – Может, ты соизволишь посмотреть на своего командира?

Папа предупреждал, что нас, новеньких, сразу разобьют на группы, у каждой будет свой эфо́р, командир из числа старшекурсников. Для первогодков он царь и бог, его приказы нельзя оспорить, он волен наказывать или поощрять.

– Не пытайся к нему подлизаться, – говорил отец. – В академии презирают подхалимаж. Однако ценят силу духа. Сразу покажи, на что способна.

Хорошенькое начало знакомства со своим эфором! Вместо того, чтобы назвать имя, я повернулась к командиру спиной и пялилась на помятых одногруппников. Я была дезориентирована и сама не своя от усталости, но вряд ли это меня извиняло.

Я резко развернулась, и меня повело в сторону. Снова раздались смешки. Веселились не измученные первогодки, а парни-третьекурсники, пришедшие поглазеть на новобранцев. С трудом верилось, что эти матерые парнищи старше нас всего на два-три года. Даже широкоплечий Ронан рядом с ними казался угловатым испуганным подростком. Этих парней перековали в горниле, отлили из стали.

И все же сейчас старшекурсники потешались над нами, дурачились, и сразу становилось понятно, что они еще не окончательно растеряли ребячество. Сколько им там лет-то? Двадцать с хвостиком.

Я снова сплоховала: таращилась на высоких, затянутых в кожу парней вместо того, чтобы представиться будущему командиру.

– Одаренная! Ты хочешь стать первой, кто получит штрафные баллы?

Я прикусила щеку. «Да что же такое, Ала, соберись!» И посмотрела в глаза своему эфору.

Тот, кого однокурсник по-дружески назвал Сне́жкой, смотрел на меня грозовыми, льдисто-голубыми глазами, которые удивительным образом гармонировали с угольно-черными короткими волосами. Кожа казалась белой-белой, будто свежевыпавший снег, может, по контрасту с цветом волос, а может, от природы. Во всяком случае сразу стало понятно, почему эфор заслужил свое прозвище.

Мой будущий, а вернее, уже настоящий командир возвышался надо мной на две головы. Нависал несокрушимой скалой и прожигал суровым взглядом.

Пока мы играли в гляделки, распахнулась дверь лабиринта, выпуская еще одного выжившего счастливчика, но мой командир и бровью не повел, продолжая пригвождать меня взглядом к полу.

– Алейдис Дейрон, – представилась я, уверенная, что говорю громко, но голос прозвучал мышиным писком.

Гул разговоров моментально стих. Теперь и старшекурсники уставились на меня, разглядывая, запоминая. Я становилась мишенью под их перекрестными взглядами. Чего мне теперь ждать? Мелких подлостей, вроде пролитого за шиворот супа или неожиданного тычка в спину? Или чего-то посерьезнее, вроде стекла, насыпанного в обувь?

Однако хуже всего оказалось заметить выражение презрения и ненависти, проступившее на лице моего командира. Он взял себя в руки, но я увидела достаточно, чтобы понять: спокойной жизни мне не видать как своих ушей.

– С этих пор: кадет Дейрон, – отчеканил эфор. – Ко мне обращаться «эфор Эйсхард».

И тут же потерял ко мне интерес, кивком призывая Ронана.

Я отползла к стене на негнущихся ногах. Хотелось упасть в постель и лежать без движения час-два, даже жажда и голод отступили на второй план. Еще надо покрепче перевязать плечо, иначе к вечеру так разболится, хоть волком вой.

Немного придя в себя, я принялась осматриваться. Двери то и дело выпускали новых одаренных. Хоть бы в этом году на испытании обошлось без погибших! Но после того, как я услышала из лабиринта полный ужаса крик, я сомневалась, что повезет.

Мои опасения скоро подтвердились. Куратор-второкурсник появился откуда-то из бокового выхода, уважительно кивнул эфору Эйсхарду и протянул ему планшет с именами.

– Твоя группа. Минус один.

– Кто?

– Линелия Амси. Ров с кольями.

У меня сжалось сердце: видно, это она кричала тогда, звала на помощь.

Ледяной эфор поморщился и несколько раз провел острием карандаша по листу, туда-сюда, разрывая бумагу, вычеркивая Линелию из своих подопечных и из жизни.

– Проклятие! Я тысячу раз говорил мейстерам, что ров – слишком сложное испытание для желторотиков.

Эйсхард будто почувствовал, что я подслушиваю, и вперил в меня холодный взгляд, за ним ко мне повернулся и второкурсник. Зло усмехнулся.

– Вот кого надо было отправить в ров.

Эфор никак не прореагировал на это замечание, но, возможно, был согласен с ним. Дочь предателя Дейрона в отряде – непроходящая головная боль. Дочь предателя Дейрона, насаженная на кол, – решенная проблема.

Мой командир пробежал глазами список, соотнося имена с их обладателями, быстро черкнул какие-то символы напротив некоторых фамилий. Интересно, он вот так сразу запомнил нас? С первого раза?

– Все в сборе! – провозгласил он. – Слушайте внимательно, дважды повторять не стану.

Уставшие, взъерошенные первогодки отлепились от стен и, будто мотыльки к огню, потянулись к командиру. Краем уха я слышала, что другие эфоры отдавали своим группам похожие приказы.

– Сейчас я отведу вас в жилое крыло, покажу спальни. Для каждого подготовлен комплект повседневной формы. Приведите себя в порядок и через полчаса ожидайте у дверей комнат.

– Пойдем на ужин? – пробасил толстяк Атти Галвин.

Эфор Эйсхард хлестнул по нему взглядом.

– Ужин через два часа. Я соберу вас на первый инструктаж.

По ряду пронесся едва различимый недовольный ропот, но возмущаться вслух первогодки побоялись. Веела взглянула на меня исподлобья, словно это я виновата, что ее оставили без клубничного компота. Да, я обманула, признаю, но лишь для того, чтобы эта дурочка приободрилась и выбралась из лабиринта.

– За мной, желторотики!

Командир не оглядываясь двинулся вперед: кто отстанет – тому же хуже. Я пока не знала, чем грозят штрафные баллы, но явно не дополнительной порцией супа.

Ронан и Веела топали рядышком. Они больше не держались за руки, но их пальцы почти соприкасались. Я пристроилась сбоку.

Увидев, что я иду с ними, они переглянулись и замедлили шаг, отстали, пропуская меня вперед.

И я пошла одна во внезапно образовавшейся пустоте спереди и сзади. Никто не хотел идти вместе с дочерью предателя, точно я была прокаженной и эта зараза передавалась по воздуху.

Глава 8

Академия Торн-а-Тир располагалась в бывшем форте. Когда-то он защищал границы королевства Антер, но два столетия назад королевство вошло в состав Империи и оборонительное укрепление сделалось ненужным. Десятилетия оно пустовало и потихоньку разрушалось, пока не наступил год Великого Перелома, когда случился первый прорыв тварей с Изнанки, навсегда изменивший историю нашего мира.

Теперь в неприступных стенах форта учат одаренных. Только благодаря дарам человечество пока противостоит смертельной опасности.

Аврелиан V во время публичных выступлений на День Памяти любит повторять, что одаренные – главная достояние Империи, твердит, как он нам благодарен, как ценит каждого и что его подданные могут спать спокойно, пока на страже границ стоят такие люди, как мы. Раздает награды особо отличившимся. Отец тоже получил орден, украшенный рубиновыми каплями, похожими на капли крови: «За заслуги перед Отечеством». Где он теперь? Наверное, так и остался лежать в кабинете отца в разрушенном, сгоревшем гарнизоне…

Форт врастал в землю, уходил вниз на несколько этажей. В укрепленных подвалах содержали тварей Изнанки, нам еще предстояло познакомиться с ними поближе. Сверху бывшее оборонительное сооружение надстроили – в светлых помещениях расположились учебные аудитории и лаборатории.

Все пространство Академии напоминало смятый в комок лист бумаги – как если бы огромную территорию попытались уместить на небольшом пятачке земли, а для этого ее стиснули, свернули в несколько слоев. Дело рук одаренных – пространственников. Они наверняка и над лабиринтом работали, как еще объяснить то, что на сотне метров десятки студентов ни разу не пересеклись.

Пока мы шли, я насчитала в нашем отряде тринадцать человек, включая меня: десять парней и трех девушек. Девушек среди одаренных всегда меньше, чем парней. В нашем отряде их должно было быть четыре, но Линелия Амси погибла.

Третья девушка, высокая, темноволосая, когда я на нее посмотрела, ответила смелым взглядом. Вот только я не заметила в ее глазах тепла или хотя бы любопытства. «Лучше бы тебе сдохнуть поскорее, Дейрон!» – ясно сообщал ее колючий взгляд.

«Как же много у меня доброжелателей, – хмыкнула я про себя. – Не дождетесь!»

Дальше я шла, разглядывая красные кирпичные стены, украшенные литографиями с портретами правящей семьи и картами городов.

Мы поднимались по узким каменным лестницам, шагали по переходам, где едва не задевали головами низкие потолки, снова спускались. Одна я давно бы заблудилась. Поэтому первые недели, пока первогодки привыкают к новой жизни, с ними как курица-наседка носится их эфор. Неудивительно, что здесь новичков прозвали желторотиками. Цыплята и есть.