Дорога в Шарбо. Пёстрая стая

Где-то поодаль от них мирийка сидела в окружении Лапы, Шали, Кассандра и Сойки. Она улыбалась своим новым друзьям. Зендея присвистнула и, когда все обернулись, подозвала Змейку.

– Ты сегодня нас танцем своим тоже не порадуешь? – спросила Зендея, как только девчушка подошла к старшим сёстрам.

– Нет, Зендея, не хочу. Да и некогда мне! Вот, посмотри на Кручо, Лапа его так назвал! – Лисёнок уже перестал щёлкать на всех зубами, но вздыбился, когда Зендея протянула к нему руку. – Осторожно, Зендея, у него ужасненько острые зубы! Он меня даже до крови укусил, вот, смотри! – и девочка с гордостью протянула сестре израненную руку.

– О чём говорит чужачка? – спросила Софика.

– Я её голоса после того, как она про какие-то проклятия говорила, не слышала. А вот Лапа и Шали прямо из кожи лезут, как хотят ей понравиться! – весело ответила Сойко.

– Слышала? – Софика взглянула на Зендею. – Притаилась, слушает, что из себя дикий народ представляет.

– Ты ведь и сама хотела, чтобы её привели. Когда вернусь, думаю, её уже и след простынет, – проговорила Зендея.

– Нет, сестра, эта пришла с умом и умыслом. Эта никуда не денется, пока не поймёт, что мы за народ такой!

– Ты хочешь переселиться? – спросила Змейка, глядя на Зендею.

– Хочу найти маму.

– Нет! – Сойко смотрела на сестрицу огромными тёмными глазами. – Ты хочешь быть хууном.

Зендея улыбнулась, удивившись прозорливости сестры.

– Ты права! Но исчезновение мамы омрачает мою радость.

Лисёнок, спрыгнув с колен Сойки, осторожно подошёл к лежащей на траве Софике и стал принюхиваться, не забывая предупредительно издавать щёлкающие звуки.

– Убери от меня своего грызуна! – спокойно произнесла Софика, но Сойко фыркнула и, схватив лисёнка, вернулась к брату.

– Утро скоро наступит, – сказала Зендея, глядя в ещё темное небо.

– Оно всегда наступает. Хоть бы раз сбилось с пути! Так нет же, эти звёзды всегда неизменно над нашими головами, солнце год за годом встаёт за горой и садится в поле! Всё-то у богов слаженно, а у людей – будто из рук валится, – пробурчала Софика.

– Когда станешь старой, дети с радостью будут слушать твоё брюзжание, – хихикнула Зендея, толкнув подругу в бок.

– У меня будет, что им рассказать! – согласилась Софика.

3. Холодное утро

Зендея, заслонив глаза ладонью, посмотрела на солнце, выползающее из-за гор. Костёр давно погас, и разговоры смолкли, шарбонцы расходились по своим фургонам. У загонов трижды громко пропели петухи. На опустевшей поляне оставались Арзамас, Мурак и молодая кровь. Шали, вычищавший котёл, бросил своё занятие и стал вытирать руки о сухую траву. Лапа и Кассандр передавали друг другу дымящуюся трубку. Ачик жевал кусок остывшего мяса. Хамам так и не занял себя ничем.

– Надо бы вам выспаться, – обратился к ним баро. Но никто не двинулся с места. Все напряжённо ждали.

– Говорила же, что ты не одна, – тихо, чтоб слышала только подруга, произнесла Софика.

Со стороны пещеры приближалась Гурбаш и ещё двое самритов.

– Ну хватит стоять и бояться! Раз уж всё решено, пора думать, как девочке войти и выйти из столицы живой! – сказала она, подойдя к Мураку. – А ты, раз решил стоять на пути, так хоть стоял бы как скала! Тьфу на вас, мужчин! Где это видано, чтобы племя спасала девчонка?!

Мурак кивнул и снова взглянул на дочь.

– Я иду! Я так решила! – поторопилась высказаться Зендея.

– Ты только погляди на неё! Идёт! А куда идёшь, знаешь? Так вот знай, птичка, как только выпорхнешь из гнезда, отвечаешь головой не только за мать, но и за всё племя! За всех! Сделаешь ошибку – погибнешь не только сама, но накличешь врага на эти головы, – старейшина указала длинными пальцами на молодых. Шали скривил лицо.

– Дайте попробовать сначала нам! – вновь попросил Хамам.

– Нет! – в два голоса ответили Гурбаш и Арзамас.

– Ваши головы нам уже не приделать назад! – добавила старейшина уже мягче. – Садитесь, раз остались!

Дважды звать не пришлось, парни подскочили ближе к старейшинам, присели на землю. Софика растолкала братьев ногой, чтоб освободить место для Зендеи.

– Пропусти, Кас! Вы бы ещё разлеглись! Это Зендея войдёт в транс! – ворчала она.

– Где мирийка? – спросила Гурбаш.

– Отвёл её в свой фургон, – поспешил ответить Лапа, и все взгляды лукаво устремились на парня. Он чуть не поперхнулся только что втянутым дымом. – А позже найдём ей другой…

– Как только переселишься, дочка, что бы вокруг тебя ни происходило, думай быстро, будь незаметной, меньше говори, больше слушай! – советовал баро. Тёмные круги залегли под его глазами, щёки впали, обнажив острые скулы, и даже волосы, казалось, побелели ещё больше. Раньше Зендея этого не замечала.

– Она и среди своих-то немногословна, – вставил было слово Ачик, да прервал речь от строгого взгляда Гурбаш.

– Второе – если удача отвернётся, поспеши к Сафару. Он выведет тебя из города, – продолжил баро.

В воздухе повисла тишина, и Зендея услышала, как пульсирует жилка на её шее.

– Если все джинны и духи обернутся против тебя, беги, девочка. Но так, чтобы думали, что ты за водой к колодцу идёшь. Пусть разум твой будет холодней стали, которую носят на поясах мужчины, – добавила Гурбаш. – А теперь войдём во тьму вместе, поищем служанку, что нам подходит. Заглянем в её прошлое.

Гурбаш притянула Зендею ближе к себе и закрыла глаза. Гурбаш не прибегала к силам трав и своим ученикам совет такой не давала. Длинные худые пальцы обхватили руки Зендеи, кольца звякнули, и девушка закрыла глаза.

В каменном белом шатре знойный ветер трепал балдахин и шторы. Надоедливые мухи кружили над низким столом. Пухлые руки ловко раскатывали сладкое тесто – так думалось Зендее, потому что в воздухе ощущался запах мёда и орехов, а тесто липло к рукам. Снаружи молодая девушка согнулась над большим чаном. Ветер подбросил штору, и девушка подняла глаза, густо подведённые сурьмой… и что-то пошло не так.

Картина чьей-то жизни развеялась как песок, как тина на поверхности воды, и Зендея потеряла руку Гурбаш. Что-то затянуло её глубже. Она перестала чувствовать своё тело. Тьма разлилась без конца и края, такой чёрной и беспросветной Зендея не помнила ни одну из своих ночей. Она легко, чёрным пёрышком погружалась в её тёмные воды. Невыносимую лёгкость пронзило одно только видение – искажённое гримасой страха лицо матери. Глаза Катианны были полны ужаса: она видела переселение дочери.

Ещё миг – и вокруг зазвучали голоса и появились очертания людей. Последнее, что услышала Зендея во тьме, – крик. И мир скоро обрёл цвет. Мрачный цвет. Как только она распахнула глаза, ей тут же захотелось зажмуриться от увиденного и бежать в поисках спасительной тьмы. Но жестокость яви была в том, что рассветное солнце было настоящим, как и ударивший в нос запах мочи, крови и пота. Рядом – никого из шувхани. А на деревянной перекладине, приделанной к высоким столбам, болтались двое мужчин в мирийских доспехах.

– Боги! – сорвалось с губ Зендеи, и она обернулась.

Позади неё, с прямыми спинами, но с опущенными взглядами, стояло десятка два солдат. В их сдержанных выражениях лиц читалось презрение.

– Госпожа! – тихо сказал один из них, ожидая от неё чего-то.

Зендея не понимала, почему стоит здесь, чего от неё ждут солдаты. Но переселение произошло так скоро, как никто этого не ожидал, и нельзя было себя выдать. Она вновь повернулась к висельникам. Её зрение и слух обострились. Она обежала взглядом местность. Воины, окружавшие её, стояли на площадке, утрамбованной рыжим песком. Стены были далеко, и это были высокие каменные стены. Ещё дальше виднелись белые каменные купола шатров. Солдаты позади безмолвствовали, а с висящего на верёвке мирийца стекала моча. Где-то очень далеко ржали кони. Одно было неясно: почему на ней шёлковый наряд, вышитый золотом, а пояс затянут кушаком и украшен драгоценным металлом. «Что-то пошло не так», – пульсом отдавалось в висках. Ответы пришли внезапно.

– Что прикажете, Сатиджа-амир? – один из солдат обратился к Зендее.

Ей казалось, что солдат задал вопрос уже вечность назад, пока жар сменялся холодным пóтом и прошибал всё её тело.

– Снимите их! – наконец выдавила из себя Зендея и удивилась своему голосу, каким он стал властным и тягучим.

Спиной она чувствовала, как солдаты заметались в нерешительности, но, приученные исполнять волю своих владык, тут же подскочили и стали быстро взбираться по столбам вверх. Взмах сабель – и одно за другим тела попáдали на землю. Это случилось так скоро, что даже петух не успел бы прокукарекать дважды.

– Забавляешься, сестра! – ещё один незнакомый голос прорезал холодное утро. Зендея всмотрелась в тонкую фигуру, приближающуюся к ней. Богато расшитый халат раздувался на ветру. На поясе поблёскивали короткие ножны, украшенные самоцветами.

К Зендее подошёл кареглазый юнец одного с ней роста. Смуглая кожа, тёмные волосы, характерные для всех мирийцев, и горбатый нос. На курчавой его голове золотым ободком красовалась тиара.

– Зачем же ты так рано закончила представление?! – произнёс он, делано изображая невинность.

– Стало скучно, – выдала шарбонка первое, что пришло в голову.

– Тогда приглашаю тебя на конное поле! Пойдём! Я покажу тебе, как нужно веселиться, Сати! – И новообретённый брат, схватив сестру за руку, повёл через площадку, на которой тренировались сотни мужчин. Судя по всему, территория прилегала к казарме.

Солнце скрывали низкие тучи, и шёлк одежды трепал пыльный ветер. Зендея была уверена, что этого малорослого братца звали Сахиром. Больше она не была уверена ни в чём. Стоит ли ей идти за ним? Как его называть и как с ним говорить? И как получилось так, что она вдруг оказалась в теле принцессы?

Пока они шли, солдаты расступались и припадали перед ними на колено. Только теперь Зендея смогла рассмотреть их внимательно. Курчавые короткостриженные головы, широкие баньяны, выкрашенные жёлтой хной, и кожаные панцири28, смазанные жиром. От них пахло пóтом, сталью и землёй. Таким чужим казался ей этот запах.

Не отставая ни на шаг, за братом и сестрой следовал небольшой отряд из тех же самых солдат, в толпе которых впервые оказалась шарбонка. Они передвигались безмолвно, но Зендея слышала их дыхание. Братец же не умолкал и волочил её сквозь площадь.

– Отец, наш наидостопочтеннейший амир, прибывает в Хализар завтра утром, ты знала? Так что наши с тобой забавы придётся ненадолго забыть. Ты расстроена, милая сестричка? Ведь отец не позволит любимой дочери разъезжать по горам в поисках беглых рабов, – принц лукаво улыбнулся. – Надеялся я, что отец позволит мне сопровождать его в поездке, но он обошёлся со мной словно пёс, зажавший в зубах обглоданную кость, словно гнусная рабыня, жалеющая чашку скисшего молока. Он взял с собой Джихара, готового продать полцарства за драконье яйцо! Ну? Какова расточительность? Будто этот перворождённый не знает, что все драконы вымерли. Отвалились, как рога у лошади.

Сахир говорил, не разбирая слов, и пока Зендея гадала, как могла бы ему ответить, он повернулся к ней.

– Я знаю, дорогая сестричка, какие мысли бродят в твоей голове. Я видел, что зло ты сеешь там, где ступаешь, и как бы ни был слеп отец, он видит то же. Но даже не думай направлять острие своего языка мне в спину, Сати. Ты знаешь, что будет! – процедил братец уже без деланой улыбки.

– Ну что ты, братец! – осмелилась ответить Зендея. – Разве не найти мне во всём свете других врагов?!

– Хм… И верно! Что нам с тобой делить, Сати, правда? – улыбнулся Сахир и, снова взяв руку сестры, повёл дальше.

«Отец и остальные с ума сходят», – мелькнула мысль, но Зендею тут же отвлёк открывшийся вид на арену. В высоких беседках, занавешенных тонкой тканью, сидели люди. К одной из них брат с сестрой вели свой путь. Зендея, стараясь идти не торопясь, вглядывалась в эти лица. Их было не меньше сотни. Они, в свою очередь, провожали их цепкими взглядами: женщины с глазами, подведёнными чёрной сурьмой, мужчины с клиновидными бородками.

Наконец, войдя в шатёр, на краткий миг Зендея испытала облегчение, спрятавшись от взглядов чужаков. Свита из солдат выстроилась так, что обзор открывался только на широкое поле. Принц, усевшись на скамью, был возбуждён и ёрзал, громко выкрикивая указания.

– Твоему взору, драгоценная сестра, предстанет конь, которого откуда-то приволок Джихар! Ну так вот, моя милая, он проиграл его мне в кости! И знаешь, что сделал этот демон на четырёх копытах? Сбросил меня с себя! Так вот, сегодня я перевоспитаю этого строптивца! Вот же братец расстроится! – верещал он ломаным голосом взрослеющего юнца.

Сахир не обманул. Жестокая сцена, свидетелем которой стала Зендея, не могла оставить равнодушным никого, а уж тем более дочь шарбонского народа. Под бой барабана в центр поля вывели коня. Таких красавцев Зендея ещё не встречала. Чёрный, словно высеченный из агата, с гривой, разлетающейся на ветру подобно корабельным парусам, и статью, присущей непокорённым городам и женщинам.

– Какой красавец! – не сдержалась она.

– Ты смеёшься?! – недоверчиво спросил принц. – Этот демон не поддаётся дрессировке! Он половину табуна подпортил! С меня хватит, сегодня он своё получит!

Не успел он договорить, как на арену вывели трёх тигров. Те ступали на согнутых лапах, осторожно, вкрадчиво, волоча за собой длинные цепи. Укротители расставили их по кругу, в разных углах арены, прибив концы цепей в землю. Вокруг поля вспыхнуло кольцо из огня: рабы подожгли канат, видимо, пропитанный жиром. Послышались ленивые возгласы, чёрный скакун оказался в опасной ловушке. Он замер. Его ноздри ловили запах хищников, которые, казалось бы, даже не замечали коня. Все затихли. Зендея пыталась найти выход: просить принца отдать ей коня и не вызвать подозрений. Но как мало она знала об этом мире, об этих людях.

С соседних шатров послышались нетерпеливые гиканья. Принц тоже вскочил на ноги и, обернувшись, потребовал стражника подать ему лук и стрелы.

Чувство гнева – всегда порождение бессилия. Маленькое и немощное, оно рождается в сердце и стремительно растёт. Зендея была вынуждена глядеть на истинную красоту, до которой дотянулась уродливая рука жестокости. Никогда ещё в своей жизни она не испытывала этого чувства. Вцепившись в подлокотники кресла, огромным усилием воли она вынуждала себя смотреть на расправу, учинённую принцем.

Стрела просвистела и воткнулась в ребро коня. Он с диким ржанием встал на дыбы, и тигры молниеносно ответили на угрозу. Началась неравная схватка. С каждой рваной раной на теле зверя от Зендеи словно отдирали беззаботную жизнь. С каждой стрелой, вонзающейся в круп скакуна, она понимала, что дороги назад не будет.

«Не показывай своё бессилие!» – прозвучали в памяти слова Софики.

– Дай мне! – рыкнула Зендея и, не дожидаясь, пока принц протянет ей то, что она попросила, выхватила лук и стрелу из его рук. Она натянула тетиву и прицелилась. Её стрела пробила голову коню. Тигры не ждали. Одна из кошек вцепилась в шею скакуну мёртвой хваткой. Тот простоял три удара сердца и рухнул.

Из последних сил Зендея повернулась к принцу и процедила:

– Это было не так весело, как ты обещал. А тебе стоит в другой раз оседлать заморенного голодом осла! Может, с ним справишься? – Повернувшись к главному стражнику, прошипела: – Я к себе. Иди вперёд.

Стражники проходили сквозь возбуждённых и разочарованных людей, вдоль сада с фонтанами. Кажется, принц что-то кричал ей вслед. Но гнев заложил уши и застилал глаза багровой пеленой.

Наконец её привели в один из шатров. Войдя в прохладный коридор, она смогла перевести дух. Мраморные полы с затейливым узором, колонны, покрытые позолотой, ещё совсем недавно могли бы привлечь её внимание, но перед взором, все ещё западая на передние копыта, хрипя и истекая кровью, стоял конь небывалой красоты.

Стражники, дойдя до арки, завешанной тяжёлой тканью, остановились. Раздвинув полог, лжепринцесса вошла в покои. В комнате не было никого и ничего, кроме широкой тахты, заваленной узорными подушками, и большого зеркала в массивной раме.

– Так вот ты какая, принцесса Сати, – с презрением проговорила Зендея, глядя на незнакомку в отражении.

С зеркала на неё смотрели голубые глаза, густо подведённые сурьмой. Это придавало лицу принцессы хищный вид. Размотав с головы расшитый бисером бархат, Зендея высвободила длинные русые волосы, рассыпавшиеся по плечам, и снова пригляделась. Всего на мгновение её пронзило желание вернуться домой, обнять отца и забыть утро, проведённое в этом теле, но тут же отступило. Она сделала шаг по направлению к неизвестности – её первая миссия начиналась. У Зендеи была цель: как можно скорее найти советницу амира.

«Всё у вас пошло не так! – упрямо ответило ей её же отражение. – Что вы будете делать с принцессой? Она ничего не вспомнит, но вопросов будет тысяча! Глупые, глупые шарбонцы!»

Зендея подошла к тахте и медленно на неё опустилась. Внезапно в этой тишине она уловила аромат мускатного ореха и дыни, который исходил от её наряда. С улицы доносился пыльный запах мёда. Не видя себя в зеркало, она чувствовала, как шёлк одежды неприятно стягивает грудь. Ей было неудобно в этом чужом теле. Намотав на палец светлый локон, Зендея всмотрелась в него. Удивительный цвет волос, как у иноземцев, которых они видели в Калипсе. Поднеся к лицу руки, она изучала цвет кожи принцессы, такой же необычайно холодный и светлый, как туман над озером. Ощущала тяжесть этого тела, крепкие бёдра и сильные руки. Жёсткие ладони её говорили о постоянных тренировках с оружием. И всё-таки кто-то или что-то стало причиной того, что она теперь в этом неприкасаемом для шарбонцев теле. Проваливаясь в сон, Зендея с тоской подумала, что, возможно, за это переселение придётся дорого заплатить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Шарбонцы – малочисленное племя. Образ жизни кочевой и полукочевой.

2

Мами – уважительно-ласковое обращение к старшим женщинам рода.

3

Мирия – государство, граничащее с купеческим городом Калипса и закрытым городом Банум-Сери на северо-западе, тянущееся вдоль гор Наи и включающее в себя пустыню Эллахаат.

4

Шатёр – сводчатое жилище мирийцев. Шатры могут быть как из камня, так и переносные.

5

Банум-Сери – закрытый суверенный город, населённый преимущественно женщинами. Суверенитет поддерживается за счёт своей собственной армии воительниц-наёмниц.

6

Самриты – среди шарбонского народа – люди, которым достался дар предсказателей.

7

Баро – вождь шарбонского племени. Его избирает племя.

8

Зендан – священный для шарбонцев праздник. Всё племя собирается вместе, возвращаются, чтобы побыть с близкими, даже хууны. Это ночь объединения семьи.

9

Бурдюк – мешок из цельной шкуры животного, предназначен для хранения жидкостей.

10

Амир – титул верховного правителя в Мирии. Он передаётся от отца к старшему сыну.

11

Улар – род птиц из семейства фазановых. Обитают в высокогорье.

12

Ная – старое и давно позабытое название гор, берущих своё начало от океана и тянущихся вдоль Мирии.

13

Шувхани – колдуны. Этот дар позволяет воздействовать на человека, где бы тот не находился. Так колдун может исцелить или убить любого человека.

14

Джинн – дух-хранитель гор.

15

Дамасковая ткань – разновидность парчи.

16

Баньяна – мужской халат.

17

Алтана – каменная или деревянная терраса в Мирии.

18

Динар – мирийская золотая монета.

19

Хуун – редкий дар, наделяющий носителя-шарбонца способностью переселяться в другие тела, тем самым подавляя волю и сознание жертвы. Хуунами также называют обладателей этого дара. Среди племени бытует мнение, что этот дар – скорее, проклятие.

20

Камнеломка – это трава, растущая между камней и в расщелинах скал.

21

Змеиный камень – камень тёмно-зелёного цвета со змеиным рисунком.

22

Кароте – морковь на шарбонском языке.

23

Зиндан – подземелье, темница, куда на короткий срок заключаются преступники в Мирии.

24

Даде – отец на шарбонском.

25

Кетсаль – пёстрая птица, живущая в лесах и высокогорьях. Мало кто может похвастаться тем, что видел эту птицу. Бытует мнение, что если поймать такую птицу, она тут же погибнет, потому что не может жить без воли.

26

Хализар – столица Мирии, называемая иначе как Белый город. В ней проживают амир и его семья.

27

Анисовая брага – пряный пьянящий напиток.

28

Панцирь – нагрудники мирийских солдат из нескольких слоёв слоновьей кожи.