Междумирье

– Ты что, голодный? – засмеялась Агата.

Но шерстистый друг сел девушке на ноги, мешая передвигаться, и она стала подозревать, что причина тому не голод, а гиперопека. Уже не раз Агата замечала в поведении собаки странные совпадения. Он вёл себя, как разумное существо, однако предполагать такое только на основании небольшого количества стечений обстоятельств, одушевлять эту родственную душу – слишком рискованно для душевного спокойствия. Так недалеко и до жизни по гороскопам и походам к гадалкам. Не подумайте, что Агата была против таких подходов к судьбе. Просто предполагала, что следует руководствоваться теми принципами, в которых разбираешься и полностью понимаешь. А гадание выглядело таинственным, чарующим, но абсолютно непонятным, поэтому она не осуждала, но относилась к нему с осторожностью.

Пока шли разборки с упрямым псом, возле дома Анкельсонов начали скапливаться люди в рабочей форме. Они носили тяжёлые коробки и переговаривались с Катериной. Тут раздался хлопок, и Шрек от неожиданности загавкал. Один из рабочих, тот самый, который хотел съесть суп, наступил посреди газона в миску Клыка, хозяйской собаки. Она лопнула, и мужчина со злостью пнул ее. Катерина и дядька смотрели на девушку недобрым взглядом – куда подевалась маслянистость повадок? (надо было кормить из кастрюли, всё равно вон Алеся использовала блюдо против нее). Хотя, чего это она сразу их обвиняет. Они с собакой сидят в кустах недалеко от дома, это выглядит не менее странным, чем процессия рабочих с коробками в дом Анкельсонов посреди фестиваля.

– Агата? – Катерина откашлялась и улыбнулась.

– Да, знаете… Вы хотели со мной поговорить. Я искала программу фестиваля, а меня нашёл Шрек. У него что-то застряло в загривке, – произнесла девушка непонятное нагромождение фактов.

– О, ты пришла поговорить! Замечательно. Давай в доме, – Катерина в одно движение поместила два жеста: первым показала рабочему идти в дом и скрыться с глаз ее, а вторым дружелюбно пригласила девушку к себе.

– Ну я не то, чтобы… – начала двигаться спиной обратно к столам и сцене.

– Агата, – сухой голос обрадовал девушку как никогда.

– Бабуля! – радостно взвизгнула внучка.

– Ведущий передал тебе через меня, – каждое слово произносилось с паузой, чтобы продемонстрировать всю гамму недовольства, – что начинается второй командный конкурс за сердце жениха. Позволь мне узнать, почему ты не участвуешь, а сидишь со своим псом в кустах?

– Он нервничает. Я хотела бы победить и …

– Сидя в кустах? – спросила бабушка.

– Ну… – затянула Агата, не сдерживая улыбку.

– Зачем тебе вообще участвовать в конкурсах? Я бескрайне удивлена, что ты собралась в этом фарсе участвовать, – строго спросила бабушка.

– Но бабушка… А разве это не ты поменяла карточки, чтобы я рядом с ним сидела за столом? – удивилась Агата.

– Я, – ответила пожилая женщина.

– Я думала, ты хотела… сосватать меня, – начала Агата, но была прервана недовольством.

– О, господи. За кого ты меня принимаешь? Я что, похожа на выжившую из ума старуху, зачем мне надо вмешиваться в твою личную жизнь?! Просто, с Катериной мы решили, что так будет правильнее. Ты, как умная девушка, не станешь донимать Михаила фантазиями о замужестве, не будешь кидаться на него. А сможешь или поддержать беседу, или помолчать, чтобы мужчина смог отдохнуть. Но я вижу, ты, как и все, потеряла голову и ринулась в погоню за женским счастьем.

– Я не ринулась! – Агата покраснела – Всех незамужних девушек…

– Прекрати, – оборвала внучку женщина.

– Не могу. Я не могу подвести свою команду.

– Какую команду? – в один голос хмуро поинтересовались Катерина и Бабушка.

Но Агата уже повернулась к ним спиной и договаривала на ходу:

– Команду “сохрани свободу жениху”, – и рассмеялась, запрокинув голову.

Женщины растеряно переглянулись, Александра виновато прижала плечи к голове:

– В детстве она всегда пугалась, и после отповеди делала всё, что ей говорили.

– Кажется, её детство прошло, – Катерина недовольно развернулась и направилась в дом.

Ну, что делать, веселье началось. Чем больше адреналин от усталости бил в щёки девушки, тем озорнее и безумнее она бросалась участвовать в конкурсах. Они прыгали и с бутылками, и связанные резинками, и с воздушными шариками. Показывали сценки из кинофильмов, импровизации, стреляли дротиками, бегали с ложкой и яйцом во рту. Её партнёром был то Михаил, то пузач, то выпивший генерал, то развязный сосед, то стеснительный сосед. О, восторг! В Агату будто вдохнули энергию. Она хохотала, подбадривала неловких пьяных, шутила с аниматорами, и её жёлтое платье взлетало в очередном соревновательном пируэте. Если не выигрывала какую-то белиберду, то сильно огорчалась, а выигранные сокровища складывала в карманы платья или несла на свой стул за столом. Светские дамы удивлённо смотрели на растущую гору коробок от призов: тостер, плойку для волос, мочалку, банку с патиссонами, ручной вентилятор или ароматное мыло.

Жениха девушки не выпускали ни на секунду, каждая агитировала в свою команду, ангажировала его участие заранее. Он послушно выполнял все их желания, доставляя каждой радость от поддержания лёгкого флирта.

Когда объявили новый конкурс, Агата искала воды или компота, поэтому упустила возможность пригласить Михаила первой, а потом долго искала, кто согласится участвовать в "мокром" соревновании вместе с ней. Их троица выглядела уже проигравшей в сравнении с сильной командой Алеси. Семь девушек стояли на стартовой прямой: весёлые, довольные своей капитаншей, счастливые улыбнувшейся удаче. Алеся собственнически обвивала парня, со стороны казалось, что девушка никогда не была столь влюблённой. Её глаза искрились, и она не переставала смеяться и застывать в эффектных позах, будто за ней сейчас подсматривают папарацци. И чем больше Алеся распалялась, тем меньше чувствовала нерв партнёра. Она гладила его по груди, плечам, взъерошивала волосы, а Михаил, стоя со скрещенными руками, небрежно следил за происходящим, лишь изредка обнимая в ответ. Он смотрел исключительно на Агату: ни одна из её эмоций, вырывающаяся из-под маски непроницаемой вежливости, не ускользнула от его внимания. Движения соперницы отдавали скрипом у Агаты на зубах: “Насколько ему нравится то, что Алеся делает? Ведь он не отстраняется. Он уже сделал выбор? Какой смысл…”

– Может быть, ты хочешь играть в моей команде? – не вытерпев, крикнула Агата Михаилу.

Тот усмехнулся, весёлый гомон затих:

– А ты этого хочешь? – и прищурился, еле сдерживая смех от затаённого намёка и последовавшей реакции пунцовых щёк.

– Нет, просто… – она застеснялась своей выходки, – извини.

– Отчего же извиняться, – Михаил снял со своего торса руки Алеси и направился к Агате.

Подошёл близко, совсем рядом. Щёки в ту же секунду вспыхнули снова, кажется, сегодня её лицо обуглится от постоянно испытываемого смущения.

– Не стоит извиняться за свои желания, – он дотронулся до её подбородка, и мгновенно зеркальное отражение глаз Агаты треснуло, буря эмоций вырвалась, – мне кажется, что соревнования потеряли свою остроту и интригу.

И наклонился поцеловать Агату. Сначала аккуратно дотронулся до дрожащих губ, а после захватил девушку в стальные объятия, удерживая её за затылок, прижимая к себе за талию. Агата не успела разгадать его намерения и обдумать, что это значит, как это может выглядеть? Не столь давние воспоминания, узнавание в Михаиле чего-то близкого, ранящего, странное, не свойственное ей желание продолжать игру, флирт, страх упустить мгновение – парализовало её волю. Словно робот, которому были отданы взаимоисключающие команды, она перебирала их, пытаясь выбрать одну правильную, но в итоге только чувствовала приятное тепло, нежность и дрожь по всему телу, однако не от страха, а от восторга.

– Вот это взгляд, – Михаил отстранился и сказал только ей: – Твои глаза темнее моря ночью. Тише… не надо извиняться, ни перед кем.

Он вернулся к своей команде, не скрывая, что доволен их мрачными лицами. Потерять чувство уверенности – недопустимо в любой борьбе. Если Алесе и девушкам, для которых она стала лидером, казалось, что оспорить их первенство невозможно, то поступок Михаила не просто подлил масла в огонь соревнования – он словно горячая лава разделил континенты навсегда. Многолетняя дружба перестала существовать.

“Как банально, – подумала Агата, – поссориться из-за парня. Ладно бы из-за взглядов на отношения, брак, приоритеты “учеба-работа” или “красивая жизнь-богатство”, но нет. Мы точно поссорились из-за парня”. Она обернулась на тётю Марину и Петра Николаевича.

– Не переживай ты так, выиграем, – сказала Марина. А лучше бы сказала, чтобы все быстро помирились, за мизинчик.

Правила в конкурсе были простыми: надо выловить яблоки из бочки и приготовить сок, у кого больше сока – те и победили. Поэтому один из команды должен оставаться и заниматься соком, а остальные – бегать к бочке. Пётр Николаевич сразу попытался объясниться на пьяном языке, что в бочку не полезет, но носить яблоки готов. Поэтому роли распределились легко: тётя Марина готовит сок, Агата достает из бочки яблоки, а Пётр Николаевич пытается их доставить.

У соперников давить сок оставили мужчину, как самого сильного, а девушки по очереди решили вылавливать яблоки и сами же их доставлять. Алеся постаралась встать в конце, надеясь, что её очередь так и не наступит. Макияж и причёску было жалко.

Ведущий объявил старт – и тут же столбом поднялись визги переживаний и указаний, как именно ловить яблоко ртом. Сначала кричали от стола, где Михаил осматривал соковыжималку, готовясь блестяще исполнить свою задачу. Но человек, ныряющий в воду, плохо слышит советы, поэтому девушки побежали на подмогу первой подруге. Через пару минут яблоко поддалось и раздался возглас победы, милая худенькая девушка в насквозь мокром платье, с потёкшей тушью, принесла фрукт. Марина и Михаил с улыбкой выслушали переливающиеся впечатления о том, как она старалась, вода лилась в рот, а оно (яблоко) всё скользило, прыгало.

– Умничка, – сказала Марина одновременно и девушке, и Петру Николаевичу.

Он тоже принёс первое яблоко. Агата контролировала его движения от бочки, командуя “направо”, “прямее”, “не тот стол”, и при точной доставке, помахав женщине, принялась за новое яблоко.

– Не знаете, что делать? – спросила Марина Михаила и показала, как разрезать яблоко.

Полные руки ловко делили плод на несколько частей и чистили от косточек за считанные секунды, она с доброй улыбкой на лице, от которой Михаил впервые за вечер расслабился, показала, как заправить их в соковыжималку, прокрутить сок. Инструмент и вправду требовал усилий.

– Мне кажется, что Ваш сок будет значительно вкуснее моего, я чувствую в Вас мастера, – сказал Михаил, а женщина рассмеялась.

– Вы с Агаткой похожи, – она говорила низким, бархатным голосом, – коли пара сходится, то это сразу видно. Она тоже всегда нахваливает мою еду. Хоть и готовит, как шеф-повар из французского ресторана. Вон и грибной суп только ей и доверили.

– Он был вкусным, это правда, – ответил Михаил, – но мне показалось, что я Агате не нравлюсь…

В этот момент Агата выдернула очередное яблоко, оно угодило в команду Алеси, девушки возмущённо закричали, Агата стала извиняться, а Пётр с приседом и галантными движениями полез забирать добычу.

– Прошу извинить нас, мамзели. Великодушно прошу яблоко возвернуть.

Сказал он, наблюдая, как Алеся с размаха растоптала яблоко, и носком туфельки пихнула раздавленные кусочки в направлении Петра. Ко всеобщему удивлению, он их поднял и поспешил к Марине: “Пить сок та нихто не станет, спасибо за подмогу, девица".

– Так-то показалось, – запоздало ответила Марина Михаилу, и они снова посмотрели в сторону девушки, которая, кажется, изобрела технику вылавливания яблок.

Пётр не успевал их приносить, но гордо сражался со своим опьянением и зигзагами доставлял их. Девушки из конкурирующей команды прибегали подсматривать, как ловит Агата. Она не жадничала и подробно объясняла, что делать: ныряла в бочку головой глубоко, захватывала плод на затаённом дыхании, а потом выныривала, выплёвывая яблоко и попавшую воду с веточками укропа. Бочки поставили деревянные, из чьих-то погребов, они пахли солёными огурцами и хреном. Пузатые, с плохо очищенным налётом от солений внутри, и тем более не протёртые снаружи, пачкали одежду. А губы горели от солёной воды. Михаил смотрел, как девушка хохотала, отдаваясь веселью и всё больше пьянея от эмоций, как её голова запрокидывается в приступе неудержимого веселья, как вода заливался за горловину платья, а спутанные волны графитовых прядей змеями липли к мокрой коже на шее.

– Я так понял, они соревнуются с Алесей, кто меня обольстит, – сказал Михаил.

– Алеся – девушка видная, ничего дурного не скажу. И первой быть, конечно, любит, – заметила Марина.

– А Агата? – спросил Михаил.

– У нее на лице всё написано. Она так только на тебя смотрит, да ещё на твоего брата глядела пару лет назад. Я там думала, что беда будет. Плохо знала Матвея. Но вы парни хорошие. Он её не обижал, хоть она хвостом за ним ходила. Женат как-никак. Но ни словом, ни делом – да и ни слухочка не было. И ты мне, видится, не станешь обижать.

– Если не было слухов, откуда Вы знаете? – тихо уточнил Михаил.

– А что тут знать. Девочка помогает мне. Я кормлю ее, то сериал посмотрим, то в огороде дела, то с магазином поможет. Вижу, как она живёт, о чём грустит да радуется.

– Матвей не обижал, говорите, – тихо произнёс Михаил.

– Да конечно нет. Агата, она как котёнок. От ласки ластится, а от злобы щерится. Много уже горя вынесла, дитё, да злого в себе не носит. Матвей, да что я Вам рассказываю. Он же брат Ваш, – по-доброму улыбнулась Марина.

– Мне всё равно приятно и интересно слушать. Мой старший брат впервые представляется мне добрым человеком и… эмоциональным, – ответил Михаил.

– Да, ну что Вы, – Марина махнула. – А что, давно его нет?

– Он по делам уехал, – ответил Михаил.

Ведущий громко объявил, что осталось всего 15 секунд до окончания, и девушки с Алесей во главе заторопились ещё больше. Алеся скомандовала бежать к столу, в суете просто рукой вытащила ещё пару яблок. Девушки, словно ураган, облепили мужчину, стали сами запихивать оставшиеся яблоки и дожимать сок.

– Стоп! – прокричал ведущий, и его помощники постарались отодвинуть не останавливающихся конкурсанток и забрать кувшины с соком.

Этот конкурс выглядел как кульминация. Участницы волновались так, будто решится их судьба, они сплотились возле воды, почувствовали себя частью чего-то большего, женского, важного. Их чувство дружбы и взаимной поддержки требовало повода ещё раз обняться, запрыгать от радости и разделить головокружительную победу, в которую они успели вложить за пять минут часть себя.

Кувшины поставили рядом, но так, чтобы сохранить интригу. Кажется, аниматоры работали на телевидении и не забывали держать напряжение даже на сельском празднике лета.

– Сейчас мы узнаем победительниц! Ита-а-а-к, – ведущий накаляет ожидание, – это (посчитал про себя до десяти) команда Марины, Агаты и Петра! Поздравляем! Вы выиграли….

Стон негодования заглушил название приза: “Не может быть, мы же всю бочку повытаскивали”, “вы перепутали кувшины!” – кричали они.

– Боюсь, это я вас подвёл, – Михаил обратился к своей команде, – моя соковыжималка почти не работала.

И тут они заметили, что добытые яблоки лежат лишь разрезанными, но не выжатыми. Алеся встретилась взглядом с мужчиной и догадалась, что он видел, как они жульничали. Он выжимал только то, что доставали по правилам конкурса. Злость искрой мелькнула в её глазах, но Михаил ничуть не смутился, лишь уголок рта его скривил улыбку.

Победа раскрасила ощущения предвкушением чуда, абсолютная радость побежала с водой от мокрых волос по всему телу Агаты. Она чувствовала себя звездой, в центре внимания, она чувствовала себя принцессой. За платье беспокоиться не стоило, потому что жара ещё не спала, оно высохнет быстро. Но полотенце для лица и волос не помешало бы. Агата не поняла, почему она пошла к дому Анкельсонов за полотенцем, как к себе домой. Могла бы просто воспользоваться салфетками, а волосы выжать на траву. Но, пританцовывая, напевая, она лавировала между столов. Праздник был в самом разгаре, кроме конкурсов, люди танцевали под играющую на сцене кавер-группу. Сутолока, вытоптанная трава и воздух, которым невозможно дышать. Пропитанный алкоголем, потом и прокисшей едой запах запомнился, как самый чудесный. Вечер неопределённости, сюрпризов, напряжения, победы и… поцелуя. Она, выжимая из волос тонкую струйку воды на крыльцо необычайно красивого дома и удивлённо смотрела через стеклянную сцену.

На первый взгляд ничего особенного не происходило. Просто рабочие отдыхали в гостиной: кто с ноутбуком, кто с телефоном, кто в наушниках. Ей стало неловко. Словно зашла в ординаторскую хирургического отделения в обеденный перерыв. Те, кто всегда проявляет заботу, вдруг предстали с человеческой стороны, и оказалось… Ох, её заметила Катерина и бабушка, они споро, будто только её и ждали, поспешили к дверям. Агата же, напротив, развернулась – и со всего размаху врезалась в Михаила, который подошёл к ней со спины. Её окружили. Мужчина взял девушку за предплечья и, будто защищая, сказал в сторону вышедших женщин:

– Агата, я слышал, ты прекрасная танцовщица, потанцуем?

– Ну… я мок… – Агата через плечо увидела ещё одного человека с недовольным лицом, это была Алеся.

Девушка осматривала происходящее с высоко поднятым подбородком, её взгляд был полон гордости, а осанка не позволяла усомниться в силе характера и настойчивости. Вечер ещё не завершён. Как сказала Алеся, важно, чтобы парень запомнил девушку. Запомнил, вот только для чего…? Конечно, ведущий абсолютно прав. Её он забудет сразу после того, как насладится, наиграется. Они не вращаются в одних “кругах”, нет и шанса, чтобы они могли случайно встретиться. А для Алеси даже выгоднее позиция независимой, яркой, немного резкой девушки. Детали сотрутся, но образ, наполненный чувственностью и некой металлической эмоциональностью, останется.

Оказавшись зажатой среди людей, к кому Агата не питала плохих чувств, но и не хотела ни разговаривать, ни видится, она почувствовала, как слёзы подбегают к её глазам, а горечь разливается кислотой в горле. Ни одному из них она не нужна, проиграет, выиграет ли – поцелуй растаял.

– Да, – ответила Агата тихо, – давай потанцуем. Фокстрот?

– Слёзы, – он незаметно для окружающих стёр их пальцем.

– Нет, просто вода с волос, – и Агата, опустив голову, пошла к танцполу. Михаил шёл рядом, но уже не придерживал девушку.

Они не прикасались друг к другу, будто он позволял ей собраться, будто она, как волшебный фонарик, собирала последние искры энергии, оставшиеся за продолжительный день. Когда прошли в середину танцующих, кавер-группа как раз заиграла медленную мелодию. Михаил развернул девушку к себе лицом и неожиданно улыбнулся. Агата смотрела на него без отчуждённости, как смотрят, когда решают узнать своего собеседника лучше. Однако силы девушку покинули быстро, она споткнулась, он подхватил и тесно прижал её к себе, они продолжали топтаться под музыку молча. Медленные шаги влево и вправо, его запах и стальные на ощупь мышцы. Голос солиста звучал тоскливо, как и всегда во время медленных танцев. Кто вообще придумал эту странную форму объятий – никакого движения, развития, мастерства, кокетства в такой танец невозможно привнести. Только совместное трение друг об друга. И ладно бы партнёр был мягким и плавным, нет, Михаил был жёстким, уверенным, страстным. А у Агаты на это не оставалось сил, в какой-то момент её голова закружилась, и она повернула её в сторону горизонта. И облака поплыли, словно их поместили в центрифугу. Пастельное небо распушилось серыми цветами, закат укутался мягким флисом перед сном. Девушка закрыла глаза и представила, что она далеко в детстве, и сейчас мама скажет, что пора пить молоко и ложиться читать книгу на ночь. Вот её любимое время: оказаться под тёплым одеялом и вдыхать аромат цветущей вишни, любимые духи. Мама будет сидеть в ногах и грустно переворачивать страницы, они снова ссорились с папой, но это не отражается в её голосе. Мама полностью погружена в то, что читает, история так захватывает ее, что иногда она читает про себя, и если вспоминает, то удивлённо приподнимает брови, оглядываясь на дочку. Они начинают вместе хохотать. Как много воспоминаний сегодня… в них можно утонуть. Агата почувствовала, как её остановили, падающую вниз.

– С тобой всё в порядке? – спросил Михаил, ещё крепче обнимая девушку.

– Не знаю. Голова закружилась, – тихо ответила Агата и задрожала. Выражение “отваливаются ноги от усталости” решило продемонстрировать в реальности закладываемый смысл. После дня готовки и участия в празднике она устала вся: полностью, мышцы гудели, живот урчал голодным бульканьем, веки налились свинцом усталости.

– Пойдём, кажется, у тебя заострился нос. Я тоже голоден, нам не помешает поесть в каком-нибудь тихом месте, – сказал Михаил.

– Я бы с удовольствием, но мне не хочется уводить тебя. Всё-таки конкурс ещё не закончен, – ответила Агата.

– Какое он имеет для тебя значение? – Михаил вёл девушку за локоть через толпу, – на самом деле, это не запрещено правилами.

– Я бы хотела… пускай тогда это не считается. Я хочу выиграть поединок честно.

Михаил остановился и со смехом обнял девушку, будто она сказала какую-то невероятно милую чушь:

– Нельзя! – он взял её вьющийся локон и, намотав на палец, продолжил: – Невозможно выиграть игру, правила которой не понимаешь до конца.

И, не обращая внимания на нахмуренные брови и помрачневший взгляд, весело пошёл с ней за руку к столу. Вручил большую тарелку и, перешучиваясь с уже расслабившимися и забывшими про строгий этикет подружками Катерины, стал накладывать еду. Пирожки, что так приглянулись Агате, перец, мясные рулетики – словом, всё, что она ела до конкурсов. Его внимательность удивила и растрогала. Потом Михаил взял вторую тарелку и набрал совершенно другие блюда, по своему вкусу, схватил неоткрытую бутылку белого вина, два стакана – и уверенно повёл за калитку с участка. Они спустились к боковым мосткам на большой деревенский пляж.

– Романтика! – сказала Агата. Михаил показал на песок возле перевернутой вверх дном старой лодки.

Тарелки поставили между собой. На фоне с участка доносилась музыка, и голос ведущего выбивался из шумящих разговоров. Он шутил расхожими сальностями, впрочем, ему никто не отвечал, градус мероприятия набирал рост, начинался момент, когда гости слабо будут помнить траекторию развития событий.

– А ты не сентиментальная? – Михаил приноравливался протолкнуть пробку ножом внутрь бутылки.

– Нет.

– Да?! Я бы описал тебя, как…

– Тургеневскую барышню, – дополнила фразу Агата.

– А-ха-ха, да, что-то в этом духе.

– Не твоего круга…

– Отчего? – он резко вскинул лицо от бутылки, плохо поддающейся ножу.

– Так сказал ведущий.

– Не самый проницательный парень, – Михаил разлил вино в бокалы, – а ты часто полагаешься на чужое мнение?

– Практически всегда.

– Почему?

Агата пожала плечами и стала есть, чувствуя, как розовеют щёки и настроение от голодного шока переходит в умиротворённость. Она снова заулыбалась от удовольствия и почти залпом осушила бокал, подставив его тут же для добавки.

– Очень пить хочется.

– Сначала поешь, – Михаил тоже взял пирог и повернулся к реке, – здесь, и правда, красиво.

– Да, но… – девушка обернулась на дом Анкельсонов, который был виден с берега. Он, будто воздушный корабль, парил на высоком выступе, пытаясь проткнуть своей верандой горизонт, – но не так красиво, как… из сосновой рощи.

– А где это? – отстраненно спросил Михаил.

– Там, дальше, вглубь речного полуострова, – тихо сказала Агата, смотря совсем не на закат.

Белая рубашка мужчины после нескольких часов выглядела белоснежной, и Агате казалось, что она слышит похрустывание от её соприкосновения с выцветшей лодкой. Закатанные рукава изломами только усиливали эту слуховую иллюзию. И если она слышит хруст от соприкосновения ткани с древом, то как звучит соприкосновение с его кожей? Какая она – нежная, бархатная или дубовая? Точно не влажная, ведь тогда бы крахмальная структура рубашки размякла. Он так медленно дышит, а вдруг кожа на ощупь, как лысая порода котов – сфинкс?

– Знаешь, это уже второй раз, когда ты так неприкрыто пялишься на меня, – сказал Михаил.

– Извини, – Агата раскраснелась.

– Я не против, другое дело ты. Зачем извиняться за собственные желания? – он повернулся и встретил рассерженный взгляд.

– Какие еще желания? – девушка взяла бутылку и налила себе еще вина. – Откуда тебе известно, о чём я думаю?

– Агата, – мужчина забрал вино, – мне нравятся пьяненькие девушки, но ты точно не умеешь пить. И я не знаю, но я чувствую… твоё желание.