Междумирье

Богатая фактура мерцала серебряной нитью, тонкие узоры стали выпуклыми, переливались, играли с полумраком, манили. У бабушки отменный вкус в одежде, жаль, что теперь оно испорчено. Девушка дотронулась до верхнего коричневого пятна на груди, провела по линии, словно по кровавому руслу, вздрогнула от воспоминания.

Поцелуй на берегу отозвался в ней желанием, иголочками, заколовшими в пальцах ног. Она приоткрыла рот, словно останавливая наваждение. Но никак. Глубоко дыша, усмиряя волны, вспоминала его запах, нежность губ, объятья. Агата выгнулась дугой, дрожь удовольствия, словно электрический заряд, пробежалась и соединила все чувствительные точки тела, а потом со всего размаха Агата плюхнулась лицом в платье.

– Чёрт, – сказала девушка, – вот же "блин".

Колени заболели от твёрдого пола. Она встала и подошла к шкафу за полотенцем и чистой одеждой. Потом вышла в нижнем белье к ванной комнате, чтобы не надевать вещи на потное тело, но окрик бабушки остановил ее. Александра Васильевна взглядом и сухими выражениями заставила внучку воспользоваться запасным душем во избежание больничных инфекций, а может и скрытых… Стресс, возраст – всё это не способствует иммунитету против заразы. Девушка в ответ лишь пожала плечами и прошла туда, где она, в принципе, всегда мылась. Если изначально Агата думала сходить в душ и надеялась на обед, приготовленный бабушкой, то теперь планы поменялись.

Освежившись, она надела васильковый сарафан из лёгкой джинсовой ткани, обула кеды и вышла на кухню, чтобы приготовить перекус. Бабушка встрепенулась от её появления.

– Да, она вернулась, – говорила старуха по телефону, уходя в зал, – представь… позор… не знаю… конечно, следовало бы… растеряна…

Девушка обыскалась своей любимой чашки. “Хорошо, что у меня не было любимой тарелки и вилки” – подумала она, но, открыв ящик с приборами, удивилась. Ложка, вилка и нож были положены в пакет, на котором маркером написали “Агата”, то же самое бабушка проделала и с тарелкой, и с кастрюлей, и с пакетиками для чая.

– Интересно, – прошептала Агата, а из коридора слышались ахи и вздохи:

– Очень хочу.... невыносимо… стыдно в магазин выйти… о чём ты говоришь… “сучка не захочет, кобель не вскочит”, да она сама на него весь вечер лезла… а теперь, пожалуйста, мы страдаем все…

И дальше в том же духе. Агата достала кружку с надписью “моя. АВ”, покрутила, налила воды, выпила и вышла на улицу, оставив кружку посреди стола на самом видном месте.

– Шрек, – мелодично позвала пса, – Шре-е-ек!

Агата постояла в задумчивости. Пёс часто попадал в истории. В прошлые годы мог убежать на несколько дней и вернуться весь в укусах и ссадинах. Он жил своей независимой жизнью, но в этом году ни разу не уходил, и она даже подумала, что терьер состарился и разленился жить на воле.

Пес не появлялся, и Агата пошла осмотреть участок: не спрятался ли он от жары под беседкой. Каждый раз в его “загулы” волновалась. Она уже проверила все укромные места и шла к яме для компоста, как вдруг чуть не свалилась туда.

– Пи-и-и-и-и-и-и, – запищал мяч под ногами, Агата вздрогнула. Наклонилась, чтобы поднять его, и вдруг поняла, что никогда его больше не увидит.

Однажды, очень давно, ещё до Катерины и принесённого с ней переполоха. Однажды… как же давно это было. Она гуляла со Шреком по сосновой роще, где берег осыпающимися обрывами уходил в реку. По боковой дороге проехал автомобиль, Шрек навострил уши. Агата строго отдала команду “сидеть” и потянулась застегнуть его на поводок. Но пёс сорвался. Сломя голову он нёсся, рыча и гавкая, пытался прокусить колесо. Агата кричала, а машина не сбрасывала скорость. Собака достала до колеса – и в ту же секунду его провернуло и отбросило в сторону.

Водитель так и не остановился. Когда добежала до кустов, где скулил… вернее, скулило подобие Шрека – так сильно авария развернула ему лапы – то обомлела, но собралась и разорвала подол платья, прижала к ранам, пытаясь сдержать кровь из груди.

Сбоку остановилась другая машина, вышел мужчина, поспешил к ним. Он оттеснил её дрожащие руки, проверил тело на переломы.

– Переложим его на жёсткую поверхность, я сейчас достану такую из багажника, и отвезём в больницу, – сказал мужчина.

– Хорошо, – кивнула девушка.

Он снял крышку от ящика, в котором перевозил вещи в построившийся дом, вынул из аптечки бинты. Они молчаливо перевязали пса, под счёт уложили и зафиксировали на крышке, а потом разместили его на заднем сиденье машины. Всю дорогу мужчина ехал быстро, изредка смотря на то, как она шепчет собаке слова ободрения.

– О-о-о-о-о, твоя челюсть на месте. Вот пришлось бы ставить искусственную, как у бабушки. А представь, однажды бы вы спросонья перепутали их… Я знаю, что больно, давай, не закрывай глаза. Ведь ты ещё не рассказал, что такого раздражающего в движущихся колёсах.

Они тогда не познакомились. В ветклинике Шрека положили на операционный стол, и адреналин ушёл, а с ним наступила апатия. Агату просили заполнять анкеты, мужчине позвонили и куда-то вызвали… Только год спустя она догадалась, кто именно ей помог.

И вот, их обоих больше нет. Агата спустилась в силосную яму, вытащила розовую эмалированную кружку и вернулась в дом. Стремительно прошла в свою комнату, открыла шкафы – чистые, но невыглаженные вещи кучей валялись на чемодане. А грязные, из корзины для белья, были поставлены в пакете там же. Агата сузила глаза, дверца шкафа скрипнула. Обернулась – книги стопкой лежали на полу возле стола.

– Где Шрек? – она стояла в зале и холодно смотрела на бабушку.

– Я… – губы женщины задрожали, пожилая дама вдруг потеряла свою браваду: внучка редко себя так вела, – Агаточка…

– Где собака? – девушка говорила тихо, делая остановку после каждого слова.

– Я не знаю… – женщина испуганно сжалась, – его нет уже несколько дней.

– Миска с едой пустая.

– Так а чего наполнять, чтобы сох корм? Может, опять убежал… когда тебя забрали, может и он побежал.

– Он уже сухой. Корм, – Агата повернулась к тумбочке телевизора, присела достать какие-то документы.

– Девочка моя, – бабушка пристроилась рядом, погладила её по волосам, – ты же знаешь, как я за тебя переживаю… никто не хотел, чтобы это произошло.

Женщина потянулась к щеке, но остановилась, увидев длинную ссадину. Агата молчаливо перебирала какие-то договоры.

– Но, ведь Катя же может помочь тебе. Поговори с ней, – и отчего-то бабушка заплакала.

– Обязательно, – Агата вежливо улыбнулась, – как только найду Шрека.

Она поднялась с папкой документов, прошла в комнату и, взяв рюкзак, выпрыгнула через окно на улицу. От участка до дома Анкельсонов было минут пять пешком. Кулаки девушки сжимались, а волосы развевались на ветру от быстрой походки. Разговор прокручивался в голове, получался обличительным, эмоциональным.

Металлопрофильные заборы окружали дачные дороги с обеих сторон. Берега, которых не видно. Дачи, закатанные в плитку, окружённые металлом – всё ради уединённости. Вот у Анкельсонов забор не был сплошным со всех сторон. Значительная часть участка была огорожена ажурной прозрачной решеткой. Агата остановилась перед калиткой. Возможно, она слишком торопится с выводами? Она подышала, покашляла и почти повернула назад. Но на крыльцо гостевого дома вышел человек. Тот самый, что хотел съесть суп, тот самый, что разбил миску Клыка, подрабатывая не только официантом на празднике, но и грузчиком. Грузчиком? А разве грузчики отдыхают внутри дома “хозяев”?

Хоп – и она присела за тую. Мужчина смотрел прямо на нее.

– Эй, ты! – крикнул он.

Агата выглянула из-за куста, он шёл к ней. В школе на биологии рассказывали, что у живых существ есть три типа реакции в случае опасности: бей, замри или беги. И она побежала… Но не домой, а в центр деревни. Мужчина бросился в погоню. Он завёл белый микроавтобус и заторопился выехать с участка, но не тут-то было. Ворота долго не открывались, давая преимущество пешеходной беглянке.

На центральной улице деревни административные здания стояли кольцом. Агата лучше преследователя знала обстановку: двигаться необходимо с внешней стороны, а после библиотеки, через чёрный ход магазина, пробираться в укрытие.

Усатый мужчина выехал в центр площади и остановился, думая, что так получит полный обзор. Девушка ползком и перебежками уже пробиралась мимо музея, медпункта и почты. Увидев кусочек её платья, он ухмыльнулся своей находчивости. Вышел из машины и побежал за угол, но Агата была шустрее. Она влезла в небольшое окно старой постройки, с шумом спрыгнула на разбитый кафель, закрыла окно на щеколду и притаилась. Это был туалет в отделении милиции.

Мужчина обошёл здание, поморщился от надписи “милиция”, словно хищник, покружил у окна, заглянул и вынужден был сдаться. Девушка от него ушла.

– Малая? Ты чего? – спросил Пётр Николаевич, открыв дверь туалета.

– Да, вот. Нужда…и жажда, – сказала Агата, сидя на корточках и пытаясь восстановить дыхание.

– Чего? – сказал краснолицый подполковник (и тот самый сосед, что помог выиграть конкурс с яблоком).

Несмотря на малонаселённый район и малочисленный состав, местное милицейское отделение работало на совесть и круглые сутки. Летом задерживали расхулиганивших гостей, а зимой подрабатывали охранным отрядом – выезжали на место, если срабатывала тревожная сигнализация. Отделение было на хорошем счету, а, благодаря спонсорам, ездили на быстрых джипах, чтобы поспевать охранять зажиточное имущество хозяев участков. Однако здание, в котором серьезные, но человечные служащие вели своё дежурство, оставляло желать скорейшего ремонта. Стены и мебель находились в обветшавшем состоянии. Мягкие части кресел и дивана не зияли дырами с пружинами, но хранили целую летопись событий во въевшихся пятнах и облезшей краске. Комнат было три: кухня, рабочая и комната для дебоширов с нарисованной решёткой. Ещё внимание привлекало обилие сейфов в каждой комнате и их размеры. Они служили и для хранения документов и ценных вещей, и тумбами для телевизора и компьютерного стола.

– Шучу я, – улыбнулась девушка.

– Тоже мне шуточки! Ты что, “домушница”, через форточки влезать? – Пётр Николаевич отступил, чтобы Агата вышла.

– Да уж, своровала и сама сдалась. Доставка на дом, – она рассмеялась.

– Ладно… ладно, хоть не рыдаешь, – мужчина потрепал её по плечу. – Маринка вся испереживалась.

– Я к ней зайду! Но я … – они вошли в большую рабочую комнату.

Агата в удивлении уставилась на Михаила. Он тоже был тут. Без наручников, сидел за компьютером и рассказывал молодому сержанту, как правильно настраивать какую-то систему, если вдруг начнёт сбоить. Рядом с ним стояла кружка кофе. Когда Агата вошла, Михаил развернулся на стуле в её сторону и неотрывно смотрел, как щёки девушки пунцовеют.

– А… Пётр Николаевич.

– А ты, чего? Заявление пришла писать? – спросил сержант и сочувственно посмотрел на Михаила.

– Пётр Николаевич, я хотела спросить…

– Пошли на кухню. Юра, – подполковник показал жест, будто бьёт парня по шее.

На кухне до сих пор висели связанные крючком занавески, доставшиеся милицейскому пункту из чьего-то сундука древностей. Подшитые и залатанные, они качались от сквозняка из форточки. Агата с улыбкой вдохнула аромат комнаты. Тёмно-коричневые обои с чашечками и печеньками, старая угольная печь, деревянные табуреты и прибитые к стене широкие полки вместо кухонных шкафов – успокаивали. Тут пахло домом, семьёй, жизнью прошлых лет. Ей подумалось, что не хватает белого кота на подоконнике, какого-нибудь “Васьки”. Умывая свою мордочку с чёрным пятнышком на носу и правом ушке, он поводил бы хвостом и поглядывал на девушку, а если бы она приблизилась к нему, то вытянулся бы и боднул головой, ласкаясь и мурлыча. Шерсть блестела бы от солнца, а, дотронься рукой, то отозвалась бы теплом. Он, как солнечная батарея, вбирая, хранил в себе заряд.

Пётр Николаевич присел на стул, закинул ногу на ногу и закурил. Агата стала хозяйничать, налила себе воды. Но открытая банка кофе на плите соблазнила сварить его в турке.

– А Вы… Пётр Николаевич, тоже кофе пили? – спросила Агата, помня, что мужчине из-за повышенного давления врач настоятельно рекомендовал сдерживаться. Марина за диетой мужа следила, поэтому Агата решила, что только значимый повод мог его заставить выпить горькую жидкость и страдать с красным лицом.

– Малая, ты что, будешь меня жизни учить? – строго спросил Пётр и затушил в пепельнице сгоревшую в зубах сигарету.

– Нет, что Вы! – Агата подняла руки, будто сдаётся. – Мне самой врач при выписке сказал, что можно пить воду, ещё воду и, наверное, воду… Поэтому, если Вы нарушаете рекомендации, то и я. Подумаешь, красное лицо и шатающаяся походка. Пф-ф-ф…

– Ой, – мужчина добродушно вздохнул, а девушка зажгла плиту. – Так что, говори, что хотела спросить? – сказал Пётр и поменял положение ног.

– Вы были на том месте, где меня нашли? – спросила Агата.

– Не, Агатка, не был. Я ж не знаю, где, – он достал новую сигарету.

– А когда Вы в больницу приехали, Вы…

– Так мы не ездили в больницу, – сказал Пётр.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.