Хозяйка гиблых земель

Пальцы сами собой сжимают кочергу крепче. Железо холодит ладони.

– А причину назвали? За что такая ненависть? – тихо спрашиваю я.

Гиб качает головой, рыжие вихры падают на лоб.

– Сего они не говорили. Но я лучше в повозке посплю сегодня. Кто знает, как быстро слухи о вашем приезде разойдуться. Тот инспектор, вроде как гаркнул, что б мужики языками не чесали о вас, но городок маленький. Прознают рано или поздно.

Лучше бы, конечно, поздно, но не я заказываю сейчас музыку. Так что же могу сделать именно я? Как минимум печь топить сегодня не буду, чтобы дым из трубы не видели.

– Точно не хотите в гостевой дом? – спрашивает Гиб.

Хочу, но толку-то? Не здесь, так там найдут. Да и сколько я проживу в съемной комнате? Деньги кончатся, а работу найти, не называя имени, нельзя.

Ох, не зря меня тот инспектор предупредил. Не зря…

– Точно не сегодня. Спасибо, Гиб, – киваю рыжему с искренней благодарностью.

– Тогда я устроюсь в повозке во дворе. Так будет спокойнее и вам, и лошадям, – говорит он, и я чувствую облегчение оттого, что не останусь совсем одна в первую ночь.

Быстро бегу к сундукам. Где-то там было одеяло. Хочу отдать, чтобы Гиб не задубел. Ночью ведь холодно.

– Думал, вы гиблая душа, но ошибся. Утром мы уедем, доложим хозяину, что вы обосновались. Держитесь, миледи, – говорит он, отказываясь от шерстяного одеяла, и выходит, прикрыв за собой дверь.

В этот же момент и начинают зашкаливать нервы. Проверяю засов на двери. Древний, деревянный, но всё ещё крепкий. Впрочем, какая от него защита?

Если местные действительно так враждебно настроенны, как их малюют, простой засов меня не спасет. Может, стоит всё бросить и уехать? Но куда?

В памяти проносится последний разговор, состоявшийся с бывшим мужем и бывшей лучшей подругой. Выбора у меня сейчас нет, черт подери.

– Ой! – чуть не подпрыгиваю, когда к щиколотке что-то прикасается.

Ох ты ж ёлки! Это же Крокодил. Точнее серый комочек-котенок. А я чуть сердце собственное не проглотила. Оно аж к горлу подпыгнуло.

– Голодный? – смотрю в янтарные глаза питомца, и он, будто поняв мою речь тут же требовательно мяукает.

Открываю дорожную корзину, и ух. Чего и следовало ожидать, провизии осталось совсем мало: хлеб, зачерствевший за два дня пути, да кусок вареной птицы, которую Гиб подстрелил по дороге.

– Прости, малыш, что холодная, – шепчу я, отдавая куриную ногу котенку. – Завтра обязательно найдём способ всё исправить.

Пока котенок жует, я с трудом держусь на ногах. Усталость после двух дней пути и уборки такая, что хочется упасть прямо на пол.

Забираюсь на холодную печь, устланную содержимым одного из сундуков, кутаюсь в то самое одеяло, от которого отказался Гиб, но холод все равно пробирает до костей. Где-то раздаётся волчий вой – протяжный, тоскливый, и меня пробирает дрожь.

Прекрасно! Отлично! Еще этого не хватало!

Ладно уж, бояться буду завтра. Сейчас нужно хоть немного поспать. С утра предстоит столько работы: осмотреться еще раз, сходить на базар, прикупить необходимого и инструментов. Разузнать об истории этого места. Только очень аккуратно, не выдавая себя. И… выжить… в одиночестве. Ну, или не совсем.

Улыбаюсь, глядя на довольного котенка, который уже вылизывает шерстку после плотного ужина.

– Надеюсь, крокодил это порода? – говорю ему, а он как фыркнет. – Не злись, мы теперь в одной лодке. Так что будем вместе либо крокодила, либо котятами в зависимости от обстоятельств.

Пушистый комок довольно кивает, будто понял меня, и примащивает свою теплую шерстяную тушку рядом. Задуваю огарок свечи, усилием воли отгоняю тревоги, потому что помирать от нервов и недосыпа я точно не буду. Мы с Крокодилом выживем, и еще найдем способ возродить наши Гиблые Земли.

С такими мыслями и засыпаю, наконец, проваливаюсь в темноту… И тут отчетливо слышу скрип половицы.

Глава 6. Где эта Хэльм?

Открываю глаза, и тут же кидаю взгляд в сторону, откуда донесся звук. Никаких габаритных гостей не нахожу, зато слышу топот маленьких ножек и замечаю хвост, выглядывающий из-за лавки.

Котенка рядом со мной нет, но и выглядывающий хвост не пушистый, а гладкий и… похожий на хвост маленького крокодила.

Мамочки…

Тут же вскакиваю с печи и тяну на себя одну из створок ставней, через щели которой уже пробивается солнечный свет. Этот же свет заполняет комнату вместе со свежим весенним воздухом. За окном гиблые земли, а пахнет все равно чудесно – оживающими после долгой зимы деревьями.

Спускаюсь ногами на пол и даже через ткань носочков ощущаю, насколько холодны старые деревяшки. Тихо, как могу крадусь к торчащему хвосту.

Может, ящерица какая-то заползла? Надо бы посудину прихватить на всякий, вот только не успеваю. Хвост юркает за лавку, я за ним, а там… котенок.

– Мяу! – сердито ворчит он на меня, будто я к нему в душ забралась и в непотребном виде застала.

– Как же ты меня напугал, – выдавливаю из себя со смехом и выдыхаю.

Почудилось, что ли?

– Мяу! – раздается следующее требование от шерстяного комочка и в этот раз от меня, кажется, хотят еды, но ее не осталось.

– Погоди, малыш, сегодня мы без завтрака, но обед точно будет, – говорю ему, а сама лезу в бидоны с холодной, нет.. уже с ледяной после ночи, водой.

Но умыться и привести себя в порядок нужно. А печь топить буду после того, как дом обезопашу. На этот счет у меня появились кое-какие мысли.

Освежившись, откапываю во втором сундуке пару платьев. Оба вычурные донельзя. В таких выходить все равно что красный благ на себя надеть. Зато на дне находится платье попроще и неприметного серого цвета. Его и надеваю, а затем накидываю шаль.

– Можешь погулять, но не убегай, хорошо? – прощаюсь с котенком, выхожу на порог и замечаю на деревянном крыльце маленький черный мешочек.

Занятно. Потыкав палкой, понимаю, что змеюк и прочей пугающей живности там нет. Зато звенит металл. Открываю и убеждаюсь – монеты. Немного, но в моем положении это чудо.

Тут же окидываю взглядом поле – повозки сопровождающих уже нет. Неужели подарок от рыжего Гиба?

На душе становится теплее, но предаваться эмоциям сейчас нельзя. Ступаю осторожно по земле, стараясь наступать только на носочки, чтобы не проваливаться каблуками. Осматриваю заброшенный особняк, отметив, что здесь есть куча всего, что мне очень пригодится, и даже настроение поднимается.

В приподнятом духе и топаю по узким мощеным улочкам Аффиса к центральной торговой площади. Народ тут уже шумит. Кто-то продает живых кур, откуда-то исходит умопомрачительный запах уже готовой курицы и риса. Низкорослый мужичок гремит ключами и замками, делая очень даже привлекательную рекламу.

Но мне нужны инструменты, гвозди, веревка и пара буханок хлеба для начала.

– Говорят, вчера мужики возле Гиблых Земель Хельмов суетились. Инспектор поехал, чтобы эти земли наконец-то, забрать да в надлежащий вид привести, а кто-то из Хэльмов явился, – возмущаются женщины у хлебной лавки.

Останавливаюсь неподалеку, чтобы послушать.

– Да ты что? И где ж этих скотов носило пятнадцать лет, пока их чернота отравляла нам тут все?! Их всех в темницу надо, а не земли им возвращать! Тьфу! – ругается пышная продавщица, а я с трудом заставляю себя прислушиваться к словам, а не истекать слюнями от запаха свежеиспеченного хлеба. Есть хочется до одури.

– Инспектор знает, что делает. Он нас в беде не оставит, – отвечает бабуля в сиреневом чепчике, а потом, как-то так неаккуатно разворачивается, что натыкается прямо на меня.

– Боги, а вы кто? – смотрит она во все глаза, хоть я и успела отойти и даже попыталась сделать вид, что не заметила ее.

Но меня не заметить куда сложнее.

Занятная штука: здесь все женщины одеты почти одинаково. Темные платья с высоким горлом и рукавами до самых запястий. А поверх шерстяные безразмерные жилетки. А я стою хоть и в простом платье, но фасон заметно отличается, и даже шаль, в которую я усердно кутаюсь, не особо спасает.

– Проезжая, – отвечаю, раз уж спросили. Помолчу, хуже будет.

– Проезжая, да как же? С тех пор, как Хэльмы земли испоганили, в этот край никто не суется, – фыркает розовощекая продавщица.

– Экое совпадение, – подхватывает сухая бабулька. Сухая это я по телосложению. Уж больно стройная в свои года. – Хельмовская наследника объявилась, и тут же ты, чужачка, на рынок подалась. Ну-ка признавайся, кто такая!

Рявкает так, что аж вздрагиваю. Столько ненависти в глазах людей я отродясь не видела. Пяткой ую, нельзя им говорить правду, никак нельзя, иначе на лоскуты меня порвут.

– Раскусили, в услужении я. Хозяйка сама сюда не суется. Только людей отправлять будет. Сказала, что все здесь быстро исправит и край снова цветущим станет, – решаю ответить так.

Вдруг узнав о намерениях, эти дамы гнев на милость сменят. Или хотя бы шанс дадут.

– Хах! Наивная ты девочка, – качает головой продавщица. – Хельмы только о себе думают. Они вон запрет нарушили и магией землю удобряли, оттого та и выгорела до жути. Теперь столько денег туда нужно, что сам король бы разорился, а ты говоришь хозяйка твоя справится.

– А какая там хозяйка? Хозяйка умела же. Значит, дочка Хэльмом? Элиза, или как ее там? Слыхали мы о ней, говорят дурная и глупая. В столице в скандалы вечно попадала, замуж ее никто брать не хотел. А потом скомпрометировала какого-то красавца и выскочила. Тьфу! Грязь! – плюются женщины, а у меня уже пар начинает из ушей идти.

Я не Элиза, но я помню ее жизнь как свою, и никого она не скомпрометировала. Она очень хотела простого женского счастья, но внешность подводила, да и избалована отцом, в самом деле была, не знала жизни и людей. Не знала, кто ей врет и заискивает, а кто говори правду.

И кто уж и кого скомпрометировал, так это сам Берр. Не без помощи подружки Мальты.

Но чего сейчас это здесь объяснять?

– Ты деваха, беги от нее, не то и с тобой случится тоже, что со всеми работниками Гиблых Земель когда-то.

– А что с ними случилось? – хочу знать я, но женщины притихают, будто говорить об этом нельзя.

– Что было, то в прошлом осталось. Но люди еще помнят, и жизни тебе тут не дадут девочка, коль узнают, на кого ты работаешь. Ни буханки хлеба, ни огарка свечи не продадут.

– Но мне идти некуда. Невольная я. На три года бумаги за еду подписала, – тут же нахожу лазейку.

Врать женщинам совсем не хочется, но скажи я правду, вздернули бы прямо на торговой лавке. Значит, у меня один путь: показать местным, что землями я в самом деле занимаюсь усердно. И таким образом капля за каплей менять их отношение к себе. Иного пути пока не вижу.

– Еще хлеще. Что ж, тогда языком не болтай. Чего надо, бери и уходи. Да оденься поприличнее. Может, у вас в столице и носят такое тряпье, а у нас гулящих не любят.

Гулящих? Ну спасибо.

Говорю, что мне нужно. А они цену вдвое завышают.

– За что? – охаю я.

– А что денег хозяйских жалко? Сейчас втридорога цену подниму!

– Высекут меня…

– Тьфу на тебя! Бери по обычной цене, раз подневольная. Но это в первый и последний раз. Угораздило же тебя так вляпаться, связавшись с этой Хэльм!– ругается бабка, и я уже достаю монеты, как вдруг замечаю нависшую тень.

Поднимаю взгляд вверх и застываю: темные немного взлохмаченные волосы, строгие черты лица и эти пронзительные ледяные глаза.

Инспектор!

Он ведь не ляпнет сейчас чего-то в духе “Здравствуйте, леди Хельм”?!

Глава 7. Подыграйте или отскребайте

Высоченный красавец-брюнет испытывает меня взглядом, но не ляпает. Хотя ему и возможности-то не особо дают.

Женщины, те, что были возле лавки и даже у соседних лавок, тут же слетаются к нам и начинают приветствовать инспектора, да так, будто к ним великий благодетель из Поднебесной спустился.

– И вам доброго дня, – кивает Дарен Сурэл вежливо, но при этом четко выставляя дистанцию, которую даму даже не рискуют пересекать.

– Все в порядке? – задает он следующий вопрос.

Спрашивает местных, но смотрит на меня. Притом уж очень внимательно.

Уверена, он оценил и мой простоватый на сегодня вид, вместо вчерашнего розового платья с рюшами и пятнами грязи, и простенькую прическу. Не знаю, о чем он думает, но выражение его лица мне совсем не нравится.

– Как вы стали инспектором, так жаловаться больше не на что! – лебезит розовощекая хозяйка хлебной лавки. – Разве что вон, Хэльма эта свою подневольную отправила. Сама, видать, соваться сюда боится, оно и правильно, – возмущенно глаголет женщина, тыча в меня пальцем, и корчится. Спасибо, что еще не плюнула.

“Подневольную?” – так и застывает на строгом лице инспектора вопрос. Вот честно, был бы с собой телефон, я б его сфоткала. Мемчик на миллион бы вышел!

– А ты, деваха, бери давай, раз уж цену у меня выклянчила. А то передумаю, – продолжает женщина. – И не забывай. Первый и последний раз. Так, хозяйке и скажи!

– Конечно, спасибо! – киваю я, тут же откапываю в узелке пару медных монет и даю женщине.

Забираю хлеб, от запаха которого уже сейчас в обморок упасть готова. Настолько есть хочется. Но эмоции приходится скрывать, ведь кое-кто безупречно красивый и пугающе строгий не спускает с меня своего пристального взгляда.

Вот будет скандал, если он решит сейчас испортить всю мою маскировку. Нет уж. Он ведь за порядок. Если ляпнет местным кто я, то и сам отбивать меня потом будет.

Или не будет? Не нужно думать о нем хорошо только потому, что он точная копия Игоря. Внешне.

Взглядом Сурэлу и сообщаю первую часть своего посыла: мол, сдадите меня, потом отскребать несчастную женщину от дорожной кладки будете.

Инспектор четко видит посыл, но не реагирует вообще никак. А я же, нервно кивнув местным женщинам, спешу уйти подальше. Вдруг убежать получится, в случае чего.

Прохожу уже прилично, но все еще чувствую спиной взгляд и стараюсь прислушиваться через гомон, о чем они говорят.

– Моей дочке как раз на днях совершеннолетие справлять будем. Красавица она у нас. Знала бы, что вы сегодня придете на площадь, ее бы позвала, – выдает одна мадам, а затем ее с точно такой же рекламой перебивает другая. Только сватать инспектору пытается внучку.

Прыскаю, ибо, кажется, ему и без меня сейчас весело будет. Заворачиваю за угол базарчика и опять ловлю взгляд Сурэла. У него чуйка что ли когда смотреть?

Кхм… не смеялась я. Совсем не смеялась. О! Вон плащик какой-то висит и топоры рядом! Они то мне и нужны!

Быстренько скрываюсь с поля зрения местного бога войны и расстаюсь с драгоценными монетами. На одежду тратиться не хочется, но зато так спокойнее закупаться прочим. А слушать, что говорят местные – так вообще замечательно.

Набрав и кучу предметов первой необходимости и, что еще ценнее, информации, наконец-то, ступаю в сторону своих земель, как вдруг…

Глава 8. Удружил, крокодил!

– Слыхал? Там на базаре бабы болтали, что Хельма людей своих посылает, землями заниматься решила, – болтают мужики у рыбной лавки, стоящей на окраине площади.

– Да что она сможет? – отмахивается худощавый. – Их только синюхой спасти можно. А ее днем с огнем не сыщешь сейчас. А коль найдешь, денег не хватит, чтоб купить. Не знаю где ты это услышал, но врут они все. Хэльмы время тянут, а сами наверняка продадут те земли, а там какой-нибудь поганый завод поставят, да мусор свозить в него будут.

– Это да. Так-то оно скорее всего и будет. Но вот что ты предлагаешь? В осаду эти земли взять и Хельм эту дожидаться с палками?

Вот только этого мне не хватало!

– Да, давно бы взяли, если б не инспектор. Он говорит, что все под контроль взял. Мол, сам разберется, – отвечает тощий да так, будто в самом деле верить слову инспектору как нерушимому закону.

– А если он с ней заодно? – пузатый оказывается более сомнительным. За это и получает гневный взгляд от друга. – А что? Хельм богата. Вон как ее отец отстегнет денег, да осудят невиновных!

Чего? Каких невинных кто осудил и из-за кого?

Увы, больше послушать не удается. К лавке подходят две женщины и просят рыбы, а за ними еще и еще. А я все жду, вдруг еще что-то услышу.

Делаю вид, что отдыхаю, хотя руки, в самом деле, болят от тяжести, а набрала я, вроде, не так много. Гляжу на свой новый топорик и невольно думаю: может, зря я во все это ввязалась? Взять бы и бежать непонятно куда с теми деньгами, что остались.

Хотя в этом мире сложно выжить, если у тебя нет мозгов, магии или образования. Первое-то вроде имеется, но со вторым по нулям. А диплом из академии прилежных жен, который получила Элиза по блату, мне точно не пригодиться.

Хотя можно устроиться куда-то служанкой. Куда-то, где фамилия Хельм не вызывает ярости в глазах и желания прибить на месте. А таких мест в государстве Леритан, где я очутилась, много.

Только вот чтобы найти работу у богатых, нужны рекомендации, а у меня из того, что есть на бумаге – пару статей в скандальных вестниках столицы, если память Элизы мне не изменяет. С таким резюме только в таверны идти, а там контингент… М-да, уж…

Вздыхаю, ибо пока альтернатив не вижу, зато замечаю, как мужики подскакивают, да давай кого-то ловить.

– Ах! Гаденыш! Я тебе поворую! – орут они, кидаются, всем, что под руку попадают в… котенка?

– Попался! – довольно рычит пузатый, накрыв несчастную животинку плетеным ящиком.

Погодите… Прищуриваюсь, пытаясь разглядеть тот самый шерстяной комок, который держит рыбешку в зубах, и чуть топор свой не роняю.

Крокодил? Ну точно он!

– Щас я тебя выпотрошу, засранец плешивый! – рычит на котенка торговец, и в самом деле выпотрошит ведь.

– Стой! – подлетаю к нему так быстро, что он аж пугается.

Ах, не меня, а топора моего.

– Ты чего?! Больная что ли? – ругается второй, подойдя с боку и – хвать – нет у меня больше топорика. – Детям это не игрушка!

– Я не дите, и пугать никого не хотела. Отпустите котенка, он просто с голоду ту рыбу утащил.

– Да, конечно, разбежались, – гогочут мужики. – Глаз за глаз, слышала о таком, или не с наших краев?

Ох, посмотрела бы я на них, если бы им сейчас правду сказала. А потом бы посмотрела на себя, упакованную в смирительную рубашку с диагнозом: “сошла с ума”.

О попаданках этот мир не слышал. Или же о них не слышала Элиза. Неважно.

– Заплачу я вам за эту рыбу. Только кота не трогайте, – пытаюсь договориться.

– За одну? Он своими лапами тут всю лавку попортил! – чувствуя шанс наживаться, начинает торговаться толстяк. Вот же… торгаш!

– Я одну рыбу у него в зубах вижу, за эту и заплачу! А нет, так без денег и без рыбы останетесь, еще и грех на душу возьмете, – гаркаю на мужиков.

Пока ходила по базару поняла кое-что про местных. Очень уж они набожные, когда не нужно. Верят в своих каких-то древних драконьих богов, хотя самих драконов, если верить памяти Элизы тут раз-два и обчелся на всю страну.

В основном Леритане живут люди ну и в более маленьком количестве – маги. Вот они в почете у знати, и очень их боятся и недолюбливают вот в таких вот мелких городках.

– Ладно. Пять монет, – соглашается тощий и кивает толстяку, мол, отпускай животинку.

Только хочу выдохнуть, как толстяк, едва подняв свой плетеный ящик, вновь его опускает и зыркает такими глазами, что становится страшно за их сохранность. Вот-вот ведь вылетят из орбит.

– А это не кот, – говорит он резко севшим голосом.

– Чего? – тянет тощий. И я вот разделяю его негодование. – Если не кот, то кто? Белка? Бросай по тавернам допоздна шляться. С утра вон мерещится непонятно что!

– Не белка… А как он там? Крокирус перекидывающийся вроде. Крокодил, короче.

Чего? И этот туда же?

– Ох ты! Так у нас сегодня улов! – тут же оголяет тощий ряд гнилых зубов в жадной ухмылке. – Иди, девочка, не нужны нам твои монеты. Мы за сапоги с него больше заработаем.

С ума сошли? Кота на сапоги? Да даже если крокодила… Он ведь милый!

– Не смейте! Это мой кот! Троните, и я заявлю на вас властям! – выдаю господам так строго, что они даже теряются. А я тем временем, чтобы не упустить момент, добавляю. – Отдайте мне кота и заберите деньги за свою рыбу!

Мужики переглядываются, а я молю всех местных, пусть даже драконьих богов, чтоб они не стали больше упираться.

– А документы есть, что он твой? – выдает пузатый. Чтоб его!

– Дома есть! Принести?

– И разрешение на выгул этой опасной твари имеется? – он мне не верит.

Еще бы, я выгляжу как оборванка. А до этого так вообще они меня за девчонку приняли. А мне на секундочку, что в этом мире, что в том было, двадцать семь лет.

– Давай так. Оплатишь нам испорченную рыбу и стоимость сапог из крокодила, и забирай своего кота. Не то сами сейчас на тебя властям донесем. Что без разрешения такую тварь не только держишь, но и выгуливаешь. А коль денег нет, так катись и не вякай. Не то штраф всю жизнь отрабатывать будешь!

Вот так приплыли. Спасибо, крокодилушка. И чего же ты дома меня не дождался?

– Иди уже, – отмахиваются от меня мужики и давай обсуждать между собой, к какому сапожнику пойдут с моим питомцем.

Вот уж нет!

– Погодите! У меня есть предложение!

Глава 9. Синюха

Смотрю на ящик, под которым заперт котенок, и внезапно в голове складывается план. Память Элизы услужливо подбрасывает нужную информацию.

Те мужики говорили о дорогой синюхе. С у меня с этим названием только две ассоциации. Одна: это то, что портит людям жизнь и самих людей. А вторая, это штука в пластиковой бутылке, которой в детстве моя бабушка во время стирки пользовалась. А нет, то синька была… неважно!

Главное, что в этом мире, если верить вовремя схлынувшим воспоминаниям Элизы, синюха – редкий минерал, похожий на мел. Но он почему-то желтого, а не синего цвета.

– Господа, что лучше? Один сапог из этого худенького кота, а на большее его не хватит, или… прибыльная торговля качественными минералами? – обращаюсь к мужикам уверенно. Даже спинку выпрямляю.

А что, дела ведь вести собралась. Надо выглядеть соответственно. И плевать, что внутри трясет меня не по детски от страха.

– Чего? – кивится пузатый и, разумеется, недоверчиво косится на меня.

– Мой хозяин известный на весь Леритан геолог. И сюда прибыл, чтобы синюху добывать. Несколько мест уже сыскал, завтра утром туда людей погонит. Я вот в ночь втихаря в одно из таких мест собралась. Даже топорик прикупила. Хотите пойти со мной? Но сразу говорю, все что найдем, на троих поделим! По-честному! – намеренно добавляю последнее, чтобы мужики быстрее повелись.

Разумеется, я понятия не имею, где искать синюху, но у меня есть кое-что другое на уме.

– Синюха, говоришь?

– Чистейший минерал. Без магии. Сама видела, желтенький, как сердце ромашки, – заверяю мужиков. По глазам вижу, что заинтересовались. Но пока не доверяют.

– Только это не все условия. Кот мне дорог, но деньги я люблю больше. Поэтому мою часть вы продадите. У меня своей лавки нет, да не хочу, чтобы хозяин поймал. По рукам? – давлю на торговцев взглядом, ладонь протягиваю без колебаний, а у самой ох как коленки трясуться. Хорошо, что под платьем не видно.

Ну же, соглашайтесь давайте! А они тянут…

– А где гарантии, что не врешь? – наконец-то, идет на поводу толстяк.

– А я вам карту нарисую. Главное, не болтайте никому, иначе с носом останемся, – предупреждаю мужиков, хватаю палку отхожу подальше от кота в ящике и поближе к земле и давай черкать схему.

– Вот тут через лес, вдоль реки, мимо старых развалин. Храм там какой-то. Вы местные, должны знать, – объясняю свои каракули мужикам. Место выбираю действительно существующее. Детские воспоминания Элизы как нельзя кстати.

– Старых богов, что ли? Туда уже сто лет никто не ходит, – ворчит толстяк и тут же получает подзатыльник от тощего.

– А ты молиться, что ли, собрался? Не отвлекайся, малая, продолжай, – велит мне, а я по глазам вижу, что он уже мысленно и от меня, и от кота избавился и, может даже от толстяка, и пошел все богатства себе забирать.

Значит, повелся. Это мне и нужно было.

– Вот здесь, – ставлю крестик, – в низине. Там влажно и тенисто – самое то для синюхи. Только идти туда нужно как можно скорее, пока другие не приехали. Желательно сейчас.

Мужики склоняются над картой, изучая маршрут.

– Это она болото, что ли, нарисовала? А девка для чужачки места наши хорошо знает, похоже, не врет, – переговариваются мужики, а я тем временем тихо отступаю назад, скидываю плетеный ящик, чтобы кота схватить, а он как рявкнет мне "Мяу!" Вот же блин!

– А, ну стой! Обманщица! – вопят мужики, а я хвать кота и топор, и пару монет им на лавку кидаю и даю деру.

Их грехи – их проблемы. А я по совести жить хочу. По своим принципам. А раз рыбу сперли, то за нее и заплатили. Остальное – не наши проблемы.