Пуля Тамизье

Виталий Сергеевич ответил с ледяной вежливостью:

– Почему бы тебе, Мишель, не перейти к противнику на службу? Я, быть может, и чистоплюй, но тебя весь полк знает как заядлого любителя французов! Что есть у них, чего нет у нас? Практичность? Допустим. Но ведь это палка о двух концах. Взять хотя бы твой знаменитый штуцер. Он практичен, но вместе с тем и страшен. Пуля Тамизье, которой он стреляет, бьёт дальше и точнее наших, но она крошит на части кости, мышцы и сухожилия. Не оставляет раненому даже надежды. Не слишком ли высокая цена за сугубо практичный результат?

– Открою тебе секрет, – рявкнул Мишель, – на войне солдаты не целуются, а убивают друг друга.

– Во-первых, – Виталий Сергеевич стал загибать пальцы, – по уставу врага надлежит лишь обезвредить. Во-вторых, да – на войне порой приходится друг друга убивать, но делать это следует с честью и известной долей милосердия.

Раздался оглушительный стук. Это ординарец выронил на паркет злополучное ядро.

– Вот елдыга надутая! Прощения просим, ваш бродь! Само выскочило…

На него не обратили внимания.

– Э бьен! Зайдем с противоположной стороны, Виталь, – вновь улыбнулся Мишель и примирительно вскинул ладони. Его пышные усы лоснились, как кот на солнышке, а щёки, наоборот, были столь гладко выбриты, словно на них отродясь не росла щетина. – Глянь-ка, что я тебе принес: французская микстура от боли. Не спрашивай, где взял. Там больше нету!.. Пойдем, братец, в царство болезней и пролежней – проведаем твоего раненного капитана.

Некрасов скрипнул зубами. Кабы не долг перед подчинённым, послал бы его к чёрту. Со всей амуницией.

– Идём, – сказал он после минутной паузы. Паузы, показавшейся бесконечной. – Но сперва ткни на карте, куда именно ты затеял вылазку. Не могу же я в конце концов обращаться к полковнику с пустой, неконкретной просьбой.

– Вот это другое дело! Вот это по-нашему! Спасибо, братец, уважил!

Мишель картинно обнял товарища.

Виталий Сергеевич уныло наблюдал поверх его плеча, как лейтенант Белобородов, делая вид, что разговор начальства ему неинтересен, очиняет ножом письменную принадлежность.

Сталь и перо. Всяк служит по мере сил.

Как говорится, пером и шпагой.