Воронцов. Книга 2

Наведя хоть какой-то порядок в своих губерниях, генерал-губернатор отправляется на побережье Чёрного моря. Он проверил, как идут дела по строительству дворца в Алупке. Встретился и побеседовал со своей соседкой Анной Голицыной и Софьей Беркгейм. Посмотрел их виноградники, каменные подвалы, и конечно купил у них много бутылок вина, которые отправил в Одессу.

Пока Воронцов отсутствовал в Одессе градоначальник Алексей Ираклиевич Левшин сообщал Воронцову, что прибыли на пароходах раненые и больные: «…прибыла партия больных из Константинополя 313 человек; они размещены и потому из всякого отделения выходят в город <…> пароход Метеор привёз нам в ночь от графа Орлова огромный пакет <…> он содержит в себе многия депеши, из коих флигель-адъютант Бутенёв повёз в Петербург <…> пароход Одесса отплывает в Козлов и Ялту 28 июня в назначенный час <…> строительство мостовых и канав по улицам идут хорошо. К приезду вашему один квартал Ришельевской улицы уже будет готов <…> уже другая неделя наслаждаемся мы почти ежедневными дождями. Это спасает деревья, будет полезно винограду и даст подножный корм; но хлеба пропали уже невозвратно <…> корабль Чесме, на котором приехал Орлов, в виду города стал на мель и до сих пор ещё не снялся».19

Далее Воронцов протестировал новую крымскую дорогу, идущую вдоль побережья проехав по ней в запряжённой коляске до небольшого поселения Ялты. Там он в конце августа закладывает первые камни в дамбу нового торгового порта «лучшего на всём южном побережье и освятил церковь, которую мы только что построили в этом городке». Церковь Святителя Иоанна Златоуста до сих пор стоит на Поликуровском холме в окружении кипарисовой рощи. Её спроектировал и построил англичанин Филипп Эльсон на месте старой деревянной церкви.

Е. К. Воронцова. худ. Т. Лоуренс 1830 г.

Потом генерал-губернатор из Ялты направляется в Керчь через Феодосию. Сюда прибывает Таврический губернатор Александр Казначеев и они проводят инспекцию по строительству частных домов около крепости. Было принято решение о выделении для этого 30000 рублей ссуды из коммерческого банка. В это самое время в городе идёт строительство Римско-католической церкви «Успения Богородицы» (которая сохранилась до сих пор) деньги в строительство, которого собрали итальянцы, переехавшие сюда на постоянное жительство. По просьбе нового градоначальника полковника Захара Херхеулидзева губернатор Михаил Семёнович выделил городу дополнительные средства на поставку мраморных колонн. Он так же утвердил планы строительства набережной и здания музея древностей на горе Митридат города Керчи. Археологические находки находились в доме учёного Поля Дюбрюкса. Воронцов в этот приезд учредил в городе «Девичий Институт» и приказал построить для него новое здание назначив архитектора Александра Дигби. Таврический губернатор Казначеев срочно отбыл в Феодосию куда из Константинополя прибыло 13 кораблей с десантными войсками (10000 солдат). Командовал ими генерал-лейтенант Николай Николаевич Муравьёв-Карский и вице-адмирал Михаил Петрович Лазарев, который позже будет назначен командиром Черноморского флота.

В начале сентября этого голодного года Воронцов отплывает морем в Таганрог через Бердянск и Мариуполь, но в Азовском море у Федотовой косы начинается страшный шторм. Вот как он писал об этом событии: «…8 сентября началась страшная буря, которая длилась 11 дней, мы не могли ни двигаться вперёд, ни назад. Азовское море нигде не глубокое, но мы встали на якорь и дай Бог остановит шторм <…> уезжая из Керчи с надеждой быть через 2 дня в Таганроге, у нас не хватало провизии и в последние несколько дней у нас было только несколько картофелин, которые я случайно купил в Керчи. У нас так же было с собой крымское вино, и поскольку к счастью, вода в Азовском море, когда там дует восточный ветер, становится настольной, нам приходится пить и варить воду, которую мы брали в течении нескольких дней в море»20.

Наконец погода стала лучше и Воронцов со своим адъютантом и сопровождающими лицами 18 сентября прибыл в новый порт на Азовском море. Это был рыбацкий городок Бердянск. Там к своему великому удовольствию он увидел много интересного и записал: «…в этом месте в 1825 году не было ни одной хижины, увидел большой порт и там обосновались несколько российских и заграничных торговцев, порт имел (в 1833 году) крупный экспорт пшеницы и льняного семени… Бердянск обещает иметь большой успех в будущем». Генерал-губернатора встречал градоначальник Николай Степанович Кобозев, в собственности которого было в то время 16 рыбодобывающих заводов расположенных от Федотовой косы. Генерал-губернатор Воронцов в этот первый приезд принял участие в открытии Вознесенского собора. Около пристани строились каменные дома, маяк и таможенные амбары. Воронцов записал в своём дневнике: «…Кобозев в строительном деле был практический человек, хотя все его постройки созидались днями и ночами». Михаил Семёнович пообещал Кобозеву прислать чертежи на строительство торговой шхуны, которую тот хотел построить здесь же на берегу моря. Дальше он отбыл в Мариуполь, где его встречал новый градоначальник «Таганрогский, Ростовский, Нахичиванский и Мариупольский главный попечитель купеческого судоходства по Азовскому морю и начальник Таганрогского таможенного округа» статский советник барон Отто Германович Пфейлицер-Франк, который ранее был старшим адъютантом (ещё во Франции) генерала Воронцова. Он сообщил Михаилу Семёновичу, что в Таганроге возникла эпидемия холеры. Франк рассказал своему начальнику о планах развития города Таганрога и просил у Воронцова денег для обустройства порта и набережной. Далее они всё же отправляются по морю в порт Таганрог, куда причалили в конце сентября. Градоначальник Отто Франк к прибытию генерал-губернатора наметил торжественное открытие Каменной лестницы. На верхней площадке были установлены «Солнечные часы», которые два этих человека в присутствии жителей города пустили в эксплуатацию. Нижнюю часть лестницы к открытию наконец -то закончили, часть каменного портового амбара была снесена, и лестница теперь стала выводить горожан к морю. Франк показал Воронцову другой законченный объект мощённый камнем спуск градоначальника (ранее Банный). Он соединил для удобства горожан улицы Старо-Греческую с Портовой. На месте крепостного рва они совместно решают сделать ещё один спуск в порт для проезда конных повозок и другого транспорта. Этот овраг на следующий год Отто Франк завалил землёй и так же сделал здесь мощёную камнем дорогу, которую по окончании назовут «Воронцовским спуском» (ныне Комсомольский спуск). С этим названием он просуществовал в Таганроге до 1924 года. Для этих работ был привезён отряд военных строителей под руководством прапорщика Александра Яковлевича Ласкина.

Фрагмент документа ГАОО. 1833г.

Им была разработана смета, в которую входили работы по устройству гавани и набережной в размере 1 892 438 рублей. Позже Воронцовым была выделена скорректированная ссуда на 37 лет без всяких процентов. Строительный комитет возглавил титулярный советник Пётр Мищенко.

В архивных документах ГАОО в описании тома №191 дел администрации генерал-губернатора Воронцова за 1833 год находим папку №73, состоящую из 116 листов о том, как была организована доставка камня в Таганрог, которым мостили спуски и улицы в городе. Когда Одесса станет доступной нам, то можно будет прочитать эти документы. Современные наши историки долгое время игнорировали эти фолианты. Конечно, в первую очередь после победы и я воспользуюсь этими сведениями, а пока как есть.

Из Одессы Воронцову приходят письма от градоначальника Левшина, в которых он сообщает: «…дожди немного мешают работать нашим на улицах; но они дают корм скоту. Я теперь выдумываю занятия для бедных зимою это ломка или резка камня и разбивание в счебень <…> Девичий Институт нас крепко напугал на днях. Три архитектора: Фан-дер Флинт, Козлов и Торичелли объявили, что капитальная стена должна разрушиться, печи то же <…> велели 3 печи разломать, детей перевели в другие комнаты <…> теперь немедленно нужно исправить беду <…> Боффо клянётся связать железом <…> вина Гаюи, за которую его судили менее вины Боффо <…> моё дело сберечь девиц от опасности <…> дом на Решильевском хуторе который тот исправил в прошедшем году также лопнул в 2 местах <…> неужели допустить всему разрушиться и за сие благодарить г. Боффо? <…> я люблю правду и порядок и молчать не буду»21.

Пока Воронцов был в поездке, к нему пришло сообщение, что по всему югу распространился сильный голод из-за нехватки хлеба и зерна. Он срочно отправляется в Екатеринослав, где «оставляет повсюду своих комиссионеров и необходимые суммы денег… купец Потапов купил по приказанию 2000 четвертей муки». Далее Михаил Семёнович 15 октября пребывает в Одессу. Там он узнаёт, что на него в столице открыли уголовное дело за смерть от голода одной молодой девушки. Генерал-губернатор повесткой был приглашён на слушания в Екатеринослав «совершенно уверенный в своей невиновности и в том, что меня скоро оправдают». В конце ноября он возвращается в Одессу и организует «раздачу по 1 пуду разных зёрен в месяц каждому человеку и утешался тем, что 700 000 душ не умрут от голода до конца года. Город Одесса стал славной страницей в этих трудных условиях благодаря большому количеству благотворительных акций и организации спасательных работ для детей, потерявших своих родителей и безвозмездным распределении для неимущих в городе. Были организованы общественные работы и к началу 1834 года наше общее положение стало несравненно лучше»22.

В этом же году закончил свой труд швейцарец Шарль Анри Монтандон, который проживал в Одессе и несколько лет исследовал Крым и описывал свои впечатления. Он в конце года согласовал свой «Путеводитель путешественника по Крыму» с цензурным комитетом и показал черновой материал Михаилу Семёновичу. По некоторым цитатам можно судить, что Воронцов спонсировал этого человека и коммерсанта. В этом можно сказать первом «Путеводителе» показаны подробные сведения о местных селениях, усадьбах, виноградниках и сельскохозяйственных угодьях. Летом этого года Монтандон будучи в имении братьев Ликурга и Александра Качиони вблизи Карасу-Базара нашёл залежи красивого «литографического» камня. Граф Воронцов не только одобрил эту находку, но и «доставил г-ну Монтандону средства правильно разработать кряж и устроить каменоломню в большом размере». В благодарность за поддержку швейцарец начинает свою книгу с посвящения графу Михаилу Воронцову. Интересные сведения мы находим в ней по устройству дорог, которыми серьёзно занимается генерал-губернатор. Вот как он пишет: «К самым большим благодеяниям, совершенных для Крыма за последние годы, можно отнести проведение и улучшение дорог. Та, что ведёт из Симферополя в Алушту через перевал Чатырдага, несмотря на встречаемые трудности, представляет собой удобный путь для всех видов экипажей и для самых тяжело нагруженных повозок.

Повозка 19 века. Неизв. художник.

Ныне прокладывают дорогу, которая должна протянуться по всему Южному берегу: от Алушты до Мшатки и оттуда до Байдар; уже завершены участки от Алушты до окрестностей Кизил-Таша и от Ялты до Алупки. Как только эта полезная и прекрасная работа будет окончена, можно будет за три дня совершить интереснейшее путешествие, равного которому не сможет предложить никакая другая европейская страна. Легко представить себе те огромные выгоды, которые можно будет извлечь жителям побережья, деревень и недавно обустроенных поместий из благоприятных условий по части сообщения. Почтовая служба будет учреждена по всему протяжению дороги, которая проляжет от Алушты до Биюк-Ламбата, Дерменкоя, Куклета, Кизил-Таша, юрзуфских возвышенностей, Никиты, Марсанды, Ялты, Ореанды, Гаспры, Кореиза, Мисхора, Алупки, Симеиза, Лимена, Кикинеиза, Кучуккоя, Мухалатки, Мшатки и от этой деревни через горы в Байдарскую долину, уже соединенную старой дорогой с Севастополем, Бахчи-Сараем. Три каменных моста, сооруженных на Альме, Каче и Черной речке, позволяют без задержек добраться из Симферополя в Севастополь»23. Про почту и мосты автору дал сведения конечно Воронцов, это было его начинание. В декабре Казначеев докладывал Воронцову, что «Ялтинская пристань не стоит: теперь довольно деятельно ламают камень и готовят его для спуска в море на место моллы <…> В неначатии фундаментов Ялтинской Церкви виноват я и недостаток в деньгах. Эльсон напротив, несколько раз побуждал меня частыми письмами к скорейшему доставлению способа начать рытье фундамента <…> приходил ко мне Феодосий Дмитриевич Ревелиоти и настаивал о принятии от него Ливадии. Я отвечал ему, что от Вас никаких еще на етот случай не получал приказаний и просил его оставить сдачу до дальнейших распоряжений Ваших».

Этими трудами на благо Крымского полуострова и всего края семейства Воронцовых кончается трудный для них год.

2. Приезд в Одессу герцога Рагузского маршала Мармона. Прибытие в столицу графа Кисилёва. Смотр войск в Калише. Плавание Воронцова вдоль восточных берегов Азовского и Чёрного морей

Наступил новый 1834 год. Во всех дворцах, где происходили торжественные праздники в этом году, оркестры исполняли «Гимн России. Боже Царя храни», музыку которого в конце прошлом году написал Алексей Фёдорович Львов. Вот как он сам об этом вспоминал: «Граф Бенкендорф сказал мне, что государь, сожалея, что мы не имеем своего народного гимна и скучая слушать музыку английскую столько лет употребляемую, поручает мне попробовать написать гимн русский. <…> В один вечер, возвратясь поздно домой, я сел к столу, и в несколько минут гимн был написан. Написав эту мелодию, я пошёл к Жуковскому, который сочинил слова, но как не музыкант, не приноровил слов к минору окончания первого колена. Однако положив гармонию простую, но твёрдую, я просил графа Бенкендорфа послушать. Он сказал государю, который вместе с императрицей и великим князем Михаилом приехал слушать гимн в Певческий корпус, где я приготовил весь хор и два оркестра военной музыки. Государь, прослушав несколько раз, сказал мне „C’est superbe“. Мигом музыка гимна разнеслась по всем полкам, по всей России и, наконец, Европе»24. Николай Павлович прослушал гимн 4 раза и потом обнял, поцеловал Львова и сказал: «Спасибо, спасибо, прелестно, ты совершенно понял меня». Львов получил от царя табакерку с бриллиантами и был пожалован в флигель-адъютанты корпуса кавалергардов для несения придворной службы. Этот новый гимн Елизавета Ксаверьевна Воронцова впервые в Одессе исполнила на своём клавесине. Все гости были в восторге от этого произведения. Так же Николай Павлович пожаловал Пушкина званием «камер-юнкер» для того чтоб приглашать его жену Наталью Николаевну ко двору. Поэт в свои 34 года был взбешён и зол на Императора. К тому же Николай разрешил печатать пушкинскую «Историю Пугачёва». В феврале в письме к Бенкердорфу он пишет: «Разрешая напечатание этого труда, его величество обеспечил моё благосостояние. Сумма, которую я могу за него выручить, даст мне возможность принять наследство, от которого я вынужден был отказаться за отсутствием сорока тысяч рублей, недостававших мне. Этот труд мне их доставит, если я сам буду его издателем, не прибегая к услугам книгопродавца. 15 000 было бы мне достаточно».

Алексей Фёдорович Львов. Неизв. художник.

Пушкин за эти средства погасил долги за имение его дяди Василия Львовича.

Император Николай I в марте этого года утвердил подготовленное канцелярией «Положение о гражданских мундирах» и «Описание дамских нарядов для приезда в торжественные дни к Высочайшему двору». Для каждого ведомства устанавливались более десяти разрядов униформ зелёного, синего и красного. Утверждён был золотой и серебряный узор шитья.

Генерал-губернатор Воронцов поставил перед собой задачу построить в этом году как можно больше дорог в Крыму. Командующим ещё раньше был назначен инженер-майор Пётр Васильевич Шипилов. Помимо военных принимали участие и гражданские лица. Так к апрелю этого года на строительстве было занято 255 наёмных рабочих и 397 поселян. Шипилов заболел лихорадкой и скоропостижно скончался 23 апреля. Михаил Семёновичу срочно выехал в Ялту: «…пароход направится сначала в Козлов, где остановится на два-три дня для разгрузки товаров; потом отправится в Ялту, где также простоит несколько дней, после чего вернётся в Козлов за новым грузом и пассажирами, ожидающими там отбытия в Одессу. В зависимости от того, попутный ветер или нет, плавание на старом пароходе от Одессы до Козлова занимало 25—40 часов, от Козлова до Ялты – 12—15 часов. Билет можно заказать у капитана на борту парохода, стоящего на якоре у малого военного порта. Первые места, которые оплачиваются вперёд, до Козлова или Ялты стоят 40 руб. банковскими ассигнациями. Вторые места, койки которых размещены в трюме, стоят 25 руб. На борт можно взять с собой багаж и провизию. Слуги должны размещаться на палубе за 10 руб.; на тех же условиях и за ту же цену размещаются крестьяне, рабочие и проч. Можно свободно иметь свою провизию и распоряжаться водой, которая понадобится на борту, а также пользоваться кухней, за исключением того времени, когда она служит для общего пользования. Питание за капитанским столом оплачивается отдельно. Существует обыкновение давать чаевые членам экипажа, которые занимаются разгрузкой багажа при таможенном досмотре. Это происходит лишь после того, как капитан объявит на карантине, что пассажирам разрешается сойти на берег»25. Так писал Монтандонт, который ехал на старом пароходе «Одесса».

В прошлом году граф Воронцов вместе с женой заложил первый камень в местечке «Ялта Таврической губернии каменного мола и при нём пристани». Надзор над строительством мола осуществлял инженер-поручик Пётр Альбрант. Губернатор Тавриды Александр Казначеев всячески уговаривал генерал-майора Якова Осиповича Отрощенко отправить несколько батальонов солдат из Феодосии на строительные работы в Ялту. Тот тянул время, выжидая команды из столицы. Воронцов вынужден был написать тому письмо, и солдаты были отправлены в Симеиз и Ялту. Казначеев в январе писал Воронцову: « О положении дела Ялтинской моллы вероятно доложил Вам капитан-инженер Петр Альбрант. После его я дал знать Пампулову, чтобы он упрочил постоянно число рабочих и он за ето принялся хорошо. Я два раза был на каменоломнях и видел, что работы идут хорошо. Со всем тем присутствие в Ялте Альбранта и теперь еще будет полезно: один надзор его усугубит деятельность подрядчика; сверх того может он приготовить дорогу для свалки каменьев, машины и другия орудия к бросанию блоков в море. Дорога от Алушты выходит на высоту Аюдагскую. Башмаков спускается уже на Исшатскую высоту. Основание Ялтинской церкви мы с Эльсоном очертили и копку фундамента начали. Камень бутовой подрядили. Вся ета работа обойдется дешево. Церковь слишком велика и равняется со многими Соборами; она-то будет дорога. Одни леса не менее 18 тыс. рублей стоят; сильныя укрепления высоты церковной на юру, так сказать, потребуют страшных издержек»26

Алушта1834г. Художник Боккачини.

Возвратясь в Одессу Михаил Семёнович продолжил деятельность по подготовке к посеву нового урожая. Он провёл ревизию всего посевного материала и рекомендовал землепашцам в этом году попробовать засеять некоторые поля «китайскими хлебными растениями под названием просо». Так же он предложил выписать из Франции саженцы «дерева филиппинской Шелковицы» и различных кустарников для высадки вдоль новых дорог в городе Одесса и всего Новороссийского края. Он приказал близ Херсона завести «казённый сад» и командировал туда учёного лесника. В феврале заболела корью графиня Елизавета Ксаверьевна и её изолировали от детей. Сам граф призвал всех нужных врачей, и ей стало лучше.

В городе Одесса и во всем Новороссийском крае стоял вопрос о пришедших из Польши и Бессарабии торговцев еврейской национальности. Греки и евреи постоянно конфликтовали в этих местах. Последних обвиняли в убийстве греческого патриарха Григория во время Войны за независимость. Постепенно численность евреев увеличивалась. Генерал-губернатор Воронцов всячески поддерживал приехавших из-за границы немецких и австрийских купцов, ремесленников, врачей этой национальности. Ему надо было заселять пустующие земли в Крыму и Новороссийском крае. Воронцов разрешил евреям построить синагогу в Одессе, где потом служил певцом Бецалель Шульзингер. Была открыта Еврейская общественная больница и много сделал для жителей этого города врач Григорий Розен. В этом году Воронцов своим приказом разрешает евреям селиться по всей территории края «Об учреждении в Новороссийском крае местечек, торгов и ярмарок, а так же о дозволении Евреям проживать в этих местечках». В архивах ГАОО есть дело под №23 из 1834 года состоящее из 354 документов. Жалко, что в данное время у меня нет доступа к этим архивам. Евреи в это время в основном занимались торговлей зерном. Они работали на зерновой бирже «оценщиками, кассирами, весовщиками, грузчиками, а так же занимались ремёслами, торговлей мануфактурными и бакалейными товарами». В городе Одесса была открыта школа, где преподавателями были в основном евреи и директором Борух Штерн.

Вернёмся в столицу, где Воронцова и Пушкина в апреле пригласили во дворец. Его очень хотела увидеть Императрица Александра Фёдоровна. Здесь приведу цитату из дневника Пушкина от 8 апреля: «Сейчас еду во дворец представляться царице. Ждали царицу часа три. Нас было человек 20. Брат Паскевича, Шереметев, Болховской, два Корфа, Вольховский и другие. Я по списку был последний. Царица подошла ко мне смеясь: „Нет, это беспримерно! Я себе голову ломала, думая, какой Пушкин будет мне представлен. Оказывается, что это вы. Как поживает ваша жена? Её тётка в нетерпении увидеть в добром здравии, – дочь её сердца, её приёмную дочь“ и перевернулась. Я ужасно люблю царицу, несмотря на то, что ей уже 35 лет и даже 36. Я простился с Вольховским, который на днях едет в Грузию. Болховской сказывал мне, что Воронцову вымыли голову по письму Котляревского (героя). Он очень зло отзывается об одесской жизни, о графе Воронцове, о его соблазнительной связи с Ольгой Нарышкиной etc. etc. Хвалит очень графиню Воронцову».

Пушкиновед, литератор Татьяна Цявловская на основании этого распространяла по всей стране домыслы, о любовной связи Воронцова и Нарышкиной. Она основывалась на записях Филиппа Вигеля знаменитого сплетника того времени. В основном эти сведения и байки поступали от брата Льва Сергеевича Пушкина, который служил в портовой таможне города Одесса. При Дворе Александру Фёдоровну за красоту и изящество прозвали «Лалла-Рук» в честь героини поэмы Томаса Мура. Пушкин позже описал её так: «И в зале яркой и богатой,/Когда в умолкший тесный круг,/ Подобно лилии крылатой,/Колеблясь, входит Лалла-Рук,/И над поникшею толпою/Сияет царственной главою/И тихо вьётся и скользит/Звезда – харита средь харит». Графу Воронцову Император пожаловал «десять веницианских пушек», что являлось признанием его боевых заслуг. Никто не «мыл ему голову» во дворце как хотел думать Пушкин, который к тому же разносил бездоказательные слухи своего брата. Он не любил графа за те моменты, когда тот посылал его на истребление саранчи. Воронцову государь выделил пушки, а Пушкину ничего не было подарено. Единственный раз в истории, когда Пушкин с женою и Воронцов с Елизаветой Ксаверьевной встретились на приёме у Императора.

В начале лета в Одессу на пароходе прибывает 60 – летний герцог Рагузский маршал Мармон Огюст Фредерик. Об этом визите в Петербурге сказал Николай Павлович генерал-губернатору Воронцову и просил хорошо его принять. Герцога Михаил Семёнович знал ещё по Парижу, когда Русский оккупационный корпус стоял во Франции. В середине мая Михаил Семёнович встречает Мармона и принимает его в своём доме в Одессе. Спустя несколько дней он вместе с графом Иваном Осиповичем де Виттом отправляется осматривать военные поселения Южной армии. В начале июня Мармон, Воронцов, Витт, князь Михаил Голицын, предводитель Таврического дворянства Дмитрий Башмаков, Таврический губернатор Александр Казначеев, Елизавета Ксаверьевна Воронцова, Елена Львовна Голицына (урождённая Нарышкина), графиня Варвара Григорьевна Шуазель (урождённая Голицына) отправились на 8-пушечная яхта «Голубка» под командованием капитан-лейтенанта Егора Павловича Манганари в сторону Крыма. Эту яхту сопровождал недавно построенный 100 сильный пароход «Наследник» с капитаном (шхипером) Вильямом Маджаром. Престарелый герцог при тихом море постоянно разговаривал с дамами и особенно с графиней Варварой Григорьевной «мелодичный голос мадам де Шуазель оживлял эти тихие мечтательные беседы. Благодаря её приятному характеру большую часть ночи мы проводили на палубе и это оставляло в нашем сердце глубокие и нежные воспоминания». Далее я попробую рассказать читателю о всех впечатлениях об этом путешествии словами самого герцога. Позже вернувшись в Европу, он издал книгу, в которой много страниц посвятил путешествию в Крым. Вот как Мармон пишет о Севастополе: «Паровое судно нам очень пригодилось: оно аккуратно буксировало наш плавающий дворец, благодаря чему мы прибыли в Севастополь уже утром 10 июня. Севастопольский порт великолепен: природа щедро постаралась для этого. Глубокий рейд со входом, достаточно широким для обеспечения навигации и маневрирования кораблей и вместе с тем в меру сжатым для обороны и для укрытия от капризов бушующего моря. На вооружении портовых бастионов находятся триста пятьдесят пушек и скоро к ним прибавят ещё тридцать бомбических пушек.