Полин, или В городе Лжи

Полин, или В городе Лжи

Ирина Июльская

© Ирина Июльская, 2025

ISBN 978-5-0065-5335-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «Воспоминания, или по страницам старого дневника»

Глава 1 Воспоминания, или по страницам старого дневника

Моим друзьям в ВК посвящается. Особенное спасибо Ларисе Жуковой и Ольге Косаковской. Автор Ирина Июльская

«Так уж получилось, что мать, овдовев в 32 года, отдала нас с сестрой Линкой своей тетке Агрипине; бездетной и казавшейся нам в ту пору древней старухой, чуть ли не мамонтом, случайно дожившим до наших дней. О, безжалостная молодость! Теперь понимаю, что она такой не была в свои тогдашние неполные 58 лет. Не была, а просто казалась нам, девчонкам: мне, тогда 12-летней и Линке, которой едва стукнуло 5 лет отроду.

Агриппина была когда-то замужем за высокопоставленным чиновником, ездила на черном, поблескивающем лаком ЗИСе, имела домработницу и приходящего плотника-садовника, обслуживающего дачное хозяйство элитного поселка неподалеку от Москвы. Их неравный брак, в силу большой разницы в возрасте, на удивление окружающих, продержался долго и крепко; Иван Фомич Стародуб скоропостижно скончался от сердечного приступа в возрасте 75 лет. История его смерти весьма туманна и на эту тему было возложено строгое табу: подробности в семье никогда не обсуждались. Лишь только стоило зайти речи о покойном муже, Агриппина Тимофеевна мрачнела, а то и вовсе надолго уходила в свою комнату подмосковной дачи, которую без натяжки можно было назвать усадьбой, особенно для нас, неискушенных размерами жилой площади московской коммуналки на четыре комнаты.

Я прекрасно запомнила тот день, когда мать мокрым серым днем середины августа, вела нас по скользким дорожкам, петлявшим средь краснеющих рябин. С их ветвей, низко гнущимися под тяжестью гроздьев ягод, ссыпались тяжелые капли воды, мы шли, постоянно натыкаясь на лужи от затяжных дождей, укравших у августа добрую половину в пользу осени. Я с сестрой Линкой в одинаковых резиновых сапожках и в прозрачно-зеленых дождевиках с капюшонами, шли за матерью, как послушные утята за мамой-уткой, а она торопила, ей не хотелось попасть в долгий перерыв между электричками на Москву. Сейчас, с годами склонна думать, что она боялась прощания с нами, дочерями, недавно потерявшими отца. Матери предстояла длительная командировка за границу и мы с сестрой, конечно, знали об этом. Отдавая нас на жительство престарелой тетке с непростым характером, понятия не имевшей, что такое воспитание детей, мать старалась не показывать своей боли или, не дай Бог, разрыдаться всем нам перед ее уходом. На самом деле командировка была не только из материальных соображений, а по прямой рекомендации Горкома партии Москвы.

Накануне отъезда мать сообщила, что предоставляет нам с сестрой право выбора: либо МИДовский интернат для детей, родители которых по служебным делам за границей, либо жить у тети Гриппы в Кирсановке. А она поедет в Индию заработать денег на кооперативную квартиру: «Иначе все мы обречены жить до старости в коммуналке», – так сказала нам мать. Мы с Линкой переглянулись и младшая с самым серьезным видом, на какой только способен пятилетний ребенок, ответила:

– Уезжай в свою Индию, а мы поедем к тете Гриппе. Таким образом, она решила этот вопрос за нас двоих».

И, вот, передо мной мой старый дневник, свидетель моих юных дней. Я начала вести его сразу по приезду в Кирсановку, в тот день, когда мать привезла нас к тетке. Думала на год, а оказалось на гораздо больший срок, в соответствии со служебной необходимостью. Мать проявила себя, став незаменимой с ее знаниями иностранных языков, в числе которых был какой-то очень редкий одного из народов Индии. Так она и застряла в тех краях на пять лет, где успела выйти замуж за сотрудника советского посольства. Регулярно приходили от нее посылки и денежные переводы, а также письма с фотографиями своей новой семьи, где они с мужем держали на руках новорожденного сына Виктора, родившегося в Дели.

«Все прекрасно, но тяжело переносится жара. И очень скучаю по вам, мои дорогие доченьки», – каждое письмо от матери заканчивалось всегда одним и тем же.

Глава 2 «Барчуки» и «дачники»

А через две недели я пошла в Кирсановскую школу, где наряду с деревенскими за партами сидели «барчуки» или «дачники». Так, из поколения в поколение, с незапамятных времен местные называли ребят из Москвы, по разным причинам оказавшихся в поселковой школе. В нашем седьмом классе таких было трое: я и братья-близнецы Кузяковы; Сергей и Виктор. В силу своей обостренной интуиции, данной мне свыше, догадалась, что они попали в разряд «барчуков», а я – в скромные «дачницы». Парни жили в самом красивом доме поселка, ходили исключительно в импорте и не были ограничены в карманных деньгах, да и жадными не были, а щедро и весело тратили деньги на всякие вкусности и часто приносили все это в класс. Таким образом им удалось смягчить самых недружественных завистников, или на время задобрить их. Братья Кузяковы были не из хилого десятка; занимались борьбой и, потом, их всегда двое, а это уже четыре кулака, четыре ноги и четыре глаза, так что испытать на себе силу их физических возможностей, желающих не находилось. Гадили им втихаря, по мелкому подло: лезвиями резали импортные куртки, отрывали пуговицы. Классная предложила хранить их фирменную одежду в раздевалке для учителей, но братья решительно отказались. Они верно поняли, что подобные меры лишь подзадорят злопыхателей. С юмором и даже весело, словно соревнуясь, заклеивали куртки, так, постепенно поверхность моднючего импорта покрывалась «шрамами» от завистников. Иногда во всеуслышание объявляли на зло врагам:

– Ого! Еще один шрамчик от мелкого пакостника! Мне завидуют, значит я существую!

Ко мне, в силу моего характера, острого языка, а также высокого роста (на физкультуре стояла первой в ряду девочек) и отсутствия импортных вещей придирок не было. В душе я все же надеялась на помощь Кузяковых. В случае чего, вместе с ними у нас уже шесть рук, шесть ног и шесть глаз, а главное, три далеко не пустых головы. Не так уж и мало.

Та осень запомнилась событием, от которого моя жизнь навсегда изменилась, словно из седьмого я сразу перепрыгнула в десятый класс.

Школа стояла на возвышенности, это был земляной холм, на котором почти не росла трава. С осенней непогодой его поверхность превращалась в скользкое глиняное месиво, громко чавкающее под ногами ребят и взрослых, словно норовило стащить с кого-то из них обувку и захватив в свой липкий плен, хорошенько вымазать. Зимой дорога твердела, покрываясь коркой льда, а с весенней оттепелью вновь проявляла свою подлую сущность, испытывая терпение не одного поколения школьников и учителей поселка. Дорогу обещали заасфальтировать и каждый раз откладывали.

Помню, как я опаздывала в школу и торопясь на урок, поскользнулась на этой предательской тропе и растянулась на ней в позе морской звезды, уткнувшись прямо лицом, в мягкую глину. Я забарахталась в осенней жиже, из глаз хлынули слезы отчаяния и злости, как вдруг чьи-то сильные руки подхватили меня и вытащили из шмякающего месива.

– Да, тяжела тропа знаний! Ты где живешь? – спросил мой спаситель, молодой парень с внимательным взглядом светло карих глаз.

Я назвала улицу и дом.

– Так мы соседи. Я отнесу тебя.

И, не побоясь испачкаться самому, он легко подхватил меня с моим портфелем на руки и понес домой. Я послушно покорилась и лежа у него на руках, видела сквозь запачканные глиной веки, попеременно то небо, то лицо парня, пришедшего ко мне на помощь. Тогда, в двенадцать лет я впервые почувствовала себя девушкой, принцессой, которую спасли и доставили на руках до самого замка или дома. Единственное смущало и пугало, что у меня из-под задравшегося пальто видны теплые розовые панталоны. Тогда еще носили такие, с начесом. Да, такое было время и его приметы.

У наших ворот парень осторожно поставил меня на ноги. Я толкнула дверь и влетела пулей на участок. Откуда только силы взялись! Даже забыла поблагодарить своего спасителя.

Глава 3 Потерянный бант

К моей радости в доме никого не оказалось. Гриппа вместе с младшей ушли в магазин, а это значит, что у меня есть время, чтобы привести себя в порядок: умыться, причесаться, а главное, отчистить от глины пальто и обувь, постирать чулки. Мать приучила нас с сестрой к ранней самостоятельности и к своим двенадцати годам я могла и постирать, и погладить вещь утюгом, и даже сготовить что-то незамысловатое: кашу, омлет, отварить картошку или магазинные пельмени. Гриппа, в отличии от меня, хозяйством заниматься не любила, время от времени к ней приходила женщина из деревни и перемывала весь дом. Обычно такая генеральная уборка приурочивалась к Пасхе и началу осени. В изумрудном Раю Кирсановки, как и в других дачных поселках, в жилых помещениях не скапливается пыль, ее практически нет. Объясняется это чистотой воздуха и обилием зелени: повсюду сосны, трава, кусты, а зимой вырастают горы снега на дачных участках и по краям проезжей дороги после снегоуборочных машин.

К приходу тетки и сестры, я уже была в полном порядке; пальто сохло возле печки, там же стояли ботинки, отмытые от глины. Однако, огорчила потеря моего любимого банта из шелкового репса; коричневого в зеленую с красным клетку, явно заграничного происхождения, тогда редко у кого такие были. В журнале «Огонек» видела у одной из сестер Вертинских, на снимке, где они еще школьницы, похожий бант и мне было приятно от этого факта.

Я накинула куртку, сунула ноги в резиновые сапожки и в надежде отыскать пропажу вышла за дачные ворота. Стоило мне немного пройтись, как я увидела того самого парня, что утром вытянул меня из мерзкой, хлюпающей лужи. Он откуда-то возвращался к себе домой и наши пути вновь пересеклись. Парень остановился, затем, приглядевшись ко мне, улыбнулся и протянул руку, в которой был, соскользнувший с моей головы бант, о потере которого я так сокрушалась.

– Твой?

Я кивнула в ответ. Обрадованная находке, я взяла, выпачканную глиной шелковую ленту и сказала почему-то по-французски:

– Merci.

И неожиданно получила в ответ:

– Content d*essayer Mademoiselle! (Рад стараться, мадемуазель!)

Затем он перешел на русский:

– Разрешите представиться: Северьян Трофимов или Северин, можно Север. Имя дал дедушка, он был полярником, известным ученым. После награждения в Кремле ему с семьей выделили квартиру в Доме полярников на Никитском бульваре.

Он улыбнулся, обдав светом янтарных глаз. Красивые брови и ресницы делали его взгляд каким-то особенным. Пожалуй, ни у кого не видела таких красивых глаз… Я поправила упавшую на лоб прядку:

– Спасибо за бант. И, вообще…

От чего-то я потеряла способность спокойно говорить, внутри что-то щелкнуло, словно дверца души захлопнулась, а в ней забилась пойманная птица.

Мы пошли рядом по дороге к нашим дачам. Оказалось, что парень живет ровно напротив тети Гриппы в большом двухэтажном доме, за высоким зеленым забором.

Прежде чем расстаться, он спросил:

– Ты не сказала, как тебя зовут.

Я смутилась:

– Полина, можно Поля.

– Очень во французском духе, Полин!

– У меня мама преподаватель. Знает английский, немецкий и французский, а также какой-то редкий язык, из-за которого ее и отправили в командировку в Индию, а мы с сестрой у тети Гриппы будем жить пока она не вернется.

Северин протянул руку:

– Ну, пока! Больше не падай, а то я, как порядочный человек, буду обязан на тебе жениться, чтобы всегда быть рядом и помогать. Только надо тебе сначала подрасти.

Увидев, как я изменилась в лице, он засмеялся. Его глаза с янтарными искрами озорно блеснули:

– Шуток не понимаешь? Ты вырастешь, а я постарею. Я на 3-м курсе МВТУ имени Баумана учусь. Двадцать лет мне уже стукнуло. – Он махнул на прощание рукой и скрылся за воротами. Толкнув входную дверь ограды, я пошла по дорожке к дому Гриппы.

Глава 4 Эх, побыстрее вырасти!

С тех пор каждое утро, просыпаясь, первым делом я подбегала к окну, из которого был виден дом Северьяна, но судя по тому, что в окнах не загорался свет, хозяин в нем отсутствовал. В голову пришла правильная мысль:

– Он же студент. Учится в Москве. Приехал-уехал. Спас меня и был таков, как и положено Принцу или Рыцарю.

И только перед новогодними праздниками в доме напротив, наконец зажглись огни. Произошло это вечером, в самую, что ни на есть декабрьскую темень. Однако мне со своего наблюдательного пункта на втором этаже было хорошо видно, что делается на участке соседей. А в доме при незашторенных окнах все, как на ладони: обстановка, люди и их передвижения по комнатам. Конечно, подглядывать нехорошо, но потихоньку можно. Надо только не зажигать в комнате свет, чтобы меня не заметили. Если б не Северин и не подумала наблюдать за чужими людьми. А он уж и не такой чужой для меня! За то время, что мы не виделись, прошло около двух месяцев, мне исполнилось тринадцать и я уверенно вступила в пору юности. Ведь через три года получу паспорт, а через пять стану совершеннолетней! Эх, побыстрее вырасти!

Неожиданно за спиной раздался голос Гриппы:

– Ты чего в темноте сидишь? – тетка зажгла потолочную люстру. Свет электричества сделал и меня «видимой» из окна.

Она подошла и плотно задернула оконные шторы, оставив без возможности видеть происходящее в доме напротив.

– Ишь, приехали хозяева… Новый год справлять!

– Ты о ком, тетя Гриппа? – спросила я.

– А то ты не знаешь… сама у окна постоянно торчишь, – как-то недобро прошипела она. – Суббота сегодня, – банный день. Иди мойся, пока вода не остыла. Не в Москве живем, воду нагревать приходится. Да вещи с себя постирать не забудь! – Все указывало на то, что у тетки плохое настроение и в такие минуты ей нельзя возражать.

– Эх, о чем только я думала, когда взяла вас к себе?! – продолжала ворчать Агриппина. – Такую нагрузку взвалила на себя!

Подобное мне приходилось слышать от нее не раз. Однажды, не вытерпев ее стенаний, я сказала:

– Раз так тяжело, отдай нас в интернат!

Тетка насупилась и замолчала, но, как выяснилось, ненадолго.

Наступили новогодние каникулы. Конечно, мы нарядили елку, растущую перед домом; под порывами ветра на ней раскачивались игрушки и с веток осыпался «дождик» из фольги, его серебристые нити разносило по участку, цепляя за ветки деревьев.

Пришла посылка из Индии с подарками: красивыми платьями, туфлями и настоящей куклой Барби, тогда диковиной редкостью. Я почти без сожаления отдала ее младшей. Ведь, я уже не маленькая в куколки играть! Посылку передала знакомая матери и ее коллега Светлана Александровна, вернувшаяся из командировки в Индию. Для этого она специально приезжала к нам в Кирсановку на белой «Волге». Гриппа при ней сокрушалась, что я расту не по дням, а часам и, что мое пальто слишком коротко и я в нем совсем неприлично «сверкаю» ногами. Ее воспитание не позволяло высказываться более откровенно и смело, даже в ее относительно молодые годы, когда мир захватила мода на «мини». Под «Твист эгейн», прорвавшийся поверх идеологического барьера страны Советов, бурлил настоящий водоворот, цунами из мини юбок, мини платьев, мини пальто и даже мини-школьной формы, за которую бранили, писали замечания в дневник, а случалось и отчитывали в кабинете директора, но эта мини-мода оказалась настолько сильна и живуча, что даже взрослые женщины не устояли перед ней и смело резали края подолов. Тогда девушки не носили повально брюки и ноги, впервые открытые после 20-х годов, в 70-е стали сильнейшим женским оружием и манком! Я так радовалась их стройной красоте, столько комплиментов получала!

– Я отвезу девочек в «Березку», там что-нибудь и подберем. – допивая чай, ответила Светлана Александровна. – Вам Наталья передала чеки, их можно выгодно продать, но что-нибудь по-настоящему стоящее на рубли не купишь. А старшая уже почти девушка и такая красавица…

– Да, если вас не затруднит. – ответила Гриппа, немного выдержав паузу.

Из «Березки» я вернулась в дубленке совершенно счастливая. В ней я выгляжу значительно более взрослой!

Глава 5 Приходи, входная дверь не заперта

Из дневника Полин:

«В доме напротив на мангале жарятся шашлыки, мясной аромат с дымком долетает до нашего дома, он ползет по заснеженному участку, дразнит, щекочет ноздри, разыгрывая зверский аппетит.

Сегодня у Гриппы хорошее настроение. Она нарядилась в свое панбархатное платье, накрасила ярко губы и сказала каким-то особенным, незнакомым для нас голосом:

– Сейчас за нами приедет Виктор Алексеевич и мы поедем в Москву.

– А, что мы в Москве будем делать? – спросила Линка.

– Еще не знаю. Сориентируемся по обстановке. Возможно, нас ждет какой-нибудь сюрприз. Новый год продолжается. Да, совсем забыла. У меня и для вас есть подарки. Подойдите ко мне, девочки.

Гриппа достала из ящика комода шкатулку полную бус, каких-то брошек и кулонов.

– Сегодня я добрая и щедрая. Так, что пользуйтесь моей добротой. Это тебе, – она протянула Линке нитку гранатовых бус, а мне из янтаря.

– Наденьте. Возможно, мы сегодня будем обедать в ресторане бывшей гостиницы «Савой» или «Берлин», как когда-то в мои молодые годы частенько случалось. Вас надо выводить, иначе совсем дикарками вырастите. Наденьте самые лучшие платья и туфли взять с собой обязательно.

Я надела, подаренное мамой платье из шуршащей голубой тафты с огромным бантом сзади. В комплекте прилагался широкий палантин-накидка на плечи и туфли из той же ткани. В этом наряде я выглядела, как взрослая девушка и это меня особенно радовало. Линка, увидев меня в нем, от удивления буквально рот открыла. Она была в розовом с оборками, в комплекте с сумочкой и туфельками. С ее густыми, блестящими локонами, розовыми пухлыми щечками и небесно-голубыми глазами, она напоминала куколку-девочку с портретов 19 века».

Дожидаясь приезда Виктора Алексеевича, я в новой дубленке, под ней принаряженная, как и велела Гриппа, прохаживалась около нашего дома. От нечего делать, «печатала» по свежевыпавшему снегу «тракторные шины» рельефными подошвами своих новеньких сапожек, купленных в советском раю изобилия – «Березке», куда нас свозила приодеться Светлана Александровна.

Странная тогда с нами произошла метаморфоза: в магазин вошли советские девочки, а вышли этакие иностранки… Аж, сами себя в зеркале не узнали. А все говорят, что не в одежде дело!

В школу решила в дубленке не ходить, вдруг порежут?! Страшно.

Вдали показался автомобиль. Он ехал прямо к нашему дому. Наверное, это тот самый Виктор Алексеевич, которого ждет Гриппа. Ради него она накрасила ярко губы и надела на себя половину содержимого коробки с фамильными драгоценностями.

Я ошиблась, машина остановилась у соседского дома напротив и из нее вышла компания молодых людей, среди которых были девушки. Они оживленно разговаривали, смеялись и, судя по всему, настроение у них было прекрасное. Один из парней отделился от остальных и направился ко мне. В рыжей лисьей шапке и такого же цвета куртке-дубленке я не сразу узнала Северина. Его глаза с янтарными искрами смеялись:

– Мадемуазель Полин! Как вы изменились, как похорошели!

Я смущенно опустила глаза.

– Айда с нами! Приглашаю на шашлыки!

Я смутилась еще больше, однако поборов робость, ответила:

– Тетя Гриппа хочет свозить нас с сестрой в Москву. Скоро приедет ее знакомый Виктор Алексеевич… Я должна отпроситься.

– Хорошо. Если отпустят, приходи. Входная дверь не заперта. – и он поспешил вернуться к своей шумной компании.

Едва Северин с друзьями скрылись за оградой дачи, я поторопилась, чтобы случаем не дождаться приезда незнакомого мне Виктора Алексеевича и юркнув за ворота, побежала по дорожке к дому, чтобы успеть до его приезда уговорить тетку отпустить меня.

Мне повезло, Гриппа была так занята собой перед зеркалом в ожидании гостя, что почти сразу согласилась. Линка хотела увязаться за мной, но я сказала, что это не для ее возраста, а тетка, оторвавшись от зеркала, властным тоном, не терпящем возражений произнесла:

– Нет, Лина поедешь с нами. Иначе я буду не в себе. Я несу за вас ответственность перед вашей матерью.

А я, воспользовавшись моментом, уже была такова. Словно испугавшись, что тетка передумает и меня вернут, дала деру. Выскочив за ворота дома, буквально уткнулась в незнакомого мужчину. Он с удивлением посмотрел на меня, а я от неожиданности выпалила:

– Извините.

– Вы старшая дочка Наташи?

– Да… – растерянно подтвердила я незнакомцу.

– Я видел тебя, когда ты была совсем крошечная. Полина, кажется?

– Да…

– А, я Виктор Алексеевич. – мужчина протянул мне руку в знак знакомства. В ответ я протянула свою.

– Можно узнать куда вы так торопитесь?

– Я в гости. Меня ждут.

– Я приехал на такси, можно подвести вас. – Тут я заметила за высокой снежной насыпью, образовавшейся вдоль дороги после снегоуборочных машин, серый автомобиль с шашечками.

– Спасибо. Это рядом, в доме напротив.

– Это откуда разносится шашлычный дух? Очень жаль, что вы, Полина не поедете с нами, у нас намечено много чего интересного. Но раз ждут… – Виктор Алексеевич выпустил мою руку. Мы попрощались и я, уже немного придя в себя и успокоившись, что погони не будет, с достоинством юной леди перешла разделявшую наши дома проезжую дорогу и оттолкнув от себя дверь ограды, оказалась на участке Северина.

Пройдя к дому по расчищенной от снега дорожке, я увидела парня с девушкой, они хлопотали у дымящегося мангала: парень картонкой помахивал над шашлыком, угли, ярко-красно разгораясь, вспыхивали, не давая в них угаснуть огню. Заметив меня, парень спросил:

– Ты к кому, прелестное дитя?

Я не успела ответить, как за моей спиной раздался голос Северина:

– Знакомьтесь, это моя невеста Полин! Я ее из грязи вытащил.

Раздался дружный смех приятелей Северина, а девушки из их компании как-то пристально и оценивающе посмотрели на меня.

Северин в толстом свитере и в своей рыжей лисьей шапке, шея обмотана вязанным шарфом, на ногах унты из оленей шкуры, какие носят на севере. Улыбаясь, он подошел ко мне:

– Отпустили?! Молодец, что пришла! Ты вовремя, сейчас будем есть шашлык и пить шампанское. Ты хоть раз пила шампанское?

Я утвердительно кивнула головой:

– На Новый год с тетей Гриппой немного пробовала.

– Ну, совсем немного можно, главное не перебрать. Иначе твоя тетя меня прибьет, да и тебе не поздоровится.

Северин обратился к гостям:

– Поляна накрыта! Прошу всех к столу.

Я осмотрелась и увидела в стороне, под огромной елью, накрытый клеенкой стол со скамейками по обе стороны, какие обычно на участках дачников. На столе стояла посуда, стаканы, бутылки с шампанским и кетчупом, а на металлическом блюде дымился шашлык на шампурах, только что снятый с мангала.

Кто-то врубил на терраске магнитофон с колонками. При открытых окнах и двери музыка беспрепятственно полилась по участку, веселя и задоря кровь после выпитого шампанского. Мне тоже налили в бокал. Шипучий напиток ударил в нос, как от газировки из уличного автомата, я отпила несколько глотков и с наслаждением принялась за шашлык. Мясо было душистым, сочным и мягким.

Северин подсел ко мне и улыбнувшись, спросил:

– Ну, как?

– Очень вкусно!

– Сам мариновал. Ты ешь, не стесняйся, мяса много. Тебе расти надо. Дубленку только не испачкай. Хочешь, пойдем, в дом, я тебе мультики «Том и Джерри» поставлю.

– А другого нет ничего? – поинтересовалась я.

– Для твоего возраста, ничего подходящего нет, к сожалению.

– Можно тебя спросить? – обратилась я к Северину. Он кивнул.

– Зачем здесь ковер лежит? От моли на мороз вынесли, как тетя Гриппа велит своей домработнице?

Северин усмехнулся:

– Хорошая идея, конечно. Но вовсе не для этого я его из дома выволок. Я люблю на нем лежать и смотреть на звезды. Хочу, чтобы и тебе понравилось.

Компания, тем временем, развеселилась; под шутки и смех, со всех сторон посыпались снежки, один из них попал и в меня.

Кто-то из парней начал обходить друзей и наливать им еще шампанского. Когда он подошел ко мне, Северин сказал:

– С Полин хватит. Она несовершеннолетняя. А, хотите пойдем в дом, там камин растоплен, устроим танцы, попозже видео на закуску.

На дачный поселок опускались ранние рождественские сумерки, на небе засияли яркие звезды. Заметно похолодало. Дом, с зажженным светом в окнах, приглашал в свое уютное тепло.

Минуя неотапливаемую террасу, через обитую дермантином дверь, мы с Северином вошли в дом.