Пути Основ

В очередной раз задавшись вопросом, может ли он полностью доверять человеку, сидящему прямо перед ним, вслух полковник произнес лишь:

– Я слушаю.

Куратор неторопливо помассировал веки. Он понимал раздражение командира и сам устал от недоговорок и бесконечных игр в секретность, ставших его жизнью. Однако пока это работало, информаторы оставались нераскрытыми, схемы строились, планы, хотя бы частично, выполнялись, Полк стоял крепко и продолжал побеждать – Первый Капитан знал, что можно еще немного прожить в одиноком вакууме недоверия.

– Разведчики по-прежнему испытывают большие трудности при попытках общения с местными. Ты же знаешь, они совершенно безобидные, но когда рядом появляется человек из Полка, прячутся от разговора, словно моллюск в раковинку. У мидийцев свои обычаи речи, поведения, детали одежды, так что мои передовики пока что светятся для них, как фонарики. Что неудивительно, если учесть, что они поколениями живут вместе, а других чужаков здесь не было уже много месяцев. Нужно время. Мне удалось забросить человека во дворец, но пока это единственный успех всей разведсети.

– Это я знаю, прекращай вступление.

Полковник всю неделю мотался на переговоры во дворец, на рекогносцировку местности, два раза сам возглавлял атаки, а теперь отчаянно хотел добраться до кровати.

– Источник дал отчет по «Серебряной Арке».

– Да? – у Джейкобса еще хватило сил изобразить заинтересованность.

– Тот человек, Юхан Химмельхерц, действительно добрался до Мидии. Он долгое время отирался здесь среди торговцев и путешественников, что-то выспрашивая у них. Как только закрутились дела с лесными людьми, начал пропадать в разъездах и сам. Он искал что-то в лесах. Как-то раз вернулся очень взволнованным и сразу побежал во дворец, к мастеру. Вышел наружу он сильно расстроенным. Тщательно собрал вещи и снова отправился в сторону леса. С тех пор его никто не видел.

– Для нас выглядит плохо, не так ли? – полковник даже не удивился.

– Это не все. Понятно, что он нашел там что-то. Разыскивая ответы, источник смог «вскрыть» сановника, присутствовавшего при разговоре Химмельхерца и Дрохтина. Так вот, это «что-то» – огромное строение, как говорят, из блестящего металла, находится в одном из лагерей лесных людей. И Химмельхерц отчаянно хотел его уничтожить.

Куратор взглянул в глаза командиру. Теперь, когда его мечта наконец-то начала обретать реальную форму, приходилось сдерживаться, чтобы не броситься к ней со всех сил.

– Стивен, мы близко. Рано или поздно, но мы найдем Арку. А с ней, я уверен, выиграем и войну.

Полковник Джейкобс ничего не ответил, тяжело вздохнул и прислушался к новому взрыву смеха, доносящемуся из столовой. С каждым днем он звучал немного тише.

Закрыв за собой дверь, Куратор тяжело прошел в угол просторной комнаты, забитой людьми. Борис постарался обеспечить комфорт многочисленным постояльцам, но преуспел не сильно. Милиты не только проводили здесь свободное время, но и ели, спали, залечивали раны, поэтому в двухэтажном, немаленьком по местным меркам доме всегда было тесно. Первый Капитан опустился на жесткую скамейку и прикрыл глаза, погрузившись в дремоту пополам с размышлениями. Еще раз прокручивая в голове разговор с полковником, одновременно он вспоминал неожиданное появление Макса на пороге своей комнаты. Куратора не оставляло смутное беспокойство от этой встречи – для начала, он не услышал приближения приграничника. Нет, капитан слышал шаги, обычные неторопливые шаги проходящих по своим делам бойцов. Он слышал знакомый шорох одежды и позвякивание металла о металл, но его годами тренированная паранойя молчала. И когда прямо перед ним оказался чужак, впервые за многие годы командир разведчиков оказался застигнутым врасплох. Вторым неприятным сюрпризом стало то, что Куратор абсолютно не мог понять выражение лица человека. Теперь Макс совсем не был похож на того порывистого и нервного юношу, каким он выглядел при первой встрече. Собранный, сжатый, с холодными и непроницаемыми глазами, он напоминал привставшую для броска кобру. Была ли это новая маска или реальный Макс – капитан не знал. Куратор помнил секундную гримасу удовлетворения, скользнувшую по худому лицу. И этому человеку он пообещал милит-право на убийство? Неизвестный наемник с такими способностями был потенциальной проблемой. Куратор чувствовал подсознательную неприязнь к нему, а своей интуиции он доверял. В другое время капитан постарался бы держать его подальше или вовсе избавиться от его услуг, но сейчас наемник был необходим как воздух. Его положение во дворце и регулярные доклады формировали основу всей разведки в Мидии.

Кроме приграничника, командира разведотдела также беспокоило странное поведение лесных людей. Хотя отлаженная машина Боевого полка перемалывала их жизни одну за другой, эти упрямцы все еще не собирались сдаваться. Куратор не понимал, что ими движет. Он не имел привычки держать противников за дураков, и все же не мог обнаружить ни логичных причин, ни явных выгод для продолжения этой неожиданной и кровавой войны. Если лесные дикари были настолько воинственными, то как они до сих пор не сровняли с землей все города мастеров с их миролюбивыми жителями, имеющими меньшие навыки войны, чем кролики? И если они не враждовали до прихода чужаков из-за гор, то зачем теперь оставляют за собой пепелища, покрытые свернувшейся от жара кровью и раскрошенными черепами?

От размышлений Куратора отвлекли возбужденные голоса по соседству. Поморгав сонными глазами, он глянул через невысокую перегородку.

– И тут она говоррит: «Ну, вы и неучи, да это каждый младенец знает!». А я делаю вид, что обижаюсь. И, такой: «А ты бы лучше не насмехалась, а ррассказала». И прредставляешь, и прравда ррасказала!

Тряся рыжей шевелюрой, Борис эмоционально развертывал перед слушателями очередную застольную историю. Вокруг него собралась пестрая компания из самых разных людей. Капитан заметил здесь и ветеранов, и новичков Полка, и кое-кого из обслуги. Все увлеченно слушали Бориса, наслаждаясь минутами, свободными от боев.

– В общем, есть у них такая история, – Борис приосанился и надул щеки и поведал следующее.

Было у Всеотца трое детей: два сына, Оккунур и Флаккари, и прекрасная дочь Хейм. Послал их Всеотец на землю, и сошли они на вершины высоких гор. И сказали: «Горы эти, которых наши ноги первыми коснулись, не будут никому принадлежать, ибо только Всеотец может повелевать ими». Потом повернулся Оккунур на север, посмотрел на пустое пространство перед ним, и сказал: «Я сделаю эту землю живой». Но когда шагнул он с горы, камешек попал ему под ногу, споткнулся Оккунур, упал вниз и свернул шею набок. И все люди, пошедшие потом от него, теперь криво смотрят на мир и забыли пути Всеотца. Хейм и Флаккари посмотрели на юг, и, держась за руки, безопасно спустились вниз. Флаккари очень хорошо умел делать деревья, и поэтому он сделал их много-много, а Хейм хорошо умела строить дома, и она построила самые красивые и прочные дома на свете. Потом они заселили эту землю людьми. Но стало Флаккари скучно, и пошел он искать себе друга. В глухом и темном углу леса встретил он странное существо, которое назвалось Фольсуном и предложило Флаккари быть его другом. Обрадовался Флаккари новому другу, но едва повернулся к нему спиной, предал его Фольсун и ударил ядовитым ножом. Расстроился Флаккари, поклялся больше никогда не доверять никому, ушел в горы Всеотца и лег спать сном в десять тысяч лет. Но перед тем, как заснуть, обучил он десять тысяч воинов. Он наказал им быть бдительными и защищать землю от детей Фольсуна. Говорят, через десять тысяч лет проснется Флаккари и жестоко отмстит Фольсуну за обиду. А ученики Флаккари с тех пор живут под кронами творений своего отца и охраняют покой мирных людей от порождений Фольсуна – злых духов болот.

Закончив, Борис гордо посмотрел на свою пеструю аудиторию, но увидел только поднятые брови и сдерживаемые улыбки. Один из милитов пренебрежительно фыркнул:

– Да у нас про своих Основ истории не хуже. Нашел, чем удивить.

– Погоди-погоди, – перебил его Штерн. – Люди всегда вписывают в легенды собственный быт. Понятно, что здесь говорится о людях леса и людях городов. А «кривошеи», видимо, это все, кто живет через Границу, то есть мы. Но что значит «охраняют покой»? Покой кого и от кого?

– Среди «острых шапок» мирных нет. Наверное, тут про горожан говорится, – откликнулся кто-то из слушателей.

– Так они же убивают друг друга, какой покой? Или они раньше жили в мире между собой?

– Ты не поверришь, – найдя внимательного слушателя, Борис снова воодушевился, – они раньше вообще не врраждовали. Местные тррудолюбивые тихони никогда не были сильны в войне, поэтому они переложили все грязные дела на лесников, и прросто платили им, если хотели решить вопрросы с соседями не очень мирным путем. Дошло до того, что жители горродов теперь не могут основать новое поселение или вспахать целинную землю без согласия своих воинственных покрровителей. Более-менее пригодные для жизни территоррии стррого поделены. Зато лесные голодрранцы прредотвращали нападения зверрей, набеги чужаков и даже междуусобные войны. Прравда, только срреди горрожан – между собой они воевали постоянно. – Трактирщик пожал плечами. – У них, похоже, тррадиции такие.

– Какие примитивные традиции. Не то что у нас, – проговорил Яран с иронией и подергал седой ус.

– Странно все же, – Штерн пытался ухватить какую-то ускользающую мысль. – Народ городов более технически продвинутый, развитый. Почему они не попытались улучшить собственные условия хоть раз, дать отпор этим «детям Флаккари»?

– Ты недостаточно внимательно меня слушал. И те, и дрругие называют себя «детьми Хейм и Флаккари», а воины – лишь ученики одного из них, – Борис торжествующе поднял вверх палец. – Это не два наррода, а один, рразделившийся на две касты. Каждая выполняет свою рработу. Думаешь, почему все горрожане такие миролюбивые? Да потому, что те, в ком игррает горрячая крровь, кто ищет духа прриключений, кому надоела мирная жизнь, прросто уходят в леса. И наоборот, хотя такое случается реже. Вон, моя милочка, – трактирщик кивнул куда-то в сторону второго этажа, – по молодому делу урраганила на доррогах.

– Тогда вдвойне странно, что теперь горожане и лесники воюют насмерть, – Штерн оглянулся, ища поддержки у Ярана.

Техник сложил пальцы домиком и положил сверху подбородок, внимательно ловя слова разговора.

– Да, что-то явно пошло не так, и никто толком не понимает, что именно, – согласился он.

– Прямо как у нас в Сфере Городов, – засмеялся кто-то.

«Действительно, – внутренне согласился Куратор, тихонько закрывая за собой входную дверь. – Значит, одни хороши в войне, а другие в строительстве? Интересно, жители городов строят дома и поколениями живут на крохотном клочке земли. Но почти не используют оружие. Зато его вовсю применяют лесовики, редко ночующие дважды под одной крышей. Откуда тогда они его берут?».

Он снова искал Макса.

Приграничник опять нашелся сам, неслышно шагнув из тени переулка. На невысказанный вопрос капитана ответил коротко: «Поздний вечер. Идете во дворец. В одиночку». Сделав себе еще одну зарубку на память по поводу Макса, Куратор озвучил приказы:

– Мне нужны годовые отчеты Мидии по добыче, обработке и потреблению металлов, производству пластика, а также пороха и пироксилина. Достань их. Внимательно смотри на все высокотехнологичное производство. Еще торговые декларации по оружию и снаряжению – кому и сколько они продавали его за последние несколько лет. Особенно внимательно ищи то, что должно быть, но отсутствует. Я пришлю человека, который поможет тебе разобраться в цифрах.

Макс секунду вопросительно смотрел на капитана, но затем понимающе кивнул. Сделав пару вдохов, он снова превратился в скромного переводчика при могущественном правителе и, ссутулив узкие плечи, нетвердым шагом направился к изукрашенной громаде центрального здания.

Куратор еще немного побродил для вида и вернулся в комнату. Завтра предстоял долгий путь сквозь лес.

Ветер в ветвях над головой гудел предупреждающе и глухо. Штерн перебежал вслед за инструктором, как только тот подал знак. Прижимая карабин к груди, стараясь подражать плавным и текучим движениям командира, он скользнул за упавший древесный ствол и огляделся. Впереди был враг, но как молодые глаза ни искали движения теней, неправильности в движении ветвей, взблески металла, они видели лишь бесконечную жизнь леса. Так же тихо рядом с ним занял место Диез. Устроил оружие в рогатинке большой ветки и молча поднял пальцы, подавая знак готовности. В просветы листвы уже были видны крайние домики небольшой деревни. Над низенькой, местами обвалившейся стеной колыхались хвосты дыма. На подходе к деревне передовики слышали выстрелы и крики, но теперь все, что доносилось оттуда – это шорох ветра в травяных настилах крыш да потрескивание угольков разгорающегося пожара. Как бы Штерну ни хотелось поскорее рвануть внутрь и попытаться спасти тех, кто еще мог быть жив, ощущение металлического глаза винтовки, следящего, ждущего его движения, приковывало к земле. Молодой человек знал, что точно такое же вечно открытое око смотрит из-за его плеча, готовое встретить любого, кто встанет на пути Боевого полка. Штерн безоговорочно верил в мастерство ветеранов, греющих щекой чуть влажные от росы приклады винтовок. Но остановить полет выпущенной пули не смогут даже они. Потому он лежал тихо, молча, изо всех сил вглядываясь в игру света и тени под густыми кронами, пока товарищи по боевой команде занимали места рядом с ним.

Бывших рекрутов осталось лишь девять. Теперь они были группой резерва. Хотя старшие милиты по-прежнему подтрунивали над ними, никто больше не мог назвать их новичками. Месяцы непрекращающихся боев и походов закалили их. Каждый молодой человек теперь был храбрее и опытнее любого гвардейца, парадным шагом выступающего рядом с губернатором какого-нибудь города Сферы. Каждый нес в памяти лица убитых им врагов. Они втянулись в рутину войны, одни легче, другие тяжелее. Кто-то беспокойно спал по ночам. Кто-то больше обычного шутил и смеялся без веселья. Кто-то замыкался в себе. Штерн пока заставлял себя отложить эти мысли на дальнюю полку сознания, сосредотачивая все внимание на крохотном целике карабина или отчаянном рывке до следующего укрытия. В минуты ожесточенного боя все чаще взгляды товарищей искали его лицо, ловили взгляд спокойных глаз, искали опоры в небольшом островке целеустремленности вокруг невысокого коренастого юноши. Мало кто видел, как ночами Штерн и Диез, сидя рядом и глядя в небо, раз за разом тихонько повторяли длинную и заунывную песню с полузабытыми словами.

По взмаху руки командира Штерн снова нырнул вперед. Быстро огляделся и хотел было дать знак следующему бойцу, но что-то впереди-справа привлекло внимание. Верхушки высокой травы качались не от ветра. Кто-то двигался в ней. Коротким жестом указав командиру направление, молодой человек приложил к плечу оружие. Спустя пару секунд инструктор присел рядом и вцепился в подозрительную траву усиленными биноклем глазами. Они ждали недолго – через несколько десятков метров высокая поросль заканчивалась, уступая тенистой опушке леса. На прогалине показались четыре человеческих фигуры, волочащие по земле что-то тяжелое, очень похожее на тело. Хотя издали броней и оружием они походили на обычных воинов леса, Штерн заметил какую-то неправильность в их движениях, будто люди хромали на обе ноги, но в то же время двигались слишком быстро и дергано. В тот же момент инструктор выпустил из рук бинокль с нечленораздельным звуком. На его лице Штерн едва ли не впервые за все время, проведенное в полку, увидел настоящий страх, смешанный с удивлением и недоверием. Быстро стерев это выражение с лица, ветеран снова взялся за прибор, как раз вовремя, чтобы увидеть, как странная группа исчезла в кустах вместе со своей ношей.

– Они двигаются наискось к нашему направлению. Перехватим их вон за тем поваленным деревом. Ускоряемся! – командир группы нервно побарабанил пальцами по земле, раздумывая. – Первый, передай: огонь по моей команде. На поражение.

Потом помотал головой, еле слышно пробормотав: «Да нет, не может быть, показалось».

Штерн передал сообщение дальше и короткими перебежками бросился к указанному ориентиру. Он успел подготовить себе удобное место, осторожно отодвинуть в сторону любую веточку и лист, способные выдать его случайным шорохом, убрать помехи с будущей линии выстрела, и еще раз наскоро проверил готовность оружия и снаряжения, прежде чем на едва заметной звериной тропинке показалась голова первого из врагов. У кого-то из подходящих следом товарищей звякнул кольцами ремень оружия, и Штерн непроизвольно повернул голову на звук. Когда он снова посмотрел на тропинку, его глаза впрямую встретились с враждебным взглядом существа. Оно действительно было похоже на человека. Оно носило человеческую одежду, оно совсем по-человечески удивилось, увеличив и без того большие и круглые глаза на сером, остреньком лице. Небольшая голова на узких и сутулых плечах мелко подергивалась из стороны в сторону. Штерна пробрала крупная дрожь.

Существо не выглядело особо ужасным, но его неуловимая похожесть и в то же время совершенная отличность от человека вызывали необъяснимое чувство неприязни и страха. Будто что-то другое пыталось стать человеком, но немного не успело. Редкие и грязные волоски, покрывающие голову, встали дыбом, и существо издало членораздельный тревожный клекот. Одновременно оно потянулось к висящему за спиной ружью, и Штерн, не раздумывая, нажал на спуск, накладывая звук выстрела на громкую команду «огонь!». Залп был дружным, и если бы не заросли вокруг, он стал бы для странных существ последним. Однако пули нашли только двоих, считая и того, который первым заметил засаду. Остальные, пригнувшись, кубарем кинулись в кусты, забыв про оружие. Стволы и ветки то и дело заслоняли спины убегающих, и только после третьего залпа еще одно из существ погибло. Последний оставшийся удирал со всех ног, петляя как заяц, и истошно, по-звериному вереща. Пули карабинов выбивали пыль и щепки вокруг, но было уже слишком далеко. Провожая убегающего взглядом, инструктор включил передатчик и торопливо произнес в микрофон:

– Нулевой резерва – длинной руке. Цель уходит. Запрашиваю выстрел.

Секунд пятнадцать еще длился удаляющийся крик, затем между ветвями что-то еле слышно свистнуло, и нескладная фигурка, всплеснув руками, упала. Хлопок выстрела докатился следом.

– Спасибо, – коротко бросил в микрофон инструктор и трусцой побежал к месту, где упал последний из чужаков.

Однако, к его разочарованию, на месте остались лишь пятна крови да покачивающиеся стебли трав.

Тем временем Штерн подошел к оставленной чужеродными созданиями ноше. Это было тело настоящего лесного человека, обезображенное и раздетое, но, похоже, кровь еще двигалась по его венам.

– Медика!

Это тоже был враг, но почему-то Штерн начал рвать подол рубашки на лоскуты и перевязывать многочисленные раны незнакомца.

– Вызовите медика!

Путь солнца близился к закату. Полевой хирург, один из способных учеников вири Ольги, уже сделал все, что мог, и теперь командир полка и Первый Капитан просто ждали. Джейкобс нашел удобный древесный корень и, усевшись на него, просматривал последние отчеты с передовой. Куратор же остался стоять, задумчиво и внимательно осматривая остатки разоренной деревни. Неподалеку растянулся на траве и дремал Штерн, уже отчитавшийся перед командирами обо всем, что видел и сделал.

– Странно все это, – нарушил молчание Куратор. – Лужи крови, дыры от пуль, следы боя. Остатки одежды и брони, сломанное оружие. Все, как и в первых нападениях. Но там, по словам передовиков, улицы были завалены изуродованными телами, и запах разложения привлек всех падальщиков на километры вокруг, а здесь ни одного трупа. Судя по следам, драка была яростной и тяжелой, потери должны были быть серьезными с обеих сторон. Но кто и с кем дрался? Почему? Лесовики могли забрать своих убитых, но нет и тел жителей. В последних двух деревнях было то же…

– Я знаю не больше твоего, капитан, – Джейкобс устало повел плечами. – Но сегодня мы наконец схватили их за пятки. Попытаемся использовать это.

Минуты шли за минутами, но наконец дыхание раненого изменилось, он закашлялся и открыл глаза. Разбуженный звуком, Штерн мгновенно вскочил, спросонья пытаясь сообразить, что происходит. Успокоив его коротким жестом, Куратор присел на корточки и негромко позвал человека. Никто не предполагал, что сегодня может понадобиться переводчик, но оба старших офицера уже довольно неплохо научились понимать наречие мидийцев, и сейчас молились Основам, чтобы язык лесных людей не сильно отличался от него. Глаза раненного мужчины некоторое время блуждали, но затем сфокусировались на склоненном лице, и через секунду в них появилось понимание. Лесной человек неистово задергался, несмотря на то, что каждое движение причиняло ему боль. Однако наученные горьким опытом милиты на сей раз прочно привязали человека к носилкам, пять раз проверив, что раненый не сможет причинить вреда себе. Когда тот понял, что полностью находится во власти чужаков, в его глазах появился настоящий животный ужас. Однако мужчина нашел в себе силы, и спустя минуту его лицо снова обрело осмысленное выражение. Он злобно посмотрел на своих пленителей и процедил короткую фразу.

– «Вы заплатите», – перевел Куратор.

Язык в самом деле походил на мидийский, хотя и звучал немного иначе.

– Возможно, когда мы предстанем перед Основами, мы действительно заплатим за каждое наше дело, но пока что этот день еще не настал, – задумчиво проговорил Джейкобс.

Раненый, услышав ответ, снова дернулся, но уже от удивления. Похоже, он ожидал услышать что-то другое. Полковник негромким и спокойным голосом продолжил:

– У нас нет причин доверять друг другу, но то, что я тебе сейчас скажу, не будет уверткой или трюком. Мы много недель воюем против людей, о которых знаем лишь сплетни и слухи, за людей, о которых знаем немногим больше. Мы защищались, теперь мы нападаем, но я все еще не знаю, во имя чего. Я могу пытать тебя, могу убить тебя, но все, чего я хочу, это лишь задать тебе вопрос – ради чего вы режете всех этих мирных людей? Ради чего сжигаете поля, ради чего снова и снова бросаетесь под пули и ножи моих подчиненных, будто ваши жизни ничего не стоят?

Раненый слушал внимательно, на его лице застыла гримаса недоверия, смешанная с отвращением. Кода Джейкобс закончил, он ответил, пропитывая презрением каждое слово:

– Вы подло нападаете на беззащитных людей, сжигаете дома, твари, это вы режете людей ради забавы, это вы убиваете детей на глазах у их матерей. Вы продали души лемурам Фольсуна и еще спрашиваете, почему мы выступили против вас! Люди железа так же лицемерны, как и бессердечны!

Полковник непонимающе взглянул на связанного по рукам и ногам врага. Куратор тоже удивился, хотя и чуть меньше. Он знал, что какая-то часть из сказанного была правдой. Милиты жестоко мстили за товарищей, и кое-что Первый Капитан предпочитал не включать в отчеты. Однако некоторые слова лесного человека требовали объяснений, и Куратор собирался их получить. Удостоверившись, что командир пока раздумывает над ответом, он осторожно вклинился в разговор.

– Но ведь это люди леса напали на экспедицию еще на подходе к горам, когда мы даже и не слышали о вашем существовании.

Теперь удивление и непонимание отразилось на лице лесного человека. Полковник добавил:

– Мы лишь обороняем города мастеров от ваших лесных войск. Бойцы Четвертого Боевого полка не нападали на вот эту деревню, – он кивнул в сторону домов. – Как и на другие поселения жителей Заграницы. Разведчики доложили, что в деревне идет бой, и мы вышли на перехват. Мы собирались защитить жителей, а не убить их. В любом случае, мы опоздали.

Раненый некоторое время раздумывал. Выражение недоверия все еще не сходило с его лица, однако сам он явно говорил искренне, похоже, считая ложь ниже своего достоинства.

– Конечно, не вы убили людей здесь. Это сделали лемуры, которым вы помогаете. Мои воины перебили их столько, сколько смогли, но их было так много, что даже… Но зачем вы отрицаете нападения?

Ситуация все больше запутывалась. Куратор начал беспокоиться.

– Мы помогаем кому? Лемурам? Вот этим? – капитан ткнул носком ботинка куда-то в сторону. С трудом повернув голову, раненый уставился в мертвые глаза на сером морщинистом лице. Грудь чужеродного создания была разорвана пулями карабинов. – Как видишь, не помогаем. Мы вообще не догадывались об их существовании до сегодня.

Куратор сделал короткую паузу.

– И считали, что все это, – махнул он рукой в сторону обгорелых скелетов домов, – творит ваш народ. Похоже, мы виним друг друга в том, чего не делали.

Раненый, почти было поверивший, внезапно снова вскинулся:

– Снова ложь! Если не вы, то кто тогда уничтожил четыре стоянки учеников Флаккари вдоль гор! – он почти кричал. – Это не были лемуры, мы знаем их железные одежды. Эти были вашими. Вы напали на мой народ первыми, а теперь лжете мне в лицо, что защищаетесь?