Брошенец

– Как собаке, – со злостью подумала она, и чуть было не заготовила фразу, чтобы сказать ему это. Он будто догадался о ее мыслях.

– Не обижайся, я просто боюсь потерять тебя. Потеряю тебя – потеряю все. Наши дороги теперь неразделимы.

Слишком опасно было возражать ему, и она промолчала. Он обнял ее, прижал к себе и заглянул в глаза.

– Скорей бы уйти отсюда. Уже не хочу видеть эту тайгу, эти китайские морды, чтобы где-то домик, магазинчик или заправка, и ты. И пацаненок чтобы бегал вокруг.

Он пошел к двери, затем обернулся и задумчиво посмотрел на нее.

– Бойся не меня, а своего предательства, – вдруг произнес он и вышел. И она поняла, что он сказал ей это не без умысла.

Утро покатилось своим привычным распорядком. Люба помогала укладываться в дорогу мужчинам. Она замесила тесто и напекла пресных лепешек, упаковала запеченных с вечера куропаток, запасное белье и все, что нужно в дороге. Покончив с этими приготовлениями она, выйдя во двор, увидела, что Василий, сидя на бревне, упаковывает в рюкзак какие-то маленькие мешочки из плотной материи. Привыкшая к молчанию, она и на этот раз не посмела спросить, что это такое.

Василий поднялся и направился в сторону избушки, чтобы дать необходимые наказы китайцам, заодно обратившись к Любе.

– Принеси мне из бани мою клетчатую рубашку, она самая удобная в дороге.

 Коротко кивнув ему, она зашла в баню и совершенно бездумно посмотрела в окно. И увидела, как Гуй топором, который в народе назывался «колун», которым рубили дрова, и который берегли, как зеницу ока, и который постоянно держали в сарайчике, больше похожем на дворовый туалет, что-то перерубил на колоде напротив оконца бани.

Но не это поразило Любу. Гуй стал рассматривать лямки на своем рюкзаке, а в это время колун упал с колоды, свалился в траву и стал совершенно невидим. Гуй, поколдовав еще немного с рюкзаком, ушел, совершенно забыв про колун.

У Любы замерло сердце! Она словно упала вниз с высоты. Василий всегда перед уходом тщательно собирал инструменты и запирал их в сарайчике, недоступном для нее. Ее цепь не доставала до сарайчика всего на пару метров, а сарайчик всегда был закрыт на замок. Люба подозревала, что они хранят в нем не только инструменты, но сейчас она думала совсем о другом.

Василий уже закрыл в сарайчик все инструменты. В последнее время он делал это с особой тщательностью, и она понимала, что он боялся, чтобы она в его отсутствие не перерубила цепь и не убежала. Очевидно, Гуй, вопреки его запрету, взял топор уже после того, как Василий убрал все инструменты. Неужели он забыл про топор?

Прижав к себе рубашку Василия, она стояла возле оконца, застыв от удивления и изумленно глядя на место, где лежал колун.

– Люба, ты где? Я жду рубашку, – позвал ее Василий. Она встрепенулась и поблагодарила судьбу за то, что оконце бани выходит не во двор, а на стену домика Ли, и Василий никак не мог видеть, что делал Гуй. Она быстро вышла из бани и отдала рубашку. Затем, чтобы не выдать своего встревоженного взгляда и не разбудить его подозрения, ушла в избу.

Наконец, путники были готовы.

– Зайди на минутку в баню, – прошептал Василий Любе. Они вошли в баню, и он накинул крючок на двери. Так было всегда. Его ненасытность была просто необыкновенной! Без лишних слов он прижал ее к себе, поцеловал и быстро раздел.

– Теперь перейдем к делу, – шепнул он ей на ушко и уложил на постель. Близость была быстрой и бурной. Он так сжимал ее в своих объятиях, что ей стало больно.

– Это, чтоб тебе скучать не пришлось, – сказал он ей, надевая брюки. – Чтобы ты вспоминала меня все три дня. Меня бы сильно огорчило, если бы ты забыла обо мне сразу.

Она насилу улыбнулась. Он вдруг поднял к себе ее лицо за подбородок.

– Что-то случилось? Возникла проблема? Ты какая-то встревоженная.

Люба побледнела и непременно дрогнула бы перед ним, если бы это было раньше.

– Нет, это ожидание просто невыносимо! Ты не представляешь, как я боюсь оставаться здесь одна, особенно в первый день. Такая тоска! Я мучительно скучаю!

Она заставила себя улыбнуться, но вдруг поняла, что сказала слишком много. Но он, успокоенный ее объяснением, улыбнулся ей с благодарностью, усадил ее к себе на колени, и у нее отлегло от сердца.

– Родная моя, любимая! Девочка моя! Ты не представляешь, как я в походе волнуюсь за тебя, как постоянно думаю о тебе! Если я потеряю тебя, мой мир перестанет существовать, так и не начавшись. Потерпи еще, надеюсь, что это последний поход, и мы будем вместе всегда. Я знаю, что у меня масса недостатков, но я верен в любви и добьюсь твоей взаимности, в чем ты сама со временем убедишься. Нам стоит пожениться даже ради того, чтобы в моей жизни свершилось все задуманное.

Ей хотелось сказать ему, что это не приведет ни к его счастью, ни ее, но прежний страх перед ним заставил молчать. Говорить ему это не имеет смысла, он и слушать не станет. И она поняла, что так и будет.

Он обнял ее, прижал к себе и поцеловал.

– Ну, все, моя малышка, мне пора. Не скучай без меня и веди себя аккуратнее.

Предупредив ее быть осторожнее на улице, он вышел. Через минуту он уже был готов идти.

– Ну, пошли. – Путники взвалили рюкзаки на плечи и направились на юг.

Она проводила их до края полянки, дальше не пускала цепь. Он в последний раз поцеловал ее в губы, и они скрылись в ближайших кустах. К ее счастью, он ничего не заметил в ее состоянии.

Люба вернулась и с бьющимся сердцем подошла в колоде. Колун, как протянутая рука спасения, как помощь из тайного источника, лежал в траве. Только в редких случаях он так свободно валялся посреди двора. Василий был весьма аккуратным хозяином и требовал того же от всех. Люба смотрела на колун и еще не могла осознать, что это реальность.

– Ох, и попадет же Гую от Василия! Это его точно рассердит! – машинально подумала она, и еле уловимая усмешка тронула ее губы. И вдруг еще одна мысль пронзила мозг, но она как-то уж очень спокойно шепотом озвучила ее.

– Если это просто медвежья услуга Гуя, значит, надежда у меня все-таки есть.

Но тут в душе произошло полное смятение и закралось ужасное подозрение.

– А вдруг он специально попросил Гуя оставить топор? Может, он пытается проверить, попробует ли она перерубить цепь. А вдруг Гуй сам специально подложил топор, чтобы создать ей большие проблемы? Или, наоборот, чтобы расстроить Василия ее побегом? Василий обязательно бросится за ней в погоню, и таким образом он избавится от обоих?

Она прекрасно понимала, что Гуй подл и способен на все, и вероятность его обмана весьма велика. Подозрительно было и то, что Гуй, боящийся Василия, так запросто оставил колун. Но в то же время он был известен и своей старческой забывчивостью, за что неоднократно получал выговор от Василия. Не за один день, но в процессе общения она поняла и изучила их всех.

– Вряд ли это было случайностью, – с горечью подумала она. Эта мысль окончательно лишила ее надежды и решимости.

Люба вошла в избушку и села на табуретку, опустив руки на колени. Долго сидела она и мысленно билась над этим вопросом. В данный момент ей важно было знать, нарочно или нет оставлен топор. От этого зависело все, в том числе ее жизнь. Удостовериться в этом окончательно у нее не было никакой возможности. Это просто был один из возможных вариантов. Но был и второй – случайность. И это давало возможность сломать клетку плена.

Постепенно желание избавиться от проклятой цепи нарастало, но нарастала и тревога в душе, и все сильнее терзала ее. Вот оно, спасение, лежит недалеко от нее в траве. Она знает, что несколькими крепкими ударами сможет перерубить цепь. А если нет? Побег бы не удался, а Василий обязательно проверит целостность цепи и увидит, что она старалась ее перерубить. Однако, у нее впереди целых три дня, и за три дня можно разрубить и толстое дерево.

И что будет, если она все-таки решится и перерубит цепь? Даже если это ей и удастся, куда ей бежать, и удастся ли дойти? Из их разговоров она постепенно почерпнула некоторые полезные сведения и определила, что нужно идти все время на восток, чтобы дойти до моря. Она продумала это уже раз сто за время плена.

Люба вдруг поняла, что слишком возбуждена и не совсем владеет собой. Она чувствовала мелкую дрожь во всем теле и громкий стук сердца. Сделав огромное усилие, чтобы обрести трезвое мышление, стала ходить по избушке, машинально переставляя предметы.

– Думай, думай о том, как быть дальше и сама решай, что делать! – Она смотрела на огонь печурки и говорила, говорила сама себе. – Ведь на кон поставлена не только твоя жизнь. Спасение здесь, недалеко, в нескольких шагах, стоит только подойти, взять в руки и перерубить ненавистную цепь. Не пора ли оставить мрачную темницу и вернуть утраченную свободу? Тебе уже не нужно полагаться на его милость или ждать подарка от судьбы в виде вертолета или охотников, потому что выход, который столько ждала, есть.

 Птица удачи наконец-то заглянула и в ее тюрьму, предлагая ей вырваться из тисков заточения. Но почему ее мозг превратился в орудие пытки для нее? Почему в эти решительные для своей судьбы минуты она потеряла всю свою решимость? Что вдруг так парализовало ее? Еще недавно ради свободы она была готова на любое безумие, особенно когда он так жестоко мучил ее. Что же сейчас произошло, что ее губы вдруг задрожали при воспоминании о последних ночах, проведенных с ним? Тех трех днях, в которых они решили сыграть в любящих супругов?

Не о его злобе сейчас думала она, а о его грустном взгляде на неизвестное ей фото, его жизни, одиночестве и любви к ней, неожиданной для них обоих, страстной и … взаимной? Его планах уйти с ней за границу. Но, уйдя с ним, она вряд ли уже вернется домой. Остаться с ним в обмен на свободу? Надо ли объяснять, КАК она хотела этой свободы!

Люба вдруг вспомнила его слова: «Бойся не меня, а своего предательства». Эти слова запульсировали в голове, не давая вздохнуть. Он предоставил ей небогатый выбор: отречься от всего дорогого и жить с ним, испытывая к нему не любовь, а страх. И медленно умирать в тоске по детям. А она весь год так тосковала хоть по какой-нибудь связующей нити с ними и, живя с ним, продолжала бы это делать.

– Если я уйду, как он поведет себя?

Прошло уже много времени, а она все никак не могла решить, что ей делать. Она то действовала возбужденно, то снова в раздумьях застывала на месте. Страх и неуверенность давили на нее, но желание встречи с детьми становилось все сильнее, постепенно вытесняя из души все остальные мысли. Не воспользоваться сейчас этим просто уникальным в ее условиях шансом было бы преступлением перед ее дочерями и мамой.

– Я должна хотя бы попробовать, другого выхода и так нет. Может, я не дойду, но убежать я должна! Надо изобрести план пути и постараться не погибнуть при его исполнении.

Люба ходила по комнате, машинально повторяя эти слова, но светлые от любви глаза Василия не выходили из головы и сердца. Очередной жуткий момент ее жизни, когда она должна выбрать кого-то в жертву! Как ей поступить?

Она вышла на улицу и села на бревно, обхватив себя руками и раскачиваясь из стороны в сторону. И вдруг заматерилась, ударив кулаком по стволу дерева. Ей захотелось заорать, затопать ногами на все, что с ней происходило.

– Да оставьте вы меня в покое! Я плюю на вас! Я ненавижу вас! Да пошли вы….

Не в силах вынести душевные муки, она била и била до боли кулаком по стволу, матерясь, как пьяный извозчик.

И вдруг, словно наитие сверху остановило ее.

– Сейчас он придет! Обязательно придет! Он придет проверить, взяла я колун, или нет!

Она вскочила и забежала в баню. Схватив ржавый помятый тазик, налила в него воды и дрожащими руками стала стирать мужские носки. Эмоции постепенно приутихли, и она приобрела способность мыслить трезво.

Задумавшись, стала вешать носки на веревку над печкой, когда внезапно дверь распахнулась, и в проеме появилась темная фигура. От неожиданности Люба пришла в такой ужас, что, вздрогнув и побелев, закричала, отшатнувшись. В голове помутилось, она стала оседать на пол. Василий подхватил ее на руки.

– Люба, Любочка, малыш мой хороший! Что ж ты так испугалась? Это я, дурак, чуть не довел тебя до обморока!

Он схватил с гвоздя полотенце, смочил и стал обтирать ей лицо.

– Ну, все, все, это я, не бойся.

Сказать, что она была потрясена его появлением – ничего не сказать!

– Что случилось? – слабым голосом спросила она и вдруг зарыдала. Он подхватил ее на руки, усадил к себе на колени и стал покачивать, успокаивая, как ребенка.

– Успокойся, не плачь, все в порядке. Просто, пройдя некоторое расстояние, мы, как всегда, устроили отдых. Я оставил их в надежном месте, а сам пустился бегом к тебе. Ничего страшного, у меня такие сильные и тренированные ноги, что они не успеют отдохнуть, как я уже вернусь.

Он прижал ее к себе и стал с упоением целовать.

– Не могу без тебя – и все! Захотелось еще побыть с тобой хоть немного. Просто я давно не любил тебя, – прошептал он ей на ушко и уложил на постель.

Он ласкал ее так неистово, что у нее появился страх, не проявятся ли в нем старые наклонности. Но его ласки не вызывали боли, только непонятную сладкую истому. И вдруг она сама обхватила его, прижалась к нему и бурно пошла за его ласками. Испытала экстаз, потребовала еще, сама, не стесняясь, ласкала его так, как в последний раз, подстегивая и доводя его возбуждение до беспамятства. С влажными от страсти глазами, весь дрожа, он впился в ее тело и слился с нею в одно целое. Казалось, ничто уже не сможет разъединить их, ничто в целом мире!

Потом она снова потребовала еще, и ему пришлось проглотить маленький зеленый шарик Ли и дать ей. Что происходило далее, какие обоюдные звуки страсти и экстаза услышала тайга в этот день, история умалчивает…. Любовь, однако….

– Ты слабенькая и нежная, – напоследок сказал он. – То, что мы с тобой сейчас вытворяли, измотало тебя. Это – норма наших интимых отношений, и так будет всегда, пока я на это способен. Боюсь, что тебе трудно будет, когда мы будем переходить границу. Этот поход вымотает морально и физически не только тебя. Но, не бойся, я буду рядом и, если что, понесу тебя на руках. А сейчас не вставай, отдохни.

Он подошел к двери, постоял секунду, затем вернулся и, раскрыв одеяло, обцеловал ее всю с головы до кончиков пальцев ног.

И ушел так же быстро, как и пришел.

– О, Господи! Лучше бы он не приходил!

Люба опустилась на колени и буквально завыла, взявшись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону.

– Господи, Господи, что же я делаю? Что же я за тварь такая? Почему я не могу оторваться от него, не могу без его ласк, веду себя, как самка, хуже, как шлюха! Что это за сексуальную истерию я здесь устроила? А ведь он когда-то сказал, что буду прогибаться под ним. Тьфу! А он? Когда издевался надо мной, не говорил, что я слабенькая? Да к этому времени я сама бы умерла от издевательств, и ему не пришлось бы убивать меня! А он? Здоровый бугай, взвалил на мои плечи всю тяжесть выбора! А ты? Сидишь, как клуша, и только страдаешь! Что, не можешь преодолеть себя? Полюбились тебе сладкие ночи с убийцей? Маркиза бандитов нашлась! Не смей и мечтать ни о каких чувствах и беги домой со всех ног, идиотка! А ну, поднимай задницу, и вперед! Домой! Быстро! …. Звери? Да, звери! И главный из них – он. Потому что он обязательно погонится за тобой, а остановить его все равно, что остановить бешенного гориллу. Иди, делай и надейся, что все получится! Сейчас только этот путь по тайге обретает для тебя особую значимость, и готовься пройти по нему, сражаясь за свою жизнь и встречу с детьми.

– Да кто он такой для меня, убийца, маньяк и сексуальный насильник! Его история, это его история, и мне нет дела до этого, у меня масса своих проблем! Мне нужно обрадовать детей, успокоить маму и бабушку, разобраться с мужем. Я сделала для него все, что могла, теперь он должен сам.

Люба встала с колен и, вытерев слезы, пошла в избушку. Набрав засушенного маленькими кусочками мяса специально для дальних переходов, и заодно вспомнив, как умело и по-хозяйски Василий делает абсолютно все, она завернула их в чистый пакетик и спрятала себе за пазуху. Туда же отправились испеченные утром лепешки, оставленные для нее. И снова села на табурет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.