Влияние морской силы на историю

Обстоятельства заставили Средиземное море играть в истории мира большую роль как с коммерческой, так и с военной точек зрения, причем превзойти в том всякую другую площадь воды того же размера. Нация за нацией боролись за приобретение господства в Средиземноморье, и борьба продолжается по сей день. Поэтому изучение условий, на которые это господство опиралось прежде и опирается теперь, а также относительного военного значения различных пунктов на берегах этого моря, более поучительно, чем изучение подобных условий на других театрах действия морской силы. Далее, в настоящее время Средиземное море представляет замечательную аналогию во многих отношениях с морем Карибским – аналогию, которая будет еще ближе, если водный путь через Панамский перешеек когда-либо осуществится. Вследствие этого изучение стратегических условий Средиземного моря, для которого история дает обширный запас иллюстраций, дает великолепную прелюдию к изучению Карибского моря, имеющему сравнительно недолгую историю.

Второе наше замечание затрагивает географическое положение Соединенных Штатов Америки относительно Центрально-Американского канала. Если последний будет прорыт и надежды его строителей осуществятся, то Карибское море, представляющее теперь значение только для местной торговли, приобретет значение одного из главных мировых торговых путей. С товарами проникнут через него и интересы других крупных наций – европейских, которые приблизятся к берегам Штатов так, как никогда не приближались прежде. Тогда нам уже не будет так легко, как теперь, стоять в стороне от международных осложнений. Положение Соединенных Штатов Америки по отношению к этому пути напомнит положение Англии по отношению к Каналу и средиземноморских стран относительно суэцкого пути. Что касается влияния и господства в зависимости от географического положения страны, то, конечно, ясно, что они доступнее всего нам, так как центр национальной силы, или постоянная база [20], значительно ближе к нему, чем постоянная база других наций; позиции, которые захватываются другими теперь или будут заняты ими впоследствии, на острове или на материке, при всей своей надежности останутся только аванпостами их силы. Однако надо отметить, что Соединенные Штаты Америки, несмотря на свое превосходство перед всякой другой страной в отношении обилия сырых материалов для военных целей, слабы из-за признанной неподготовленности к войне, а их географическая близость к месту состязания теряет несколько в своем значении вследствие того свойства берегов Мексиканского залива, что там недостаточно портов, где сочетаются безопасность от неприятеля и удобства для ремонта военных судов первого класса, без которых ни одна страна не может претендовать на господство в какой-либо части моря. Кажется очевидным, что в случае борьбы за преобладание в Карибском море главные усилия Штатов должны сосредоточиться на долине реки Миссисипи вследствие глубины южного прохода, близости этой долины к Новому Орлеану и выгод в отношении водного транзита. Здесь, вероятно, будет постоянная база операций. Между тем оборона входа в Миссисипи вызывает особые затруднения, а единственные соперничающие между собою порты Ки-Уэст и Пенсакола имеют слишком малую глубину и расположены значительно менее удобно по отношению к ресурсам страны. Для извлечения полной выгоды из превосходного географического положения эти недостатки следует устранить. Далее, так как Соединенные Штаты Америки удалены от перешейка на довольно значительное расстояние, то придется озаботиться устройством на берегах Карибского моря станций, приспособленных для случайных или второстепенных операционных баз; эти станции по своим естественным выгодам, удобству обороны и близости к центральному стратегическому пункту позволят американскому флоту оставаться близко к театру действий, ни в чем не уступая противнику. При достаточной защищенности входа в Миссисипи и при упомянутых аванпостах, при обеспеченности сообщения между ними и домашней базой – короче говоря, при надлежащей военной подготовке, для которой имеются все необходимые средства, – преобладание Соединенных Штатов Америки на этом театре явится сугубо математически несомненным следствием географического положения и текущей силы.

II. Физическое строение местности, в том числе естественное плодородие и климат

Вышеупомянутые свойства берегов Мексиканского залива целиком подходят под эту вторую рубрику условий, влияющих на развитие морской силы.

Береговая линия страны – одна из ее границ, и чем легче доступ через границу к другим странам, в рассматриваемом случае через море, тем сильнее стремление народа к сношениям с ними. В стране, обладающей береговой линией, пусть протяженной, но совершенно без гавани, не могли бы развиться ни морское судоходство, ни морская торговля, ни флот. Таков случай Бельгии в бытность ее испанской и австрийской провинцией. Голландия в 1648 году поставила в условие мира после успешной войны, чтобы Шельда была закрыта для морской торговли, заперев Антверпенскую гавань и перенеся морскую торговлю Бельгии в Голландию. Испанские Нидерланды перестали быть морской державой.

Многочисленные и глубокие гавани составляют источник силы и богатства, особенно если они лежат в устьях судоходных рек, которые облегчают сосредоточение внутренней торговли страны, но вследствие самой доступности своей являются источником слабости в войне, если их оборона недостаточно обеспечена. Голландский флот в 1667 году почти без затруднений поднялся вверх по Темзе и сжег большую часть английского флота близ Лондона, тогда как несколько лет спустя соединенные флоты Англии и Франции, пытаясь осуществить высадку в Голландии, потерпели неудачу столько же вследствие малой доступности берегов, сколько и вследствие доблестного сопротивления со стороны голландского флота. В 1778 году гавань Нью-Йорка, а с нею и неоспоримый контроль над рекой Гудзон были бы потеряны для англичан, которых захватили врасплох, если бы не нерешительность французского адмирала. С этим контролем Новая Англия восстановила бы близкое и безопасное сообщение с Нью-Йорком, Нью-Джерси и Пенсильванией, и такой удар, так скоро за бедствием, постигшим Бургойна [21] год назад, вероятно, заставил бы Англию заключить мир раньше. Миссисипи служила могущественным источником богатства и силы для Соединенных Штатов Америки, но слабая оборона устья и многочисленность второстепенных рукавов, прорезывающих страну, сделали реку источником слабости и бедствий для Конфедерации южных штатов. Наконец в 1814 году оккупация Чесапика и разрушение Вашингтона дали наглядный урок того, какую опасность представляют для атакуемой страны превосходнейшие водные пути, если доступы к ним не защищены; урок этот из-за его свежести легко запомнить, но, судя по современному состоянию береговой обороны, он, кажется, еще легче забывается. При этом не надо думать, что условия с тех пор совсем изменились: конечно, обстоятельства и детали обороны и нападения изменились, как менялись и прежде, но основные условия остались теми же самыми.

До больших наполеоновских войн и на их протяжении Франция не имела порта для линейных кораблей к востоку от Бреста. Насколько выгоднее положение Англии, видно из того, что она на том же протяжении имеет два больших адмиралтейства, в Плимуте и Портсмуте, кроме гаваней для укрытия флота и пополнения запасов в случае надобности. Упомянутый недостаток физического устроения Франции с тех пор исправлен сооружениями в Шербуре.

Кроме очертания берегов, включая сюда степень легкости доступа к морю, существуют и другие физические условия, которые или обращают деятельность нации к морю, или отвлекают от него. Хотя Франция испытывала недостаток в военных портах в Канале, она имела там, на берегах океана, а также в Средиземном море превосходные гавани, расположенные благоприятно для заграничной торговли и при устьях больших рек, которые поддерживали внутренний торговый обмен. Между тем, когда Ришелье положил конец междоусобной войне, французы не обратились к морю с энергией и успехом Англии и Голландии. Главная причина этого лежала, вероятно, в физических условиях, которые делают Францию страной привлекательной, с очаровательным климатом и с производительностью, превышающей потребности ее населения. Англия, с другой стороны, получила от природы очень немного и до развития своих мануфактур имела мало продуктов для вывоза. Многочисленность ее нужд в соединении с неустанной деятельностью и другими условиями, которые благоприятствовали развитию морской предприимчивости, увели представителей английского населения далеко за границы страны, и там они нашли земли более привлекательные и более богатые, чем их родина. Нужды и врожденные свойства сделали англичан купцами и колонистами, а затем фабрикантами и промышленниками, а между фабриками и колониями торговое мореходство является неизбежным звеном. Так морская сила Англии возросла. Но если Англия привлекалась к морю, то Голландия была прямо-таки гонима к нему; без моря Англия томилась бы в нужде, а Голландия попросту бы умерла. По оценке одного компетентного авторитета, почва Голландии – когда последняя была на высоте своего величия и выступала одним из главных факторов европейской политики – могла обеспечить выживание всего одной восьмой части населения страны. Фабричные производства Голландии были тогда многочисленными и значительными, но они развились гораздо позже, чем промышленно-мореходные интересы. Бедность почвы и свойства берегов заставили Голландию прежде всего обратиться к рыболовству. Затем открытие процесса соления рыбы дало превосходный продукт для экспорта и для домашнего потребления и заложило краеугольный камень ее богатства. Сделавшись торговыми мореходами как раз в то время, когда итальянские республики, под давлением Турции и вследствие открытия пути вокруг мыса Доброй Надежды, начали приходить в упадок, голландцы получили в наследство от этих республик обширную итальянскую торговлю с Левантом. Далее, благодаря благоприятному географическому положению между Францией, Балтийским и Средиземным морями, а также при устьях германских рек, они быстро захватили в свои руки почти все транспортное дело Европы. Пшеница и материалы для нужд мореходства из балтийских стран, предметы торговли Испании с ее колониями в Новом Свете, вина Франции и предметы ее прибрежной торговли – все это чуть более двух с половиной столетий назад перевозилось на судах голландского флота. Даже значительная часть английской торговли нуждалась в голландских судах. Конечно, не следует думать, что такое развитие торгового судоходства произошло только от бедности естественных ресурсов Голландии: из ничего ничто не вырастает, однако не подлежит сомнению, что именно недостаток средств для народного пропитания заставил Голландию обратить свою деятельность к морю и что искусство населения в мореходстве и обширный флот сделали страну способной воспользоваться внезапным расширением торговли и духом географических исследований, характеризовавшими эпоху, которая последовала за открытием Америки и пути в Индию вокруг мыса Доброй Надежды.

Были, конечно, и другие причины процветания Голландии, но можно сказать, что в целом оно держалось на морской силе, которая родилась из бедности. Пища голландцев, их одежда, сырье для мануфактур и даже доски, из которых они строили свои корабли (а они строили почти столько же, сколько вся остальная Европа), да и пенька для оснастки последних привозились из других стран; и во время бедственной войны с Англией в 1653 и 1654 годах, продолжавшейся восемнадцать месяцев и сопровождавшейся прекращением торгового судоходства Голландии, «источники дохода, которые всегда поддерживали богатство государства, т. е. рыболовство и торговля, почти иссякли. Фабрики закрылись, работы остановились. Зейдер-Зее [22] обратился в лес праздных мачт; страна наполнилась нищими, трава выросла на улицах, и в Амстердаме полторы тысячи домов пустовали…» Только унизительный мир спас Голландию от разорения.

Печальный этот результат показывает слабость страны, зависящей только от внешних по отношению к ней источников. За многими исключениями, вытекающими из различия условий, о которых нет нужды говорить здесь, положение Голландии в рассмотренное время немало сходно с положением Великобритании теперь, и можно назвать истинными пророками (впрочем, не пользующимися, как кажется, почетом и вниманием в своем отечестве) тех англичан, которые проповедуют, что благосостояние Англии опирается главным образом на сохранение силы за границами страны. Люди могут ощущать неудовлетворенность при недостатке политических прав, но они будут еще менее удовлетворены при недостатке хлеба. Для американцев показательно, что те же причины, которые привели Францию к известному результату в процессе развития ее морской силы, а именно простор, привлекательные свойства и богатства страны, повлияли и на развитие упомянутой силы в Соединенных Штатах Америки. Сначала наши предки владели узкой полосой земли на море, в некоторых частях плодородной, хотя и мало обработанной, территории, обладавшей гаванями и близкими к ним рыболовными банками. Эти физические условия в соединении с врожденной любовью пришлого населения к морю, передававшейся в следующие поколения вместе с английской кровью, до сих пор текущей в жилах американцев, побуждали следовать тем стремлениям и отдаваться той деятельности, которые служат основанием прочной морской силы. Почти все первоначальные колонии были на море или на одной из больших рек. Весь ввоз и вывоз направлялся к одному берегу. Интерес к морю и правильная оценка его роли в общественном благосостоянии распространялись быстро и широко; в том же направлении действовало и побуждение, более веское, чем забота об общественных интересах, – а именно факт, что обилие судостроительных материалов и незначительность доходности других предприятий сделали судоходство наивыгоднейшим делом для частных предпринимателей. Как изменились с тех пор условия, известно каждому. Центр силы теперь уже находится не на берегу моря. Книги и газеты соперничают между собой в описании удивительного развития и не вполне разработанных богатств во внутренних областях материка. Капитал там дает высшую доходность, труд находит лучшие приложения. Пограничные же области находятся в пренебрежении и политически слабы, причем берега Мексиканского залива и Тихого океана слабы абсолютно, а Атлантическое побережье слабо в сравнении с центральной долиной Миссисипи. Когда придет день, в который судоходные операции опять начнут приносить прибыль, когда обитатели трех морских границ осознают, что они слабы в военном отношении и сравнительно бедны по недостатку национального судоходства, тогда их соединенные усилия могут оказать важную услугу для восстановления нашей морской силы. До тех же пор те американцы, которые в состоянии проследить ограничения, наложенные на международную карьеру Франции недостаточным развитием морской силы, могут справедливо горевать, что это великое орудие находится в пренебрежении в их стране вследствие такого же, как во Франции, обилия отечественных богатств.

Из влияющих на морскую силу физических условий можно отметить еще форму материка, подобную форме Италии, – длинный полуостров, с центральной цепью гор, разделяющей его на две узкие полосы, вдоль которых необходимо идут пути, соединяющие различные порты. Только безусловное обладание морем может всецело обеспечить эти пути, так как невозможно знать, в каком пункте нанесет удар неприятель, ожидающийся из-за пределов видимого горизонта, но все-таки при надлежащей морской силе, центрально расположенной, может иметь место надежда своевременно атаковать враждебный флот, который будет для неприятеля и базой и средством сообщения. Длинный и узкий полуостров Флорида с портом Ки-Уэст на оконечности, будучи плоским и слабонаселенным, на первый взгляд имеет условия, подобные условиям Италии. Сходство может быть поверхностным, но кажется вероятным, что, если главным театром морской войны будет Мексиканский залив, сообщение по суше с упомянутым портом будет иметь важное значение, но такое сообщение уязвимо для нападения.

Когда море не только граничит со страною или омывает ее берега, но и разделяет ее на две или более части, то обладание морем делается не только желательным, но и существенно необходимым. Такое физическое условие способствует возникновению и развитию морского могущества страны или же делает ее бессильной. В таком именно положении находится, например, современное королевство Италия, с островами Сардиния и Сицилия; вот почему в дни своей юности и прежней финансовой слабости это королевство проявляет такие энергичные и целесообразные усилия по созданию военного флота. Уже указывалось, что при флоте, значительно превосходящем флот неприятеля, силы Италии могли бы лучше базироваться на островах, чем на материке, так как ненадежность линий сообщения на полуострове причинила бы серьезные затруднения вторгающейся армии, окруженной враждебным населением, если при этом ей будет угрожать и неприятель с моря.

Ирландское море, разделяющее Британские острова, похоже скорее на лиман, чем на настоящее море; но история показала его опасность для Соединенного Королевства: в дни Людовика XIV, когда французский флот почти равнялся соединенному английскому и голландскому, в Ирландии происходили серьезнейшие волнения, и этот остров перешел почти всецело во власть Франции и французов. Несмотря на это, Ирландское море было больше угрозой для Англии (уязвимым местом на ее путях сообщения), нежели выгодой для Франции. Последняя не решилась ввести свои линейные корабли в здешние тесные воды и направила десантные экспедиции в океанские порты на южном и западном берегах Ирландии. В решительный момент большой французский флот подошел к южному берегу Англии, где разбил наголову союзников, и в то же время двадцать пять фрегатов отправились в канал Святого Георгия [23] для действий против английских путей сообщений. Окруженная враждебным населением, английская армия в Ирландии подвергалась серьезной опасности, но была спасена битвой при Бойне и бегством короля Якова. Это выступление против путей сообщений неприятеля было чисто стратегическим и сегодня грозило бы Англии не меньшими потерями, чем в 1690 году.

Испания в том же столетии дала поучительный урок того, каким элементом слабости является для государства разделение водою на части, когда эти последние не связаны между собою надежной морской силой. Испания тогда удерживала за собой остатки своего прошлого величия – Нижние земли (Нидерланды, ныне Бельгия), Сицилию и другие итальянские владения, не говоря об обширных колониях в Новом Свете. Но так ослабела уже ее морская сила, что один голландский писатель того времени, хорошо знавший ее положение и отличавшийся светлым умом, заметил: «Вдоль всего берега Испании плавает лишь несколько голландских судов; и со времени мира 1648 года ее корабли и матросы так немногочисленны, что она начала нанимать наши суда для плаваний в Индию, тогда как прежде она тщательно старалась не допускать туда чужестранцев… Очевидно, что Вест-Индия служит желудком для Испании (ибо оттуда поступают почти все доходы) и должна соединяться с нею, как со своей головой, морской силой, а Неаполь и Нижние земли, будучи как бы руками Испании, не могут ни давать что-либо ей от себя, ни получать что-либо от нее иначе, как морем, – все это в мирное время легко может быть выполнено при посредстве наших судов, зато они же легко могут стать препятствием в военное время». Сюлли [24], великий министр Генриха IV, характеризовал Испанию своего времени как «одно из тех государств, руки и ноги которых сильны и могущественны, но сердце бесконечно слабо». С тех пор испанский флот не только потерпел множество унижений, но и, постепенно разлагаясь, совсем исчез; а с прекращением национального судоходства в Испании погибли и домашние мануфактуры. Правительство полагалось не на широкое развитие правильной торговли и промышленности, которое могло бы пережить много ударов, а на поток серебра из Америки при посредстве нескольких кораблей, без труда и часто перехватывавшихся крейсерами неприятеля. Потеря полудюжины галеонов не раз парализовывала деятельность страны на целый год.

В ходе войны с Нижними землями Испания, вследствие господства на море голландцев, вынуждена была посылать свои войска на поле боя дорогостоящим и длинным сухим путем; господство неприятеля на море довело ее до таких затруднительных обстоятельств, что по взаимному соглашению – весьма странному по взглядам нашего времени – она перевозила провиант голландскими судами, которые тем самым поддерживали врагов своей страны, но получали взамен того звонкую монету, весьма ценную в амстердамском торговом обмене. В Америке испанцы защищались сами, как могли, за каменными стенами, не получая поддержки от метрополии, а в Средиземном море они избегали серьезного поражения – главным образом вследствие пассивности Голландии, – только пока Франция и Англия не начали борьбу за преобладание. С началом же этой борьбы Нижние земли, Неаполь, Сицилия, Майорка, Гавана, Манила и Ямайка последовательно вырывались из рук Испании – морской державы без мореходства. Коротко говоря, морская ее немощность, первый симптом общего упадка, сделалась и главным фактором низвержения Испании в пропасть, из которой она все еще не совсем выбралась.

За исключением Аляски, Соединенные Штаты Америки не имеют внешних владений – ни одной пяди земли, – недоступных с суши. Контур их территории содержит мало пунктов, слабых по своему изолированному положению, и все важные части границ штатов легко доступны из внутренних областей – если дешево, то водою, если быстро, то по железным дорогам. Слабейшая граница, Тихий океан, далеко отодвинута от самого опасного из возможных врагов. Внутренние ресурсы безграничны по сравнению с настоящими нуждами; мы можем жить «на подножном корме» бесконечно долго в «нашем маленьком углу» (это выражение автор слышал от одного французского офицера). Тем не менее если в этот маленький угол вторгнется новый торговый путь через перешеек, то Соединенные Штаты Америки, в свою очередь, могут испытать жестокие последствия позднего пробуждения тех стран, что пренебрегли своей долей участия в общем наследстве всех народов – в пользовании морем.

III. Размеры территории

Последнее из тех условий, влияющих на развитие нации со стороны морской силы, которые лежат в самой стране, а не в ее населении, – это размеры территории. Указанное условие может быть описано сравнительно кратко.

В вопросе развития морской силы имеет значение не полное число квадратных миль, занимаемых страною, а длина ее береговой линии и характер гаваней. При этом следует заметить, что, при одинаковых географических и физических условиях, протяженность береговой линии служит источником силы или слабости, смотря по тому, велико или мало население. Страна в этом отношении подобна крепости, гарнизон которой должен быть всегда пропорционален ее периметру.

Недавний и известный пример находим в американской междоусобной войне. Будь население Юга столь же многочисленным, сколь оно было воинственно, а флот соответствовал бы другим ресурсам страны как морской державы, то значительная протяженность береговой линии и множество бухт были бы для южан элементами большой силы. Население Соединенных Штатов Америки и правительство того времени справедливо гордились успешностью блокады южного берега. Действительно, блокада была несомненным подвигом, однако этот подвиг оказался бы невозможен при большей численности южан и при большем их мореходном навыке. Рассматриваемый пример отражает, как уже говорилось, не способ осуществления такой блокады, а тот факт, что она возможна у берегов, население которых не только непривычно к морю, но и малочисленно. Те, кто помнит, как поддерживалась блокада и каковы были блокировавшие берег суда большую часть войны, знают, что план, правильный при наличии тогдашних обстоятельств, не мог бы осуществиться, будь у южан надлежащий флот. Рассеянные без взаимной поддержки вдоль берега, суда Севера занимали свои места поодиночке или маленькими отрядами; обширная сеть внутренних водных сообщений благоприятствовала тайному сосредоточению неприятеля. За первой линией водных сообщений были длинные лиманы и отдельные сильные крепости, благодаря которым суда южан могли всегда найти убежище и защиту и избежать преследования. Если бы южане имели флот, способный воспользоваться такими выгодами или рассеянием судов Севера, то их корабли должны были бы действовать вместе, а тогда для торговли южан открылись бы многие полезные пути. Но если южный берег, вследствие своей протяженности и обилия бухт, мог при известных условиях служить источником силы, то при отсутствии этих условий он, именно по тем же свойствам, сделался для южан обильным источником вреда. Известная история прорыва в Миссисипи являет собой наиболее яркую иллюстрацию того, что постоянно происходило на всем Юге. Неприятельские военные суда прорывались через каждое слабое место морской границы. Водные пути, поддерживавшие богатый торговый обмен отложившихся штатов в мирное время, обратились в войне против них, способствуя проникновению врага в самое сердце. Смятение, неуверенность и беспомощность царили в местностях, которые могли бы, при более счастливом стечении обстоятельств, дать нации силы бодро выдержать самую разорительную войну. Никогда морская сила не играла большей или более решительной роли, чем в борьбе, которой суждено было изменить ход мировой истории через возникновение на Северо-Американском континенте одной большой нации вместо нескольких соперничавших между собою государств. Но если правильно гордиться вполне заслуженной славой тех дней и если допустить, что величие результатов действительно явилось следствием морского преобладания, то несомненно и то, что американцы, которые понимают факты в подлинном свете, никогда не должны упускать случая и напоминать своим оптимистам-соотечественникам, что южане не только не имели флота, не только не были мореходным народом, но по своей численности существенно уступали протяженности береговой линии, которую им пришлось защищать.