Дэниель

– Уснул, – сказала она тихо.

– Устал, наверное.

– Думаю, нам нужно поговорить.

– Я согласен. Я все хотел рассказать о том, что выяснил насчет Маркуса.

– Что?

– Я за этим приезжал тем вечером, но разговор не сложился.

– И что вы узнали?

– Что бы это ни было, оно случилось во время поездки в Сидней.

– Но тогда с ним все было в порядке. Он вернулся веселым, странности стали происходить позже.

– Ты уверена?

– Я не могу поручиться, когда он изменился, но кажется, что да. Хотя… наверное, вы правы. Я могла заметить изменения не сразу, – выдала она задумчиво.

– Осталось выяснить, что именно произошло, – сказал я ей в тон. – У меня там сослуживец работает в охранном агентстве, я с ним уже созвонился, и он обещал все выяснить.

– Хорошо. – Моя спутница на секунду запнулась. – Сослуживец?

– Я сейчас услышал удивление в твоем голосе? – ухмыльнулся я.

– Простите, – смутилась она. – Просто не ожидала, что вы служили. Вы не выглядите как… простите.

– Понимаю. Стереотип об огромных накачанных парнях с пушками наперевес. Это уж точно не мой прототип.

– Я не это имела в виду. Вы… – и замолчала на полуслове.

– Ну же, Мира, утешь мое самолюбие, скажи, что я не так уж и плох, – сделал я обиженный тон, кидая взгляд в ее сторону. О, да! Она опять вся красная от смущения.

– По-моему, ваше самолюбие не нуждается ни в чьем одобрении, – глухо выдала моя Нимфа.

– По большей части ты права, но, Мира… – выдержал паузу и заглянул в ее глаза, – только ты можешь меня ранить.

Она секунду смотрела на меня, но тут же отвернулась, становясь еще краснее.

Чувствовал кожей, как накаляется обстановка в машине. Нужно что-то делать, и срочно!

– Я отслужил два года в одном из элитных отрядов.

Девушка удивленно на меня уставилась.

– Это было ваше решение?

– Да. Хотел проверить свои способности, так сказать, искал свое место в мире.

– Нашли?

– Нашёл.

– И как отреагировали на это ваши родители?

– О! Было много слез и упреков. До сих пор вымаливаю у мамы прощение за то время, – усмехнулся я.

– Понимаю. Я бы тоже разозлилась, – выдала она серьезным тоном, оглядываясь на заднее сидение. – Он все для меня. И если завтра он захочет рисковать своей жизнью… это меня тоже ранит.

– Я знаю, что он важен для тебя, но он вырастет и захочет чего-то нового. Захочет понять, на что способен.

– Он может искать это рядом со мной.

– Нет. Не вылетев из гнезда, ни одна птица не сможет понять, насколько крепки его крылья.

– Он не птица. Он мой сын.

– Я знаю. И он это тоже знает. Я просто пытаюсь тебе сказать, что ты не сможешь всю жизнь держать его под колпаком.

– Я постараюсь.

– Тогда будь готова к тому, что он взбунтуется.

Она отвернулась от меня к окну. Вот и разрядил обстановку. Стало еще хуже.

Я помнил, как реагировала мама на мое решение уйти в армию, и Мира реагировала так же.

– Когда вы собирались мне сказать? – вдруг спросила она, вырывая меня из моих мыслей.

– Сказать что? – удивился я.

– Что мы сегодня уже не вернемся домой, – выгнула она бровь. Несмотря на сухой тон, Нимфа не выглядела рассерженной, и я расслабился.

– Это не было секретом, – сказал я, делая вид, что увлечен дорогой, а сам боковым зрением следил за ней.

Уголки ее губ дрогнули, но она продолжила все тем же сухим тоном:

– Он был в курсе? – кивнула в сторону заднего сиденья.

– Нет. Но подозревал. И предупредил, что ты можешь на меня разозлиться. Но ты ведь и так догадалась.

– Догадалась. Но мы уже слишком далеко отъехали от города, чтобы поворачивать обратно.

– Я рад, что ты настолько разумна.

– Станешь тут разумной, когда нет выбора, – пробормотала она себе под нос и тут же громче: – Вы же понимаете, что мы абсолютно не готовы к ночевке в чужом доме? У нас с собой нет никаких вещей.

– Все, что нужно, можно найти в родительском доме. – Мне хотелось упокоить ее, заставить поверить в то, что я обо всем позабочусь. – Просто доверься мне, хорошо? Вы не пожалеете.

– Ну он-то уж точно, – Мира опять кивнула в сторону заднего сиденья, и мы оба усмехнулись, глядя друг на друга. Но она быстро отвела взгляд и спрятала улыбку. – Похоже, вы с ним спелись.

Ну хотя бы разговаривать не перестала.

– Парни всегда находят общий язык, девчонкам не понять, – усмехнулся я.

– Он раньше ни с кем не находил, – тихо прошептала моя Нимфа. Кажется, она переживает по этому поводу.

– Мне так не показалось, – сказал я серьезно. – Он может выглядеть отстраненным, но это не так. Правда, иногда чувствую себя глупее него, – со смешком выдал я и не покривил душой при этом. – Но я потихоньку у него учусь. Он умный малыш.

– Спасибо вам, – она смотрела на свои сцепленные на коленях руки и выглядела в этот момент такой одинокой. Мне нестерпимо захотелось накрыть ее ладони своей рукой, дать ей почувствовать, что она не одна. – У него мало друзей.

– Он избирателен в выборе тех, кого подпускать к себе поближе. И это правильно. Ты зря себя накручиваешь.

– Некрасиво говорить обо мне, пока я сплю, – сонно раздалось с заднего сиденья.

Мы переглянулись с ней и опять разразились смехом.

– Ты прав, парень, совершенно прав. Так что просыпайся, мы почти доехали.

– Правда? – он так резко подскочил на своем месте, будто и не спал минуту назад сном младенца. Хотя кто знает этого хитрюгу. Я ухмыльнулся себе под нос. Она видит в нем ребенка, а он уже вырос и считает себя ее защитником.

– Я скоро смогу покататься на лошадке? – его нетерпение можно было пощупать руками.

– Думаю, поход к жеребенку нужно будет отложить на завтра. Уже довольно поздно, – попыталась она его немного осадить.

– Посмотрим, что нам скажет отец. Если не устанем, то сможем сходить на вечерний обход вместе с ним.

Маленький манипулятор выглядел таким несчастным, что даже я не выдержал, дав надежду на то, что он хотя бы сможет увидеть обожаемых им лошадей.

– Ваши родители действительно не против гостей? – настороженность слышалась в ее голосе.

– Конечно, а что? Ты мне не доверяешь? – на что она просто выгнула бровь, глядя на меня. Но мне ничуть не стыдно, я готов пойти на многое, ты этого просто еще не поняла.

– Честное слово, они не против, даже наоборот. Они переехали сюда четыре года назад и занялись, как говорит мама, тем, чем мечтали заняться на старости лет. Она – садом и домом, а отец – разведением лошадей.

Нимфа смотрела на меня с неверием и тревогой. Те чувства, что вызывал во мне ее взгляд, мне не нравились.

– Тебе незачем переживать, – я накрыл ее неосознанно сжимавшую край блузки ладонь своей. От места соединения наших рук меня будто молнией ударило, но она быстро отдернула свою. – Вы никого не стесните и никому не помешаете. Я бы никогда не поставил тебя и Ника в неудобное положение. Никогда. – Я твердо смотрел в ее глаза, пока она не кивнула. – Они знают о том, что вы приедете, и ждут нас. После их переезда нам не всегда удается увидеться на выходных, они этого, конечно, не признают, но я уверен, что им не хватает наших шумных посиделок. Они не кусаются, по крайней мере, не сильно, – не удержался я, чтобы ее не подразнить. Она так мило смущалась.

– Взрослые не кусаются, – засмеялся Ник, разряжая обстановку. – Мы покажем им мой новый меч.

– Мой отец тоже поклонник «Звездных войн», – сказал я Мальцу. – Думаю, вы найдете общий язык.

– Правда? – с надеждой протянул он, снова в нетерпении подпрыгивая на заднем сидении.

Такому непоседе с трудом далась долгая дорога в сидячем положении. Я был поражён тем, что он не капризничал, честно сказать, я этого безумно боялся. Он, как всегда, меня удивил.

– Правда! Покажи ему свой меч и поверь, вы подружитесь.

В этом я не сомневался!

Глава 5

Дэниель

Мои предки, как и любые другие, наверное, мечтали о внуках и не раз в лоб спрашивали, чаще, конечно, у Маркуса, когда мы подарим им внуков. Так что в том, что Николас покорит их сердца, у меня не было сомнений. Стоило мне только заикнуться вчера вечером о том, что я приеду с подругой и ее ребенком, как они тут же целую программу по их развлечению придумали.

Они, конечно, ни о чем не спрашивали, но я-то знал, что допрос с пристрастием они отложили до встречи. По крайней мере, мама уж точно.

Когда мы доехали до дома моих родителей, вечерело. Не успел я припарковаться, как отец уже был на пороге, встречая нас. Мы только успели припарковаться, когда к нему присоединилась мама. Я помог выйти из машины вначале Мире, потом Нику.

После чего шагнул в объятия матери.

– Я уже начала переживать, – сказала она, обнимая меня.

– Ты зря себя накручивала, впрочем, как всегда. Не было причин переживать, – успокаивающе погладил ее по спине.

– Вы задержались, – сказал отец, перетягивая меня в свои объятия. Тут он обратил внимание на маленького хитрюгу, который стоял рядом с серьезным выражением лица, но блеск его глаз выдавал его живую натуру. – А этот молодой человек, как я понял, и есть Николас, который хочет научиться кататься на лошади.

Тот с важным видом пожал руку моему отцу.

– Зовите меня Ник, – серьезным тоном сказал Николас, чему я уже не удивился. – У вас очень красивый дом, – произнес он, обращаясь к моей матери, и по ее взгляду было понятно: Ник только что растопил ее нежное сердце. Ну кто бы сомневался!

– Каков малец! – воскликнул отец. – А ты мне нравишься.

– Он понравится тебе еще больше, когда ты узнаешь в нем собрата джедая, – усмехнулся я.

– Не может быть? – хлопнув себя по бедрам, засмеялся отец. – Не могу поверить, что такой юный пацан смотрел «Звездные войны».

– У меня есть доказательство, – Ник вытащил из-за спины фиолетовый меч.

– Световой меч Мейса Винду, – воскликнул мой отец, сияя глазами. – Мы абсолютно точно подружимся.

– А это Миранда, – представил я наконец скромно стоящую в стороне девушку.

– Здравствуйте, миссис Холл, мистер Холл, – она нервничала и явно была не в своей тарелке.

– Она нервничает, – прошептал я маме.

Она искоса посмотрела на меня, и я понял: допросу быть.

– Ну что ты, милая, зови меня Лори, – мама шагнула в ее сторону.

Мира стушевалась, но надо знать мою маму: без лишних расшаркиваний она притянула Миру к себе в объятия. Девушка удивленно хлопала глазами, но на объятия ответила.

– Мама такого парня, как Ник, не может называть меня иначе, чем Арчем, – хохотнул отец, повторяя за матерью. Из его объятий Мира вылезла вся пунцовая.

– Так, все в дом, – сказала мама, потянув Миру за руку в сторону дома. Та шла и улыбалась ее словам.

– Она изнывает от желания все узнать, поподробнее, – прошептал отец мне, при этом не отрывая взгляда от своей жены.

– Ну кто бы сомневался, – закатил я глаза.

– Еще час, и, думаю, она обзвонила бы всех знакомых журналистов в попытках разузнать, с кем ты встречаешься и кого к нам везешь, – продолжил он.

– Надеюсь, ты ей помешал? – ужаснулся я такой перспективе. Ведь с мамы станется, она может и не такое провернуть.

– Обижаешь. Всей грудью на амбразуру, – протянул отец, начав махать маме, которая оглянулась на нас и подозрительно сузила глаза. – Ну, все! Потопали, а то жди беды.

– Знаем мы, на какую амбразуру ты кидался, – хмыкнул я, за что тут же получил несильный шлепок по загривку.

– Сопляк еще такие вещи знать, – сказал он, теребя меня за шею.

– А как же жениться, а внуки? – засмеялся я и, вырвавшись, устремился за Мирой в дом.

– Паршивец, – услышал за спиной. Отец, посмеиваясь, догнал меня у дома. – Она по вам безумно скучает. Приезжали бы почаще.

– Глядишь, и тебя бы меньше пилила, – прошептал я, усмехаясь.

– Когда это ты так поумнел, негодник? – засмеялся он.

Мы часто шутили и подтрунивали друг над другом. Без злобы, просто таким образом показывая друг другу свою привязанность. Можно сказать, это была наша семейная фишка.

Часом позже мы сидели в столовой и следили за разговором двух поклонников «Звездных войн». Отец довольно улыбался, а мама с интересом поглядывала то на меня, то на Миру.

Я никогда не видел мою Нимфу настолько непринужденной, ее настороженность и вежливая холодность уступили место чему-то необыкновенному. Она смеялась над шутками моего отца и тихо говорила о чем-то с мамой, когда та переставала сверлить меня взглядом. Ее глаза светились от счастья, и она даже по-настоящему улыбалась мне.

Я не мог оторвать от нее взгляда. Она с интересом слушала истории моего отца о встрече моих родителей и искренне улыбалась тому, как мама его поправляет. Они часто так делали, специально разыгрывали все таким образом, ведь так история выходила смешнее.

Моим она понравилась. Мама ненавязчиво забрала у Миры заботу о Нике и подкладывала тому в тарелку всякие вкусности, которые тот с аппетитом поедал.

За всем этим время пролетело незаметно.

– Ну что ж, молодёжь, уже поздно, и мне нужно проверить кое-что, прежде чем идти спать, поэтому я вас покину. – Отец встал из-за стола. Он всегда в конце дня сам проверял, как устроились все работники и лошади. Это был его ежевечерний ритуал.

– Малыш Ник уже почти спит, – указала мама на Ника, с улыбкой поглаживая его по растрепанной шевелюре.

– Я хочу увидеть… лошадок, – несвязно пробормотал он, силясь разлепить глаза.

– Конечно. Утром мы обязательно отправимся к лошадкам, а сейчас тебе лучше поспать, – сказал я шепотом, погладив его по голове, поднял безрезультатно пытавшегося сопротивляться Ника и понес его в отведенную ему комнату.

– Мне неудобно, что напрягаю вас, я бы могла сама его поднять, – смущённо лепетала моя Нимфа, плетясь за мной.

– Конечно, могла, – спокойно ответил я ей. – Нет ничего такого в том, что это сделал я. Открой, пожалуйста, дверь.

– Спасибо, – только и сказала она, открывая дверь.

Положив ребенка на кровать, я развернулся в ее сторону.

– Не за что. Уложи его и спускайся, у мамы там еще десерт намечается, – подмигнул я ей, сам же направился в сторону двери, от греха подальше.

– Но ваш отец… – услышал я за спиной.

– Ему нельзя сладкое, поэтому шедеврами кулинарного искусства мамы предстоит насладиться нам. И она обидится, если ты откажешься попробовать то, что она, без сомнения, готовила несколько часов, – и, не оглядываясь, вышел.

Я бессовестно врал! Слышала бы меня мама, открутила бы мне уши. Ну как, скажите на милость, заставить ее выйти и провести немного времени со мной, если по глазам вижу, что она решила меня избегать. На войне ведь все средства хороши?

Застал маму на кухне и обнял ее со спины.

– Хочу сладкого, – прошептал я ей, на что она усмехнулась. – Я знаю, что у тебя припрятано что-нибудь вкусненькое.

– Негодный мальчишка. Ты же знаешь, что твоему отцу нельзя сладкое, – строго выговорила она, но в конце не смогла сдержаться и улыбнулась.

– Поэтому и говорю, что припрятано, – пропел я и увернулся от салфетки, которой она меня атаковала.

– Сладкоежка, – пожурила она меня. – Весь в отца.

– Ты же не оставишь меня без десерта? – я сделал максимально просительное лицо.

– Пф! Я думала, только Маркус не вырос и остался одной ногой в детстве, смотрю, и ты туда же. – Она открыла шкаф, достала пирог, продолжая выговаривать мне: – Хотя, что хотеть от детей, если их отец такой же. Нет, ну ты полюбуйся на это, а?

На тарелке красовался мой любимый яблочный пирог, в котором не хватало приличного куска. Так, кажется, папе стоит задержаться на обходе, пока мама немного не остынет.

– А моего любимого чая нет? – решил я отвлечь маму от недовольного созерцания пирога.

– На верхней полке, – буркнула она, доставая телефон. Ой, ой! Нужно что-то делать.

– Вот чай, заваришь? Как только ты можешь, – с этими словами вручил ей баночку земляничного чая.

– Подхалим, – услышал я от нее, но в голосе чувствовалась улыбка. Схватил пирог и решил ретироваться в сторону веранды. – Хочу на воздух. Ты же не против? А то в этом городе задыхаюсь от смога, – я знал, какую тему стоит поднять, чтобы мать забыла о маленькой слабости отца.

– Конечно, нет. Приезжал бы почаще и дышал бы себе, так нет, в гости их не дозовешься, – бурчала она, гремя чашками. Я знал, что она скучает, и сейчас, услышав в ее голосе обиду, дал себе слово, что буду приезжать чаще.

Мы устроились с ней на веранде, где стояло мамино любимое кресло. Она каждый вечер здесь ждала отца с его вечернего обхода. Это был ее ритуал. Вернувшись с подносом, застал ее стоящей у перил. Оставив его на столе, обнял ее со спины и положил голову на ее плечо.

– Ты часто так делал, когда был младше, – сказала она, потрепав меня по щеке. – Я скучала.

– Я тоже скучал, – и я ни капельки не соврал. Мне, привыкшему к дружному семейному кругу, приходилось в городе без них нелегко, особенно в первое время. И Маркусу с Дженни, уверен, тоже. Несмотря на то, что мы втроём часто встречались и старались проводить вместе больше времени, все равно это было не то же самое, что когда мы жили все вместе и родители были с нами.

– Как ты? – спросила она, когда я проводил ее до ее кресла.

– Все хорошо, мам, – она пристально за мной наблюдала, а я улыбался, зная, что она всегда за нас переживает.

– Я переживала. Ты ведь не любишь дороги, – она взяла чашку, но не стала пить, продолжая сверлить меня взглядом.

– Не о чем переживать. Я был не один, так что было даже весело, – вспомнил я Ника с его мечом.

– Теперь-то я вижу, – отхлебнув свой чай, улыбнулась она мне.

– Ты о чем? – я сделал вид, что не понял, и, чтобы занять чем-то руки, стал переставлять чай и чашки с подноса на стол.

– Она тебе нравится, – сказала мать, поставив чашку на стол. Она смотрела на меня и улыбалась, будто знала секрет, ведомый только ей одной. Вот любит она напустить туману, что потом сам в себе сомневаешься.

– Она умная и красивая, и она мне нравится, но не в том смысле, что ты предполагаешь, – решил я не вестись у нее на поводу.

– В романтическом? – мечтательно выдала она.

– Никакой романтики, – закатил я глаза.

– Ты обманываешь меня или себя, сын?

Понемножку отхлебывал чай и смотрел на то, как мама кладет в свою чашку и размешивает сахар. Сколько бы ни пытался отогнать от себя ненужные мысли, но все равно задумался над ее словами. Так что, мама права? Да, я хочу ее. Но хотеть – не значит любить. Она умна, и с ней есть, о чем поговорить. Она красива, и мне нравится на нее смотреть, говорить, мне многое в ней нравится. Но люблю ли я ее? Мира мне действительно нравилась, и я хотел ее безумно, но что будет дальше? Я хотел получить ее в свою постель и понимал, что не на один день и думаю, что не месяц. Вспомнил наш поцелуй – точно не месяц. Но… Это все мама! Вот умеет же она заставить тебя сомневаться!

Подняв взгляд, заметил, что она наблюдает за мной и улыбается. Добилась же своего. Теперь, хочешь не хочешь, об этом будешь думать и в конце концов что-то да решишь. Улыбнулся ей в ответ.

У моей матери была особенность: она никогда не ошибалась, если дело касалось чувств. Правда, отец любил пошутить, что когда это касается ее саму, то она глупа как гусыня и слепа как курица. Об их встрече и истории любви мы слышали еще с детства. Они встретились в университете, и он влюбился в нее с первого взгляда. Он бегал вокруг нее и намекал и так и этак. Весь университет был в курсе того, что он в нее влюблен, а она ничего не замечала ровно до тех пор, пока он в один прекрасный день, пререкаясь с ней, просто ее не поцеловал. Тогда-то мама прозрела и поняла, что испытывает к нему тоже далеко не дружеские чувства.

– Чаюете? – голос отца отвлек меня от мыслей.

– Тебе налить? – спросила мама, но тот отказался и сел на ее место, в то время как она, встав, начала собирать чашки.

– Мам, я приберу, – прервал я ее, обняв за плечи. – Спокойной ночи.

– Она очень милая, – сказала она мне так, чтобы услышал только я, и даже не посмотрев в сторону отца, оставила нас одних.

– Я что-то проп… – он не договорил, когда его взгляд споткнулся о пирог на столе. Он почесал затылок и устало выдохнул: – Кажется, я попал.

– Ты избежишь ночёвки на диване, только если сможешь растопить ее сердце, – усмехнулся я на выражение его лица. – У меня в машине ее любимые цветы и подарок. Забыл их подарить, ну, так уж и быть, отдам их тебе.

– Не делай вид, что это не ты меня подставил, – зашипел отец. – Небось, стал канючить у нее сладкое.

– Ты же знаешь, что тебе нельзя, зачем тогда подъедаешь? – я пытался сдержать смех. – Не могу поверить, что ты так глупо попался, – смеялся я почти в голос.

– Тише ты! Ну не удержался я, – пробурчал он в ответ, и я увидел, как заалели у него щеки. – После того как этот противный доктор Макгриф, называющий себя моим другом, сказал, что я могу заболеть диабетом, твоя мама совсем с ума сошла. – Вытерев пот со лба, он продолжил: – Она убрала из дома все сладкое и даже сахар по ложкам отсчитывает, а выпечку готовит только к вашему приезду. Что прикажешь делать?

– Он ведь и правда твой друг. И он хотел как лучше, – не смог сдержатся я от того, чтобы его не поддеть.

– Злодей он, а не друг, – глаза у папы засверкали, он забавлялся нашим разговором так же, как и я. С минуту мы смотрели друг другу в глаза, ожидая, кто не выдержит первым. Зажимая рот руками, мы оба от души рассмеялись. Мы пытались быть потише, но, зная маму, не сомневались: она точно все прекрасно слышала. В конце концов, мы еле отдышались.

– Как у вас тут все? – спросил я его, налив ему чая. – Собирался приехать помочь, но…

– Знаю, – ответил отец, отхлебнув и поморщившись, отставил чашку обратно. Забыл, что он этот чай без сахара не любит. – Маркус. – он грустно вздохнул. Кажется, о том, что что-то стряслось с Маркусом, он уже в курсе. Лишь бы не спросил меня об этом. – Как дела в агентстве? Знаю, что ты там бываешь, – усмехнулся он себе под нос. – Хотя теперь понимаю, что бывал ты там не совсем по тем причинам, что я предполагал, – поддел он меня, ухмыляясь.

– Вы с мамой сговорились, что ли? – закатил я глаза.

– А что, она уже взяла тебя в оборот? – уставился он на меня, как будто не знает, что за птичка его женушка.

– Просто неправильные выводы, – не захотел я вдаваться в подробности, не хватало еще, чтобы и отец ее поддержал, а он именно так и сделает, по глазам же вижу.

– Такие уж и неправильные? – только не это, нужно сменить тему.

– Отвечаю на твой вопрос об агентстве. Все не так плохо, как я предполагал. Конечно, не так, как с тобой, но Маркус справляется и весьма недурно, – улыбнулся я и шёпотом добавил: – Только ему не говори.

– А предполагал ты, надо полагать, самое худшее, – ухмыльнулся он. – Я знал, что он справится. И что, если что, ты будешь рядом. Правда, по другой причине, – поддел он снова, показывая, что заметил мои маневры. – Но этой причине я рад даже больше. Пройдоха, – пожурил он меня. – Как твоя работа? Продвигается?

– Были неожиданные проблемы с банком, но мы все утрясли. А так я доволен, результаты за последний год меня радуют.

– Скинь на почту, хоть глазком гляну. А что за проблемы с банком? Опять Майло артачился? Он еще тот скряга.

– Артачился он недолго. Как получил доказательство того, что мне одобрили Нельсоны, тут же другую песню запел, – сказал я, зная, что отец все поймет правильно.

– И что ты? Спустил ему это с рук? – спросил он удивлённо.

– Ну-у, – протянул я, – ты же меня знаешь. Такие условия он вряд ли кому-то еще предлагал, – усмехнулся я, вспоминая лицо местного банкира в момент подписания договора. Они были знакомы с отцом еще со студенческих лет, и отец в свое время выделил тому деньги для основания банка.

– Да уж! Хотел бы я увидеть его лицо, когда ты припер его к стенке, да еще и без моей поддержки, – захохотал отец.

– Тебе точно понравилось бы.

На мои слова отец усмехнулся и, откинувшись в кресле, поинтересовался:

– Ты встречался с Дженни? Как она? – он всегда становился серьезным, когда речь заходила о сестре.

– У нее все хорошо. Мы обедаем вместе дважды в неделю. Я слежу за ней, но ненавязчиво, – отчитался я, зная, что они с мамой о ней беспокоятся еще больше, чем о нас с братом. Еще бы – младшенькая, да еще и девочка.

– Моя малышка выросла и стала серьезной и независимой женщиной. Даже на выходные не может приехать, так закопалась в работу. Мать переживает, – сказал он с грустью.

– Она хочет, чтобы ты ею гордился, – попытался я объяснить ему позицию Дженни, хоть и не совсем ее поддерживал.

– Я горжусь ею, – он стал серьезным. – Вами всеми. Мне достаточно того, что вы есть.

Ему не было нужды это говорить, мы всегда это чувствовали.

– Я знаю, пап, и они это тоже знают. Просто дай ей немного времени, и не переживайте за нее, она умная девочка. Тем более и мы с Маркусом рядом.